Системно-комплексные исследования динамики языкового пространства3

концептуально-идейная информация содержит «систему научных и ненаучных отвлечённо-обобщённых представлений (идей) о мире» [Мышкина 1991: 98; Словикова 2008: 59].

Оценочные смысловые компоненты выражают положительную или отрицательную оценку фактов, событий, процессов и идей. Мысль о том, что языковые средства могут содержать оценочный смысл, уже высказывалась в науке. Так, Ж. Вандриес говорил об аффективности, которая взаимодействует с логическим содержанием языковых средств [Вандриес 1937: 146–148]. С точки зрения Г. Клауса, оценочность появляется, когда суждение, действие и прочее определяются положительно или отрицательно посредством оценочных понятий [Клаус 1967: 21]. По мнению учёного, человек, дающий оценку, сознательно занимает положительную или отрицательную позицию по отношению к тому, что он оценивает [Клаус 1967: 21].

Оценка может быть выражена различными языковыми средствами. В.В. Виноградов отмечает в связи с этим звуки, морфемы, лексические значения, грамматические категории, синтаксические категории, интонацию речи, стилистическую характеристику слов [Виноградов 1972]. Е.М. Вольф говорит об аффиксах, словах (прилагательных, наречиях, наименованиях предметов и действий, пропозициональных структурах глаголов), высказываниях [Вольф

2002: 6].

Несмотря на то, что оценочность характеризуется самыми разными признаками («истинность/неистинность», «важность/ неважность» и т.п.), в основном оценочные значения связывают с признаком «хорошо/плохо» [Вольф 2002: 8]. В нашем исследовании, как было показано ранее [Ронжина 2011, 2016], мы используем именно этот признак.

По словам Е.М. Вольф, оценка «хорошо/плохо» может содержаться в семантике таких слов, как «радостный», «восторженный» (положительная оценка – знак «+»); «тревожный», «чувство тоски», «чувство страха» (отрицательная оценка – знак «–»). На наш взгляд, в данном случае помимо оценки необходимо рассмат-

61

ривать и переживание, которое может быть приятным и неприятным. Психическое отражение в форме непосредственного пристрастного переживания смысла жизненных явлений и ситуаций называют в психологии эмоцией [Большой психологический словарь 2004]. Изучение эмоций и эмоциональных состояний, а также связи эмоции и оценки осуществляется не только в рамках психологии [Изард 1980; Психология эмоций 1984], но и с лингвистических позиций [Арутюнова 1988; Вольф 2002; Шевченко 2004]. Внаших работах мы отмечали, что переживания становятся основой для гедонистических смысловых компонентов, которые мы подразделяем на переживания удовольствия и неудовольствия [Ронжина 2011, 2016]. При этом мы говорили о тесной связи оценочных и гедонистических смысловых компонентов: то, что вызывает в нас положительные эмоции, приводит к переживанию удовольствия и одновременно оказывается объектом оценки со знаком «+»; то, что вызывает в нас отрицательные эмоции, приводит к переживанию неудовольствия и одновременно становится объектом оценкисо знаком«–» [Ронжина2011, 2016].

Наконец, самый сложный, на наш взгляд, тип смысловых компонентов обозначаем термином «архетипический». Архетипические смысловые компоненты реализуются не во всех художественных текстах, кроме того, следует отметить сложность их выделения и исследования, что подтверждается результатами проведенного нами эксперимента. При рассмотрении архетипических смысловых компонентов особенно важными для нашего исследования представляются два вопроса. Во-первых, это вопрос о том, что такое архетипы. К.Г. Юнг назвал архетипами «коллективные паттерны, или типы, или образцы», которые принадлежат человечеству в целом [Юнг 2003: 44]. Данный термин получил широкое распространение в гуманитарных науках, в частности в литературоведении, где он получил более широкое толкование. М. Бодкин использует термин «литературное бессознательное», который определен как совокупность устойчивых литературных паттернов, образов, моделей развития, сюжетов, героев, символов [Bodkin

62

1934]. С.С. Аверинцев отметил несколько этапов развития архетипа – от простого к более сложному [Аверинцев 1970: 113–143]. По нашему мнению, архетипические смысловые компоненты представляют собой образы, в основе которых лежат архетипы, однако архетипы могут проявляться также и в образе героев (или фигур в нашейтерминологии), ивцелыхсюжетах.

Второй вопрос касается соотношения мифа, символа и архетипа. По мнению К.Г. Юнга, архетип – это «определенное образование архаического характера, включающее равно как по форме, так и по содержанию мифологические мотивы» [Юнг 2003: 44]. Как отмечал К.Г. Юнг, в чистом виде мифологические мотивы появляются в сказках, мифах, легендах и фольклоре [Юнг 2003: 44]. Н. Фрай сопоставляет два понятия «миф» и «архетип»: миф применяется к повествованию, а архетип – к его значению [Фрай 1987]. Е.М. Мелетинский указывал на мифологическую основу образов, которые использует писатель, и трансформацию исходных архетипов в его произведениях [Мелетинский 1994]. А.Х. Гольденберг, вслед за И.П. Смирновым, разграничивает архетип как мифологему и собственно литературный архетип [Гольденберг 2007: 9]. Особенностью подхода А.Х. Гольденберга является исследование способов и приемов реализации архетипов в литературном тексте [Гольденберг 2007: 10]. Соглашаясь с мнением ученых, считаем, что мифы, символы и архетипы тесно взаимосвязаны. Мифы и символы служат формой для архетипов. Именно поэтому в своем анализе художественных произведений для выявления архетипических смысловых компонентов, иррадиированных функторами, мы используем данные словарей и энциклопедий символов и мифов. Вслед за К.Г. Юнгом утверждаем принадлежность архетипов человечеству в целом [Юнг 2003: 44], что позволяет нам использовать в процессе анализа художественных произведений словари и энциклопедии символов и мифов на различных языках.

Таким образом, обладая функциями композиционности и транспонирования одного множества элементов в другое множест-

63

во элементов, мы полагаем, что в означаемом функтора содержится совокупность предметных, концептуально-идейных, оценочных, гедонистических и архетипических смысловых компонентов, иррадиируемых в художественный текст. Данные смысловые компоненты могут быть реализованы в тексте или остаться нереализованными, то есть создать определенный потенциал функтора. Вдальнейшем, реализуясь в тексте, смысловые компоненты, иррадиированные функторами, взаимодействуют и направляют динамику развития смысла в художественном тексте, то есть функторы обладаютсмыслоорганизующейфункцией.

1.4.Смыслоорганизующая функция функтора в тексте

Висследованиях по лингвистике мы находим высказывания

отом, что взаимодействие различных частей текста приводит к реализации его основной идеи (сверхсмысла художественного текста в нашей терминологии. – Я.Р.), которая обычно не выводима логическим путем или механическим сложением тем отдельных частей (И.Р. Гальперин, О.И. Москальская, Н.Л. Мышкина и др.). Вслед за учёными мы считаем, что в результате взаимодействия частей текста креируется сверхсмысл художественного текста, при этом под частями текста мы подразумеваем функторы и смысловыекомпонентыразноготипа.

Всоответствии со структурно-функциональным принципом, который, по мнению В.С. Тюхтина, является наиболее существеннымвсистемномподходе, всехарактеристикиобъектовкаксистем зависят от свойств составляющих их компонентов и взаимосвязей последних [Тюхтин 1988: 33]. Определив ранее художественный текст как знаковую систему, мы полагаем, что свойства таких текстовых единиц, как функторы и иррадиируемые ими смысловые компоненты разного типа, в особенности архетипические компоненты, играютважнуюрольвстановлениисверхсмыслатекста.

Состояние связанности отдельных дифференцированных частей в целое, а также процессы, ведущие к такому состоянию,

64

определяются в теории систем понятием «интеграция» [Садовский 1974; Солнцев 1977]. Интеграция как текстовая категория подробно анализируется И.Р. Гальпериным [Гальперин 2004: 124–135]. На наш взгляд, следует обратить внимание на следующие сущностные свойства категории интеграции, выделенные И.Р. Гальпериным:

1)интеграция задана самой системой текста и возникает в нем по мере его развертывания;

2)интеграция объединяет части текста в единое целое;

3)главное в процессе интеграции – центростремительность частей текста;

4)в художественных текстах результат интегрирования может быть непредсказуем даже для самого автора [Гальперин

2004: 124–135].

Самопроизвольное возникновение таких свойств, которые присущи некоторому образованию в целом, но не свойственны ни одному из его элементов в отдельности, обозначается термином «эмерджентность» [Олизько 2007: 24] и исследуется в рамках теории систем (В.Н. Садовский), синергетики (В.Г. Буданов, Е.Н. Князева, Л.С. Леонтьева, Н.М. Яландина), синергетической лингвистики (И.А. Герман, В.А. Пищальникова; Н.С. Олизько).

Так, Е.Н. Князева, изучая сложный механизм креативного мышления учёных, а также историческое развитие научного знания в аспекте синергетики (теории самоорганизации), указывает на парадокс, существующий в науке: «новое научное знание эмерджентно, не выводимо из наличных осознаваемых элементов знания, и в то же время, или напротив, оно скрыто, предопределено в элементах настоящего» [Князева 1995: 176–177]. Автор делает вывод, что «происходит не просто объединение целого из частей, самоструктурирование частей в целое, не просто проявление, «всплывание» более глубокой структуры из подсознания, а самовырастание целого из частей в результате самоусложнения этих частей… Из простой структуры вырастает более сложная» [Князева 1995: 206–208].

65

Пользуясь терминологией Е. Н. Князевой, отмечаем, что по нашему мнению, сверхсмысл художественного текста «самовырастает» в результате взаимодействия функторов и смысловых компонентов. При этом языковые средства художественного текста выступают в своем единстве как знак сверхсмысла художественного текста.

2. Опыт применения функторно-семиотической методики для исследования смыслоорганизующей функции функторов в художественном тексте

Ввиду ненаблюдаемости смысла как такового разработка оптимальной методики лингвистического анализа смысла текста видится достаточно сложной и в то же самое время очень актуальной проблемой. Решение этой проблемы возможно на методологической базе комплексного подхода, в соответствии с которым в целях проводимого исследования могут привлекаться любые методики и приёмы анализа, а также данные, полученные исследователями в других науках, при этом исследователь решает, в какой мере использовать термины той или иной дисциплины.

На основе принципов комплексного подхода нами была разработана функторно-семиотическая методика анализа, которая используется для вскрытия динамики смысла в художественном тексте и смыслоорганизующей роли функторов в этом процессе. Подчеркнем, как и в других наших работах [Ронжина 2011, 2016], анализпо даннойметодикепроводитсявпятьэтапов:

1)выделение фигур;

2)установление функторов;

3)определение смысловых компонентов разного типа, иррадиируемых функторами;

4)изучение актуализаций иррадиированых в текст смысловых компонентов и их взаимодействия в тексте;

5)выявление сверхсмысла художественного текста.

66

Проиллюстрируем этапы функторно-семиотического анализа на примере художественного текста В. Казакова «Прохлад-

но. Ветер. …»:

Прохладно. Ветер.

Идет человек. Не бойтесь, это Истленьев!

Улица со старинными домами, со старинной весной. Длинное пальто. Солнце, нагревшее спину.

Входит в подъезд. Высокая, застеклённая сверху, дверь. Слабый голос солнца сквозь толстые пыльные стёкла. Время, стёршееся об эти ступени.

Шаги наверх. Старческая дрожь перил. Дверь. Старый верный и слабый замок. Тяжёлый ключ.

Снимает пальто и калоши. Остаётся в сутулой кофте. В узком коридоре проходит мимо старинного зеркала, которое почти ничего уже не видит [Казаков: электронный ресурс].

На первом этапе функторно-семиотического анализа «Выделение фигур» проводим анализ фигур в художественном тексте В. Казакова «Прохладно. Ветер…». В тексте реализованы фигуры индуктора Истленьева, ментеавтора и адресата: «Идет человек. Не бойтесь, это Истленьев!» [Казаков: электронный ресурс]. В приведённом примере представлена фигура индуктора («… это Истленьев!»), кроме того, повелительное наклонение глагола «бояться» используется автором в обращении к потенциальному читателю, что указывает на адресата.

Второй этап функторно-семиотической методики «Установление функторов» заключается в выявлении многозначных лексических единиц, выполняющих функции функторов, то есть иррадиирующих в текст совокупность смысловых компонентов разного типа и направляющих динамику смысла. Как правило, данную функцию выполняет заголовок текста, однако в рассматриваемом художественном тексте заголовок отсутствует, поэтому анализу подвергается первая текстовая единица «про-

67

хладно». Кроме того, в качестве функторов, влияющих на динамику смысла в тексте, выделяем лексическую единицу «дверь»

исловосочетание «старинное зеркало, которое почти ничего уже не видит».

На третьем этапе функторно-семиотической методики «Определение смысловых компонентов разного типа, иррадиируемых функторами» с помощью дефиниционного и интуитивнологического анализа (интуитивно-логический анализ был предложен Е.В. Костаревой [Костарева 2014: 30]) лексической единицы «прохладно», лексической единицы «дверь» и словосочетания «старинное зеркало, которое почти ничего уже не видит» определяем предметные, оценочные, гедонистические, концептуальноидейные и архетипические смысловые компоненты, иррадиированныевтекст.

Всоставе функтора «прохладно» выделены следующие смысловые компоненты:

1) предметные: «умеренно холодный, дающий прохладу»

и«равнодушный, безразличный» [Ожегов, Шведова 2007: 626]; 2) оценочные: «плохо» и «хорошо» (выделены интуитив-

но-логическим способом на основе словарных дефиниций);

3)гедонистические: «удовольствие» и «неудовольствие» (выделены интуитивно-логическим способом на основе словарных дефиниций);

4)архетипические: «недостаток, нехватка любви», «недостаток человеческого тепла вокруг вас» и «глубокое чувство одиночества» [Dictionnaire …: электронный ресурс].

В составе функтора «дверь» выделены следующие смысловые компоненты:

1)предметные: «проём в стене для входа и выхода» и «укрепляемая на петлях плита, закрывающая проём в стене для входа и выхода» [Ожегов, Шведова 2007: 153];

2)архетипические: «переход», «возможность перехода из одного состояния в другое», «вход в новую жизнь», «инициация», «вступление в новое пространство существования», «гра-

68

ница», «входящие в этот мир и покидающие его души», «женский символ», «открытие, начало», «хорошее взаимодействие между нашими внутренними пространствами», «общение с миром», «более полное понимание вашей глубинной природы» [Копалинский 2002; Тресиддер 1999; Энциклопедия символов: электронный ресурс; Dictionnaire …: электронный ресурс].

В составе функтора «старинное зеркало, которое почти ничего уже не видит» выделяем следующие смысловые компоненты:

1)предметные: «предмет со стеклянной или металлической отполированной поверхностью, предназначенный для отображения того, что находится перед ним», «спокойная, гладкая поверхность вод», «поверхность, площадь (реки, водоёма, грунтовых вод)», «одно из внешних чувств человека и животного, органом которого является глаз», «способность видеть» [Оже-

гов, Шведова 2007: 229, 233];

2)архетипические: «знание», «истина», «познание», «сознание, мышление», «самопознание», «отражение универсума», «единство и многообразие универсума», «образ мира», «обманчивость, неподлинность», «двойник», «образ Бога», «чистота», «непорочность Богоматери», «вместилище души», «дверь в другой, потусторонний мир», «дверь, через которую душа освобождается от власти этого мира, попадая в другой мир», «отражение души», «мистическая связь зеркального образа и его объекта», «любовь», «способность концентрировать, сохранять и трансформировать энергию, духовную силу», «воображение», «отвага», «милосердие», «тщеславие», «самолюбование», «безумие», «созерцание» [Копалинский 2002; Тресиддер 1999; Энциклопедия символов: электронный ресурс; Dictionnaire …: электронный ресурс].

На четвертом этапе «Изучение актуализаций иррадиированных смысловых компонентов и их взаимодействия в тексте» используется контекстуальный анализ языковых средств с целью выявления смысловых компонентов разного типа, реализо-

69

ванных в тексте. Так, в тексте реализуется предметный смысловой компонент «умеренно холодный, дающий прохладу» посредством лексических единиц «ветер» и «длинное пальто», а также через противоположное значение, выраженное лексическими единицами «солнце, нагревшее спину» [Казаков: электронный ресурс]. Архетипический смысловой компонент «глубокое чувство одиночества» реализуется с помощью метафор, выражающих перенос свойств людей на неодушевленные предметы: «слабый голос солнца», «старческая дрожь перил», «старый верный замок», «сутулая кофта», «старинное зеркало, которое почти ничего уже не видит» [Казаков: электронный ресурс], показывая таким образом, что в окружении индуктора Истленьева никого нет, он одинок. Кроме того, лексические единицы «слабый голос солнца» и «старинное зеркало, которое почти ничего уже не видит» актуализируют архетипический смысловой компонент «общение с миром» через отсутствие данного общения, так как голосом и зрением как средством передачи и восприятия информации в процессе общения обладают неодушевленные предметы. Столкновение архетипического смыслового компонента «глубокое чувство одиночества» и предметного смыслового компонента «умеренно холодный, дающий прохладу» в тексте актуализирует архетипический смысловой компонент «недостаток человеческого тепла». Актуализация указанных архетипических смысловых компонентов способствует реализации оценочного компонента «плохо» и гедонистического компонента «неудовольствие». Все вышеперечисленные смысловые компоненты притягиваются к фигуре индуктора «Истленьев». Воздействуя на фигуру адресата и вызывая у него сочувствие к фигуре индуктора, архетипические, оценочный и гедонистический смысловые компоненты реализуют архетипический компонент «милосердие».

На пятом этапе «Выявление сверхсмысла художественного текста» на основе результатов анализа взаимодействия функторов, текстовой актуализации смысловых компонентов разного

70