Решения еспч:

1. Кудешкина против России Постановление еспч от 26.02.2009 "Дело "Кудешкина (Kudeshkina) против Российской Федерации"

Судья Московского городского суда Кудешкина приостановила исполнение судейских полномочий ввиду того, что решила принять участие в избирательной кампании в Государственную Думу. В ходе предвыборной агитации Кудешкина говорила о проблемах судебной системы, отмечая, что суд превратился в инструмент реализации личных корыстных интересов отдельных лиц. Отдельно Кудешкина отметила роль председателя Московского городского суда Егоровой, которая, по словам Кудешкиной, оказывает давление на судей суда.

В частности, Кудешкина рассказывала о своем личном опыте, когда Егорова пыталась повлиять на нее при вынесении решения по уголовному делу следователя, вызвав Кудешкину из совещательной комнаты, что запрещено законом.

Председатель Московского городского суда Егорова направила обращение в Квалификационную коллегию судей с представлением о привлечении Кудешкиной к дисциплинарной ответственности. Кудешкина была лишена статуса за то, что нанесла ущерб престижу судебной власти в Российской Федерации. Кудешкина обжаловала данное решение в ЕСПЧ.

ЕСПЧ постановил, что судья, являясь представителем судебной власти и носителем особого общественного авторитета, должен проявлять осмотрительность в своих высказываниях и лояльность к той власти, к которой он принадлежит.

Но при этом ЕСПЧ постановил, что предвыборная агитация – это возможность донести до общественности насущные проблемы. Этим и воспользовалась Кудешкина – она хотела донести до общества проблемы судебной власти, по мнению ЕСПЧ. Именно поэтому суд удовлетворил жалобу Кудешкиной и присудил ей денежную компенсацию. Суд постановил, что нарушение должности судьи означало лишение свободы слова

2. Особое мнение судьи Ковлера по делу Кудешкина против России Особое мнение судьи Ковлера (к которому присоединилась судья Штайнер)

“Я сожалею, что не могу присоединиться к непрочному большинству в этом постановлении.

Данное дело касается не только личной ситуации Заявителя, но также важнейших вопросов судебной этики как таковой. В отличие от последователей «чистой теории права», я не считаю, что правовые вопросы можно отделить от этических и моральных проблем и, что Конвенция и национальное законодательство можно анализировать только номинально.

В «Свободе выражения мнения» резолюции по вопросам судебной этики говорится в: «Судьи осуществляют свободу выражения мнения в манере соответствующей их высокому статусу. Они должны воздерживаться от публичных высказываний или замечаний, которые могут подорвать авторитет суда или породить обоснованные сомнения в его беспристрастности».

Применив этот принцип к себе, мы должны затем применить его к нашим коллегам в других судах, которые также связаны подобными обязательствами, а именно законами о статусе судей и Кодексами судебной этики, принятыми судебными сообществами. Таким образом, законы и профессиональная этика являются общим основанием при оценке поведения судей.

В своем решении о неприемлемости по делу «Питкевич против России» - в котором речь шла об увольнении судьи, которая злоупотребляла своими полномочиями из религиозных побуждений - Суд, проанализировав увольнение Питкевич, заключил, что судьи, не будучи рядовыми государственными служащими, тем не менее, являются частью публичной власти. Судья имеет определённые обязанности в отношении отправления правосудия, сфере, где государство осуществляет суверенные права. Таким образом, судья непосредственно участвует в осуществлении власти в соответствии с законодательством и выполняет обязанности, существующие для защиты общих интересов государства. В деле Питкевич Суд пришёл к выводу, также как и по делу Пеллегрин против Франции, о том, что спор по поводу увольнения судьи, не касался её «гражданских» прав или обязанностей в соответствии со статьей 6 Конвенции, и, что её увольнение преследовало законную цель с точки зрения пункта 2 статьи 10 Конвенции с тем, чтобы защитить права других лиц и обеспечить авторитет и беспристрастность правосудия.

Даже если исходить из того, что настоящее дело разительно отличается от дела, упомянутого выше, возникает схожая проблема, касающаяся границ свободы выражения мнения судей.

Однако право на свободное выражения мнения как таковое небезгранично. Суд осознаёт, что служащие имеют перед своим работодателем долг лояльности, сдержанности и осмотрительности. Это особенно справедливо в случае с госслужащими, поскольку сам характер государственной службы предполагает, что госслужащий связан долгом лояльности и осмотрительности».

госслужащие часто имеют доступ к сведениям, которые Правительство, по различным законным причинам, может быть заинтересовано хранить в секрете. Посему, госслужащие всегда крепко связаны долгом осмотрительности».

Обращаясь к настоящему делу, я бы подчеркнул, что Квалификационная коллегия судей г. Москвы обвинила Заявителя в «раскрытии конкретной фактологической информации, касающейся уголовных разбирательств в отношении Зайцева, до того, как постановление по этому делу вошло в законную силу». Даже если признать, что высказывания о деталях рассматриваемого дела, по которому Заявитель была судьёй, не являлись разглашением секретной информации, их довольно трудно рассматривать как оценочные суждения. Суд, как видно, оправдывает такое поведение:

«Нет сомнений в том, что, действуя таким образом, она подняла значимую тему, вызывающую интерес общественности. В демократическом обществе всегда должна сохраняться возможность открытого обсуждения подобных тем. Её решение обнародовать эту информацию было основано на её личном опыте и было принято только после того, как ей было воспрепятствовано в участии в судебном разбирательстве в своем официальном качестве».

Необходимо подчеркнуть, что «после того, как ей было воспрепятствовано в участии в судебном разбирательстве в своем официальном качестве», [она] участвовала в качестве судьи в нескольких других уголовных делах, и её полномочия не были прекращены на этой стадии, а лишь приостановлены на два месяца накануне выборов и по её собственной просьбе. Ничто не указывает на то, что она была освобождена от своего обязательства соблюдать судейскую этику и свои обязательства по профессиональной осмотрительности. Однако Заявитель злоупотребила своим иммунитетом кандидата, раскрыв определённую фактическую информацию относительно уголовного разбирательства деликатного дела до того, как постановление по этому делу вступило в законную силу».

Таким образом, если кто-либо желает свести личные счёты, безопаснее делать это во время предвыборной кампании, поскольку в этом случае даже раскрытие профессиональной информации и информации ограниченного пользования «не должно рассматриваться как ничем необоснованный личный выпад, а скорее как добросовестное толкование вопроса, имеющего огромную общественную значимость».

Этот вывод, который является более чем «разрешительным», контрастирует с другим: «... Суд считает обязательным для госслужащих, работающих в судебной сфере, чтобы они демонстрировали сдержанность при осуществлении своей свободы выражения мнения во всех делах, где авторитет и беспристрастность правосудия могут быть поставлены под вопрос...» (пункт 86). Раскрытие госслужащими информации, полученной в ходе своей работы, даже по вопросам, представляющим общественный интерес, должно рассматриваться с поправкой на их долг лояльности и осмотрительности.

С остальными высказываниями Заявителя, сделанными в ходе интервью в СМИ, например !!!!!!!!!!!!!!!!!!«суды превращаются в инструмент сведения политических, коммерческих или просто личных счетов», можно было бы легко примириться, если бы они исходили от журналистов или профессиональных политиков, но не от судьи, работающего в той же судебной системе, в которой она проработала 18 лет. Главным моральным аспектом этой истории является то, что своим поведением бывший судья Кудешкина исключила себя из сообщества судей ещё до применения дисциплинарного взыскания. Таким образом, меры, применённые в отношении Заявителя, и законная цель защиты авторитета правосудия с точки зрения пункта 2 статьи 10 Конвенции были сбалансированными. Эти меры были «предписаны законом», преследовали законную цель, как указано в последнем предложении пункта 2 статьи («предотвращение разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия» и были «необходимы в демократическом обществе», оставляя национальным органам власти определённую свободу усмотрения при определении соразмерности оспоренного вмешательства вышеупомянутым целям.

Суд обратил внимание на «охлаждающий эффект», который страх наказания оказывает на осуществление свободы выражения мнения». Боюсь, что «охлаждающий эффект» этого постановления может состоять в создании впечатления, что необходимость защитить авторитет правосудия гораздо менее значительна, чем необходимость защитить право госслужащих на свободное выражение мнения, даже если намерения госслужащего не доказаны. Я глубоко скорблю в связи с выводами Суда. Я надеюсь, что мои глубокоуважаемые коллеги простят мне эту свободу выражения мнения.”