Экзамен зачет учебный год 2023 / МЛОГОС КНИГА 5 (1–16.1 ГК) 2020 Основные положения ГП

2.2. Договор; односторонние сделки

Согласно п. 1 ст. 422 ГК РФ договор должен соответствовать императивным нормам, действующим на момент его заключения, а по смыслу п. 2 ст. 422 ГК РФ последующее изменение как императивных, так и диспозитивных норм (п. 4 ст. 421 ГК РФ) не влияет на договорное отношение, если только в законе не установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров. Таким образом, даже если договорные отношения продолжаются после введения новых правил, последние не применяются

кправам и обязанностям, возникающим в рамках программы договорного отношения, даже если эти права и обязанности возникают после реформы. Иными словами, ст. 422 ГК РФ соответствует тексту п. 1 ст. 4 ГК РФ, а предложение первое п. 2 ст. 4 к договорным отношениям по общему правилу не применяется.

См. подробнее о действии актов гражданского законодательства в отношении договора, о некоторых особенностях и исключениях комментарий к ст. 422 ГК РФ1.

Если же закон в отступление от этого общего для договорного права правила прямо распространяет свое действие на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров, это означает, что он согласно п. 2 ст. 4 ГК РФ применяется к новым правам и обязанностям, возникшим из ранее заключенного договора после введения такого закона в действие, и не затрагивает права и обязанности, уже существовавшие ранее. Прямой отказ законодателя от правила п. 2 ст. 422 ГК РФ означает лишь применение к ранее заключенным договорам предложения первого п. 2 ст. 4 ГК РФ, а не иной (новый) режим уже возникших до нового закона прав и обязанностей. На эту особенность обращено внимание в Обзоре судебной практики ВС РФ № 5 (2017), утвержденном Президиумом ВС РФ 27 декабря 2017 г. В нем содержится вопрос-ответ № 3 о применении устанавливающей законную неустойку за неоплату тепловой энергии ч. 9.3 ст. 15 Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 190-ФЗ «О теплоснабжении»

кдоговорам, которые заключены до дня вступления в силу указанной нормы. Она вступила в силу 1 января 2016 г., и ее действие было

прямо распространено законом на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров. В Обзоре указано, что предусмотренная ч. 9.3 ст. 15 Федерального закона «О теплоснабжении» неустойка независи-

1Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий

кстатьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / Отв. ред. А.Г. Кара-

петов. С. 834–841 (авторы комментария к ст. 422 – А.Г. Карапетов, М.А. Церковников).

399

мо от даты заключения договора подлежит начислению за просрочку оплаты ресурсов, предоставленных после 1 января 2016 г. А к случаям просрочки оплаты тепловой энергии, предоставленной до 1 января 2016 г., подлежит применению ранее действовавший порядок расчета и взыскания пеней, в том числе когда такая просрочка наступила и (или) продолжает течь после 1 января 2016 г.

Следует также учитывать, что п. 2 ст. 422 ГК РФ в силу прямого указания на применение общих правил о договоре к односторонним сделкам (ст.156 ГК РФ) может быть применен к таким волеизъявлениям и к последствиям, которые они порождают.

2.3. Недействительность сделок

В современной России правила о недействительности сделок масштабно менялись дважды: при введении в действие части первой ГК РФ в 1995 г. и в 2013 г. при обновлении этой части ГК РФ. Примечательно, что в отношении действия во времени этих изменений единообразия не было. Логично предположить, что поскольку речь ведется о частных волеизъявлениях, и прежде всего о договорах, то переходные положения при реформировании правил об их недействительности должны затрагивать только новые волеизъявления: тяжело обосновать оценку действительности сделки по основаниям, которых не существовало в момент ее совершения.

Однако при введении в действие части первой ГК РФ возобладал иной подход. В ст. 9 Вводного закона к ГК РФ указано, что новые нормы об основаниях и последствиях недействительности сделок (ст. 162, 165–180) применяются к сделкам, требования о признании недействительными и последствиях недействительности которых рассматриваются судом, арбитражным судом или третейским судом после

1 января 1995 г., независимо от времени совершения соответствующих сделок. Таким образом, в середине 1990-х гг. законодателя не смутила откровенная обратная сила положений о недействительности, недопустимая, казалось бы, не только в силу правовых воззрений, но и формальной логики.

Но надо помнить, что за гражданское законодательство было до этого: в нем присутствовал сильнейший публичный элемент, который

влиял и на действительность сделок. И если рассматривать это проявление обратной силы как отказ публичной власти от неоправданного вторжения в гражданско-правовые отношения, то оно должно быть признано уместным: при переходе от плановой экономики к рынку бывшие противозаконными с точки зрения советского права сделки реабилитировались в демократической России. По крайней мере это, вероятно, верно для внешнеэкономических сделок, совершенных с на-

400

рушением установленного ранее особого порядка подписания. Нельзя также не вспомнить ст. 49 ГК РСФСР 1964 г. о недействительности сделки, совершенной с целью, противной интересам государства и общества, применять которую в новых условиях было бы затруднительно.

Получается, что государство во многом ограничило именно самого себя, отказавшись от советских оснований недействительности. Гипотетически генеральное указание на обратную силу в этом вопросе могло повлечь и нарушение прав частных лиц, поэтому, вероятно, стоило бы прямо назвать основания недействительности, которые более не подлежат применению и в отношении старых сделок.

Входе последней реформы правил о недействительности сделок было прямо указано на распространение новых правил лишь на новые волеизъявления. Согласно п. 6 ст. 3 Закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ нормы ГК РФ в редакции этого Закона об основаниях и о последствиях недействительности сделок (ст. 166–176, 178–181) применяются

ксделкам, совершенным после дня вступления в силу данного Закона

(1 сентября 2013 г.).

Надо заметить, что с технической точки зрения Вводный закон

кГК РФ точнее, чем Закон от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ, поскольку он не называет в ряду правил об основаниях и последствиях недействительности сделок ст. 181 ГК РФ. Такое решение формально будет правильным: ст. 181 ГК РФ касается исковой давности по требованиям, связанным с недействительностью сделок, а не оснований и последствий их недействительности.

При этом Вводный закон к ГК РФ в ст. 10, посвященной исковой давности, содержит отдельное правило о действии во времени п. 2 ст. 181 ГК РФ: по иску о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности, право на предъявление которого возникло до 1 января 1995 г., применяется срок исковой давности, установленный для соответствующих исков

ранее действовавшим законодательством. Таким образом, в отноше-

нии этого аспекта обратная сила допущена не была. Получается, что основания для оспаривания могли быть уже новыми, а исковая давность – прежней.

Вотличие от Вводного закона к ГК РФ, в Законе от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ ст. 181 упомянута в п. 6 ст. 3 среди тех статей, которые посвящены основаниям и последствиям недействительности сделок, и не отражена вовсе в п. 9 ст. 3 о действии во времени обновленных правил об исковой давности.

Но, поскольку ни оснований, ни последствий недействительности в ст. 181 нет, в п. 69 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г.

401

№ 25 указано, что согласно п. 9 ст. 3 Закона от 7 мая 2013 г. от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ сроки исковой давности и правила их исчисления, в том числе установленные ст. 181 ГК РФ, применяются к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 1 сентября 2013 г. Иными словами, ВС РФ распространил на ст. 181 общее правило о действии во времени реформы исковой давности (обратная сила), которое будет рассмотрено ниже. Однако надо понимать, что новая редакция ст. 181 ГК РФ по сути воплотила в себе достижения прогрессивной судебной практики, работавшей с прежней редакцией этой статьи, – ее изменение носило интерпретационный характер (см. комментарий к ст. 181 ГК РФ1).

2.4. Исковая давность

Для отечественного права, к сожалению, стало традиционным правило об обратной силе измененных норм об исковой давности. Если исковая давность по ранее возникшему притязанию не истекла к моменту вступления в силу новых правил, ее начитают считать по-новому. Получается, что срок исковой давности будто бы изначально начал течь по новым правилам, которых не было ни в момент возникновения соответствующего отношения, ни в момент появления и «созревания» субъективного права, ни в момент появления притязания (материального права на иск).

Так, согласно ст. 10 Вводного закона к ГК РФ установленные частью первой ГК РФ сроки исковой давности (а после поправки 2001 г., которую принято считать уточняющей, и правила их исчисления) применяются к тем требованиям, сроки предъявления которых, предусмотренные ранее действовавшим законодательством, не истекли до 1 января 1995 г. Исключение составил упомянутый ранее п. 2 ст. 181 ГК РФ.

Как известно, специальные сроки исковой давности регулируются и частью второй ГК РФ. Изначально в Федеральном законе от 26 января 1996 г. № 15-ФЗ «О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации» отдельное правило об этих сроках отсутствовало. В конце ноября 2001 г. законодатель дополнил этот

Закон аналогичным указанному выше правилом (Федеральный закон «О введении в действие части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации»). Однако еще до этого в п. 2 совместного Постанов-

1 Сделки, представительство, исковая давность: постатейный комментарий к статьям 153–208 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0] / Отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 859–871 (автор комментария к ст. 181 –

С.В. Сарбаш).

402

ления Пленума ВС РФ от 12 ноября 2001 г. № 15 и Пленума ВАС РФ от 15 ноября 2001 г. № 18 (ныне не подлежащего применению) было указано, что при исчислении сроков исковой давности, установленных частью второй ГК РФ, судам применительно к части первой ст. 10 Вводного закона к ГК РФ следует учитывать, что установленные частью второй ГК РФ сроки исковой давности применяются к тем искам, сроки предъявления которых, предусмотренные ранее действовавшим законодательством, не истекли до 1 марта 1996 г.

Таким образом, использовав явно против общепринятого значения слово «применительно», названное разъяснение допустило обратную силу сроков исковой давности части второй ГК РФ по аналогии закона. И хоть оно имело самостоятельное значение не такой уж долгий срок, нельзя не напомнить, что согласно абзацу второму п. 1 ст. 4 ГК РФ действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом. Аналогия в этом вопросе недопустима. По крайней мере вряд ли применение прежних сроков исков исковой давности привело бы к серьезным затруднениям. А ведь речь шла об исковой давности по ранее возникшим договорным требованиям.

В дальнейшем правило о ретроактивном действии новых норм об исковой давности было использовано, когда по искам о применении последствий недействительности ничтожной сделки срок исковой давности был сокращен с десяти лет до трех лет (п. 2 ст. 2 Федерального закона от 21 июля 2005 г. № 109-ФЗ «О внесении изменения в статью 181 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

Не составила исключения и первоначальная редакция п. 9 ст. 3 Закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ: установленные положениями ГК РФ в редакции Закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ сроки исковой давности и правила их исчисления применяются к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 1 сентября 2013 г.

Таким образом, применительно к исковой давности сложилось определенное решение проблемы действия новых норм во времени. Его вряд ли можно признать удачным, например, применительно к тем

ситуациям, когда исковая давность за счет новых правил сокращается. Получается, что частное лицо ориентировалось на действующие сроки давности и не торопилось подавать иск, а после установления новых сокращенных сроков требование задавнивается немедленно с момента вступления в силу новых норм. Если при этом закон не устанавливает длительную отсрочку вступления нового правила, индивид, имеющий право на иск, сталкивается с грубым ограничением своих прав. Такое

403

решение представляется попросту неконституционным. На это обстоятельство обратил внимание КС РФ.

Закон от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ ввел десятилетние объективные сроки, после истечения которых исковая давность считается пропущенной: общий – в п. 2 ст. 196, а также специальные – в п. 2 ст. 181 (для лиц, предъявляющих иски о ничтожности сделок, в которых они не участвовали) и в п. 2 ст. 200 ГК РФ (для требований кредиторов по обязательству без определенного срока исполнения или до востребования).

Судебная практика посчитала, что и эти сроки распространяются на ранее возникшие требования, по которым не истекла трехлетняя исковая давность. Так, в п. 27 Постановления Пленума ВС РФ от 29 сентября 2015 г. № 43 было указано, что положения ГК РФ о сроках исковой давности и правилах их исчисления в редакции Закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ, в том числе закрепленные в ст. 181, п. 2 ст. 196 и п. 2 ст. 200 ГК РФ, применяются и к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 1 сентября 2013 г.

Однако КС РФ в Постановлении от 15 февраля 2016 г. № 3-П указал на несоответствие Конституции РФ п. 9 ст. 3 Закона от 7 мая 2013 г.

№100-ФЗ в той мере, в какой на его основании решается вопрос о применении к ранее возникшим требованиям нового положения абзаца второго п. 2 ст. 200 ГК РФ о том, что срок исковой давности не может превышать десяти лет со дня возникновения обязательств, срок исполнения которых не определен или определен моментом востребования. При этом было отмечено право законодателя внести коррективы в Закон от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ, установив разумный срок, в течение которого исковая давность не считается истекшей, и кредитор по названным обязательствам в случаях, когда на момент вступления в силу нового абзаца второго п. 2 ст. 200 ГК РФ десятилетний срок для защиты нарушенного права истек, может, в частности, предъявив требование об исполнении обязательства в судебном порядке, рассчитывать на получение эффективной судебной защиты. Таким образом, КС РФ (а) высказался лишь в отношении десятилетнего срока по обязательствам без определенного

срока исполнения или до востребования и (б) указал на необходимость ясно установленного периода для кредиторов по ранее возникшим обязательствам для предъявления их требований в суд (Закон от 7 мая 2013 г.

№100-ФЗ вступил в силу 1 сентября 2013 г., и, с точки зрения КС РФ, этого периода времени оказалось недостаточно).

Законодатель же в итоге пошел более радикальным путем – пусть не до конца безупречным, но зато более удачным. Он дополнил ч. 9

404

ст. 3 этого Закона указанием на то, что все десятилетние сроки (предусмотренные п. 1 ст. 181, п. 2 ст. 196 и п. 2 ст. 200 ГК РФ) начинают течь не ранее 1 сентября 2013 г. Получается, что переходные положения Закона, вступившего в силу в 2013 г., Законом конца 2016 г. были изменены, что тоже означает, вероятно, ретроактивное действие нового, соответствующего Конституции РФ правила. При этом десятилетним срокам все равно была придана обратная сила, раз они затрагивают любые правопритязания вне зависимости о того, возникли они из отношений, существовавших после Закона от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ, или нет, и созрели ли они к 1 сентября 2013 г.

То, что КС РФ и в итоге сам законодатель увидели проблему в обсуждаемом подходе к изменению правил об исковой давности, нельзя не приветствовать. Но в целом обсуждение этого вопроса показывает, что глобальным его решением был бы отказ от обратной силы. Ведь для столь общего ее применения, думается, нужны более веские аргументы, чем некоторые неудобства параллельного применения судами двух режимов исковой давности – по прежним и по новым отношениям. В противном случае надо вовсе признать процессуальный характер этих сроков и исходить из того, что суд применяет ту исковую давность, которая действует на момент вынесения решения. Такое решение будет

сэтих позиций максимально удобным. Однако очевидно, что такой подход будет противоречить и здравому смыслу, и приведенному нами Постановлению КС РФ.

Всудебной практике ВС РФ мы можем встретить утверждения о том, что общий подход к действию во времени новых правил об исковой давности должен быть иным. Например, в Определении СКЭС ВС РФ от 10 сентября 2018 г. по делу № 305-ЭС18-7255 указывается, что «[п]о общему правилу исковая давность исчисляется в соответствии

сдействующим на момент совершения правонарушения правовым регулированием (пункт 1 статьи 4 Гражданского кодекса Российской Федерации)». Возможно, такой подход мог бы стать разумным решением.

Необходимо отметить еще одно изменение правил об исковой давности. Законом от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ ст. 206 ГК РФ дополнена п. 2, согласно которому, если по истечении срока исковой давности

должник или иное обязанное лицо признает в письменной форме свой долг, течение исковой давности начинается заново.

До этого по крайней мере в отношении перерыва течения срока исковой давности по ст. 203 ГК РФ судебная практика исходила из того, что перерыв может иметь место лишь в пределах срока давности, а не после его истечения (п. 19 ранее действовавшего Постановления Пленума ВС РФ от 12 ноября 2001 г. № 15, Пленума ВАС РФ

405

от 15 ноября 2001 г. № 18). Не вдаваясь в дискуссию о правильности такого подхода и о том, нельзя ли было вывести схожее правило из иных норм, нужно заметить, что вопрос действия во времени нового п. 2 ст. 206 ГК РФ имеет большое значение.

Впрочем, Закон от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ в отношении ранее возникших отношений в п. 2 ст. 2 ограничился лишь воспроизведением правила, аналогичного критикуемому нами предложению первому п. 2 ст. 4 ГК РФ. Поскольку этот Закон затрагивает прежде всего договорные обязательства, принимая во внимание специальное правило предложения второго п. 2 ст. 4 и п. 2 ст. 422 ГК РФ, Пленум ВС РФ в п. 83 Постановления от 24 марта 2016 г. № 7 разъяснил, что (за исключением п. 1 ст. 395 ГК РФ) положения ГК РФ в измененной Законом от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ редакции не применяются к правам и обязанностям, возникшим из договоров, заключенных до дня вступления его в силу (до 1 июня 2015 г.). При рассмотрении споров из названных договоров следует руководствоваться ранее действовавшей редакцией ГК РФ.

Этот подход, ставший торжеством запрета обратной силы в отношении договорных обязательств, казалось бы, можно было бы распространить и на п. 2 ст. 206 ГК РФ, если признание долга осуществляется по такому обязательству.

Между тем в отношении п. 2 ст. 206 ГК РФ можно обосновать необходимость иного подхода. Смысл правила «договор и закон», как показано в комментарии к ст. 422 ГК РФ, заключается в общем недопущении вторжения в уже существующую программу договорного обязательства: стороны, вступив в договор, выразили волю на подчинение определенному набору условий, которые должны оставаться незыблемы, если не появится новых волеизъявлений сторон, которые составят соглашение об изменении программы обязательства.

Однако если обязанное лицо уже в период действия п. 2 ст. 206 ГК РФ сделает письменное признание долга (очевидно, это будет волеизъявление), а другая сторона – кредитор – с таким волеизъявлением, надо думать, согласится, то будет ли применение к их отношениям из ранее заключенного договора этой новой нормы

нарушением п. 2 ст. 422 ГК РФ? Более того, часто такое признание будет содержаться в двустороннем документе. Раз так, то можно, в принципе, говорить о том, что стороны сами поменяли условия игры, и обязанное лицо не может защищаться правилом ст. 422 ГК РФ о стабильности договора.

Конечно, пока сроки исковой давности и порядок их исчисления не могут быть изменены соглашением сторон (абзац первый ст. 198

406

ГК РФ), однако стороны могут своим соглашением повлиять на судьбу притязания (например, изменить срок его исполнения, новировать его в новое, кредитор может простить просрочку и по соглашению с должником установить новый срок уже после просрочки и т.п.). Тем более получается, что теперь сам закон дает свободу даже для одностороннего обновления должником истекшей давности. Такое рассуждение приведет нас к тому, что п. 2 ст. 206 ГК РФ может быть применен и в отношении признания долга по договору, заключенному до его появления, лишь бы такое письменное признание было осуществлено после 1 июня 2015 г. Существует, правда, опасность не осознанного до конца сторонами «воскрешения» исковой давности, которая истекла много лет назад. Видимо, поэтому ВС РФ занял позицию, по которой п. 2 ст. 206 ГК РФ применим к требованиям, возникшим из договоров, заключенных до его появления, если и давность истекла, и долг был письменно признан должником уже после реформы (Определение СКЭС ВС РФ от 24 сентября 2019 г. № 305-ЭС18-8747).

2.5. Астрент

Вышеупомянутый Закон от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ ввел в текст закона так называемую судебную неустойку (астрент), указав в п. 1 ст. 308.3 ГК РФ на право суда по требованию кредитора присудить в его пользу денежную сумму (п. 1 ст. 330) на случай неисполнения судебного акта об исполнении обязательства в натуре в размере, определяемом судом на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения (п. 4 ст. 1). См. подробнее об астренте п. 7.11 комментария к ст. 12 ГК РФ.

Для практики арбитражных судов непосредственно это правило новым назвать нельзя: подобная неустойка могла быть присуждена арбитражным судом и исходя из ранее действовавшего законодательства, если верить ныне отмененному Постановлению Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. № 22. Поэтому с точки зрения практики арбитражных судов эта новелла носит уточняющий, интерпретационный характер.

Постановление Пленума ВАС РФ не распространялось на суды общей юрисдикции, некоторые из которых, ссылаясь на п. 83 Поста-

новления ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7, принципиально отказывались присуждать астрент, если обязательство, которое требовалось исполнить в натуре, возникло из договора, заключенного до 1 июня 2015 г. Однако СКГД ВС РФ решила иначе. Так, в Определении от 11 сентября 2018 г. № 37-КГ18-4 указано: «Суд апелляционной инстанции… не учел, что предметом рассмотрения являлась возможность присуждения судебной неустойки не за неисполнение договора, а на случай

407

неисполнения публично-правового акта – вступившего в законную силу решения суда…»; «...проявление неуважения к суду влечет за собой ответственность, предусмотренную федеральным законом», а поэтому «если решение суда, согласно которому на должника судом возложена обязанность исполнения какого-либо обязательства в натуре, исполняется после 1 июня 2015 г., то по заявлению кредитора на случай неисполнения указанного судебного решения может быть присуждена в его пользу денежная сумма в порядке, предусмотренном пунктом 1 статьи 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации, и после названной даты независимо от того, когда был постановлен судебный акт» (аналогичную позицию см. также в Определении СКГД ВС РФ от 11 сентября 2018 г. № 14-КГ18-19).

Таким образом, для судов общей юрисдикции применение судебной неустойки (астрент) к ранее возникшим договорным обязательствам обосновывается ее специфичной публично-правовой природой. Любопытно при этом, что такая санкция удовлетворяет прежде всего частный интерес, пополняя имущественную массу кредитора, а не казну публично-правового образования. Так или иначе, решение вопроса о действии во времени правила о судебной неустойке одинаково и для судов общей юрисдикции, и для арбитражных судов. Пусть и по разным мотивам.

2.6. Вещное право

Как уже было отмечено, в вещном праве проблема понимания обратной силы закона встает особенно остро, поскольку речь идет не только о ранее возникшем отношении, а прежде всего о уже возникшем ранее праве собственности, которое имеет «вечный» характер, да и является к тому же наиболее полным правом на имущество и одной из основных конституционных ценностей.

С одной стороны, изменение содержания или прекращение этого права по воле законодателя, без волеизъявления собственника требует глубочайшего обоснования. С другой стороны, тотальный отказ от вторжения в уже существующие вещные права парализует возможность нового регулирования и развития целого ряда сфер жизни, например градостроительства.

В то же время новое значительное законодательное ограничение на будущее ранее возникшего вещного права (особенно права собственности) может расцениваться не просто как обратная сила закона в значении п. 1 ст. 4 ГК РФ, но и как частичное или полное лишение собственности, а значит, в ряде случаев оно должно сопровождаться компенсацией, как того требует, например, ст. 35 Конституции РФ. Отмену признания ранее возникших вещных прав можно допустить, лишь

408