Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. - Духовная культура Китая. Том 2 - 2007-1

Луань-няо. В др.-кит. мифологии чудесная птица. Луань-няо изображали похожей на петуха, с красными, переходящими в многоцветные перьями (по др. версии, у луань-няо преобладал темный, сине-зеленый цвет). Луань-няо могла воспроизводить все звуки, по др. источникам, ее голос похож на звук колокольчика. Считалось, что луань-няо появляется только тогда, когда в гос-ве царят мир и спокойствие. В нек-рых древних книгах утверждается, что луаньняо — это название птенца феникса (фэн-хуан). Изображения луань-няо украшали в древности колесницу правителя, а также его стяг.

Б.Л. Рифтин

Птица луань также считалась самкой феникса-фэн, от сочетания с к-рым рождала птенца луань-чжо. Иероглиф чжо входит в бином юэ-чжо, означающий мифич. пурпурного феникса и реальную водоплавающую птицу, схожую с крупной уткой. Фениксы луань и фэн с щитками на голове и змеями на ногах и груди обитали на деревьях, дарующих бессмертие (бу-сы-шу) и приносящих самоцветные плоды (фу-чан-шу, лан-гань-шу), на священной горе Куньлунь, где стоял дворец Хуан-ди. В поэме «Юань ю» («Далекое странствие») из «Чуских строф» луань-няо выступает посланницей к красавице богине Фу-фэй (Ло-шэнь). Образ пары фениксов луань-фэн стал символом неразлучной и гармоничной супружеской четы, а также корифеев, героев, лучших людей и их творений. Кроме того, согласно конф. канону «Ли цзи» («Записки о благопристойности»; см. вт. 1), иероглиф луань означал колокольчик на ярме (хэн [ /]) лошади, запряженной в колесницу государя. Выезжая в такой крлеснице (луаньлу), сын Неба (тянь цзы) в календарно-мироустроительном ритуале (см. Инь-ян ли) знаменовал начало каждого из трех весенних месяцев.

* Каталог гор и морей (Шаньхай цзин) / Пер. Э.М. Яншиной. М., 2004,

с.136; Философы из Хуайнани (Хуайнаньцзы) / Пер. Л.Е. Померанцевой. М., 2004, с. 21, 254; ** Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1965,

с.102-103; Цы хай (Море слов). Шанхай, 1948, с. 1546.

А.И. Кобзев

Лу Бань (Луский Бань). В кит. нар. мифологии бог—покровитель плотников и строителей. Обычно в преданиях сообщается, что его настоящая фамилия Гуншу, а имя Бань и что он родился 7-го числа 5-й луны 606 до н.э. в царстве Лу, по названию к-рого его впоследствии и стали именовать Лу Бань, хотя существуют версии его рождения и в другие эпохи. Имя Лу Баня неоднократно упоминается в древних трактатах. В «Мо-цзы» (см. в т. 1), напр., рассказывается о нем как об изобретателе «осадных лестниц» для взятия городских стен. Как позднему культурному герою Лу Баню приписывают изобретение различных инструментов (пилы, рубанка, бурава и т.п.). Он научил людей навешивать двери. С его именем легенды связывают строительство в разные эпохи знаменитых архитектурных сооружений: Чжаочжоуского моста в Хэбэе, Хуацяо (Цветочного моста) в г. Гуйлинь, угловых башен Запретного города (Гугун) в Пекине и др. По одной из легенд, Лу Бань ходил к Царю драконов (Лун-ван) Восточного моря и взял у него на время его прекрасный дворец, прикрепил его кольями к земле и оставил так навеки. С тех пор-де пошла в Китае мода строить дворцы с драконами на крышах. Древнее предание приписывает Лу Баню изготовление летающей деревянной птицы (сороки, коршуна). По одной из версий, он сделал деревянного коршуна, на к-ром его отец прилетел в Ухуй (совр. г. Сучжоу), где люди убили старика, приняв его за оборотня. В гневе Лу Бань смастерил деревянного человека, который указывал рукой на юго-восток, т.е. на Ухуй, и там началась страшная засуха. Местные жители стали умолять простить их. Тогда Лу Бань отрубил у статуи руку и пошел дождь. Лу Бань сделал для своей матери самодвижущуюся механическую деревянную повозку. Нек-рые легенды приписывают чудесное мастерство и жене Лу Баня. Однако, когда Лу Баню минуло 40 лет, он удалился в горы Лишань (пров. Шаньдун), где изучал секреты магии. Ему приписывают постройку

дворца для Владычицы Запада (Си-ван-му), ремонт «небесных столбов» и т.п. При постройке зданий в его честь раньше зажигались ароматные курения, а даос, монахи читали молитвы в то время, когда рабочие клали балки. Его культ получил особенно широкое распространение после 1403, когда император пожаловал ему титул Фу-го да-ши (Великий учитель, помогающий государству). Именем Jly Баня назван трактат «Лу Бань цзин» («Книга Лу Баня») — основное пособие по строительству в старом Китае, содержащее краткое жизнеописание Лу Баня и легенды о его чудесном рождении. Церемонии в честь Лу Баня в Китае устраивались в разное время (особенно пышно в Гуанчжоу/ Кантоне), но чаще всего ему приносили жертвы 13-го числа 5-й луны и 21-го числа 7-й луны. Крестьяне чтут Лу Баня как создателя деревянного колеса для подъема воды на поля, а корабелы — как изобретателя лодки и весла. Его нередко почитали также кузнецы и гончары. Храмы Лу Баня были по всей стране. В старом Пекине его день рождения (по местному поверью — в 6-й луне) справляли в знаменитой Белой пагоде (Байта-сы), к-рую он починил, когда эта пагода во времена дин. Мин дала трещину и была готова обвалиться. Обе его жены, одна в черном одеянии, другая — в красном, считались покровительницами мастеров лаковых изделий (из черного и красного лака).

мифологич. представлений лун стал мыслиться как воплощение светлой, небесной (тянь [1]; см. в т. 1) мужской силы ян[1] и утратил связь с землей как воплощением темного женского начала инь [/] (см. Инь—ян). Реликты древнейшей связи дракона с землей заметны в нек-рых преданиях, где драконы- лун живут под землей, в колодцах, стерегут там клады, знают расположение т.н. земных жил, помогают герою выбраться из подземелья, а также в представлении о зимней спячке драконов и змей под землей (в нек-рых поздних легендах лун осенью возвращается в море, лето проводит в небесах).

Как символ силы ян [ 7] и небесного начала лун часто изображается крылатым существом, повелителем облаков, туч, дождя, парящим в облаках или плывущим в волнах и объятым языками пламени, — видимо, символ грозы как соития неба и земли (в др.-кит. космологии дождь есть слияние неба и земли, столь важное для земледельческого населения). Ср. также цветовую характеристику крови дракона — «черно-желтая» (сюань-хуан, стань — «черный» [цвет неба] и хуан [5] — «желтый» [цвет земли]).

С распространением (особенно с IV в. до н.э.) учения о пяти первоэлементах (у син; см. в т. 1) и соответствующей пятеричной классификационной системы появилось представление о драконах пяти цветов: хуан-лун — желтые, цин-лун — зеленые, чи-лун — красные, бай-лун — белые и сюань-лун — черные. В преданиях фигурируют гл. обр. цин-лун (символ Востока) и хуан-лун, связанный с землей и центром. Драконы-луи различались и по внеш. виду: цзяо [5] — чешуйчатые, ин [/] — крылатые, цю [2\ — рогатые, ни [6] — безрогие («Гуан я» — «Расширение [словаря „Эр] я"», III в.). Ван Чун («Лунь хэн» — «Критические рассуждения», I в.) сообщает, что художники его времени изображали дракона с головой коня и хвостом змеи. В нек-рых древних преданиях есть упоминание о лун-ма («конь-дракон»), живущем в воде, о превращении драконов в коней и быков.

В раннеср.-век. преданиях герои нередко подымаются в небо верхом на драконе. В «Бэнь цао ган му» («Основные сведения по фармакологии», XVI в.) Ли Ши-чжэня со ссылкой на Ван Фу (I—II вв.) о драконе говорится: «Голова как у верблюда, рога как у оленя, глаза как у зайца, уши как у коровы, шея как у змеи, живот как у морского зверя шэнь [ 7], чешуя как у карпа, когти как у ястреба, лапа как у тигра... На спине 81 шип, полностью девятью девять, как подобает силе ян [/]... под подбородком светящаяся жемчужина, а на голове гора Бошань» (Бошань, по-видимому, означает некий нарост в центре лба дракона, именуемый также чи-му [букв, «плотницкий аршин»] и являющийся магич. знаком, благодаря к-рому он имеет возможность подыматься в небо). В ср.-век. традиции лун рассматривался как прародитель всех зверей и птиц, от к-рого пошли «пернатые, покрытые шерстью, чешуйчатые и панцирные» («Эр я и» — «Пояснения [к словарю] „Эр я"», XI—XII вв.).

Лун — доброе существо, его появление рассматривается как благоприятный знак, хотя в древних мифах встречаются упоминания о борьбе со злыми драконами. В ср. века существовали представления о земных драконах, в наказание за дурные дела лишенных возможности подняться на небо.

Образ дракона-.у/» чрезвычайно популярен в изобразит, и прикладном искусстве Китая. Он встречается в легендах и сказках, ср.-век. новеллах, поэзии.

** Сычев Л.П., Сычев В.Л. Китайский костюм. Символика. История. Трактовка в литературе и искусстве. М., 1975, с. 26—27; ТерентьевКатанский А. П. Китайская легенда о драконе // Страны и народы Востока. Вып. XI. М., 1971, с. 119—126; Чеснов Я.В. Историческая этнография стран Индокитая. М., 1976, с. 176—200; Яковлев Л. М. Дракон (Этнографический очерк) // Записки Харбинского общества естествоиспытателей и этнографов. Харбин, 1946, № 1, с. 17—24; Ду Эрвзй. Фэн, линь, гуй, лун као ши (Толкования и разыскания, касающиеся феникса, единорога, черепахи и дракона). Тайбэй, 1971, с. 120—154; Ли Янь. Лун чунбай-ды циюань (Происхождение поклонения дракону) // Сюэшу яньцзю (шэхуй кэсюэ бань). Куньмин, 1963, № 9,

с.22—35; Лю Чэн-хуа. Люэ тань лун-ды шицзочжэ хэ мотэр (Коротко

опрообразе дракона и его модели) // Там же. 1964, № 3, с. 52—60; Тай-

пин юй лань (Императорское обозрение годов Великого спокойствия). Т. 4. Пекин, 1960, с. 4128—4136; Doré H. Researches into Chinese Superstitions. Vol. 5. Taipei, 1966, p. 677—694; Münke W. Die Klassische chinesische Mythologie. Stuttg., 1976, S. 92—93; Visser M. de. The Dragon in China and Japan. Amst., 1913.

Б.Л. Рифтин

Образ дракона играет экстраординарную роль в кит. культуре, к-рая всегда самоопределялась как «культура дракона». Дракон, ассоциирующийся с красотой и мощью, процветанием и развитием, счастьем и удачей, «стал духовным символом подъема в кит. культуре» (Чжан Кай-чжи).

По мнению Вэнь И-до, исходная парадигма всей кит. культуры сложилась в эпоху Ся (в традиц. хронологии XXIII—XVIII вв. до н.э.), имя к-рой дал господствовавший тогда племенной союз, имевший своим тотемом дракона как синтетич. образ, соединивший в себе характерные черты разных тотемов вошедших в него племен. Подтверждением данной гипотезы служит присутствие в др.-кит. мифологии целого ряда божеств-драконов, в имена к-рых входит иероглиф лун: Ин-лун (Откликающийся дракон), Гоу-лун (Кривой дракон), Чжу-лун (Светоносный дракон), Куй/Куй-лун (Безобразный дракон)

идр. Первичность архетипического для всей кит. культуры и государственности символа дракона явствует и из сообщений письменных памятников, что первый государь, основоположник цивилизации и культурный герой Фу-си, получив соответствующее благовещее знамение в виде дракона-дун, установил «драконовы основы» (лун цзи) правления, осуществлявшегося с помощью «драконовых наставников» (лун ши) и «драконовых имен» (лун мин) («Цзо чжуань» — «Предание Цзо», Чжао, 17 г.; см. в т. 1; «Сань хуан бэнь цзи» — «Основные записи о трех властителях» Сыма Чжэня, VIII в.), а отождествляемое с ним божество Тай-хао (Великий светоч) считалось правителем исходной стороны света — востока, начального сезона — весны и самого начала года, соотносясь с Лазурным/Зелено-синим драконом («Ли цзи», «Шань хай цзин», «Люй-ши чунь цю», «Хуайнань-цзы», «Бо ху тун»; см. все ст. в т. 1).

Лун входит в состав «четырех божественных/священных/духовных [существ]» (сы лин), под к-рыми подразумеваются, согласно конф. канону «Ли цзи» (см. вт . 1), мифич. и благовещие для гос-ва и власти животные: единорог (линь; см. Цилинь), феникс (фзн [2]; см. Фэн-хуан, Луань-няо), черепаха (гуй [7])

идракон (лун), а также четыре зооморфных символа стран света и соответствующих им квадрантов небосвода, «небесных дворцов» (тянь гун): Лазур- ный/Зелено-синий дракон (Цан-лун/Цин-лун) — восток, «восточный дворец»; Белая тигрица (см. Бай-ху) — запад, «западный дворец»; Красная птица (Чжу-

цюэ/цяо; см. Чжу-няо) — юг, «южный дворец»; Черно-красный воин/Змея с черепахой (см. Сюань-у) — север, «северный дворец». Кроме того, по «Хуай- нань-цзы» (см. вт. 1), еще одно место в этой системе — центральное — занимал Желтый дракон (Хуан-лун), коррелировавший с божеством почвы/ земли Хоу-ту и Желтым первопредком/императором (Хуан-ди). В «Цзо чжуани» (Хуань, 5 г., Сян, 28 г.) отражена корреляция дракона-дун и с «восточным дворцом» небосвода (7 созвездий: Фан, Синь, Кан, Ди, Вэй, Цзи, Цзяо, соответствующие Стрельцу, Скорпиону, Весам и Деве), и со Звездой года (Суй-син, Тай-суй), Юпитером, 12-летний цикл к-рого лег в основу кит. календаря (см. Инь-ян ли), а также с подвластной этим небесным сферам по системе фэнь е («деление просторов») территорией на земле, в частности вост. царствами Сун и Чжэн (совр. пров. Хэнань).

В толково-этимологич. словаре «Шо вэнь цзе цзы» (ок. 100) дано определение: «Дракон (лун) — главный среди чешуйчатых [рыб, земноводных, пресмыкающихся], способен быть таинственно-темным и ясно-светлым (мин [J?]), крошечным и исполинским, коротким и длинным; весной взмывает в небо, осенью ныряет в пучину». В соответствии с этой амфибийной природой в тексте начальной гекс. (гуа [2]) «Чжоу и» («[Канон] перемен [эпохи] Чжоу»; см. обе ст. в т. 1 ) фигурируют «нырнувший дракон», «болотный дракон», «взлетев-

ший дракон в небе» и «появившийся дракон на поле». Там же и в тексте 2-й гекс. говорится о «многих драконах», «запряженной в колесницу шестерке драконов (лю лун)» и «битве драконов на просторах (е [2])» с пролитием их «черно-красной/пурпурной и желтой крови», ставшей символом борьбы противоположных сил инь—ян. До интеграции с учением о пяти элементах (у син), когда драконы стали считаться пятицветными (у сэ) и соотноситься с пятью сторонами света, включая центр (у фан), и пятью парами циклич. знаков из 10 «небесных стволов/пней» (тянь гань; см. Гань чжи) («Мо-цзы», гл. 47; см. вт. 1), а следовательно, и со всеми др. пятеричными классификациями, где им соответствовали элемент дерево, числа «8» и «3», кислый вкус, козлиный запах, третий тон цзюэ [3\, гуманность (жэнь [1]; см. в т. 1) и т.д., они представлялись двух цветов — черными (хэй) с черно-красной/пурпурной (сюань) кровью, поскольку причислялись прежде всего к символически черным «водным существам» (шуй у), и желтыми (хуан [5]) с желтой кровью, поскольку рассматривались в качестве центральных символически желтых существ. Промежуточной ступенью к пятицветности стало обретение ими лазурного, зеленосинего (цан [5], цин \4\) окраса как символа пространственно-временной изначальности. Исходную связь с черной стихией воды знаменует образ убитого мироустроительницей Нюй-ва для спасения земли от потопа («Хуайнаньцзы») Черного дракона (Хэй-лун), имя к-рого находит отражение в гидротопониме Хэйлунцзян, обозначающем по-кит. р. Амур и прилегающую к ней пограничную сев.-вост. (маньчжурскую) провинцию.

В других классич. произведениях сообщается о колесницах, запряженных драконами, на к-рых ездили и взмывали в небо Чжу-жун, Жу-шоу, Гоу-ман, Хуан-ди, Чжуань-сюй, Ди Ку, сын Юя — Ци и др. мифич. владыки. По рационализирующему свидетельству летописного коммент. «Цзочжуань» (Чжао, 29 г.), «в древности разводили драконов, поэтому в государстве имеются род Вскармливающего драконов (Хуань-лун), [восходящий к конюшему Шуня], и род Содержащего драконов (Юй-лун)», «во времена первопредка/императора Шуня разводили драконов», а при одном из последних правителей Ся — Кун-цзя «господь/первопредок (ди [/]) даровал ему упряжных драконов (лун), по самцу и самке в двух [реках], Хуан[хэ] и Хань[шуй[». Этот рассказ, датируемый 513 до н.э., начинается с замечания о появлении в обл. Цзян (совр. пров. Шаньси) дракона-дун, к-рого не удалось поймать живым, а заканчивается разбором текстов «Чжоу и», упоминающих дракона-лук. В «Ши цзи» («Исторические записки», цз. 10, 28) Сыма Цяня и «Хань шу» («Книга [об эпохе] Хань», цз. 4, 27) Бань ГУ (все ст. см. в т. 1) сказано о поимке черного дракона (хэй-лун) циньским Вэнь-гуном (прав. 765—716 до н.э.) и появлении желтого дракона (хуан-лун) в 15-й год правления циньского Вэньди (165 до н.э.). Нек-рые романтически настроенные совр. исследователи в подобных сообщениях усматривают доказательства того, что древние китайцы могли наблюдать или динозавров, или инопланетные летательные аппараты, запечатлев их в образе дракона-лун, однако эти сообщения могут быть приземленно истолкованы с помощью определения из конф. канона «Чжоу ли» («Чжоуская благопристойность»; см. в т. 1): «Лошади выше восьми чи суть драконы (лун)».

Другой связанный с лун символич. ряд также восходит к канону «Чжоу и», в котором шесть позиций (лю вэй) первой и самой главной гекс. Цянь (Творчество, Небо), заполненные только целыми чертами/линиями (яо [ /]) ян [7], называются «шестью драконами» (лю лун) (гекс. № 1, «Туань чжуань» — «Предание суждений») и фундаментальная нумерологич. (сяншучжисюэ; см. в т. 1) схематика к-рого издревле ассоциируется с драконом. Еще Конфуцием (см. в т. 1) в «Лунь юе» («Теоретические речи», IX, 8; см. в т. 1) и в «Си цы чжуани» («Предание привязанных слов/афоризмов», I, 11) из «Чжоу и» была упомянута числовая диаграмма «магического креста» хэ ту («план из реки»; см. Хэ ту, ло шу в т. 1), к-рую создатель гл. «Ли юнь» из «Ли цзи» (согласно традиции, ученик Конфуция Янь Янь) и автор альтернативного «Чжоу и» нумерологич. канона «Тай сюань цзин» («Канон Великой

тайны») Ян Сюн (53 до н.э. — 18 н.э.; см. в т. 1) определили как увиденную Фу-си на спине «драконового коня» (лун-ма), появившегося из вод р. Хуанхэ. Драконовый конь отождествлялся с существом чэн-хуан, похожим, по описанию «Шань хай цзина» («Канон гор и морей», раздел «Хай вай си цзин» — «Канон Запада Заморья»; см. в т. 1), на рогатую лисицу, а по описанию «Чжоу шу» («Книга [об эпохе] Чжоу», гл. «Ван хуй» — «Царский сход/Княжеское собрание»), на рогатого вороного коня-ци. Иероглиф ци \7\ входит в имена знаменитых чудесных скакунов Ци-линя и Ци-цзи, а также как аллограф в обозначение благовещего единорога цилиня. Цзы-хуан, упомянутый в «Хань шу» (цз. «Ли юэ чжи» — «Трактат о благопристойности/ритуалах и музыке»), комментатором Ин Шао (140—206) отождествлен с «чэн-хуаном, у к-рого крылья дракона (лун) и тело лошади (ма [ /]) и на к-ром запрягший его в колесницу Хуан-ди вознесся (сянь [1])».

Через тысячелетие известный даос, наставник Чэнь Туань (X в.) доказывал происхождение обеих главных нумерологич. схем «Чжоу и» — хэ ту и ло шу («письмена [из реки] Ло») от единого «драконового плана» (лун ту). Еще одним вариантом драконовой схемы является лун-юй хэ ту («план из реки драконовой рыбы»), к-рый фигурирует в мифе о Таинственно-темной деве (Сюань-нюй), принесшей его Хуан-ди как стратагему в борьбе с Чи-ю. Этот миф и др., в частности о соединяющих землю с небом и крепящих мироздание «небесных/бронзовых столпах» (тянь чжу, тун чжу) священной горы Куньлунь (см. также Ао, Бучжоу, Гун-гун), излагались в одноименном с «планом» апокрифе «Лун-юй хэ ту», ныне утраченном и сохранившемся лишь в отрывках. В сложившейся на рубеже н.э. универсальной мироописательной, пространственно· временной системе циклич. знаков, в к-рой 12 «земных ветвей» (ди чжи; см. Гань чжи) соотнесены с 12 зодиакальными животными, дракон-лун занимает 5-ю (нумерологически центральную) позицию, представляя время суток от 7 до 9 утра, деление компаса OSO 3/4 О, западное зодиакальное созвездие Льва, а также циклич. знак чэнь [2] («небесный светонос, сегмент зодиака или отрезок временнуго цикла»), занимающий среди «земных ветвей» такую же центр, позицию, как дракон-лун — среди зодиакальных животных. В геомантии (каньюй-цзя, фэншуй-цзя) развивалась теория «драконовых жил» (лун мо) — подземных энергетич. каналов, несущих магнетические токи, и их узловых пересечений — «драконовых логовищ» (лун сюэ). В даос, алхимии, учении о киновари (дань [5]), антиномичная пара «дракон—тигр» (лунху) символизировала воду и огонь, а также др. стоящие за ними оппозиции: элементы дерево и металл, триграммы Кань и Ли, силы инь [ /] и ян [ /] и пр.

Благодаря столь высокому символич. статусу эпитет лун в традиц. Китае приобрел значение «имперский» и входил в состав девяти девизов правления (нянь хао) от Хань до Мин (I—XVI вв.), а изображение дракона сделалось атрибутом дворца, облачения и утвари императора. При этом и в народе одним из самых популярных праздничных представлений стал «танец дракона» (луну). С драконом связаны праздник начала лета (Лун-гэ-цзе — Праздник драконовых песен), отмечаемый в 5-й день 5-й луны и сопровождающийся состязаниями «драконовых лодок» (лун чуань), а также день встречи четырех царей-драконов (лун-цзюй-жи), отмечаемый в 3-й день 10-й луны. В целом Кит. империя самоидентифицировалась как страна дракона, о чем наглядно свидетельствовал ее официально принятый с 1862 до 1911 флаг с изображением синего дракона и солнца, воспроизводящим древнейший небулярный символ. Отзвуком этого в совр. глобализованном мире является представление о добившихся выдающихся экономич. успехов четырех гос-вах кит. культурного ареала как о «малых драконах» относительно «великого дракона» (Китай), подобно четырем малым звездам относительно большой на флаге КНР. В данном символе явно проглядывает др.-кит. архетипическое представление о центр, великом драконе и четырех малых, ориентированных по четырем странам света. Сложившийся со времен поэта Юй Синя (513-581) образ неординарного человека и тайного гения, называемого «спящим/затаившимся драконом» (во лун) и «скрывшимся драконом и спящим/затаившимся тигром»

(цанлун воху), проник в мировую массовую культуру с кинофильмом тайваньского режиссера Ли Аня (Ang Lee) «Спящий/затаившийся тигр и скрывшийся дракон» («Во ху сан лун» — «Crouching Tiger, Hidden Dragon», «Крадущийся Тигр, Затаившийся Дракон», 2000).

•Древнекитайская философия. Т. 1. М„ 1972, с. 157, 317; т. 2. М., 1973, с. 107, 110, 346—347; Древнекитайская философия. Эпоха Хань. М., 1990, с. 230, указ.; Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи). Т. 4. М„ 1986, с. 149, 159; т. 1. 2-е изд., испр., доп. М., 2001, с. 226, 345, 350; т. 2. 2-е изд., испр., доп. М., 2003, с. 239, 463; Люйши чунь цю (Вёсны

иосени господина Люя) / Пер. Г.А. Ткаченко. М., 2001; Философы из Хуайнани (Хуайнаньцзы) / Пер. Л.Е. Померанцевой. М., 2004; Каталог гор и морей (Шань хай цзин) / Пер. Э.М. Яншиной. М., 2004; ** Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987; Яншина Э.М. Формирование и развитие древнекитайской мифологии. М., 1984, с. 52—63, 130—133, указ.; Вэнь И-до. Шэньхуа юй ши (Мифы и стихи). Пекин, 1957, с. 26, 33; Цы хай (Море слов). Шанхай, 1948, с. 1572—1576; Чжан Кай-чжи. Чжунго чуаньтун вэньхуа (Традиц. культура Китая). Пекин, 2006, с. 36—42; Юань Кэ.Чжунго шэньхуа чуаньшо цыдянь (Словарь китайских мифов

илегенд). Шанхай, 1985, с. 117-122.

А.И. Кобзев

Лун-ван (Царь драконов). В кит. мифологии хозяин водной стихии, глава драконов (лун). Согласно ранним текстам, лун-ван — существо, выделяющееся среди прочих драконов необычайными размерами — ок. 1 ли (примерно 0,5 км) в длину. Образ лун-вана сложился в первых веках н.э., по мнению ряда исследователей (франц. ученый А. Масперо и др.), под воздействием буддизма (при переводе на кит. язык буд. сутр слово «нагараджа» — «царь змей» — было передано как лун-ван). Из буд. лит-ры было заимствовано и число лун-ванов: в сутре «Мяо фа лянь хуа цзин» («Сутра Лотоса благого Закона», «Лотосовая сутра», «Саддхарма-пундарика-сутра») их насчитывается восемь, по др. сочинениям — десять. Однако распространение получила даос, трансформация этой классификации — представление о лун-ванах четырех морей (в соответствии с др.-кит. космологией): Гуан-дэ (Увеличивающий добродетель) — лунван Восточного моря, Гуан-ли (Увеличивающий богатство) — Южного, Гуанжун (Увеличивающий благосклонность) — Западного и Гуан-цзэ (Увеличивающий щедрость) — Северного моря. Все они считаются братьями Ао, старший из к-рых Гуан-дэ. В фантастич. романе «Си ю цзи» («Путешествие на Запад», XVI в.) У Чэн-эня и др. произведениях лун-ваны носят несколько иные имена: Ао Гуан, Ао Цинь, Ао Шунь и Ао Жун. Существовало представление и о лунванах четырех главных рек Китая.

Внар. сказках и преданиях обычно фигурирует просто Лун-ван (без имени) или Дунхай лун-ван (Царь драконов Восточного моря). В поздних нар. верованиях Лун-ван нередко рассматривается как владыка стихий, к-рому подчинены бог грома Лэй-гун, богиня молнии Дянь-му, бог ветра Фэн-бо и хозяин дождя Юй-ши. В поздней нар. синкретической мифологии Лун-ван, как и др. божества, подчинен Верховному владыке Юй-ди, в знак уважения Лун-ван является в его дворец (считалось, что в это время и идут сильные дожди).

Впоздней фольклорной традиции Лун-ван обычно представляется старцем, живущим в хрустальном подводном дворце лун-гун («драконов дворец», также впервые встречается в переводах буд. сутр). Лун-ван — хранитель несметных сокровищ, у него есть свое морское воинство: черепахи, каракатицы, креветки

идр. морские обитатели, имеющие способность к оборотничеству. Кит. художники нередко рисовали Лун-вана в виде старца с посохом, набалдашник к-рого украшен головой дракона — реликт зооморфной природы Лун-вана. Часто упоминаются и дети Лун-вана — сын, реже дочь. Обычный сюжет этих произведений таков: сын Лун-вана попадает в беду, его спасает юноша. Сын Лун-вана приглашает его в гости во дворец отца и объясняет, какой подарок он должен просить у Лун-вана перед возвращением на землю. Обычно это чудесный предмет,

Чжу Ю-дунем (ум. 1439), Су Хань-ином (XVI в.) и др. Поздняя анонимная пьеса «Сновидение Дун-биня» обычно разыгрывалась в храмах в день рождения одного из верховных даос, божеств Дун-ван-гуна — Владыки Востока. Известно немало рассказов о появлении Люя среди людей, о чем обычно узнают из оставленных им стихов, к-рых Люю приписывалось немало.

В нар. верованиях Люй — святой подвижник, познавший в мирской жизни страдания и решивший служить людям в качестве заклинателя демонов, преследующих беспомощный народ. На лубках (нянь хуа) он изображается обычно с мечом, разрубающим нечисть, и мухогонкой — атрибутом беспечного бессмертного, рядом с ним его ученик Лю (Ива), из остроконечной головы

к-рого растет ветка ивы (по преданию, это дух старой ивы-оборотня, к-рого Люй обратил в свою веру). Иногда Люй изображается и с мальчиком на руках — пожелание иметь многочисл. сыновей, в этом качестве святого-чадоподателя Люя почитали ученые мужи. Люю приписывалась способность указывать путь

кизлечению или спасению. В легендах о Люе заметно буд. влияние, в частности в истории о чудесном сне. Существуют буд. толкования его искусства владения мечом, с помощью к-рого он «отрубает» все страсти и земные стремления. В позднем даосизме Люй стал почитаться как патриарх нек-рых даос. сект.

См. также ст. Лю Хай.

БЛ. Рифтин

Культ Люй Дун-биня занимает особое место в даос, и популярных верованиях, о чем свидетельствует внушительное число посвященной ему апокрифич. лит-ры. Самым ранним таким произв. является «Люй сянь цзы сюй чжуань» («Жизнеописание бессмертного Люя, изложенное им самим»), восходящее к нач. XVII в. Его дополняет серия соч., в к-рых излагаются легенды об отдельных деяниях этого персонажа: «Люй Дун-бинь сань цзуй Юэянлоу» («[О том, как] Люй Дун-бинь трижды опьянел в башне Юэян»), «Люй Дунбинь фэй цзянь чжань хуан лун» («[О том, как] Люй Дун-бинь летящим мечом обезглавил Желтого дракона»), «Люй Дун-бинь хуа юэ шэньсяньхуй» («]0 том, как] Люй Дун-бинь встретился с божественными бессмертными под луной»), «Люй Дун-бинь си бай мудань» («(О том, как] Люй Дун-бинь играл среди белых пионов»), «Люй сянь фэй цзянь цзи» («Записки о летящем мече бессмертного Люя») и т.д. Отдельный корпус составляют его жизнеописания как даос, бессмертного и одного из Восьми бессмертных, входящие в сводные агиографич. соч., в т.ч. «Ле сянь цюань чжуань» («Полное собрание жизнеописаний бессмертных») Ван Ши-чжэня (1526—1590), «Шан дун ба сянь чжуань» («Жизнеописания Восьми бессмертных из Высших пещерных [небес]», XVI—XVII вв.) и т.д. При дин. Цин (1644—1911) были созданы обобщающие жизнеописания Люй Дун-биня: «Люй-цзу цюань чжуань» («Полное жизнеописание патриарха Люя») Ван Сян-сюя и «Люй-цзу цюань чжуань хоу цзюань» («Полное жизнеописание патриарха Люя. Последняя цзюань»),

В собственно даос, традиции Люй Дун-бинь почитается (наряду с Чжунли Цюанем) как один из основоположников традиции т.н. внутренней алхимии (нэй дань, букв, «внутренняя киноварь»). Он входит в число Пяти патриархов (у цзу), принадлежащих пантеону позднедаос. школы цюаньчжэнь-цзяо («учение/школа совершенной истины»; см. в т. 1). В даос, храме Юнлэгун (Дворец Вечной радости, пров. Шаньси, восходит к 1252) ему посвящено отдельное святилище (92 кв. м), украшенное фресками, на к-рых он изображен в окружении 290 божеств и духов.

** Алексеев В.М. Китайская народная картина. М., 1966, указ.; Торчинов Е.А. Даосизм. Опыт историко-религиоведческого описания. СПб., 1993, с. 218—220; Ван Се. Люй Дун-бинь // Шисянь шицзе (Мир богов и бессмертных). Шанхай, 1990; Гань Чунь-сун. Шэнь сянь чжуань (Жизнеописания бессмертных). Пекин, 2005; Ма Шу-тянь. Хуася чжу шэнь (Божества китайцев). Пекин, 1988, с. 186—195; Cheng Manchao. The