Jemen-zemlya_ushedshikh_v_legendy_imenitykh_tsarstv

Зародившись в VIII в. до н. э., подпав затем под власть Ма’и- на, будучи разделенным впоследствии между царствами Саба’ и Хадрамаут, Катабан в I в. н. э. вошел в состав царства Химйаритского. Тимна’ пала, повествуют своды аравийской старины, и «встала на колени» перед Зафаром.

«Перипл Эритрейского моря», широко известное в прошлом руководство по навигации, составленное то ли «греко-римским торговцем», то ли «римско-египетским мореходом», адресованное купцам и мореплавателям, информирует, что сразу за землями сабейцев и химйритов лежала «Ладаноносная страна» (Хадрамаут), «царство Елеаза», то есть ‘Илла’азза Йалита. Главным портом этой страны автор «Перипла Эритрейского моря называет приморский город Кана’, заложенный, по преданию, племенем бану кана’. «За ним, – отмечает он, – в глубине материка» располагалась «столица Саубата» (имеется в виду Шабва), где жил царь (16). Страбон именует Шабву, твердыню хатрамонитов (хадрамаутцев), Сабатой; Плиний Старший – Саботой, а Клавдий Птолемей – Сабватой.

Хаджра (город) Шабва, лежавший в начале одной из главных караванных дорог Древнего Йемена, служил центральным «сборочным местом» благовоний. Весь ладан, что собирали в Хадрамауте, свозили, по словам автора «Перипла Эритрейского моря», в Шабву, «как в хранилище». После изъятия «храмовой доли» благовония выставляли на торги. Товар этот считался одним из самых дорогих в Древнем мире. Купцы приобретали благовония крупным оптом. Упаковывали в «кожаные мешки», и верблюжьими караванами доставляли в Месопотамию и Газу, откуда они расходились по странам Древнего мира.

После налаживания Римом морской торговли с Индией, хадрамаутский порт Кана’ сделался важным транзитным пунктом для

судов и крупным перевалочным центром для товаров, что завозили из Индии, Персии и Восточной Африки. Со стороны моря город надежно защищала крепость Мавийат, возведенная на мысе Хусн- эль-Гураб (Воронье гнездо) (17).

«Ладаноносная страна» в описании автора «Перипла Эритрейского моря» – край «гористый и труднопроходимый». Для сбора ладана там использовали также «царских рабов» и лиц, которых направляли на работы «в наказание» (18).

«Страной благовоний», рассказывает Теофраст (ок. 370–287), Хадрамаут прозвали мореходы-греки. Ветер, дувший в той части побережья, вспоминали они, когда суда проходили вдоль него, благоухал. Потому-то и стали помечать они ту область полуострова в своих судовых журналах «Страной благовоний». Резиденция царей Хадрамаута, ушедший в легенды аравийцев дворец Шакир, один из самых красивых в Древней Аравии, не сохранился.

Финикийцы, избравшие Хадрамаут своим форпостом в Южной Аравии, именовали его Зеленым побережьем, а древнегреческий историк и географ Арриан (ок. 89 – ок. 175) – «вместилищем торговцев».

В древности благовония использовали в храмах, во дворцах правителей и домах знати, а также в парфюмерии. Упоминала о ладане в своих стихах и легендарная Сапфо, сказывавшая, и не раз, что женщины в ее время с удовольствием пользовались благовониями – миррой, кассией и ладаном. В наши дни благовония в странах Аравии – непременный атрибут церемониала приема гостей. Масла, получаемые из мирры, все также применяют в парфюмерии, медицине и кулинарии.

В Хадрамауте, в этом «царстве благовоний», по выражению негоциантов прошлого, выращивали, кстати, и кофе. Урожай собирали в мае. Зерна сушили на солнце. Потом с помощью деревянных или каменных скалок очищали от шелухи и продавали заезжим купцам. Помимо кофе, в Хадрамауте произрастали виноград, абрикосы и инжир.

Хадрамаутцы, которых сами арабы Южной Аравии и поныне величают хадрами, – это потомки древних йеменитов-кахтани- тов, «арабов чистых». Родоначальником их предания называют Ха-

драма, одного из 13 сыновей Кахтана (библейского Иоктана), внука Сима, сына Ноя.

У арабов Древней Аравии бытовало поверье, рассказывают собиратели аравийской старины, что когда душа умершего человека оставляла его тело, то превращалась в птицу. Если человек жил достойно, – то в птицу, любимую и почитаемую людьми; и наоборот. Такая душа-птица, как они полагали, могла сообщать людям важные для них сведения. Души же злодеев и преступников устремлялись в уготовленное Богом для их загробной жизни жилье, в ад, – через пещеру Барахут с бездонным колодцем, что в Хадрамауте. Места вокруг той пещеры, считают бедуины Южной Аравии, – нехорошие, гибельные (19).

Установление морского сообщения между Индией и Средиземноморьем (I в. до н. э.) и открытие муссонных ветров кормчим Гиппалом (в 117–109 гг. он предпринял три морских экспедиции из Египта в Индию) отразились и на ходе исторического развития Хадрамаута и всей Южной Аравии. С того самого времени, как александрийские купцы стали ходить на судах своих в Индию, писал Страбон, земли, лежащие вдоль этого морского пути, сделались намного доступнее, чем прежде. Завеса неизвестности, окутывавшая их, начала постепенно спадать.

Видя растущие роль и место морских путей сообщения в торговле Индии с Египтом и Средиземноморьем, правители Хадрамаута принялись активно обустраивать свой главный морской порт – Кана’ (располагался рядом с нынешним городом Бир ‘Али). Заложили еще один – Самхарам (известен у греческих авторов под названием Моспа Лимен, нынешний Хор Рори, что в Омане).

Из Египта в порт Кана’ доставляли пшеницу, вино и одежды, «с обычным рисунком и без него». Специально для царя Хадрамаута торговцы везли столовое серебро, золотые чеканные монеты, статуи для дворца и дорогие «одежды без рисунка». Дело в том, что, копируя стиль жизни римской знати, дворцовый уклад императоров, владыки царств Южной Аравии заимствовали у римлян и тип тканей для одежд – «без рисунка», то есть без клеток (наличие их на одеждах являлось исключительным правом римских женщин). Впоследствии арабы сделали такие клеточные рисунки на материи

прерогативой мужчин, но наносить их стали на мужские головные платки. Вывозили же из Кана’ в основном благовония и алоэ, одну из природных «диковинок» Южной Аравии. Поступал алоэ в Хадрамаут с острова Сукутра (Сокотра). В Риме он сразу же приобрел репутацию лучшего средства для лечения ожогов, ран и раздражений кожи (20).

В пору своего могущества (конец 190-х годов н. э.) Хадрамаутское царство занимало территорию, простиравшуюся от нынешней пустыни Рамлат ас-Сабатейн на севере и северо-востоке до Аденского залива на юге и юго-востоке. Царство включало в себя Махру и Дофар, земли произрастания благовонных деревьев, а также остров Сокотру, «обитель алоэ» и «драконового дерева», из смолы которого получается стойкий краситель – алая киноварь.

Махра, к слову, слыла среди негоциантов Древнего мира «знатным пристанищем купеческим», местом торговли амброй. Основал Махру, сообщает арабский историк и географ Абу-л-Фида’, легендарный Хуза’а, потомок Химйара, сын Саба’.

Жители прибрежного Хадрамаута, как и другие арабы побережья Южной Аравии, практиковали торговлю в море; занимались ею с экипажами проходивших мимо судов. Заметив корабль, двигавшийся вдоль побережья, садились в небольшие лодки-ялики, и, подойдя к нему, обменивались товарами. Согласно традиции, существовавшей тогда у мореходов, прежде чем начать торг с «людьми моря», то есть с арабами «Океанской Аравии», иноземные купцы и мореплаватели «оказывали им знаки внимания» – дарили подарки в виде емкостей с мукой и рисом. Бытовало поверье, что, не облагодетельствовав повстречавшихся в пути «людей моря», можно было вызвать недовольство у их покровителя – Океана.

Светская власть в Хадрамауте находилась в руках шейхов племен и правителей-султанов. Личная гвардия султанов формировалась из наемников из племени бану йафа’. Высшую ступень социальной лестницы среди горожан занимали торговцы, а низшую – бродячие музыканты. Существовала каста «отверженных» (ахдамов). К ней относили лиц, занимавшихся дублением кож и вывозом нечистот, а также рабочих в каменоломнях и грузчиков в портах.

Лица женщин скрывали маски, а головы венчали высокие соломенные остроконечные шляпы, спасавшие их от жары.

В 1843 г. путешествие в «Царство ладана», в Хадрамаут, предпринял баварский барон Адольф фон Вреде. Из Адена на самбуке (вид местного парусника) добрался до Эль-Мукаллы. Местному правителю во время аудиенции заявил, что направляется в Хадрамаут, чтобы поклониться могиле пророка Худа, пытавшегося по воле Творца и Господина миров вернуть ‘адитов, «арабов утерянных», на путь истинный – убедить их уверовать в Бога Единого. Узнал же он о пророке Худе, находясь на службе в Египте. Заразившись там чумой, воззвал, дескать, к Всевышнему о помощи, и дал обет совершить – в случае выздоровления – паломничество в земли обители ‘адитов и поклониться гробнице пророка. Выздоровев, принял имя ‘Абд ал-Худ (Раб Худа).

Во время ужина во дворце правителя Эль-Мукаллы, вспоминал фон Вреде, он, чуть было, не рассмеялся, когда мясной бульон ему поднесли в емкости, предназначенной в Европе совсем для иных целей, – в ночном горшке внушительных размеров, разрисованном синими цветочками. Как рассказали слуги, горшок этот, считавшийся во дворце «украшением стола», один из местных торговцев получил в подарок от капитана английского судна, доставившего ему товары из Индии. Торговец, в свою очередь, подарил его правителю (21).

Описывая женщин Хадрамаута, фон Вреде отмечал наличие у них множества ювелирных украшений, в том числе «до 12 довольно толстых колец в каждом ухе», а также «по кольцу в каждой ноздре носа».

Бедуины Хадрамаута, со слов фон Вреде, «питали отвращение ко всякому, у кого рыжие волосы». Причиной тому – события седой старины. По легенде, когда Творец посылал к народу самуд, одному из автохтонов Аравии, соседу народа ‘ад, пророка Салиха, дабы вывел он самудитов, погрязших в пороках, на путь праведный, то они потребовали от него чуда – в знак подтверждения всемогущества Бога, от имени которого он к ним обращался. И тогда пророк Салих привел их к скале, «раскрыл ее и вывел оттуда верблюдицу, тут же разродившуюся верблюжонком». И, совершив чудо, сразу

же предостерег самудитов насчет того, чтобы, ни в коем случае, не причинили они вреда этим животным, ибо постигнет их тогда кара небесная, и обрекут они себя на гибель.

Несмотря на предупреждение грозное, один из них, Кедар, по прозвищу Ахмар, то есть Рыжий, стрелой из лука убил верблюдицу. И самудитов, так же как и ‘адитов, не стало. Сделались они «народом утерянным», были «стерты с лица земли» Богом за ослушание. С тех самых пор и повелось в Хадрамауте, а потом и повсюду в Аравии, считать всякого рыжеволосого – человеком, сулящим несчастье. «Злополучный, как рыжий Кедар», – скажет и сегодня аравиец по адресу мужчины, приносящему неприятности, напасти и невзгоды (22).

К могиле пророка Худа фон Вреде так и не добрался. Бедуи- ны-проводники заподозрили его в неких тайных намерениях. И все потому, что вел он какие-то записи и использовал «загадочные приборы», коими, в понимании кочевников тех лет, являлись карманные часы. После того, как его избили и ограбили, он вынужден был изменить маршрут. По суше проследовал вдоль побережья АшШамал (нынешних Объединенных Арабских Эмиратов). Побывал в землях крупного племенного объединения бану йас, то есть на территории теперешнего эмирата Абу-Даби. На обратном пути в Аден, в городке Сиф, что в вади Ду’ан, по подозрению в шпионаже, опять, чуть было, не лишился жизни. Оказался в тюрьме. Смог выбраться, за деньги, конечно. Путевые заметки, изъятые у него при обыске, бесследно исчезли. Чудом удалось сохранить, спрятав на теле, список химйаритских царей, составленный для него одним из «просвещенных местных шейхов», а также копии надписей, сделанные им, с «одной из царских гробниц».

Возвратившись в Аден, фон Вреде подготовил обстоятельную записку о своем путешествии по Южной Аравии. В аденском порту попросил капитана одного из английских судов передать все эти материалы в Королевское Географическое Общество в Лондоне. Что тот и сделал. Более того, лично выступил с докладом на заседании этого общества от имени фон Вреде, чем и прославился. Двадцать лет спустя после всех этих событий записку фон Вреде издал немецкий филолог-путешественник барон фон Мальцам. Во введе-

нии к ней сообщил, что в конце жизни фон Вреде, оскорбленный недоверием научного мира к тому, что он изложил в своей записке, удалился в Новый Свет. Поселился в Техасе, и сделался фермером. По другой версии, фон Вреде, завербовавшись в турецкую армию, побывал с ней в Асире и Джидде. Затем перебрался в Константинополь, где жил в крайней нищете и умер на больничной койке.

Первым из европейцев фон Вреде поведал народам мира о белых «песчаных топях» Большого Нефуда, самых вязких и непроходимых в том районе местах. Бедуины величали их «царством ду- хов-хранителей пустыни», краем «запретным», и для людей, и для животных. Одна из таких «топей» называлась Морем Сафи. Легенды гласят, что жил когда-то на свете царь Сафи, воинственный и отважный. И задумал он пройти великую аравийскую пустыню, и неожиданно напасть на врагов оттуда, откуда его никто не ждал, – со стороны «песчаных топей». Но как только ступил он во владения духов и потревожил их, белые пески тотчас же разверзлись и заволокли в недра свои и его самого, и все его войско.

Оставил свой след в изучении Хадрамаута и лейтенант Дж. Уэлстед, состоявший на службе под началом Стаффорда Хэйнса, капитана английского разведывательного судна, занимавшегося исследованием прибрежных земель в Южной Аравии в целях подбора места для обустройства угольной станции. Главным открытием, сделанным экспедицией с участием Дж. Уэлстеда в Южной Аравии, стали обнаруженные в 1836 г. в Хадрамауте древний порт Кана’ и развалины замка Накаб ал-Хаджр. Камни в окружавшей замок мощной защитной стене, высотой в 30–40 футов, с двумя сторожевыми башнями, были уложены так плотно, вспоминал лейтенант, что между ними не проходило даже лезвие ножа. Замок имел два входа: на севере и на юге. Так вот, на его стенах он увидел и скопировал старинные письмена. Буквы неизвестного ему алфавита (химйаритского, как потом выяснилось), величиной в 8 инчей (20 см.) позволили воспроизвести их с абсолютной точностью (23).

В 1893 г. Хадрамаут посетил профессор Берлинского университета Лео Хирш. При содействии британского резидента в Адене, поддерживавшего связи с шейхами влиятельных племен, он прошел

по «дороге благовоний» путем фон Вреде, и первым из европейских исследователей побывал в трех главных городах Хадрамаута – Шибаме, Тариме и Сайвуне (Сайуне). В последнем из них, в столице султанов Аль Касири, женщины, в отличие от других городов Хадрамаута, да и Йемена в целом, носили платья и абайи (накидки) не черного, а красного и желтого цвета. Во время своего путешествия профессор пользовался записками фон Вреде и картой голландцев, составленной на основании сведений, полученных ими от поселившихся на острове Ява уроженцев Хадрамаута.

На рынке Шибама, этого древнего города Южной Аравии, Лео Хирш, к удивлению, обнаружил «великолепное разнообразие европейских товаров», представленных итальянскими мылами, французскими свечами и датскими фарфоровыми изделиями. В Сайвуне его любезно принял обходительный и хорошо образованный султан, который умно и со знанием дела обсуждал с ним вопросы текущей европейской политики. А вот в Тариме, где толпа фанатиков требовала его крови, он чуть было не лишился жизни.

К сведению читателя, неподалеку от Шибама, в одной из пещер на горе Джабаль Кабус, как повествуют предания, находится могила ушедшего в легенды арабов Аравии царя Шаддада ибн ‘Ада, отстроившего прекрасный город, Ирам Многоколонный, о котором уже упоминалось в этой книге. Похоронен владыка древних ‘адитов, говорится в сказаниях, в золотом саркофаге, украшенном драгоценными камнями.

В 1870 г. в Хадрамаут попытался проникнуть еврейский путешественник Джозеф (Иосиф) Халеви. В 1893 г. Шибам, где располагалась резиденция султана Хадрамаута, посетили супруги Тодор и Мейбл Бент. Из-за возникших в то время острых межплеменных стычек они надолго задержались в Шибаме и хорошо познакомились с ним, равно как с обычаями и нравами жителей. Из работ арабских историков следует, отмечали супруги Бент, что заложили этот город дивный йемениты-кахтаниты. У стен древнего Шибама размещались известные на всю Аравию мастерские по изготовлению краски индиго, широко востребованной в племенах «Острова арабов», а у въездных ворот в город располагался таможенный пост. Именно в том месте, что они указали, археологи обнаружили

впоследствии печать таможенной службы, датируемую III в. до н. э., с выгравированным на ней словом «Шибам».

Яркие портреты обитателей Хадрамаута оставил в своем отчете английский политический офицер Вайман Бари (Wyman Bury), путешествовавший по тому краю в 1893 г. под именем ‘Абд Аллаха. О бедуинах Хадрамаута он писал как людях с железной силой воли. Отмечал, что, достигнув старости, они умирали как одинокие пустынные волки. О правителе эмирата Дхала (Далиа’), с которым он встречался, отзывался как о пожилом и приветливом человеке с мягкой улыбкой, но с холодным и расчетливым умом.

Только в 1931 г. голландский востоковед и дипломат Ван дер Мелен и немецкий специалист по исторической географии фон Виссман смогли сделать то, что задумал фон Вреде – пересечь весь Хадрамаут. Их книга «Хадрамаут: снятие покрывала с некоторых из его тайн» – одна из интереснейших об этой древней земле. Побывали они и у гробницы пророка Худа, и у расположенной неподалеку от нее мрачной пещеры, именуемой аравийцами колодцем Барахут, через который души грешников, как уже рассказывалось выше, по поверьям арабов Аравии, попадают в ад.

Хаживали в земли Хадрамаута, дабы побывать в таинственном Шибаме и познакомиться с его достопримечательностями, и талантливая английская писательница-путешественница Фрейя Старк, и супруги Инграмс, Харольд и Дорин (Х. Инграмс служил в английской колониальной администрации в Адене; написал интересную книгу «Йемен. Имамы, правители и революции»).

В 1930-х годах за границей, в Юго-Восточной Азии, рассказывает в своем увлекательном сочинении «Два Йемена» Робин Бидвелл, работало 100 000 хадрамаутцев. Саййиды семейства ал-Каф в Тариме во главе с шейхом Бу Бакром владели в Сингапуре недвижимой собственностью, стоимостью в 25 млн. фунтов стерлингов (23*).

ВI в. н. э. в Южной Аравии сложилось первое царство Химйаритское, как оно значится в летописях «временных лет» Аравии. Народ Химйара, говорится в них, проживавший в горных районах на юге Йемена, отпал от Катабана и образовал новый «центр силы».

Одно из древнейших поселений химйаритов – городище Джа- баль-эль-‘Ауд (обнаружено археологами неподалеку от Зафара, столицы химйаритов).

В52 г. н. э. у берегов Южной Аравии, у острова Сокотра, по дороге в Индию, потерпел кораблекрушение апостол Фома. Добравшись до острова, он обратил проживавших на нем греков в христианство, и построил там первую церковь – из обломков корабля.

Поход римлян во главе с Элием Галлом в Южную Аравию (24– 25 гг.) привел к формированию временной коалиции между сабейцами и химйаритами.

Вначале II в. н. э. она распалась. Восстание племен Северного Йемена ознаменовалось сменой правящей династии Тубба’ в Ма’рибе, в «центре власти» сабейцев. Ослабло и первое Химйаритское царство. От него отошел Катабан (подпал под власть Химйара

вконце I в. до н. э.), который как самостоятельное царство не сохранился, и в 160–210 гг. склонил колени перед Хадрамаутом (24).

ВIII в. н. э. двумя крупными «центрами силы» Южной Аравии своды аравийской старины называют царство Сабейское и вновь вставшее на ноги царство Химйаритское. События развивались так.

Впервой половине III в. н. э. Ша’ирум Автар, властелин Саба’, предпринял два военных похода в Хадрамаут. Захватил и разрушил Карйат Зат Кахл, столицу арабов-киндитов, а также древнюю Шабву, столицу Хадрамаута, и прибирал к своим рукам портовый город Кана’, главную гавань Хадрамаута в торговле с Индией, то есть раздвинул границы царства Саба’ на восток.

Вслед за этим другой сабейский царь ‘Илшарах Йахдуб II и его брат Йа’зил Баййин провели еще несколько военных кампаний.