Jemen-zemlya_ushedshikh_v_legendy_imenitykh_tsarstv

Воины-эфиопы, находившиеся на судах, сгруппировавшихся напротив лагеря Зу Нуваса, «испытывали голод и жажду». Более «500 человек умерли», и тела их побросали в море. Тогда-то эфиопы и решили действовать. «Связав корабли, скрепив их, друг с другом», «двинулись тараном» на противника. К тому времени туда подоспел из Зафара и отряд негуса. И «сошлись абиссинцы в схватке жестокой» с поджидавшим их войском Зу Нуваса. Победителями из той «сечи кровавой», сообщает Ибн Хишам, вышли абиссинцы (сентябрь 525 г.). «Видя поражение свое неминуемое и неизбежность пленения, направил Зу Нувас коня в море». «Передвигаясь на нем по мелководью, достиг пучины моря», и «скрылся под волнами», найдя на дне морском «пристанище свое последнее».

Священник Андрей Светлаков, ссылаясь на исламского историка ат-Табари (839–923), автора знаменитой «Истории пророков и царей», и на выдающегося исламского богослова ан-Новави (1234– 1278), приводит еще одно, слышанное ими от йеменцев, предание о гибели Зу Нуваса. В нем говорится, что, осознав, что все потеряно, что войско разбито и город Зафар пал, а царица его и сокровища оказались в руках врагов, «бросился Зу Нувас с конем своим со скалы в море и потонул в нем» (24).

Архимандрит Арсений пересказывает эту историю несколько по-другому. В его «Записках» говорится, что Зу Нувас узнал о захвате эфиопами Зафара за день до битвы с ними. «Боясь, как бы кто из семи сродников его не присоединился к царю эфиопскому, железной цепью связал и их, и себя. И сидел в крытой колеснице своей, на золотом кресле, а родственники – на золотых седалищах». Зу Нуваса, взятого в плен, и всех тех, кто был рядом с ним, владыка Абиссинии «приказал обезглавить, а на месте казни поставить жертвенник» (25).

Затем негус возвратился в Зафар, и «заложил в царствующем граде том церковь». Возвестил об этом архиепископа Александрийского; и тот вскоре прислал в Зафар «православного епископа Грегентия, который и освятил храм».

Вместе со священником этим побывал негус и в Наджране. Восстановил там поруганную Зу Нувасом церковь христианскую, а участок земли, «где были повержены тела мучеников, сделал местом

чтимым, с правом убежища». Старейшиной города назначил сына убиенного старца-мученика Арефы (‘Арафы).

Возвратился негус на родину в мае 526 года. Править Йеменом оставил Симйафа’ Ашва’ (Есимфея в христианских источниках), приверженца христианства, представителя древнего рода Йазанитов, «лордов Йемена», верховной знати, выступившей против Зу Нуваса. Храмовые надписи рассказывают, что он порушил древний сабейский дворец, дабы «возвести на месте том и из камней дворца того церковь». Во времена его правления только в Наджране поставили три новых церкви. Надо сказать, что многие йеменские племена не приняли Есимфея в качестве их властелина, и реальная власть в стране оказалась в руках эфиопского военачальника Арьята, которого потеснил со временем другой полководец – Абраха (26).

По возвращении в Эфиопию, негус, со слов архимандрита Арсения, в знак благодарности Богу за помощь в походе «принял монашескую жизнь». Венец же свой царский, сделанный «из золота и усыпанный каменьями драгоценными», послал в Иерусалим, в дар Храму Христову. Сам же, ночью, «без спутника», отправился в «монастырь на высокой горе» (монастырь св. Панталеона близ Аксума), «вошел в келью и заключился в ней, положив, что не выйдет оттуда, и пребудет там до самой смерти». Ежедневную пищу его составляли «три паксиматия (сухих хлебца), без вина, масла и каких-либо овощей». Прожил он в уединении, «передав престол сыну», около 15 лет (скончался в 555 г.).

VI

Защитив руками абиссинцев христианство в Йемене, Византия стала подумывать о том, как лучше использовать Абиссинию и Йемен в своем противостоянии с Персией. В этих целях император Юстиниан I (правил 527–565) послал в Аксум и Сана’а’ со специальной миссией своего опытного дипломата Юлиана. Поручил ему повстречаться и переговорить с негусом Абиссинии и правителем Йемена по вопросу о действиях против Персии. Первого из них он призвал активно, насколько можно, подключиться к торговле шелком. Напрямую закупать его в Индии и поставлять византийцам. И лишить, таким образом, недругов-персов, солидных заработков, которые они получали, перепродавая шелк прибывавшим к ним купцам из Восточной Римской империи.

Что касается властелина химйаритов, то высказал пожелание, чтобы армия его во главе с Кайсом, объединившись с воинами племени бану ма’адд, вторглась в земли персов. Кайс этот, о котором говорил император, происходил из древнего знатного рода. Слыл воином храбрым и неудержимым, человеком горячим и отчаянным, дерзким и хитрым. Убив в пылу спора одного из родственников Симйафа’, которого негус Абиссинии, как уже говорилось в предыдущей части этой книги, поставил правителем Йемена, он скитался в поисках защиты «от одного племени к другому».

Каждый из владык, которых посетил посол, обещал сделать то, о чем «писал к нему император». Но, отпустив посла, сообщает

ЧАСТЬ VI. ПОЛУВЕКОВОЕ ГОСПОДСТВО В ЙЕМЕНЕ АБИССИНЦЕВ 233

Прокопий Кесарийский (500–565), крупнейший историк ранневизантийского времени, секретарь полководца Велизария, никто из них данного им слова не сдержал. Дело в том, что негус, к примеру, занять сколько-нибудь серьезные позиции в торговле шелком с Индией шансов никаких не имел. Где бы ни бросали якорь суда индийские, следуя вдоль побережья персов и арабов в перевалочные порты Аравии, центры по обмену товарами, повсюду там имелись влиятельные поселения торговцев-персов, специализировавшихся, и не один десяток лет, на оптовых операциях с шелком. Химйаритам же для того, чтобы войти с большой армией в пределы персов, требовалось проследовать туда по суше, пересечь пустыню, что было совсем не просто. Помимо невероятно трудного пути, предстояло еще сразиться с противником, столь же воинственным, сколь и могучим (1).

По словам Роберта Хойленда, автора интереснейшей, насыщенной историческими фактами работы об арабах Аравии, набег йеменцев на земли персов все же имел место. Дело, будто бы, обстояло так. Взяв в руки письмо императора Византии, переданное ему «послом ромейским», негус Абиссинии «поцеловал печать и положил письмо рядом с собой, на подушку, не вскрыв его». После чего внимательно осмотрел подарки императора, «высказав слова благодарности и восторга». Затем, распечатав письмо и ознакомившись – через переводчика – с его содержанием, переговорил с послом по затронутому в письме вопросу. Суть его состояла в обращении императора к негусу с призывом «направить оружие» против Кавада I (правил 188–496 и 499–531), владыки персов, и опустошить вместе с химйаритами, вассалами Абиссинии, пограничные уделы персов. Торговли с ними впредь не вести. Товары, поступающие из Индии в порты йеменские, сразу же перегружать на суда византийские и египетские и доставлять в Александрию. Задав послу несколько уточняющих вопросов и выдержав короткую паузу, негус тут же, в присутствии посла и знати, «объявил войну персам». По истечении нескольких недель, йеменцы, собранные в мощный военный кулак, прошли – при участии расквартированных в Йемене войск абиссинцев – караванным путем в земли Верхней Аравии, и вторглись оттуда в пределы владений персов.

Римская, а затем и Византийская империи господствовали на Ближнем Востоке более 600 лет (с 64 г. до н. э. и по 635/640 гг. н. э.); и в течение всего этого времени отмечалось их острое противостояние с Персией. Годы правления императора Юстиниана I историки называют золотым веком Византии. Прославился он острым умом и неукротимой жестокостью. «Говорил тихо, но от голоса его содрогались страны и трепетали народы». Тех, кто не желал повиноваться, забивали, как скот на бойне. Чего стоит одна только резня, учиненная им в 532 г. на знаменитом ипподроме Константинополя, в сердце империи. Тридцать тысяч человек из числа горожан, простых и знатных, не довольных введенными императором непомерными, буквально душившими народ налогами, собравшись на ипподроме, потребовали, чтобы он отошел от власти. Ответ императора последовал незамедлительно: всех этих горожан там же и перебили.

Одолеваемый неутолимой жаждой восстановления былой славы Древнего Рима, он беспрестанно воевал, раздвигал границы империи и украшал Константинополь дивными архитектурными творениями, такими, как величественный храм Святой Софии, ставший монументальным символом времен его правления. Мыслил Юстиниан масштабно. Действовал, за что ни брался, с размахом. Во дворцах не нежился. О его амбициях императора и аппетите правителя-завоевателя чужих земель слагались легенды. Он жаждал собственной славы и могущества Константинополя. Посвятил этому жизнь, и положил на это все свои силы.

Абиссинцы, пришедшие в Йемен вместе с негусом и военачальниками его, Арьятом и Абрахой, и оставшиеся в этой стране, дабы удерживать в ней власть Аксума, раскололись со временем на две противоборствующие партии. Вражда их переросла в ненависть,

ЧАСТЬ VI. ПОЛУВЕКОВОЕ ГОСПОДСТВО В ЙЕМЕНЕ АБИССИНЦЕВ 235

которая вылилась в вооруженное противостояние, и «стороны сошлись с оружием на поле брани». Прежде, чем начать сражение, Абраха предложил Арьяту «решить дело поединком». Абраха, в описании Ибн Хишама, был человеком «низкорослым и тучным», хотя и слыл воином отважным и военачальником искусным. Но по силе и стати мужской явно уступал Арьяту, «человеку телосложения крепкого, ростом высокого и обличьем красивого». Арьят вызов принял. Когда противники обнажили мечи, то первым нанес удар Арьят, и рассек Абрахе копьем нос, бровь и губу. Отсюда и прозвище, закрепившееся после этого за Абрахой, – Ал-Ашраф (Человек со шрамом). Под ним он и фигурирует в преданиях арабов Аравии. От верной гибели в единоборстве с Арьятом спас тогда Абраху его верный слуга-оруженосец Атуда. По правилам поединков тех лет, принятых у абиссинцев, слуга находился рядом со своим господином и мог прийти ему на помощь. Увидев угрозу смерти, нависшую над Абрахой, он, не задумываясь, ринулся на Арьята и убил его. Сделал это то ли стрелой, пущенной из лука, то ли ударом кинжала. Как бы то ни было, но после гибели Арьята армия присягнула Абрахе. Он потеснил Симйафа’, и власть в Йемене перешла в его руки (по одним источникам, в 531 г., по другим – в 534 г.)(2).

Узнав, что негус Абиссинии взбешен его поступком, Абраха приказал «наполнить золотой ларец землей йеменской, покрыть ее сбритыми с его головы волосами, и вместе с дарами богатыми доставить в Аксум». В сопроводительном письме указал, что никак не хотел разгневать владыку своего; что Арьят пал в поединке, честном и открытом; и что на престиже негуса это никак не отразится. В знак же выражения верности властелину своему шлет ему землю йеменскую и волосы свои в придачу. Слова Абрахи и форма выражения покорности пришлись негусу по душе. И он назначил его пожизненным правителем-наместником Йемена с правом передачи власти своим потомкам-преемникам. Поручил «зорко оберегать» и «усердно насаждать» христианство в Йемене.

На церемонии, устроенной по случаю восшествия Абрахи на трон с возложением на голову золотого венца, присутствовали представители «не мене чем пяти соседних народов». Среди них собиратели йеменской старины упоминают послов царя византийцев

и властелина персов, вождей арабов-лахмидов и арабов-гассанидов, а также специального посланника негуса Абиссинии. Надо сказать, что, начав властвовать в Йемене, Абраха, хотя и отстаивал, как мог, свою самостоятельность от Аксума, дань, наложенную на Йемен владыкой абиссинцев, посылать в Аксум не забывал.

Правил Абраха в Йемене, как гласят сказания арабов Аравии, «рукой твердой и властной». Жестко подавил мятеж киндитов, поднятый в 541 г. шейхом Йазидом ибн Кабашом, «им же поставленным над ними». В 552 г. предпринял два военных похода в целях «распространения власти своей в уделы арабов» в Центральной Аравии. Один из них – только силами абиссинцев, другой – при участии подвластных ему южнойеменских племен. Умело использовал в своих целях межплеменные дрязги арабов: племена бану кинд и ал-‘али, к примеру, – против мятежного племени бану ‘амир в долине Зу Марх; а племена бану са’ад и ал-мурад – против племени, обитавшего в районе Умм-ат-Тураб, что в долине Умм Шу’аба.

Во время своего первого похода против «арабов севера», в сражении при Халибане, что западнее нынешнего Эр-Рияда, разбил сильное племя ал-ма’адд и взял заложников. Затем двинулся на удел Лахмидов. ‘Амр ибн Мунзир, сын властелина арабов-лахми- дов, дабы уберечь Хиру, столицу царства, от разграбления, заплатил Абрахе выкуп богатый, и в знак смирения дал заложников из числа знатных горожан. Из этого похода Абраха возвратился с триумфом.

В годы властвования в Йемене абиссинца Абрахи, повествуют сказания племен «Острова арабов», воздвигли в Сана’а’ (537 г.) кафедральный христианский собор (в работах одних арабских историков он выступает под названием ал-Калис, в других – ал-Куллайс; происходит от искаженного греческого слова «церковь»). Помощь в его строительстве оказал император Юстиниан I Великий (правил 527– 565). Собор тот сложили из плит мраморных порушенного дворца царицы Савской (на его месте Есимфей хотел поставить церковь). Был он высотой около 80 метров и шириной около 25 метров; с потолком из тикового дерева, кафедрой из черного дерева, инкрустированного слоновой костью, и со ступеньками из золота и серебра.

Собор, что возвел Абраха, возжелав сделать г. Сана’а’ центром христианской веры в Аравии и «направить к нему хаджж арабов»,

ЧАСТЬ VI. ПОЛУВЕКОВОЕ ГОСПОДСТВО В ЙЕМЕНЕ АБИССИНЦЕВ 237

пишет великий арабский географ и ученый Закрийа’ ал-Казвини (1203–1283), предания йеменцев рисуют как сооружение, воистину, дивное и величественное. Построенное из белого, красного, черного и желтого мрамора, богато украшенное золотом, серебром и каменьями драгоценными, с дверьми, сделанными из «листов чистого золота», оно считалось одним из «чудес Йемена».

Глашатаи, дежурившие у въездных ворот, призывали всех, кто наведывался в г. Сана’а’, непременно побывать в христианском соборе. И люди шли к нему, подталкиваемые любопытством и слухами о «величественном сооружении Абрахи». Увидев же «Божий дом христиан», искренне восторгались и внешней красотой храма, и пышностью его внутреннего убранства, и службой в нем.

Освятил кафедральный собор священник Иоанн, отправленный в Йемен патриархом Александрийским. По словам Феофана Исповедника (ок. 760–818), монаха-летописца, император Византии предоставил послам Абрахи право «самим приискать для себя епископа» из числа священнослужителей империи. И выбор их пал на Иоанна, «благочестивого мужа, девственника, 62 лет от роду», пономаря при александрийской церкви св. Иоанна Крестителя. Вместе с «избранными им клерками» он вскоре прибыл в Йемен. Сведений о его деятельности не сохранилось.

Больше известно о преемнике Иоанна, отце Грегентии, рассказывает в своем увлекательном сочинении «История иудейства в Аравии» священник Андрей Светлаков (в работе под названием «Судьба христианства в Южной Аравии от времен апостольских до утверждения в ней магометанства», опубликованной в «Православном сборнике» за март 1868 г., игумен Арсений именует этого священника Грегенцием). Упоминаем о нем еще и потому, что имя этого человека, «усердного пастыря и ревнителя православия», причисленного после смерти к лику святых, вошло в предания племен Йемена в связи с «яркими словесными состязаниями христиан с иудеями». Вели их епископ Грегентий и «еврейский ученый муж-законник» Гербан.

Один из таких публичных диспутов, инициированный иудеями, продолжался в течение трех дней, в «присутствии царя, знати и народа». На третий день Гербан, чтобы «покончить спор», сказал,

что если «Иисус Назарянин, действительно, жив и на небе, то пусть явит себя». В ответ на молитву Грегентия «послышался ужасный громовой удар, блеснула молния», и на небе предстал Иисус Христос – «в облаке пурпурного цвета, держа в руке меч. На голове его была корона, а на раменах – бесценная диадема». К находившимся на диспуте иудеям Он обратился со следующими словами: «Вот, явился Я вам, тот, которого отцы ваши распяли». После слов этих облако сразу же «скрыло Его с глаз собравшихся», а иудеев «поразила слепота». И увидели свет только те из них, кто принял крещение. Следствием диспута сего, продолжает пересказ предания священник Андрей Светлаков, стало «обращение иудейского законника к вере Христовой и крещение большей части иудеев йеменских» (3).

Чтобы «предупредить возможность соблазна к возвращению в прародительские убеждения, – отмечает игумен Арсений, – расселил Абраха новообращенных евреев между христианами».

Число последователей веры Иисуса в Йемене, говорится в преданиях, «ширилось и росло». Тогда-то один человек, «истовый идолопоклонник», совершил грязный поступок, повлекший за собой цепь событий, вошедших в историю племен Йемена и всей Аравии. Был им тот, кого аравийцы называли «определителем месяцев», то есть тот, кто устанавливал тогда, в эпоху джахилийи (неведения, язычества), время наступления «запретных месяцев», когда арабы Аравии прекращали межплеменные войны, воздерживались от кровной мести и совершали паломничество в Мекку на поклонение своим идолам. В доисламской Аравии паломничество в Мекку проходило в одно и то же время с ежегодно устраивавшимися там базарами, для которых нужно было выбирать удобное время года. Поскольку действовал лунный календарь, возникала необходимость вставлять в календарь дополнительный месяц или убирать его, и, таким путем, регулировать паломничество. Согласно традиции, дело это являлось прерогативой племени бану малик ибн кинана. Так вот, человек, который проник ночью в христианский кафедральный собор, возведенный Абрахой в г. Сана’а’, «измазал его нечистотами». Испачкал не только пол храма, но и алтарь, и Святой Крест. Ручка кинжала осквернителя, которым он орудовал, чтобы открыть окно и пробраться в собор, точно описанная видевшим его

ЧАСТЬ VI. ПОЛУВЕКОВОЕ ГОСПОДСТВО В ЙЕМЕНЕ АБИССИНЦЕВ 239

случайным прохожим, помогла установить, что надругался над христианским храмом представитель племени бану кинана. Проживало оно на юге Мекки.

Случившееся повергло жителей города в шок. Люди негодовали. В кварталах расквартирования солдат-абиссинцев и в излюбленных ими винных погребках, располагавшихся в местах компактного проживания евреев в пригородах Сана’а’, раздавались, то и дело, призывы к отмщению, «скорому и справедливому». Сам Абраха буквально «пылал от гнева». Масла в огонь подлило сообщение о смерти Ибн Хоза, брата Абрахи, погибшего во время усмирения одного из взбунтовавшихся йеменских племен, которое обитало в вади (долине) Давасир. Крайне обидным и досадным было то, что пал Ибн Хоза не в открытом бою, а от стрелы предателя Орва, переметнувшегося к восставшим арабам. Абраха, свидетельствуют арабские хронисты, будучи «оскорбленным осквернением собора и глубоко опечаленным гибелью брата», поклялся, прилюдно, стоя на ступенях христианского храма, что «уничтожит святилище идолопоклонников в Мекке», «разорит и разрушит Ка’абу», покарает курайшитов, «господ Мекки», и «предаст мечу злодеев-кинанитов»

(4).

И вскоре, «собрав войско великое», и «взяв с собой 12 слонов», пишет Закарийа’ ал-Казвини, двинулся Абраха на Мекку (570 г.). Слух о его выступлении быстро разнесся по всей Аравии. Солдаты, «распаленные жаждой отмщения» и речами своих командиров об «ожидавшей их в Мекке добыче богатой», рвались в поход. Шествие войск, когда они покидали город, возглавлял Абраха, гордо восседая на белом слоне. Тело «чудища абиссинского», чтобы защитить его от стрел неприятеля, «укрывали пластины из чистого золота». На голове Абрахи красовался «высокий полотняный колпак, украшенный золотым шитьем». На спину и плечи Абрахи спадали пришитые к колпаку «массивные золотые цепи». Одет был Абраха в красивую тунику, богато расшитую жемчугом и йеменскими полудрагоценными камнями ‘акик. Его мускулистые руки и короткую шею «украшали золотые цепи абиссинского образца». За Абрахой следовала группа музыкантов, а за ними – знатные горожане, сопровождавшие войско до выездных ворот. Шествие замы-