Арбитраж 22-23 учебный год / Арбитражная практика № 1, январь 2014

Арбитражная практика № 1, январь 2014

Однако в июне того же года Президиум ВАС РФ принял менее однозначное постановление (от

19.06.2012 № 1831/12). При обосновании своей позиции суд указал, что подобное условие нарушает принцип равенства участников гражданско-правовых отношений. Кроме того, было отмечено, что в таком случае имеет место нарушение принципа предоставления сторонам равных процессуальных возможностей по отстаиванию своих прав и законных интересов, в подтверждение чего суд указал на ряд постановлений Конституционного суда РФ и Европейского

суда по правам человека4. При этом оба постановления содержат оговорку о том, что вступившие в законную силу судебные акты по делам со схожими фактическими обстоятельствами приняты на основании нормы права в истолковании, которое расходится с содержащимся в настоящем постановлении толкованием, и могут быть пересмотрены на основании п. 5 ч. 3 ст. 311 АПК РФ, если для этого нет других препятствий.

В сложившейся ситуации интересно, как будет развиваться отношение российских судов к данному институту в дальнейшем.

Предлагается три возможных интерпретации данного решения.

1.признание соглашения недействительным в части, предоставляющей специальное право истцу;

2.асимметричное соглашение преобразуется в симметричное;

3.соглашение признается полностью недействительным5.

Непосредственно из текста постановления следует, что в данном деле третейская оговорка была признана недействительной целиком (аргументы в пользу такого вывода высказали А. Н. Кучер, А. И. Ядыкин, А. В. Асосков). Однако последующие комментарии по данному вопросу

руководителя аппарата ВАС А. В. Егорова6 и судебная практика позволяют прийти к выводу, что асимметричная третейская оговорка преобразуется в симметричную. При этом если в третейском соглашении признается право истца обратиться по его выбору в третейский суд или в государственный суд, суды признают подобную оговорку действительной. Такую позицию занял Девятнадцатый арбитражный апелляционный суд по нескольким делам (постановления от

26.12.2012 по делу № А35-150/2012, от 26.12.2012 по делу № А35-152/2012, от 27.12.2012 по делу № А35-151/2012, от 28.12.2012 по делу № А35-14931/2011). Аналогичного мнения придерживаются и суды кассационной инстанции (постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 30.07.2012 по делу № А02-1656/2011, Северо-Западного округа от 05.03.2013 по делу № А56-60170/2012, от 16.05.2013 по делу № А26-10813/2012, от 20.06.2013 по делу № А26495/2013). При этом во всех вышеперечисленных делах суды ссылались на правовую позицию ВАС РФ, выраженную в постановлении Президиума от 14.02.2012 № 11196/11 .

В Англии суды разрешают применять альтернативную третейскую оговорку не только истцам, но и ответчикам

Еще во второй половине XX века английские суды общего права занимали следующую позицию: арбитражная оговорка имеет место только при наличии взаимного согласия сторон, а также

только в том случае, если она предоставляет обеим сторонам право обратиться в арбитраж7. Эта правило было закреплено в деле Baron v. Sunderland Corp (1966): «арбитражная оговорка действительна в том случае, если она предоставляет обеим сторонам сделки право обратиться в арбитраж при возникновении спора». Данная позиция была поддержана в деле Tote Bookmakers Ltd v. Development and property Holding Co. Ltd (1985). В этом деле между истцом и ответчиком был заключен договор аренды земельного участка. Договором было предусмотрено, что арендодатель производит оценку размера арендной платы и направляет ее арендатору. Последний в случае несогласия с оценкой имел право обратиться в арбитраж, в котором арбитром будет лицо, специализирующееся в данном вопросе. Суд отказал арендатору в передаче дела в арбитраж, поскольку условие об арбитражной оговорке носит односторонний характер и является недействительным, при этом суд сослался на вышеупомянутое дело 1966 года.

Указанная практика преодолена годом позже Апелляционным судом Англии и Уэльса в деле Pittalis v. Sherefettin (1986). Судья Фокс, чье мнение оказалось ведущим по данному делу, отметил следующее: «Я не вижу оснований, почему соглашение между двумя лицами, предоставляющее одному из них право обратиться в арбитраж, должно признаваться недействительным. На мой взгляд, имеет место двустороннее соглашение, порождающее действительный договор». При этом

Фокс сослался на два решения (Woolf v. Collis Removal Service (1948)8, Heyman v. Darwins Ltd (1942)), в которых арбитражная оговорка, защищавшая потребителей, разрешалась (причем эти дела были проигнорированы Baron v. Sunderland Corp. и Tote Bookmakers Ltd v. Development and

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

property Holding Co. Ltd).

С этого момента дело Pittalis v. Sherefettin рассматривалось как прецедент, разрешающий сторонам договора заключать односторонние арбитражные оговорки. При этом в арбитраж может идти не любая сторона, когда она будет истцом, а только одна из них, вторая в любом случае имеет право обратиться только в государственный суд. Практика, разрешающая использовать альтернативные арбитражные оговорки с правом выбора у истца, установилась в 1983 году в деле Westfal-Larsen & Co A/S v. Ikerigi Compania Naviera SA (The Messiniaki Bergen)

Однако ряд представителей доктрины отмечали, что, вероятно, дело Pittalis имеет ограниченный круг применения, поскольку в нем поддерживалась односторонняя арбитражная оговорка в

качестве средства защиты потребителя (в данном случае — арендатора)9.

Последние сомнения по вопросу действительности односторонней арбитражной оговорки были решены в деле NB Three Shipping v. Harebell Shipping Ltd (2004). Из материалов дела следует, что стороны заключили договор фрахтования судна. Причем все споры должны были решаться английскими судами, если только собственники судна не пойдут в Лондонский арбитраж. Когда фрахтователь обратился в государственный суд в связи с возникшими нарушениями по договору, собственники заявили, что дело будет направлено в арбитраж. Судья Морисон сослался на дело Pittalis, указав, что оно должно применяться по общему правилу, когда спор касается односторонней арбитражной оговорки.

Однако фрахтователи оспаривали в данном деле не применимость арбитражной оговорки вообще,

а порядок ее применения. Так, они утверждали, что собственники могли ссылаться на нее только

втом случае, если бы они сами выступали в качестве истцов (в данном деле разбирательство начали фрахтователи). При этом они ссылались на редакцию данной статьи в договоре: «собственник может начать процесс в арбитраже, а не передать его в арбитраж — «the option of bringing any dispute under arbitration», of referring»». На этот аргумент Морисон возразил, что в случае возникновения разногласий у сторон они еще до передачи спора в суд, как правило, оговаривают, будет ли дело рассматриваться в арбитраже или в государственном суде. В настоящем деле, поскольку право выбора принадлежит собственникам, которые имели бы решающее слово в подобных досудебных переговорах, тем самым направив (перенеся — bringing) cпор в арбитраж. Кроме того, само условие об альтернативной арбитражной оговорке нацелено на предоставление лучших прав собственникам по сравнению с их контрагентами. Судья отметил также, что факт того, что фрахтователи уже обратились с иском в государственный суд, никаким образом не прекращает право собственников передать дело в арбитраж. Однако как только последние сделают волеизъявление или сделают так, что контрагент разумно будет считать, что выбор осуществлен, опционное право собственников прекратится.

Таким образом, дело NB Three Shipping оказало существенное влияние на развитие данного института в Англии:

подтвердило широкий круг применения прецедента Pittalis;

установило правило, по которому право осуществлять выбор по опционной арбитражной оговорке имеет не только истец, но и ответчик;

обязанность стороны, у которой данного права нет, при возникновении спора вступить в переписку с контрагентом и узнать, какую из альтернатив тот выбирает.

В деле Debenture trust Corp plc v. Elektrim finance BV and others (2005) арбитражная оговорка предусматривала, что по общему правилу спор подлежал рассмотрению в арбитраже и только при волеизъявлении управомоченной стороны, иск направлялся в государственный суд. В указанном деле суд отметил, что если контрагент управомоченной стороны начинает разбирательство в арбитраже, последний имеет право перевести дело в государственный суд. При таком подходе крайне важно, чтобы волеизъявление управомоченной стороны имело место как можно раньше с момента инициирования разбирательства контрагентом.

Таким образом, английские суды разрешают сторонам сделок использовать альтернативные арбитражные оговорки, даже если этим правом наделен потенциальный ответчик по делу. Признание указанного положения недействительным рассматривается ими как чрезмерное вмешательство в дела сторон и нарушение принципа автономии воли.

Немецкие суды признают недействительными оговорки с правом выбора у ответчика

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

По общему правилу арбитражные оговорки подобного рода в Германии разрешены10. Третейская оговорка — соглашение между сторонами, по которому все или отдельные споры, которые возникли или возникнут в будущем в отношении установленных между ними договорных или внедоговорных правоотношений, разрешаются третейским судом (§ 1029 Гражданского процессуального кодекса Германии). При этом в комментариях к указанной статье отмечается, что третейское соглашение может также устанавливать альтернативу: право обращения в государственный или третейский суд, но при наличии четко описанной процедуры осуществления

выбора11. В частности, необходимо урегулировать последствия отказа стороны от осуществления выбора, а также просрочки в реализации указанного права. Помимо этого, указанное право, принадлежащее ответчику, действительно только в том случае, когда в оговорке предусмотрено,

что ответчик должен осуществить его раньше, чем истец начнет судебное разбирательство12.

Так, в деле 1998 года Верховный суд Германии установил, что односторонняя арбитражная оговорка, содержащаяся в типовых условиях, является несправедливой и недействительной. Эта оговорка предоставляла одной из сторон право выбора между арбитражем и государственным судом независимо от того, будет указанная сторона истцом или ответчиком в споре. Несправедливым это будет потому, что сторона, не имеющая подобного права, в любом случае обратится с иском в государственный суд, в то время как ее контрагент может сделать это разбирательство бесполезным, заявив о своем праве передать дело в арбитраж, сославшись на § 1032 ГПК Германии: «Суд, в который подается иск по спору, охватываемому третейским соглашением, должен, если ответчик представит возражение до начала устных слушаний по существу спора, отклонить иск как неподлежащий рассмотрению». На истца в таком случае будет возложена обязанность по оплате расходов, связанных с обращением в государственный суд. Кроме того, это приведет к бесполезной потере времени.

Если альтернативная третейская оговорка содержится в типовых условиях заключения сделок, она должна соответствовать дополнительному требованию — принципу справедливости,

установленному в ст. 307 ГГУ13. Это означает, что данное условие будет признано недействительным, если оно возлагает несправедливые обязанности на контрагента или

относится к числу неожиданных условий14.

Изложенный иностранный опыт показывает, с одной стороны, что современные отечественные подходы в целом ему соответствуют. В то же время он демонстрирует, что допущение альтернативных оговорок не может быть безграничным, поскольку есть риск несбалансированности интересов сторон. И отечественная практика только-только подходит к этим новым вопросам, вытекающим из общей допустимости альтернативных оговорок о выборе способа разрешения коммерческого спора.

1J. Lew, l. Mistelis. Comparative International Commercial Arbitration. 2003. Р. 131.

2E. Gaillard, D. Di Pietro Enforcement of Arbitration Agreements and International Arbitral Award. Cameron May. 2009. Р. 220

3A. Tweedd.ale, K. Tweeddale, Arbitration of commercial disputes. 2007. Р. 35; E. Gaillard, D. Di Pietro, Op. cit. Р. 220.

4О критике данного постановления см.: Карабельников Б. Р. Международный коммерческий арбитраж. 2013. С. 164–166; Ходыкин Р. М. Гибридные оговорки о рассмотрении спора? Комментарий к постановлению ВАС РФ от 19 июня 2012 г. № 1831/12 // Вестник ВАС РФ. 2012. № 11. С. 60–70; Елисеев Н. Г. Опционные оговорки о месте разрешения коммерческих споров; Асосков А. В. Асимметричные оговорки о порядке разрешения споров: проблемы, порожденные постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 19 июня

2012 года № 1831/12 // Третейский суд. 2012. № 5. С. 122–136; Aitkulov Т., Popelysheva J. The Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation rules on the validity of dispute resolution clauses with a unilateral option // www.kluwerarbitrationblog.com.

5Первый и третий подходы представлены в п. 3 Справки к заседанию международно-правовой секции Научно-консультативного совета при ВАС РФ.

6См.: Егоров А. В. Асимметричные оговорки о разрешении споров судебная практика заменяет на симметричные // Вестник международного коммерческого арбитража. 2012. № 2. С. 191.

7A. Tweeddale, K. Tweeddale. Op. cit. 2007. Р. 97, 98; G. Born. International Commercial Arbitration. 2009. Р. 732.

8Факты: между сторонами заключен договор хранения, разрешающий потребителю обращаться в арбитраж.

9S. Nesbitt, H. Quilan. The Status and Operation of Unilateral or optional Arbitration Clauses. Kluwer Arbitration/Wolters Kluwer, 2006. Р. 135, 136.

10P. Clifford, O. Browne. Op cit. Р. 40. Со ссылкой на дело: BGH, Решение от 26.01.1989 – X ZR 23/87; S. Nesbitt, H. Quilan. Op. cit. Р. 145; K. Schwab, G. Walter. Schiedsgerichtbarkeit.

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

Systematischer Kommentar zu den Vorschriften der Zivilprozessordnung. Verlag C. H. Beck Helbing and Lichtenhahn. 2005. Р. 27 – в указанном комментарии к Гражданскому процессуальному кодексу отмечается, что данный подход поддерживался доктриной и судебной практикой еще со второй половины XX века (OLG Hamburg KTS, 1958; OLG Munchen NJW, 1959).

11Baumbach/Lauterbach/Albers/Hartmann Zivilprozessordnung Kommentar, Verlag C. H. Beck, Auflage

67. 2009. Р. 2487.

12Thomas/Putzo Zivilprozessordnung Kommentar, Verlag C. H. Beck Munchen, Auflage 28. 2007. Р. 1281.

13K. Schwab, G. Walter Schiedsgerichtbarkeit. Systematischer Kommentar zu den Vorschriften der Zivilprozessordnung. Verlag C. H. Beck Helbing and Lichtenhahn. 2005. Р. 28.

14S. Nesbitt, H. Quilan. Op. cit. Р. 146.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

Продажа права требования на торгах совершена с нарушениями. Как абстрактность уступки права поможет приобретателю

Константин Ильич Скловский

адвокат, д. ю. н.

Какие нарушения при проведении торгов не повлияют на их результат

Можно ли признать сделку, заключенную на торгах, недействительной без оспаривания самих торгов

Что означает принцип абстрактности уступки права требования

Торги, проведенные с нарушением правил, установленных законом, могут быть признаны судом недействительными по иску заинтересованного лица (ст. 449 ГК РФ). Признание торгов недействительными влечет недействительность договора, заключенного с лицом, выигравшим торги (п. 2 ст. 449 ГК РФ). Однако на действительность сделки способны оказать влияние только нарушения, связанные с организацией процедуры торгов, но не всех действий судебного пристава в рамках исполнительного производства. Хотя закон точно не разграничивает среди различных действий судебного пристава и (или) организатора торгов те действия, которые состоят в организации торгов, в практике применения закона сложились определенные позиции, которые позволяют провести такое разграничение.

К спорам о признании торгов недействительными применяются правила об оспоримых сделках

В ФАС Московского округа был рассмотрен спор, связанный с продажей права требования, принадлежавшего ранее кредитору (постановление 18.10.2013 по делу № А40-64205/05-30-394). Право было выставлено на торги по требованию взыскателя, имевшего исполнительный лист против этого кредитора, и было продано в погашение его долга. Затем право было последовательно отчуждено несколько раз, и последний его приобретатель требовал замены стороны в исполнительном производстве в результате правопреемства. Прежний взыскатель возражал против этого, ссылаясь на незаконность отчуждения принадлежавшего ему права. Основным доводом против замены взыскателя был ряд нарушений закона при организации торгов и продаже права, что влекло, по мнению прежнего взыскателя, ничтожность всех последующих сделок. Кредитор указывал и на крайне заниженную оценку проданного права. Он также ссылался на то, что все последующие приобретатели права связаны между собой.

Ранее несколькими судебными актами действия пристава по аресту права требования, передаче этого права на торги и вынесению заявки на оценку были признаны нарушениями закона, при этом соответствующие постановления судебного пристава-исполнителя признаны недействительными. С учетом этих судебных актов, суды первой и апелляционной инстанций оценили сделку по продаже права требования как ничтожную в силу ст. 168 ГК РФ и отказали в замене взыскателя. Отдельного иска о признании недействительными торгов и сделки, заключенной на торгах, однако, не предъявлялось. Заявитель кассационной жалобы указал, что

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

даже если признать, что судебным приставом-исполнителем были допущены нарушения при

аресте имущества в виде прав требования по исполнительному производству, при оценке и передаче их на торги, данные нарушения не могут являться основанием ничтожности сделки, заключенной на торгах. Поэтому выводы судов первой и апелляционной инстанций о ничтожности сделки, заключенной на торгах, по основанию нарушений, допущенных судебным приставом-исполнителем при аресте, оценке и передаче прав требования на торги, сделаны с существенным нарушением норм материального права и не соответствуют практике их применения и обязательным для арбитражных судов указаниям ВАС РФ.

В данном деле последовательно затронут ряд вопросов, на которые суд кассационной инстанции дал иной ответ, чем суды первой и второй инстанций. В результате решение было отменено, а заявление цессионария о замене стороны в исполнительном производстве было удовлетворено.

Итак, к сфере процедуры торгов можно отнести такие вопросы, как отсутствие извещения заинтересованных лиц, ненадлежащую форму извещения, если, впрочем, указанные нарушения были способны оказать существенное влияние на результаты публичных торгов (п. п. 3 – 5 информационного письма Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 № 101; далее — Информационное письмо).

Как отмечает Л. А. Новоселова, периодически имевшее место ранее в судебной практике отнесение действий по оценке имущества судебным приставом-исполнителем к процедурным вопросам было прекращено в результате развития судебной практики. Эта позиция получила

закрепление в п. 7 Информационного письма1.

Такое решение было обосновано тем, что привлечение к оценке имущества должника специалиста-оценщика не меняет характера отношений, возникающих в ходе исполнительного производства. Так, по общему правилу оценка имущества должника должна осуществляться судебным приставом-исполнителем. Кроме того, действия последнего могут быть обжалованы стороной в исполнительном производстве в порядке, установленном Федеральным законом от

02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» 2.

Таким образом, права взыскателя в исполнительном производстве защищаются различными способами: если нарушения допущены до организации торгов, то они устраняются путем обжалования действий пристава; если нарушения касаются собственно проведения торгов, и тем самым затронуты уже права и интересы участников торгов, которые не могут быть предметом защиты в рамках обжалования действий пристава, то защита прав взыскателя (а также и иных лиц) производится путем предъявления исковых требований о недействительности торгов. Признание торгов недействительными без заявления специального требования о сделке влечет

недействительность заключенной на торгах сделки3.

Споры о признании торгов недействительными рассматриваются по правилам, установленным для признания недействительными оспоримых сделок (п. 44 постановления Пленума ВС РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»).

Это означает, что без соответсвующего судебного решения о признании торгов недействительными, торги и заключенная по результатам торгов сделка являются действительными.

В данном случае суд признал незаконными такие действия судебного пристава-исполнителя, как передача арестованного имущества на торги; наложение ареста на имущество; вынесение заявки на оценку; вынесение постановления об оценке имущества должника и об участии специалиста в исполнительном производстве. Однако эти нарушения не рассматриваются как нарушения правил проведения торгов.

При этом тот факт, что взыскатель не оспорил торги в установленном порядке, исключает возможность признания сделки по продаже права требования недействительной по основаниям, связанным с исполнительным производством и действиями пристава. В данном случае обсуждение вопроса о связи нарушений закона, допущенных в процессе исполнительного производства, с действительностью торгов возможно исключительно в рамках судебного спора, возбужденного по иску заинтересованного лица о признании торгов недействительными.

Сделка, заключенная на торгах, может быть, помимо оспаривания торгов, признана недействительной по общим основаниям, как и любая сделка. Например, продажа права требования была бы ничтожной, если бы проданное право не принадлежало цеденту (должнику), либо это право прекратилось исполнением и т. п. Но таких оснований взыскатель не указал, и, как видно из изложенных обстоятельств спора, их не существовало.

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

Вполне понятно при этом, что арест для целей взыскания того или иного имущества не делает это имущество изъятым из оборота, поскольку ограничения оборотоспособности объекта могут устанавливаться только законом или в установленном законом порядке (ст. 129 ГК РФ).

Вывод суда о недействительности сделки не является преюдициальным

Отдельного обсуждения заслуживает вопрос о значении приведенных в решении суда первой инстанции и апелляционном постановлении суждений о ничтожности сделки по приобретению права на торгах.

Во-первых, проверка такого суждения сама по себе охватывается компетенцией суда кассационной инстанции, поскольку юридическая квалификация этого суждения не требует пересмотра установленных судом фактов или иной оценки этих фактов. В этом отношении арбитражный суд кассационной инстанции правомерно указал на то, что суждение о ничтожности сделки является неверным. Суд указал, что сделка, заключенная на торгах, может признаваться недействительной только по правилам о признании недействительной оспоримой сделки, а такого требования в установленном законом порядке не заявлялось. Кроме того, признание сделки ничтожной как не соответствующей закону (ст. 168 ГК РФ) требует указания того закона, которому сделка не соответствует. В этом случае без указания конкретного закона суждение о ничтожности сделки в силу ее несоответствия закону является само по себе безосновательным.

Во-вторых, соответствующие суждения суда не являются преюдициальными в смысле ст. 69 АПК РФ, поскольку спор о недействительности сделки суд не рассматривал. Помимо этого, вывод суда о тех или иных правоотношениях сторон, в том числе действительности или недействительности заключенной ими сделки, не является сам по себе установлением факта и потому по своей природе не может быть преюдициальным.

То обстоятельство, что ничтожная сделка является недействительной и без судебного решения (ст. 166 ГК РФ), означает, что в известных случаях как суд, так и иные органы и лица могут высказывать суждения о ничтожности той или иной сделки помимо спора об этой сделке. Такие суждения, однако, должны делаться лишь постольку, поскольку ими не нарушаются процессуальные права сторон сделки и иных лиц, в том числе права на судебную защиту. Но в любом случае, независимо от того, является ли такое суждение суда допустимым в этом отношении, оно само по себе не может влечь никаких последствий для сторон иного судебного спора, в котором сделка не оспаривается, в том числе и прежде всего — в сфере доказывания.

Суждение о ничтожности сделки, сделанное иначе, как по результатам судебного спора о недействительности сделки, не обладает теми качествами, которыми обладает судебное решение и содержащиеся в нем оценки и выводы.

Очевидно, что заявитель имеет интерес в заявленном требовании, поскольку на приобретенное им право требования обращено взыскание в рамках исполнительного производства, в котором взыскателем является иное лицо — ответчик по делу. Тем самым объективно между этими двумя субъектами налицо спор об их отношении к исполнительному производству. Этот спор может разрешиться только тем, что арбитражным судом взыскателем может быть признан один из этих субъектов.

1См.: Новоселова Л. А. Публичные торги в рамках исполнительного производства. М.: Статут, 2006. С. 98 и след.

2См.: Практика рассмотрения коммерческих споров: Анализ и комментарии постановлений Пленума и обзоров Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Вып. 1 / Под ред. Л. А. Новоселовой, М. А. Рожковой. М.: Статут, 2007 // СПС «КонсультантПлюс». См. также: Правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации: Избранные постановления за 2005 год с комментариями / Под ред. А. А. Иванова. М.: Статут, 2010 (автор комментария Д. В. Плешков).

3См. об этом: Беляева О. А. Правовые проблемы аукционов и конкурсов. М.: Юриспруденция, 2011. С. 278 и след.; Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / В. В. Андропов, К. П. Беляев, Б. М. Гонгало и др.; под ред. П. В. Крашенинникова. М.: Статут, 2011 (автор комментария к ст. Миронов И. Б. в соавт. с А. В. Майфатом); Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Договоры о банковском вкладе, банковском счете; банковские расчеты. Конкурс, договоры об играх и пари: В 5 т. М.: Статут, 2006. Т. 2.

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СПОРЫ

Добросовестное приобретение недвижимости. Как грамотно защитить свои права

Юлия Валерьевна Старцева

специалист второго судебного состава ВАС РФ

В чем отличие регистрационных систем Германии и России

Можно ли доверять данным реестра при приобретении права собственности Чем рискует приобретатель, когда в отношении имущества идет судебный спор

По общему правилу для перехода права собственности на вещь одного только соглашения отчуждателя и приобретателя недостаточно, необходим также какой-либо внешний видимый документ, в качестве которого выступают: для объектов движимого имущества — акт передачи вещи, а для недвижимых вещей — государственная регистрации права. Основой современной гражданско-правой конструкции перехода прав на объекты недвижимости в российском правопорядке является принцип внесения (или регистрации) прав, служащий установлению гласности или публичности, то есть общеизвестности для неопределенного круга лиц сведений о правах на данное недвижимое имущество или их отсутствии. Этот принцип заимствован российским правопорядком из германского, традиционно оцениваемого в мире как разработчика одной из самых совершенных регистрационных систем. С этим связано дальнейшее сравнение российских норм и реалий с германской теорией.

В Германии третьи лица защищены принципом публичной достоверности и презумпцией правильности поземельной книги

Основной целью развития регистрационной системы было обеспечение прочности и стабильности оборота, создание такого режима, при котором приобретатель мог бы быть более уверенным в завтрашнем дне, в том, что впоследствии не явится лицо, которое сможет доказать свое право собственности и отобрать у него купленную им вещь. Одним из основных средств достижения такой защиты стало введение принципа публичной достоверности.

Всоответствии с данным принципом третьи лица, добросовестно полагающиеся на содержание поземельной книги или специального реестра прав на недвижимое имущество, защищаются в своем доверии и приобретают права на недвижимость, даже если государственная регистрация была произведена неправомерно и не соответствует реальному материально-правовому положению.

Воснове теоретической конструкции данного принципа в Германии лежит теория видимости права и учение о защите доверия. Первая допускала приобретение права собственности от неуправомоченного лица, поскольку его возможные полномочия на распоряжение следовали из существования неких особых внешних легитимационных фактов (например, из владения при отчуждении движимых вещей или из записи в поземельной книге при совершении сделок с недвижимостью). В соответствии с учением о защите доверия такой эффект достигался лишь в случае его добросовестности, когда он не знал о несоответствии видимости права

действительному материально-правовому положению1.

В параграфе 891 Германского Гражданского уложения (ГГУ) закрепляется позитивная и негативная презумпции правильности книги: если за кем-либо внесено право в поземельную книгу, то предполагается, что ему оно действительно принадлежит; если право в поземельной книге аннулировано, то предполагается, что оно не существует. Указанная презумпция является опровержимой. Данная норма относится к процессуальной, не порождающей материально-правовых последствий. Ее значение состоит в том, чтобы распределить бремя доказывания: тот, кто внесен в поземельную книгу в качестве уполномоченного, освобождается от обязанности по доказыванию, которая возлагается полностью на лицо, оспаривающее содержание книги. На данную презумпцию может ссылаться при этом любое лицо, которое заинтересовано в существовании или несуществовании права, например, покупатель земельного

участка2.

Параграф 892 ГГУ расширяет для защиты гражданского оборота презумпцию, содержащуюся в §

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

891. Так, для того, кто приобретает право на земельный участок или ограниченное вещное право

на него посредством сделки, действует содержание поземельной книги как правильное, соответствующее материально-правовому положению вещей, за исключением случаев, если против правильности поземельной книги внесен протест или ее неправильность известна

приобретателю3. Таким образом, закрепляется неопровержимая презумпция полноты поземельной книги в отношении содержащихся в ней прав и ограничений распоряжений.

Для защиты приобретателя не имеет значения, действительно ли он знал содержание поземельной книги или доверял ему, достаточно, чтобы содержание поземельной книги

объективно поддерживало распорядительную сделку4. По выражению В. Виганда, «имеет место своеобразная абсолютная защита оборота, которая основывается не на конкретном

(индивидуальном), а на фиктивном (объективированном) доверии»5.

Позитивная фикция правильности гарантирует приобретателю принадлежность права отчуждателю в объеме, соответствующем содержанию книги, а потому он становится правообладателем указанного права в том же объеме. Благодаря негативной фикции правильности гарантируется полнота поземельной книги относительно всех подлежащих внесению прав на земельный участок, поэтому приобретатель получает право свободным от всех

не внесенных или аннулированных обременений6.

Однако для достижения данного правового результата должно наличествовать несколько предпосылок:

неправильность или неполнота содержания поземельной книги в момент окончания приобретения права, поскольку добросовестное приобретение связывается с видимостью права;

изменения в правах основываются на сделке, единственным недостатком которой является отсутствие полномочий на распоряжение, в остальном она должна быть действительной. При этом речь идет только о сделках, в которых на стороне приобретателя и отчуждателя выступают лично и экономически разные лица. То есть, например, не подлежит защите приобретатель при отчуждении земельного участка обществом с ограниченной ответственностью, единственным участником которого является как раз этот приобретатель. Параграф 892 ГГУ также не действует, если сделка заключается между материнской и дочерней компаниями. Эта предпосылка вытекает из цели данной нормы,

которая направлена именно на защиту оборота7;

приобретатель должен быть добросовестным. Он не будет таковым, только если знает о противоречии между содержанием поземельной книги и действительным состоянием принадлежности прав, при этом на нем нет обязанности по наведению справок, поэтому если приобретатель хотя знает все факты, из которых следует неправильность поземельной книги, но делает неправильные выводы, то его добросовестность не исключается. В немецком праве грубая не осторожность не препятствует действию публичной достоверности, в отличие от регулирования добросовестного приобретения движимых вещей. Однако на практике в случаях, когда установлено, что приобретатель при наличии существенных сомнений в том, что поземельная книга правильна, осознанно закрывает на это глаза, желая остаться добросовестным лицом, такая грубая неосторожность

рассматривается как злоупотребление правом8, так как в противном случае не было бы основания для предпочтения интересов оборота интересам собственника. При этом предполагается, что приобретатель является добросовестным, знание им о факте отклонения материального правового положения от содержания книги должно

доказываться лицом, оспаривающим его право9. Добросовестность в любом случае исключается при наличии в поземельной книге отметки о протесте против ее содержания10.

В соответствии с абз. 2 § 892 ГГУ добросовестность приобретателя определяется на момент подачи заявления об осуществлении внесения в ведомство, ведущее поземельные книги, или, если вещный договор заключен после подачи заявления, на момент совершения соответствующего вещного договора, так как должны быть осуществлены все необходимые

предпосылки для завершения процесса приобретения11.

Таким образом, расширяются возможности добросовестного приобретения прав на недвижимость по сравнению с приобретением движимых вещей от неуправомоченного отчуждателя, так как благодаря действию публичной достоверности приобретение ставится в зависимость от действия менее жестких условий и основывается лишь на видимости права, которая не ограничена также принципом повода, поэтому не имеет никакого значения, способствовало ли каким-либо образом управомоченное лицо отклонению содержания книг от действительного правового положения, поскольку поземельная книга и реестр создают более надежный факт, с которым связывается

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

видимость права, нежели владение12.

ВГражданском кодексе закреплена опровержимая презумпция правильности реестра

Внастоящее время возрос интерес к принципу публичной достоверности и в России.

Согласно господствующему мнению данный принцип не был отражен в нашем законодательстве до вступления в законную силу ст. 8.1 ГК РФ13.

Государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права (п. 2 ч. 1 ст. 2 Федерального закона от 21.07.1997 № 122ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»; далее – Закон № 122ФЗ). Зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке. Итак, в Законе № 122ФЗ содержится лишь презумпция правильности реестра прав на недвижимое имущество, сопоставимая по своему значению с § 891 ГГУ.

Лицо, указанное в государственном реестре в качестве правообладателя, признается таковым, пока в установленном законом порядке в реестр не внесена запись об ином (п. 6 ст. 8.1 ГК РФ). При возникновении спора в отношении зарегистрированного права лицо, которое знало или должно было знать о недостоверности данных государственного реестра, не вправе ссылаться на соответствующие данные. Считается, что введение в действие данной нормы ознаменовало появление принципа публичной достоверности в российской регистрационной системе. Хотя, по сути, в ГК РФ из Закона № 122ФЗ было перенесено правило, имеющее процессуальное значение: закреплена опровержимая презумпция правильности реестра, при этом на ее неправильность не вправе ссылаться недобросовестное лицо.

Защита добросовестного приобретателя недвижимого имущества основывается на абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ, в силу которого недвижимое имущество признается принадлежащим добросовестному приобретателю на праве собственности с момента такой регистрации, за исключением предусмотренных ст. 302 ГК РФ случаев, когда собственник вправе истребовать такое имущество от добросовестного приобретателя.

Таким образом, защита добросовестного приобретателя достигается благодаря выполнению предпосылок, являющихся основанием для отказа в удовлетворении виндикационного иска, причем их круг не отличается от числа предпосылок, установленных для движимых вещей.

Итак, данными критериями являются следующие.

Во-первых, это наличие видимости права на стороне отчуждателя, выражающейся в регистрации за ним права.

Во-вторых, изменения в правах основываются на сделке, единственным недостатком которой является отсутствие полномочий на распоряжение, в остальном она должна быть действительной.

В-третьих, указанная сделка должна носить возмездный характер, причем подлежит установлению также и исполнение данной встречной обязанности. Так, при установлении предпосылок, свидетельствующих об отсутствии оснований для удовлетворения виндикационного иска Президиум ВАС РФ в постановлении от 24.05.2012 по делу № А27-11489/2010 указал на неисполнение покупателем обязанности по оплате до начала рассмотрения дела в суде.

Передача владения. Еще одним критерием является передача владения. Президиум ВАС РФ признал обоснованной позицию судов, в соответствии с которой до передачи владения лицо, заключившее договор с неуправомоченным отчуждателем, не является добросовестным приобретателем имущества (п. 6 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения»; далее – Информационное письмо № 126).

Следует отметить, что в силу абз. 1 п. 2 ст. 223 переход права собственности на недвижимое имущество не зависит от исполнения продавцом обязанности по передаче вещи14.

Данный вывод подтверждается п. 61 постановления Пленума ВС РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» и постановлением Президиума ВАС РФ от 20.09.2011 по делу № А63-4629/2010 . Согласование сторонами в договоре купли-продажи условия о передаче недвижимости после государственной регистрации

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]

Арбитражная практика № 1, январь 2014

права собственности покупателя не нарушает никаких императивных требований российского

гражданского законодательства. У регистрирующего органа отсутствует право требовать подтверждения такой передачи для целей государственной регистрации. Кроме того, в постановлении Президиума ВАС РФ от 25.07.2011 по делу № А04-3015/2010 указано, что по смыслу положений ст. ст. 8 и 131 ГК РФ передача недвижимого имущества по договору купли-продажи не является необходимым условием возникновения права собственности покупателя на это имущество. Право собственности считается перешедшим к покупателю с момента его государственной регистрации за этим лицом.

Таким образом, владение для объектов недвижимого имущества теряет свойство видимости права, поскольку легитимирующим фактом, с которым связывается презумпция о наличии права на стороне отчуждателя, является регистрация в реестре. Кроме того, передача владения не является частью юридического состава, необходимого для переноса права собственности. Тем не менее для целей добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя считается, что раз приобретателю не было передано владение, то необходимый юридический состав не выполнен в полном объеме.

Выбытие имущества из владения собственника по его воле. В России, в отличие от германского правопорядка, принцип видимости дополняется еще и принципом повода, так как нужно установить, что существовала воля собственника на передачу имущества, то есть он участвовал на начальном этапе в создании видимости, иначе виндикационный иск будет удовлетворен и добросовестный приобретатель не сможет рассчитывать на приобретение права. О выбытии имущества помимо воли собственника в соответствии с п. 10 Информационного письма № 126 свидетельствуют такие факты, как похищение, утеря, действия сил природы. Из судебной практики следует, что о похищении имущества речь идет, например, в случае распоряжения им неуполномоченным лицом без ведома сособственника. Так, Президиум ВАС РФ в постановлении от 24.05.2012 по делу № А40-99191/10-113-875 пришел к выводу об отсутствии воли собственника на распоряжение имуществом. Имущество было отчуждено лицом, которое мошенническими действиями присвоило себе право управления юридическим лицом (сфальсифицировав решение общего собрания о назначении его генеральным директором общества, увеличив путем заключения поддельных договоров купли-продажи свой пакет акций), что установлено приговором суда по уголовному делу. При этом нижестоящие суды исходили из того, что не может свидетельствовать об отсутствии воли собственника на передачу имущества факт того, что договор купли-продажи заключен от имени общества лицом, сведения о котором на момент заключения сделки содержались в ЕГРЮЛ и которое фактически осуществляло полномочия единоличного исполнительного органа.

Аналогичные выводы встречаются и в других судебных актах (постановления ФАС Центрального округа от 13.02.2012 по делу № А09-1936/2011, от 11.03.2012 по делу № А48-467/2011,

Уральского округа от 12.07.2013 по делу № А60-21891/2012, Московского округа от 05.11.2013

по делу № А40-138789/10-23-1156).

Добросовестность приобретателя. Он признается таковым, если не знал и не мог знать, что имущество приобретено у лица, не имеющего права его отчуждать. Таким образом, речь идет не только о позитивном знании, но также и о грубой неосторожности, при которой приобретатель, исходя из сопутствующих сделке обстоятельств, должен был усомниться в праве продавца на отчуждение имущества. В соответствии с п. 7 Информационного письма № 126 подлежит доказыванию со стороны истца, что, несмотря на наличие соответствующей регистрационной записи, ответчик знал об отсутствии у лица права на отчуждение недвижимого имущества. В пункте 9 установлено, что ответчик по виндикационному иску должен был знать об отсутствии у лица, продавшего ему спорное имущество, права на его отчуждение, так как согласно представленным истцом доказательствам имущество приобретено ответчиком по цене почти вдвое ниже рыночной. В данном случае ответчик, проявляя обычную степень осмотрительности, должен был предпринять дополнительные меры, направленные на проверку юридической судьбы вещи. То есть на приобретателя накладываются дополнительные обязанности по проверке заключаемой сделки, он не может полагаться только на реестр.

В соответствии с п. 8 Информационного письма № 126 при определении обстоятельств, которые должны быть известны приобретателю, учитываются родственные и иные связи между лицами, участвовавшими в заключении сделок, направленных на передачу права собственности, совмещение одним лицом должностей в организациях, совершавших такие сделки, а также участие одних и тех же лиц в уставном капитале этих организаций, родственные и иные связи между ними.

Приобретатель должен выяснять, ведется ли в отношении имущества судебный спор

http://e.arbitr-praktika.ru/magazineprint.aspx?mid=12457[01.11.2014 13:41:38]