Системно-комплексные исследования динамики языкового пространства3

типа, их динамики и центростремительного движения к фигурам выделяются доминантный уровень и фоновые уровни смысла художественного текста и определяется сверхсмысл, то есть смысл целого текста. В исследуемом тексте сверхсмысл «одиночество человека, его оторванность от мира, вызывающие сочувствие» реализуется на архетипическом уровне, который становится доминантным, а оценочный и гедонистический уровни становятся фоновыми.

3. Опыт экспериментального исследования смыслоорганизующей функции функторов

вхудожественном тексте

Сцелью верификации вышеизложенной методики анализа проведен психолингвистический эксперимент, в основу которого был положен тест вербальной креативности (RAT) С. Медника [Mednick 1962: 220–232]. Исходный тест был адаптирован в соответствии с задачей экспериментального исследования: подтвердить теоретическое предположение о способности реципиента выявлять

вхудожественном тексте смысловые компоненты разного типа, в особенности архетипические компоненты, и определять образованный в результате их взаимодействия смысл целого художественного текста (или сверхсмысл в нашей терминологии). Сопоставление данных о смысловых компонентах, задействованных в образовании сверхсмысла художественного текста, с данными функторно-семиотического анализа о реализации в тексте смысловых компонентов, иррадиированыых функторами, позволило сделать вывод об экспериментальном подтверждении смыслоорганизующейролифунктороввхудожественномтексте.

Материалом для экспериментального исследования послужил художественный текст В. Казакова «Прохладно. Ветер…». В эксперименте участвовали студенты первого и второго курсов нескольких факультетов Пермского национального исследовательского политехнического университета и Пермско-

71

го гуманитарно-педагогического университета. Общее число испытуемых составило 100 человек. Испытуемым предлагалось выполнить следующие задания:

1)записать все смысловые компоненты, на которые они обратили внимание в процессе чтения текста;

2)подобрать слова, которые, по мнению испытуемых, выражают смысл целого текста (сверхсмысл в нашей терминологии).

Эксперимент проводился в форме анкетирования. Анкета для испытуемых включала художественный текст и инструкцию. Задания представляли неограниченное поле деятельности, так как не содержали в своей формулировке какие-либо ограничения, то есть в нашем эксперименте был реализован один из принципов построения методики тестирования вербальной креативности [Mednick 1962: 220–232], не регламентирующий деятельность испытуемых.

Анализ результатов первого задания дал возможность:

1)подразделить смысловые компоненты, выделенные испытуемыми в ходе прочтения текста, на 5 групп: предметные, концептуально-идейные, оценочные, гедонистические и архетипические компоненты;

2)определить процентное соотношение выделенных испытуемыми смысловых компонентов разного типа;

3)сопоставить архетипические компоненты, выделенные испытуемыми интуитивно, без опоры на словари и энциклопедии символов и мифов, с теми архетипическими компонентами, которые были определены нами ранее с помощью функторносемиотической методики анализа.

Наибольшее количество испытуемых (43 %) выделили предметные компоненты, подтверждая то, что они обратили внимание исключительно на содержание художественного текста, то есть предметный уровень смысла в нашей терминологии. Однако 57 % испытуемых выделили архетипические, оценоч-

72

ные, гедонистические и концептуально-идейные смысловые компоненты, образующие, согласно нашим взглядам на многоуровневую структуру смысла художественного текста [Ронжина 2011], соответствующие уровни.

Так, 20 % испытуемых выделили по мере прочтения текста архетипический смысловой компонент «глубокое чувство одиночества», выраженный лексическими единицами «одиночество» и «одинокий человек». Кроме того, в ходе эксперимента были выявлены другие архетипические компоненты. Архетипический компонент «общение с миром» был выражен испытуемыми с помощью слов и словосочетаний с противоположным значением: «закрытость от мира» (1 % испытуемых) и «замкнутость» (1 % испытуемых), то есть отсутствие общения с миром; «пустота» (4 % испытуемых), то есть отсутствие мира как такового. Данные архетипические компоненты, выделенные испытуемыми, согласуются срезультатамифункторно-семиотического анализа.

Среди испытуемых 1 % выделил дополнительный архетипический компонент «отражение души», выраженный лексической единицей «пустота души». Однако этот архетипический компонент связан с архетипическим компонентом «глубокое чувство одиночества». Если рассматривать «жизнь» и «смерть» как переход из одного состояния в другое, тогда 4 % испытуемых отметили архетипические компоненты «переход» и «возможность перехода из одного состояния в другое». Эти смысловые компоненты были выражены в анкетах испытуемых такими лексическими единицами, как «смерть», «близость смерти», «конец». Таким образом, в целом 31 % испытуемых выделили в ходе прочтения текста архетипические смысловые компоненты.

Среди испытуемых 19 % отметили при прочтении текста оценочные и гедонистические смысловые компоненты, выраженные такими лексическими единицами, как «страх», «испуг», «грусть/ грустно/грустный», «печаль», «тоска», «депрессия», «безысходность», «утомленность», «болезненность», «дискомфорт».

73

Следует особо подчеркнуть, что в ходе эксперимента испытуемые выделили концептуально-идейный смысловой компонент, выраженный лексическими единицами «время», «длительность времени», «текучесть времени», «застывшее время», «безразличие к времени», «возвращение к прошлому» (7% испытуемых).

Исходя из вышеизложенного, подчеркнем следующее: несмотря на то, что наибольшее количество смысловых компонентов, выделенных испытуемыми по мере прочтения текста, составили различные предметные смысловые компоненты, из всех смысловых компонентов, формирующих более глубинные уровни смысла текста, архетипические смысловые компоненты получили наибольшую актуализацию в тексте, а гедонистические и оценочные смысловые компоненты находятся на втором месте по степени актуализации в тексте. Полученные данные по первому заданию эксперимента подтверждают результаты функторносемиотического анализа, в ходе которого стало очевидным, что архетипический уровень смысла текста, представленный архетипическим смысловым компонентом «глубокое чувство одиночества», становится доминантным, а оценочный и гедонистический уровни фоновыми.

Второе задание имело целью подтвердить или опровергнуть выдвинутое ранее положение о роли смысловых компонентов, иррадиированных в текст функторами, в динамике сверхсмысла художественного текста. Особый интерес представляют архетипические компоненты в силу сложности их выделения и исследования, а также в связи с тем, что в анализируемом тексте архетипический уровень смысла является доменантным. Так, 34 % испытуемых отметили архетипические компоненты как компоненты, выражающие смысл целого текста.

В табл. 1 отражены архетипические компоненты, выделенные испытуемыми в качестве сверхсмысла художественного текста, при этом жирным шрифтом отмечены те архетипические

74

компоненты, которые были определены в результате функтор- но-семиотического анализа, остальные архетипические компоненты в таблице были выделены испытуемыми. Кроме того, в табл. 1 указаны языковые средства, с помощью которых испытуемые выразили данные архетипические смысловые компоненты, а также частотность их упоминания в анкетах (%).

Архетипический компонент «глубокое чувство одиночества», по мнению большинства испытуемых, выражает сверхсмысл художественного текста (см. табл. 1), что подтверждает результаты функторно-семиотического анализа.

Однако сопоставительный анализ архетипических компонентов, выделенных в результате функторно-семиотического анализа и эксперимента, показал (табл. 2), что некоторые испытуемые отмечают дополнительные архетипические смысловые компоненты (недостаток, нехватка любви; переход/возможность перехода из одного состояния в другое; образ Бога; отражение души).

75

Частотность упоминания дополнительных архетипических компонентов (недостаток, нехватка любви; переход/ возможность перехода из одного состояния в другое; образ Бога; отражение души) в анкетах испытуемых составила 1, 6, 1 и 4 % соответственно, что не противоречит основным результатам исследования (наибольшее количество испытуемых выделили

77

архетипический компонент «глубокое чувство одиночества»). Однако полученные данные свидетельствуют о скрытом потенциале функторов, иррадиирующих архетипические смысловые компоненты в художественный текст, и об индивидуальных особенностях восприятия испытуемых.

На уровне сверхсмысла текста только 15 % испытуемых указали оценочный и гедонистический смысловые компоненты («плохо» и «неудовольствие» соответственно) с помощью таких языковых средств, как«страх», «испуг», «грусть/ грустный/ грустно».

Концептуально-идейный смысловой компонент, выраженный испытуемыми посредством лексических единиц «время», «время быстротечно», «быстрое течение времени», «пепел забытых лет», «отсутствие будущего», «жить прошлым», «возвращение к прошлому», «прошедшие дни», «опоздавшая весна», 15 % испытуемых обозначили в качестве компонентов, выражающих смысл целого текста.

Полученные данные по второму заданию эксперимента согласуются с результатами по первому заданию в полной мере и в основном подтверждают результаты функторно-семиотического анализа: иррадиированные функторами архетипические, оценочные и гедонистические смысловые компоненты, реализуясь в тексте, образуют доминантный и фоновый уровни смысла и сверхсмыслхудожественноготекста.

Исходя из проведенного исследования и полученных результатов, можно сделать вывод о том, что разрабатываемая нами в рамках синнергосемиотического подхода функторносемиотическая методика анализа художественного текста обладает достаточной объяснительной силой. Она позволяет выявить динамику иррадиированных функторами смысловых компонентов разного типа, в том числе архетипических компонентов, и определить их значимость для формирования серхсмысла художественного текста. Таким образом, функторно-семиотическая методика позволяет выявить смыслоорганизующую функцию функторов, что в полной мере подтверждается результатами экспериментального исследования.

78

ИССЛЕДОВАНИЕ КАТЕГОРИЙ НАПРЯЖЕНИЯ И НАПРЯЖЕННОСТИ

М.Н. Ельцова

1.Развитие взглядов на категории напряжения и напряженности

Всовременной лингвистике изучению энергетических и синергетических свойств языковых единиц придается все большее значение, так как их изучение способно пролить свет на многие важные вопросы, такие как некоторые аспекты восприятия и понимания речи, проблемы речевого воздействия, исследование структурных, смысловых и парадигматических особенностей текстов различных стилей и жанров, изучение особенностей идеостиля и т.п. В настоящее время наиболее описанными являются категории напряжения и напряженности предложения

итекста.

Начало научного изучения данных категорий приходится на 30–50-е годы. XX века. Впервые в лингвистике понятие Spannung (нем. напряжение, напряженность) было исспользовано немецким ученым Э. Драхом, который заимствовал их из физики, где они изучаются как характеристики электромагнитного поля. Он сопоставляет предложение с гальваническим элементом, где напряжение возникает в начальном пункте А и направлено к конечному полюсу Z [Drach 1963: 41–44].

Э. Драх описывает напряжение как характерную черту немецкого предложения, поскольку именно в немецком языке, в его грамматике заложены и поэтому регулярно используются средства создания напряжения. Существенную особенность немецкого предложения он обоснованно усматривает в обрамлении (Umklammerung). К обрамлению он относит именные и глагольные рамочные конструкции, а также сочетание переходного

79

глагола с дополнением и глагола с обстоятельством [Drach 1963: 38–41, 50–67]. Изучая особенности предложения в таком ключе, Э. Драх предложил оригинальную концепцию немецкого предложения. Согласно данной концепции verbum finitum рассматривается ученым в качестве того постоянного пункта, вокруг которого формируется предложение. Основная схема членения предложения: 1/2a + b + 1/2a (Grundplan), по его мнению, действует без исключения [Drach 1963: 39]. Представим эту схему более наглядно:

Как пишет Э. Драх, «для немецкого языкового мышления характерно, что хотя происходящее и занимает твердую позицию в центре, возникает желание вывести его вперед… Говорящий воспринимает его тем временем движущей силой, которая оживляет предложение: лишь когда оно произнесено, предложение приходит в движение. Таким образом, в постпозиции возникает более разнообразное членение» [Drach 1963: 17–19].

Понятие «напряжение» развивается далее в работах немецкого ученого К. Бооста. Он исследовал напряжение, возникающее между говорящим и слушающим, как силу, которая образует и связывает предложение. К. Боост, в отличие от Э. Драха, понятие «Spannung» соотносит не с физическим явлением, а с особым психическим состоянием человека. Речь идет о напряжении, вызываемом новым, еще неизвестным при восприятии высказывании. Напряжение зарождается в самом начале высказывания и продолжается до самого конца, где оно спадает. Этот факт, считает К. Боост, лежит в основе первого закона немецкого предложения, который, на наш взгляд, может считаться универсальным: «предложение сохраняет возникающее с произнесением/прочтением первого слова напряжение по мере возможности до конца и гасит его по за-

80