Экзамен зачет учебный год 2023 / Корпоративное право в ожидании перемен сборник статей к 20-летию Закона об ООО

Ответственность за убытки, причиненные обществу органами управления

руководителя должны быть полномочия, типичные для положения органа управления общества (например, полномочия по распоряжению денежными средствами общества)1. Наиболее существенное значение имеет выражение этих полномочий во внешних, а не во внутренних отношениях. Как указано в судебной практике, фактический руководитель «должен держать в своих руках фортуну общества»2.

И в Великобритании, и в Германии фактический директор рассматривается наравне с законно назначенным директором. Признается, что так как они выполняют схожие функции, то объем их обязанностей

иответственности за их нарушение одинаков.

ВРоссии, несмотря на отсутствие соответствующих норм в законе, судебной практикой признается статус фактического директора, и она признает за фактическим директором те же обязанности и ответственность, что и за законно назначенным. Согласно правовой позиции, сформулированной в Постановлении Президиума ВАС РФ от 22 октября 2013 г. № 1114/13 по делу № А09-3212/2010, «никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного положения. Незаконность вхождения в состав органа акционерного общества не может влечь освобождение данного лица от обязанностей и ответственности, установленных законом для лиц, входящих в органы управления обществом, в частности, от необходимости действовать в интересах общества добросовестно и разумно. Поскольку лицо, неправомерно вошедшее в состав такого органа, влияя на принятие органом соответствующих решений, получает фактическую возможность причинения обществу убытков, аналогичную возможности, имеющейся у легитимного органа, это лицо должно в полном объеме исполнять обязанности

инести ответственность перед обществом, установленные законом для лиц, входящих в состав органов управления общества». Эта позиция была также отражена, например, в Постановлении Арбитражного суда Уральского округа от 2 октября 2015 г. № Ф09-6866/15 по делу № А60-54477/2014 (оставленном в силе Определением Верховного Суда РФ от 8 февраля 2016 г. № 309-ЭС15-18851), где суд указал, что «обязанность по возмещению убытков связана с фактом осуществления ответчиком полномочий органа управления юридического лица, а не с его легитимностью». Аналогичные выводы содержатся в Поста-

1  BGH 5 StR 407/12-13. Dezember 2012 (LG Berlin) [= HRRS 2013 Nr. 127] (http:// www.hrr-strafrecht.de/hrr/5/12/5-407-12.php (дата обращения: 16.11.2018)).

2  BGH, 25.02.2002 – II ZR 196/00 (http://lexetius.com/2002,494); BGH, 11.02.2008, II ZR 291/06 (http://lexetius.com/2008,1069) (дата обращения: 16.11.2018).

191

Е.М. Ключарева

новлении Арбитражного суда Центрального округа от 18 июля 2017 г.

№Ф10-2804/2017 по делу № А54-1432/2012.

Однако остается открытым вопрос, применима ли эта позиция судов

не только к лицам, занимавшим позицию директора либо на незаконном, либо на отсутствующем основании, но и к тем лицам, которые формально занимают в компании нижестоящую должность, фактически осуществляя функции директора. Существует вероятность, что данные лица могут привлекаться к ответственности не как фактические, а как «теневые» директора на основании п. 3 ст. 53.1 ГК РФ. Проиллюстрировать это можно на примере дела, рассмотренного Арбитражным судом г. Москвы и Девятым арбитражным апелляционным судом в 2016 г., чьи решения были оставлены без изменения Верховным Судом РФ. В данном деле фигурировало публичное общество, однако представляется, что выводы суда могут быть применимы и к непубличному обществу.

По обстоятельствам дела два лица – заместитель председателя правления банка и его контролирующее лицо осуществили ряд сделок, направленных на вывод активов из банка, находившегося под угрозой применения к нему мер по санации и отзыва лицензии, без прохождения предусмотренных уставом банка внутрикорпоративных процедур. В связи с этим к ним был предъявлен иск о возмещении убытков, причиненных банку. Контролирующее лицо было установлено на основании следующих обстоятельств. Хотя данный гражданин не занимал какой-либо должности в банке, он как основной совладелец и руководитель банка давал интервью в средствах массовой информации о деятельности, проблемах и планах банка на ближайшую перспективу. Он осуществлял контроль над банком через промежуточную холдинговую структуру. При этом в банке существовала практика,

всоответствии с которой для подписания договоров было достаточно его устного решения, которое было обязательно для исполнения всеми сотрудниками банка независимо от их должности в отсутствие установленных документами банка корпоративных процедур. Кроме того, данное лицо участвовало в переговорах от имени банка и имело

вбанке свой рабочий кабинет. В результате действия «теневого» директора были признаны неразумными и недобросовестными и с него совместно с заместителем председателя правления, которая осуществляла только исполнение указаний «теневого» директора, солидарно были взысканы причиненные банку убытки1.

1  Постановление Девятого ААС от 30.09.2016 № 09АП-44158/2016 по делу № А4056167/16; Определение Верховного Суда РФ от 3 апреля 2017 г. № 305-ЭС17-3537.

192

Ответственность за убытки, причиненные обществу органами управления

Хотя в данном деле суды оперировали п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, относящимся к ответственности «теневого» директора, из обстоятельств дела очевидно, что ответчик осуществлял в компании функции директора без формального назначения на должность и позиционировал себя в качестве руководителя банка, в том числе во внешних отношениях. Это соответствует признакам фактического директора, а не контролирующего лица – «теневого» директора, как было показано выше. Последствия смешения этих двух статусов с точки зрения российского права в настоящее время будут одинаковы, так как на «теневого» директора возлагаются те же обязанности, что и на действительного и фактического директора. Однако такой подход является не до конца обоснованным.

«Теневой» директор

У статуса «теневого» директора есть два главных признака. Вопервых, данные лица контролируют процесс принятия решения действительными директорами. Во-вторых, они не являются членами органов управления компанией (за исключением общего собрания) и непосредственно не осуществляют функции данных органов1. Исходя из этих признаков, «теневые» директора по своему статусу отличаются от фактических директоров. Хотя фактический директор, как и «теневой» директор, не является официально назначенным директором компании, он, в отличие от «теневого» директора, позиционирует себя как члена органа управления общества со всеми свойственными этой позиции функциями и полномочиями.

В российское общегражданское законодательство аналог категории «теневого» директора был введен с 1 сентября 2014 г. Пункт 3 ст. 53.1 ГК РФ предусматривает возложение определенных обязанностей перед обществом на лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность

1  См.: Annex to Study on Directors’ Duties and Liabilities prepared for the European Commission DG Markt by Carsten Gerner, Beuerle Philipp Paech, Edmund Philipp Schuster (https://www.researchgate.net/profile/Verena_Klappstein/publication/324506966_DIRECTORS%27_DUTIES_AND_LIABILITY_IN_GERMANY_in_ANNEX_to_STUDY_ ON_DIRECTORS%27_DUTIES_AND_LIABILITY_prepared_for_the_European_Com- mission_DG_Markt_by_Carsten_Gerner-Beuerle_Philipp_Paech_Edmund_Philipp_Sch/ links/5ad10c51aca272fdaf778f21/DIRECTORS-DUTIES-AND-LIABILITY-IN-GERMA- NY-in-ANNEX-to-STUDY-ON-DIRECTORS-DUTIES-AND-LIABILITY-prepared-for- the-European-Commission-DG-Markt-by-Carsten-Gerner-Beuerle-Philipp-Paech-Edmund- Philipp-S.pdf?origin=publication_detail (дата обращения: 11.11.2018)).

193

Е.М. Ключарева

давать указания единоличному исполнительному органу и членам коллегиальных органов. Плюс данной нормы заключается в том, что она использует достаточно широкое понятие «фактическая возможность определять действия юридического лица», не приводя какоголибо исчерпывающего списка или каких-либо пороговых значений по владению акциями или долями. Это позволяет считать «теневым» директором любое лицо, осуществляющее фактический контроль над обществом, даже без какой-либо формализации их взаимных отношений, в пользу чего говорит также и положительная практика по делам о банкротстве. Та небольшая судебная практика, уже использовавшая данное положение ГК РФ, применила его к единственному участнику общества1, бывшему генеральному директору общества, по определенным причинам сохранившему в период после утраты полномочий право распоряжаться денежными средствами общества2, и обществу, являвшемуся единственным акционером единственного участника юридического лица3.

«Теневые» директора непосредственно не осуществляют текущее управление компанией и не вступают с компанией в какие-либо связанные с этим отношения. У данных лиц в отношении компании могут существовать собственные интересы, и если личные интересы членов органов управления общества в силу самой занимаемой ими позиции должны быть полностью подчинены интересу юридического лица, то от «теневых» директоров сложно и не совсем правильно ожидать первоочередного учета интересов компании, а не своих собственных. Более того, если от директоров ожидается, что они являются профессиональными управленцами, то «теневой» директор может таковым и не быть и не всегда располагать всей полнотой информации о деятельности компании и верно ее интерпретировать. Однако именно «теневые» директора оказывают решающее воздействие на решения действительных директоров, и будущая прибыль или убытки компании часто зависят именно от них. Соответственно вряд ли будет правильным и справедливым полное освобождение данных лиц от ответственности перед компанией, если ее убытки возникли именно в результате их действий. Поэтому регулирование статуса «теневого»

1  Постановление Седьмого ААС от 23.03.2015 № 07АП-570/2015 по делу № А276382/2014.

2  Решение АС Свердловской области от 13.02.2015 по делу № А60-47539/2014.

3  Постановление АС Московского округа от 07.09.2016 № Ф05-10027/2016 по делу № А41-65262/2015.

194

Ответственность за убытки, причиненные обществу органами управления

директора должно учитывать оба фактора: с одной стороны, признавать значимым собственный интерес таких лиц и соответственно не приравнивать их полностью к действительным директорам, но, с другой стороны, и не допускать, чтобы от реализации этих интересов страдали интересы компании.

Зарубежные правопорядки решили проблему путем разделения деятельности «теневого» директора на две составляющие, которые условно можно назвать «активной» и «спящей».

В «спящей» стадии, когда «теневой» директор напрямую не вмешивается в дела компании, он не несет перед компанией никаких обязанностей и вправе действовать исключительно в своих личных интересах. Так, например, в Великобритании по делу Ultraframe (UK) Ltd. V. Fielding1 суд указал, что между «теневым» директором и компанией нет никакой прямой связи и «теневой» директор, действуя в своем собственном интересе, может регулярно давать действительным директорам инструкции, противоречащие интересам компании. Сама компания и не рассчитывает, что «теневой» директор будет каким-либо образом способствовать ее благосостоянию, так как эта обязанность возложена на действительных директоров. В этой ситуации странным было бы возложение на «теневого» директора обязанности лояльности и обязанности подчинять свои интересы интересам компании. Таким образом, один только статус «теневого» директора не возлагает на лицо каких-либо обязанностей перед компанией. Аналогично в Германии самого по себе факта контроля одного лица над другим в рамках концерна недостаточно для признания за контролирующим предприятием наличия обязанностей по отношению к зависимому предприятию: контроль одного предприятия над другим в рамках концерна принципиально не затрагивает его правовой самостоятельности, даже тогда, когда наличествует включение одного предприятия в состав другого2.

Но когда «теневой» директор переходит в «активную» стадию, т.е. начинает косвенно осуществлять функции действительного директора, на него возлагается и часть обязанностей действительного директора перед компанией. Но даже в «активной» стадии на «теневых» директоров не возлагается весь объем обязанностей действительных

1  Ultraframe (UK) Ltd. v. Fielding [2005] EWHC 1638 (Ch.) (http://www.bailii.org/ew/ cases/EWHC/Ch/2005/1638.html (дата обращения: 11.11.2018)).

2  См.: Егоров А.В., Усачева К.А. Доктрина «снятия корпоративного покрова» как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота // Вестник гражданского права. 2014. № 1 (СПС «КонсультантПлюс»).

195

Е.М. Ключарева

директоров, так как правопорядок при этом преследует другую цель: не максимально обеспечить удовлетворение интересов общества, а предупредить злоупотребление «теневым» директором своим влиянием на действительных директоров и не допустить причинение этим вреда компании.

Так, в Великобритании в том же деле Ultraframe (UK) Ltd. v. Fielding оговорено, что если деятельность «теневого» директора выходит за рамки только косвенного влияния, т.е. между «теневым» директором и компанией установлена связь, из которой следует, что у компании есть законные ожидания в отношении того, что «теневой» директор не будет совершать действий, противоположных интересам компании1, то вывод о том, что в данной конкретной ситуации «теневые» директора несут фидуциарные обязанности перед компанией, будет правомерен. Таким образом, на «теневых» директоров могут быть возложены некоторые обязанности действительных директоров, если «теневые» директора по существу ведут себя как фактические директора – принимают на себя роль действительных директоров компании, осуществляющих свои функции через контролируемых ими лиц2, но речь о возложении на «теневых» директоров всего спектра обязанностей действительных директоров не идет.

В Германии контролирующее предприятие концерна, образовавшегося на основании договора об установлении контроля, а также его законный представитель обязаны при выдаче зависимому предприятию обязательных указаний (Weisungen) действовать как обычные добросовестные руководители3. Под указаниями при этом понимаются любые меры, с помощью которых контролирующее предприятие хочет оказать влияние на правление зависимого общества4. Похожий инструмент существует и в концернах, образовавшихся без заключения договора: контролирующее предприятие и его законный представитель будут нести ответственность перед зависимым предприятием, если они выдали зависимому предприятию распоряжение о заключении

1  В ситуации, рассматривавшейся в деле Ultraframe (UK) Ltd. v. Fielding, «теневой» директор мог единолично распоряжаться средствами на банковском счете компании, поэтому суд признал, что он нес перед обществом обязанность использовать данные средства только в интересах компании, но не к своей собственной выгоде.

2  См.: Mortimore S. Op. cit. P. 231–232.

3  Пункт 1 § 309 Закона Германии об акционерных обществах.

4  См.: Handbuch Managerhaftung: Vorstand, Geschäftsführer, Aufsichtsrat. Pflichten und Haftungsfolgen Typische Risikobereiche. Herausgegeben von Dr. G. Krieger, Dr. U.H. Schneider. 2. Auflage. Köln, 2010 (далее – Handbuch Managerhaftung). S. 239.

196

Ответственность за убытки, причиненные обществу органами управления

сделки или принятии (непринятии) мер, которые причинили ему убытки. Они, однако, освобождаются от ответственности, если докажут, что обычный добросовестный руководитель независимой компании также бы заключил такую сделку или принял (не принял) подобные меры1. Помимо этого в доктрине признается, что на контролирующее предприятие распространяется запрет на конкуренцию с зависимым2, а также свойственная для всех участников компании обязанность лояльности, заключающаяся в необходимости учитывать интересы компании и других участников и не причинять им вреда3.

В России п. 3 ст. 53.1 ГК РФ предусматривает, что лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания директорам, обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно

инесет ответственность за убытки, причиненные по его вине юридическому лицу. Таким образом, законодатель фактически приравнял «теневого» директора к действительному директору в полном объеме. Такой подход, как было показано выше, не соответствует зарубежной практике и не учитывает различия между «теневым» директором

идействительным директором, а также цели возложения обязанностей на «теневых» директоров.

Было бы правильно и обоснованно, если бы ГК РФ последовал за уже сложившейся практикой по вопросу исключения участника из общества с ограниченной ответственностью за нарушение своих обязанностей, который при наличии соответствующей доли может быть и «теневым» директором. Так, в указанном выше Обзоре практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с исключением участника из общества с ограниченной ответственностью, Президиум ВАС РФ установил, что, во-первых, участник общества с ограниченной ответственностью несет обязанность не причинять вред обществу и, во-вторых, должен действовать в интересах общества. Эти формулировки совершенно справедливо направлены на воспрепятствование тому, чтобы участники общества намеренно не причиняли ущерб обществу и не злоупотребляли предоставленными им правами. При этом на них не возлагается каких-либо обязанностей, которые не свойственны их статусу участников, не руководящих текущей деятельностью общества. Поэтому более правильным, следуя

1  Параграф 317 Закона Германии об акционерных обществах.

2  См.: Handbuch Managerhaftung. S. 243.

3  См.: Кузнецов А.А. Указ. соч. С. 37–39.

197

А.А. Кузнецов,

к.ю.н., магистр юриспруденции (РШЧП)

ОСПАРИВАНИЕ РЕШЕНИЙ ОБЩИХ СОБРАНИЙ УЧАСТНИКОВ (АКЦИОНЕРОВ)1

Базовым принципом функционирования общих собраний участников выступает принцип большинства, который, с одной стороны, решает проблему согласования и координации воли множества участников, с другой стороны, порождает извечное противостояние мажоритариев и миноритариев.

Однако подчинение меньшинства решению большинства не является абсолютным. Задачей корпоративного права является определение условий, при которых участник собрания может не подчиниться большинству и оспорить принятое решение. При этом сложность заключается в том, чтобы в результате не впасть в другую крайность – подрыв принципа большинства.

Оспаривание решений общих собраний представляет собой, наверное, одну из наиболее старых и классических тем в континентальном корпоративном праве, которая тем не менее является предметом неослабевающего интереса как ученых, так и законодателя2.

1  Автор выражает благодарность А.М. Ширвиндту, Е.М. Ключаревой, О.Е. Орловой, М.Б. Зиновьевой и Florian Heindler за высказанные в ходе доработки первоначального проекта статьи критические замечания и предложения, а также Pierre-Henri Conac и Martin Winner за ценные соображения, высказанные при обсуждении тезисов проекта данной статьи. В то же время за любые ошибки и недочеты работы отвечает исключительно автор.

2  Только за последние 30 лет реформы в том или ином объеме коснулись правил, регулирующих оспаривание решений собраний участников (акционеров), в Германии, Франции, Италии, Испании и Бельгии, подробнее см.: Alcalá Díaz M.A. El derecho de impugnación del socio en la sociedad anónima cotizada. La Ley, 2006. P. 16–19; Muñoz Paredes M.L. Los acuerdos impugnables en el nuevo régimen de impugnación de acuerdos sociales (art. 204.1 LSC) // El nuevo régimen de impugnación de los acuerdos sociales de las sociedades de capital / Directores Rodríguez Artigas F., Tena Arregui R.: Madrid, Colegio Notarial de Madrid, 2015. P. 117–127.

199

А.А.Кузнецов

ВРоссии оспаривание решений собраний также не было обделено вниманием. До начала реформ конца 2000-х гг. развитие конструкции оспаривания решений собраний определялось преимущественно отечественной судебной практикой, подходы которой в последую­ щем частично нашли закрепление в законе (Федеральный закон от 19 июля 2009 г. № 205-ФЗ). Вместе с тем такой перенос решений из практики в закон был выполнен лишь частично и без должного критического осмысления, не говоря уже о том, что многие действительно спорные вопросы как были, так и остаются без четкого ответа.

К сожалению, последняя законодательная реформа (Федеральный закон от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ) не улучшила положение, поскольку в ходе нее на уровне Гражданского кодекса РФ получили отражение во многом идентичные содержащимся в законах о хозяйственных обществах положения о недействительности решений собраний. То же немногое новое, что было привнесено, довольно спорно, если не сказать ошибочно (например, при рассмотрении вопроса об оставлении решения собрания в силе не учитывается существенность нарушения, см. п. 4 ст. 181.4 ГК РФ), что будет показано ниже.

Вэтих условиях кажется необходимым оглянуться на пройденный путь и попытаться обозначить текущие вопросы, которые требуют решения в законодательстве и (или) разъяснениях Верховного Суда Российской Федерации (далее – ВС РФ). Однако прежде чем переходить к обсуждению конкретных проблем, полагаем необходимым обозначить общую позицию относительно актуальности такой меры, как оспаривание решений собраний, а также особенностей регулирования их недействительности.

Значение оспаривания решений общих собраний как способа защиты прав участника хозяйственного общества

Предоставление участникам хозяйственных обществ возможности оспаривания решений общих собраний1 и активное использование этой меры в судебной практике является отличительной особенностью континентальных правопорядков, для которых она выступает функ-

1  Например, ст. 241–257 Закона Германии об АО; ст. 2377–2379 Коммерческого кодекса Италии; ст. 204–208 Закона Испании о компаниях.

200