учебный год 2023 / Очерки по торговому праву Крашенинниковой

имущества 8. Различают цель, характерную для того или иного типа сделки (объективная кауза), и цель, которую имеет в виду лицо, совершая конкретную сделку (субъективная кауза) 9. Кауза сделки определенного типа отражает условия, существенные для данной сделки, и тем самым индивидуализирует эту сделку. Так, кауза двусторонней сделки состоит в получении каждой стороной встречного удовлетворения (например, кауза договора купли-продажи – в приобретении права собственности на имущество одной стороной и получении покупной цены этого имущества другой стороной). Таким образом, объективная кауза идентична типу сделки. Субъективная кауза должна соответствовать объективной: цель, которая поставлена лицом, совершающим сделку, должна соответствовать каузе, характерной для сделок данного типа. Несоответствие между ними позволяет усомниться в законности субъективной каузы 10.

баров Ю.С. Курс гражданского права. Часть общая. Спб., 1911. Т. 1. С. 695; Синайский В.И. Русское гражданское право. Киев, 1914. Вып. 1. С. 136; Рясенцев В.А. Сделки по советскому гражданскому праву. М., 1951. С. 8). Сходное понимание каузы мы находим у французских авторов (см.: Capitant H. De la cause des obligations. 3ème éd. Paris, 1927. P. 21; Planiol M., Ripert G. Traité pratique de droit civil français. Obligations. Paris, 1930. T. 6. P. 342;

Морандьер Л.Ж. Гражданское право Франции. М., 1960. Т. 2. С. 264).

8В германской цивилистике говорят именно о каузе предоставления, а не о каузе сделки. Ею обозначают цель, имеющую решающее значение при предоставлении имущества, правовую цель предоставления (см.: Дернбург Г. Пандекты. Общая часть. М., 1906. С. 259; Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 125).

9Рассмотрение понятия causa в двух названных аспектах встречается у некоторых французских цивилистов (см.: Ghestin J. Op. cit. P. 819; Légier G. Droit civil. Les obligations. Paris, 1998. P. 48).

10На наш взгляд, выделение объективной и субъективной каузы оправданно при анализе действительности основания каузальной сделки. Применительно к абстрактной сделке это разделение не имеет значения, поскольку кауза не является ее элементом

61

Любая сделка имеет основание. Сделка не могла бы быть совершена при отсутствии основания к ее совершению 11: трудно представить лицо, которое, заключая сделку, не преследует ка- кой-либо цели. В то же время отношение действительности сделки к каузе сделки различно.

Основание каузальной сделки служит ее необходимым элементом, т. е. представляет собой юридическое условие сделки, и тем самым влияет на ее действительность. Отсутствие или недействительность основания влекут ничтожность каузальной сделки либо порождают право на ее оспаривание.

В случае абстрактной сделки дело обстоит иначе. Существование ее каузы презюмируется, но оно не имеет значения для действительности этой сделки 12. Сделка отделена, абстрагирована от своей каузы и не зависит от нее 13. В рамках абстрактной

(условием). Поэтому действительность абстрактной сделки не может оцениваться с точки зрения ее каузы.

11Иоффе О.С. Указ. соч. С. 264.

12В большинстве случаев в качестве основания абстрактной сделки выступает предшествующая ей каузальная сделка (например, основанием акцепта векселя может явиться договор займа, связывающий трассанта и плательщика) или несколько каузальных сделок (например, в основании делегации, как правило, лежат две каузальные сделки, одна из которых связывает делеганта с делегатарием, а другая – делеганта с делегатом).

13Аналогичный изложенному способ представления мы находим

вследующих работах: Oertmann P. Das abstracte Geschäft im deutschen bürgerlichen Gesetzbuch. Wien, 1897. S. 5; Дернбург Г. Указ.

соч. С. 260; Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. Спб., 1910. С. 295; Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 126; Colin P. Théorie de la cause des obligations conventionnelles. Paris, 1897. P. 24; Osias L. L' acte abstrait en droit comparé. Étude de doctrine et de législation. Paris, 1924. P. 23; Ommeslaghe P. Observations sur la théorie de la cause dans la jurisprudence et dans la doctrine moderne // Revue critique de jurisprudence belge. 1970. P. 598; Vivant M. Op. cit. P. 41; Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С. 695;

Синайский В.И. Указ. соч. С. 158; Хвостов В.М. Система римского права. М., 1996. С. 173; Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 13 –

62

сделки каузальные отношения не существуют: для возникновения соответствующего правового последствия абстрактная сделка достаточна сама по себе.

Поскольку в возникшем из абстрактной сделки правоотношении кауза обязывания не принимается во внимание, важно, чтобы содержание волеизъявления было ясным и точным. Это обеспечивается посредством придания ему формального внешнего выражения. Последнее составляет особенность абстрактной сделки, отличающую ее от иных сделок, и именуется формализмом 14. Формализм понимается здесь как преобладание внешней формы сделки над ее содержанием. Абстрактная сделка означает особое действие, порождающее определенное правовое последствие. В качестве действия выступает формальный гражданско-правовой акт, а в качестве правового последствия – возникновение, изменение или прекращение субъективных гражданских прав и юридических обязанностей. Действие отвлечено от обусловивших его реальных отношений 15. Наиболее наглядно формализм абстрактной сделки проявляется в вексельном праве. Именно внешнее выражение действий, порождающих обязательство векселедателя, индоссанта или акцептанта, детально регламентировано законом.

14; Иоффе О.С. Указ. соч. С. 264; Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть. Чебоксары, 1997. С. 219 – 220.

14Предложенное наименование является условным. Однако ввиду отсутствия в юридическом языке иного обозначения этого свойства абстрактной сделки мы в дальнейшем будем пользоваться именно этим термином.

15Говоря о формализме абстрактного акта, L. Osias имеет в виду его форму (см.: Osias L. Op. cit. P. 52 – 53). На наш взгляд, следует различать формализм абстрактной сделки и форму ее совершения. Абстрактная сделка, равно как и каузальная, может быть совершена в письменной (простой или нотариальной) либо в устной форме. Форма совершения той или иной абстрактной сделки может быть различной, но любая абстрактная сделка есть формализованное юридическое действие.

63

Указание на основание возникновения вексельного обязательства в тексте документа не допускается 16.

Абстрактная сделка действительна, хотя ее causa не выражена. В этом состоит основное значение абстрактной сделки, которое находит отражение в современных законодательствах. Так, art. 1132 Code civil гласит: «La convention n'est pas moins valable, quoique la cause n'en soit pas exprimée». BGB содержит подобные установления применительно к отдельным видам абстрактных сделок (см., например, § 780, 781). Логическим следствием этого является то, что предъявление обязанному вытекающего из абстрактной сделки требования не связывается с указанием управомоченного на основание сделки. Соответственно должник не имеет возражения (exceptio), за исключением случая, когда между сторонами абстрактной сделки существует каузальная сделка 17. Здесь возражение опирается на порок каузальной сделки.

Возможна ситуация, когда абстрактная сделка в действительности не имеет под собой основания (кауза отсутствует) либо оно недействительно. Последствия этого могут быть различными. Если такая сделка повлекла исполнение юридической обязанности, выразившееся, в частности, в предоставлении (передаче) имущества, то исполнивший обязанность вправе предъявить требование о возврате неосновательного обогащения (ст. 1102 ГК РФ), направленное против лица, получившего имущество без

16«Никаких указаний на основание вексельного отношения в тексте векселя не требуется. Наоборот, включенное в текст векселя, это указание лишает его значения векселя» (Вавин Н. Г. Взаимоотношение между векселем и основной сделкой // Вестник права. 1914. № 13 – 14. С. 401). «Поскольку вексель является абстрактным документом, указание на основание его выдачи не допускается» (Крашенинников Е.А. Составление векселя. Ярославль, 1992.

С. 40).

17Во французской юридической литературе правило о недопустимости возражений против права, основанного на абстрактном акте,

именуется «l'inopposabilité des exсeptions» (см.: Osias L. Op. cit. P. 20, 62 – 66; Capitant H. Op. cit. P. 415; Vivant M. Op. cit. P. 40).

64

оснований или по недействительному основанию 18. Если абстрактная сделка не повлекла указанных последствий, должник приобретает возражение, направленное против притязания об исполнении обязанности из абстрактной сделки. Однако и в том и в другом случае бремя доказывания отсутствия или недействительности основания сделки возлагается на должника 19. Кредитор освобождается от доказывания обоснованности и законности требования, вытекающего из абстрактной сделки.

1 8 Oertmann P. Op. cit. S. 7; Эннекцерус Л. Указ. соч. С. 127; Mazeaud H. et L., Mazeaud J., Chabas Fr. Op. cit. P. 282.

19 Planiol M., Ripert G. Op. cit. P. 366 – 367; Légier G. Op. cit. P. 50.

65

И.В. Елисеев, М.В. Кротов

Проблемы прощения долга как основания прекращения обязательств

Прощение долга как основание прекращения обязательства ведет свою историю со времен римского права. Наиболее распространенной формой прощения долга по римскому праву являлась acceptilatio – формальная сделка, имеющая целью прекратить обязательство, заключенное путем стипуляции. Кредитор и должник должны были произнести специальную словесную формулу, в результате чего наступало окончательное прекращение обязательственной связи 1. Позднее римское право допускало прощение долга и неформальным путем – pactum de non petendo. В результате рецепции римского права нормы о прощении долга попадают в законодательство буржуазных стран и в подавляющем большинстве гражданских кодексов прощение долга рассматривается как договорный способ прекращения обязательств 2.

Один из классиков российской цивилистики, Д.И. Мейер, рассматривал прощение долга как разновидность действий, предпринятых именно с тем, чтобы прекратить известное обязательство. Одностороннее отступление верителя имеет значение дара, и действие обсуждается как дарение. Отступление верителя от обязательства по соглашению с должником имеет значение договора 3. Как видно, Д.И. Мейер проводил различие между односторонним прощением долга и прощением долга по соглашению сторон, рассматривая в качестве дарения лишь первый случай. Его трактовка опиралась на представление о том,

1Дернбург Г. Пандекты. Т. 3. Обязательственное право. М., 1904. С. 177.

2Шилохвост О. Ю. О прекращении обязательств прощением долга // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. Сборник памяти С.А. Хохлова. М., 1998. С. 355, 356.

3Мейер Д. И. Русское гражданское право. М., 2000. С. 708.

66

что дарение есть способ приобретения прав и не сводимо только к договору 4. Таким образом, для современной доктрины гражданского права имеют значение два основных вопроса: вопервых, является ли прощение долга односторонним актом и, вовторых, как соотносится прощение долга с дарением.

Первый вопрос, который возникает в связи с этим, касается понимания прощения долга как двусторонней сделки. Среди практикующих юристов весьма распространено мнение о прощении долга как действии одностороннем, не предполагающем согласия другой стороны. Действительно, из содержания ст. 415 ГК РФ напрямую не следует вывод о договорном характере этого способа прекращения обязательств. Но правильно ли такое буквальное толкование ст. 415 ГК РФ? Думается, нет. Если считать, что согласия должника на освобождение его от обязанности перед кредитором не требуется, то логично было бы и дарение конструировать как одностороннюю сделку, а не договор. Однако законодатель, похоже, считает иначе. Можно привести множество аргументов в пользу того, почему должник должен иметь право согласиться или, напротив, отказаться от прощения ему долга, но главным из них является то, что обязательство, порожденное волей двух сторон, не должно прекращаться волеизъявлением одной из них. Возможность одностороннего изменения или прекращения обязательства всегда является исключением из общего правила и, чаще всего, выступает своеобразной санкцией за нарушение контрагентом своих обязанностей.

Отвечая на первый вопрос, необходимо учитывать, что прощение долга есть действие, совершаемое с целью прекращения обязательства. Следовательно, прощение долга охватывается понятием сделки и впредь необходимо руководствоваться общими положениями о сделках. Если встать на позицию сторонников прощения долга как односторонней сделки, при которой имеет значение лишь выражение воли кредитором 5, необходимо учесть требования ст. 155 ГК РФ. Указанная статья

4Мейер Д. И. Указ. соч. С. 275.

5Шилохвост О. Ю. Указ. соч. С. 372.

67

формулирует общий принцип, что односторонняя сделка создает обязанности лишь для лица, совершившего сделку. Для других лиц односторонняя сделка может создавать обязанности только в случаях, установленных законом либо соглашением с этими лицами. Стало быть, пределы действия односторонней сделки должны ограничиваться только обязанностями в отношении самого кредитора, чья воля направлена на прощение долга. Для того чтобы волеизъявление кредитора стало юридически значимым для должника, необходимо соглашение с должником либо указание об этом в законе. Статья 155 ГК РФ затрагивает только вопрос о возложении обязанности на других лиц, в то время как при прощении долга мы имеем дело с уже существующей обя- зательственно-правовой связью, которая должна быть окончательно прекращена в результате волеизъявления кредитора. Напомним, что в подавляющем большинстве случаев обязательства носят взаимный характер, и кредитор в них одновременно является и должником. Следовательно, при одностороннем волеизъявлении кредитор не только освобождает должника от лежащей на нем обязанности, но и прекращает те обязанности, которые лежат на нем самом. Отвлекаясь даже от строго взаимных обязательств, кредитор прекращает и так называемые кредиторские обязанности, например по принятию исполнения, гарантийные обязательства, ответственность за недостатки проданной вещи и т. п., которые не могут быть однозначно прекращены вследствие факта надлежащего исполнения кредитором своей обязанности.

Прекращение обязательства вследствие одностороннего волеизъявления, являясь исключением из общего правила, должно разрешать правовую ситуацию. В случае же признания прощения долга односторонним актом окончательного прекращения обязательства не произойдет, поскольку должник, не согласный с подобным заявлением кредитора, имеет право требовать от кредитора принятия им исполнения. Например, заказчик по договору подряда, оплатив полностью стоимость работ по возведению жилого дома, своим волеизъявлением освободит подрядчика от обязанности передать заказчику результат работ. Согласится ли подрядчик с таким волеизъ-

68

явлением? Думается, вряд ли, так как уплата цены за выполненную работу не исчерпывает всех дополнительных проблем, которые лягут в подобном случае на подрядчика. В результате волеизъявления кредитора обязательство либо не прекращается, либо переходит в разряд натуральных обязательств, поскольку требовать в судебном порядке принятия исполнения должник будет не вправе.

Чрезвычайно важным является условие, сформулированное в ст. 415 ГК РФ: обязательство прекращается, если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора. В приведенном нами примере происходит явное ущемление интересов должника, что делает прощение долга невозможным. Теоретически можно представить ситуацию, когда на кредиторе не лежит иных обязанностей, кроме принятия надлежащего исполнения, например при займе. Но должник все равно вправе сам принять решение, согласится ли он с тем, что кредитор освободил его от обязанности возвращать долг, либо произведет платеж. В последнем случае произойдет любопытная инверсия, ибо кредитор, совершив прощение долга, сам станет одаряемым, если исходить из односторонности волеизъявления кредитора. В этом случае должник совершает действие, которое он уже не обязан совершать, однако признать это исполнение не должным нельзя. Здесь вполне допустима аналогия со ст. 206 ГК РФ.

Таким образом, прощение долга должно являться договорным способом прекращения обязательств. Во избежание разночтений было бы целесообразно в ст. 415 ГК РФ однозначно определить правовую природу прощения долга как двустороннего соглашения сторон. При этом ст. 415 ГК РФ можно было бы переформулировать следующим образом: «Обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей, если соответствующее соглашение не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора и не запрещено законом». Последнее добавление представляется необходимым, поскольку в целом ряде случаев законодатель должен иметь возможность воспретить прощение долга, не

69

вступая в противоречие с ГК РФ (например, при прощении долга тем или иным предприятием-банкротом 6).

Переходя к рассмотрению второй проблемы, de lege lata мы полагаем, что действующее законодательство рассматривает прощение долга как разновидность дарения. Об этом говорит тщательное сравнение норм п. 1 ст. 572 и ст. 415 ГК РФ. Однако В.В. Витрянский считает, что такой вывод некорректен. По его мнению, «соглашение о прощении долга может быть квалифицировано как договор дарения только в том случае, когда в нем положительно решен вопрос о безвозмездности (т. е. об отсутствии причинной обусловленности) действий кредитора по освобождению должника от возложенных на него обязательств и при явном намерении кредитора одарить должника без всякого встречного предоставления в рамках всех взаимоотношений сторон» 7. Более того, автор вообще предлагает исходить из презумпции возмездности прощения долга. Таким образом, по мнению В.В. Витрянского, прощение долга охватывается понятием дарения лишь в случае его безвозмездности («беспричинности»). Согласиться с этим суждением нельзя.

Во-первых, обращает на себя внимание подмена понятия возмездности понятием причинности, произведенная нашим уважаемым критиком. В такой трактовке возмездность приобретает черты всеобъемлющей философской категории, далеко выходящей за рамки гражданского права. Действительно, причинная обусловленность8 присуща всем действиям homo sapiens, в том числе и возмездным сделкам. Но она в равной мере свойственна и безвозмездным (в традиционном цивилистическом понимании)

6Существующая ныне возможность оспорить дарение, совершенное банкротом, не решает проблемы, поскольку мы далее предлагаем сузить предмет дарения, исключив из него освобождение одаряемого от обязанностей перед дарителем.

7Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Кн. 2. Договоры о передаче имущества. М., 2000. С. 347.

8Именно об отсутствии причинной обусловленности говорит В.В. Витрянский, характеризуя договор дарения (см.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Указ. соч. С. 356).

70