gasprinskiy_1-1

условитесь о взаимных обязанностях. При нашем условном браке не возможны те безобразия, которые творятся у вас и, что хуже всего, под покровом якобы шариата.

–Всё это для меня не совсем ясно; я человек другой цивилизации. Но, допустим, условились и поженились: дальше какие отношения?

–Вполне естественные.

–Значит, если я разлюблю, раздумаю, могу дать ей развод?

–О, конечно, это ваше право, но вы должны будете дать ей развод, если

иона вас не пожелает.

–Ну, извините, это уже совсем не шариат; женщина таких прав не имеет, – заявил я решительно и торжествующе.

–Да, но достаточно того, что мужчина может дать развод, т.е. шариат допускает разрыв брачного союза. Дело вот в чём.

1904. – 24 декабря, № 102.

Не поняв её ответа, я заметил:

–Но мужчина может отказать в выдаче разводной.

–У нас не было ещё такого примера!

–Как так? Что же это значит?

–А это значит вот что: нет никакой пользы насильно удерживать в доме наёмную прислугу, даже раба; тем менее смысла удерживать вольную женщину, раз она не желает с вами жить... Развод, конечно, не даётся сгоряча; но, если попытки примирения остаются без результата, то наши мужья сообщают о том кадию и супруги расходятся без вражды, как подобает добрым мусульманам.

–В таком случае, у вас, вероятно, браки очень непрочны, – выразил я догадку.

–Напротив, разводы очень редки и жизнь течёт счастливо.

–Это почему же?

–А потому, что союз заключается вначале по любви и действительному согласию; личные интересы брачующихся охраняются обоюдно выработанным договором, и брачный союз поддерживается не силой, а доброй волей и взаимным уважением. Наш брак – союз вольного с вольной и не может быть превращён в союз рабского характера. Это было бы противно духу шариата и высшей справедливости.

Хотядевушказаговорилаоченьубедительно, ноявсё-такинемогодобрить её положений; всё это казалось мне не ладящим с шариатом. Странные мусульмане, странные мысли и воззрения! Продолжив ещё немного разговор, я спросилеё: многожёнство, вероятно, запрещеноповашемушариату?

Она, немедленновстав, грустноответила: «Нашшариаттоже, чтоиваш. Многожёнство разрешено, а потому не может быть отменено ни нами, ни

201

вами, но это разрешение глубоко условное. В ваших краях забыли про условия, а помнят лишь про дозволение; у нас же наоборот. Другой разницы нет. Выходя замуж, каждая наша женщина ставит условие[м] брака единобрачие. Она по шариату имеет право ставить такое условие. Если же вы ваших женщин держите в неведении прав, данных им Аллахом, то грех на вашей душе, а наш шариат, как вы выразились, тут не причём. Желаю вам доброго пути и беру назад совет оставаться в нашей стране: тут трудно будет вам ужиться; вы ещё очень молоды. Прощайте.

Я понял, что девушка глубоко оскорбилась моим неуместным сарказмом относительно шариата их страны и скрылась за дверью раньше, чем я успел извиниться.

Очевидно, онапризналаменяненавязчивоотсталымитупым, чемиобъясняется грустный тон её последних слов. Она, очевидно, соболезновала моему непониманию. Мне стало жаль и себя, и её. Она была такая добрая.

1904. – 28 декабря, № 103.

Едва она удалилась, как вошёл шейх Джелял и, обняв меня, простился. Не зная, что будет дальше, я чуть не сходил с ума.

Приходсторожа, принесшегомнеобедатьилиужинать, несколькопомог мне собрать мысли. Я покушал сколько мог и вскоре почувствовал сильное клонение ко сну. Едва сторож, убрав посуду, вышел и запер двери, я погрузился в сон, не успев даже омыть руки после принятия пищи.

Открыв глаза, я увидел себя в светлой, обширной комнате; около меня сидела довольно пожилая френгская женщина.

–Где я нахожусь? – спросил я её по-арабски.

–Не беспокойтесь, лежите смирно, мой сын, всё благополучно, – ответила она по-французски.

–Ради Бога, скажите, где я и что со мной? Иначе я с ума сойду... О, Боже, что всё это значит!

–Успокойтесь, мой сын, вы в Гренаде, в странноприимном доме св. Августина.

–Давно ли я здесь?

–Сегодня шестой день.

–А раньше где я был?

–Не знаю, мой сын.

–Какое сегодня число?

–28 августа.

Яначал соображать. 22 августа я попал в этот дом, а когда меня заперли

втюрьму Рахата, было 2-ое число мусульманского месяца, т.е. 9 августа. Значит, остаётся ещё 13 дней... Вспомнив, что когда я жил во дворце Альгамбры, была половина июля, я понял, что моё удивительное путешествие

встрану Рахата продолжалось около сорока дней.

202

Собеседница моя, по-видимому, удивлённая моими вопросами, позвонила. Вошёл какой-то мужчина. Оказалось, что это был доктор. Подойдя ко мне, он ласково обратился:

–Как вы себя чувствуете, господин?

–Хорошо, – ответил я коротко, более занятый своими мыслями, чем присутствием этих людей.

–Не болит ли у Вас что-либо?

–Нет, господин.

–Но Вы, вероятно, чувствуете себя очень слабым?

–Да, мне было бы трудно сегодня встать...

Пощупав мой пульс, осмотрев язык и глаза, доктор задумался и затем пожал плечами, выражая удивление.

–Будьте спокойны; через несколько дней Вы будете достаточно крепки, чтобывстать. СостояниеВашеничегоопасногонепредставляет, – сообщил он мне.

Признаться, меня мало интересовали сообщения доктора; голова моя была полна соображениями обо всём происшедшем, столь удивительном

итаинственном.

–Скажите, пожалуйста, как я попал сюда, откуда и зачем взяли меня? – спросил я в свою очередь.

–Вас нашли в беспамятстве в горах и доставили сюда для излечения. Это, слава Богу, достигнуто.

–Чем же я был болен?

–Этодовольнотруднообъяснить; япоканерешаюсьопределить... Случай, трудноподходящийподизвестныеопределениямедициныипсихиатрии...

Японял, чтодоктор, действительно, незнает, какопределитьмоёсостояние. В том же положении был я сам. Но я догадывался, что был усыплен каким-то неведомымнамзельемвстранеРахатаитайнодоставленнаружугор...

–Будьте любезны сообщить нам, кто Вы и давно ли Вы в нашей стране...? Судя по клочкам одежды, которая была на Вас, Вы, должно быть, чужестранец...

–Да, я мусульманин из Ташкента, зовут меня Аббасом. Прибыл я в Гренаду в начале июля.

1905. – 4 января, № 1.

–Отлично. ГдеВыпровеливсёэтовремя, гдеостановились, расскажите по возможности подробней.

–Я остановился в Мадридской гостинице. Мои вещи должны быть там. Деньги мои по переводу из Парижа должны находиться в конторе Маруса. Первые дни по приезде я провёл в городе, а затем принялся за осмотр Альгамбры и её древностей, мне было разрешено жить там некоторое время у сторожей. Целую неделю я провёл в Альгамбре...

203

– Отлично; но после что Вы делали, где жили, с кем вели знакомства? Этот вопрос заставил меня крепко задуматься. Рассказать доктору о моём пребывании в таинственной стране Рахата я не хотел. Зачем открывать тайну людей, которые столько веков охраняют её? Поэтому я ответил

доктору, что не желаю отвечать на этот вопрос.

–Ваша воля, – заметил он, – но для Вашей же пользы было бы желательно, чтобы Вы были вполне откровенны.

–Дней сорок я провёл в таинственной стране, которую по некоторым причинам указать не желаю...

Доктор едва заметно усмехнулся. Заметив насмешку, я почти взбесился

истрого проговорил: «Прошу верить или прекратить ваши вопросы». Через несколько дней я настолько поправился, что мог встать с постели

иполучил позволение доктора читать газеты.

Доктор навещал меня два раза в день и подолгу беседовал со мной о различных предметах. Он часто наводил разговор на мою болезнь, а по-моему, на моё приключение, и, видимо, старался убедить меня, что дней сорок я находился в болезненном состоянии, хотя он сознавался, что не может определить точно моё страдание, весьма загадочное по характеру и сопровождавшим его обстоятельствам. Слушая его, я сам отчасти склонялся к его мнению, но вспоминая всё рассказанное в предыдущих письмах, я подавлял

всебе всякое сомнение... Допустим, что я был болен, что страна Дар Эль Рахата – плод больной мысли, но как объяснить, что неизвестно где я находился в течение сорока дней, как я не умер с голоду за это время? Не будь я

вописанной мной чудесной стране, в Испании, в окрестностях Гренады я не мог провести более месяца никем не поднятый, никем не замеченный... Как только люди Рахата решили выпустить меня из своей страны, я был найден

вгорах, близ города. Очевидно, что, если бы я был тут, меня нашли бы гораздо раньше и, видя болезненное состояние, доставили бы в больницу. Наконец, доктор затрудняется определить мою болезнь. Это опять доказывает, что болезнь моя искусственна, следствие какого-либо снадобья, данного мне мусульманами Рахата для усыпления, чтобы вынести из своей страны незаметно для меня и сбить с толку испанцев, в руки коих и должен был попасть

вбеспомощном и довольно глупом положении.

Недаром, как, вероятно, помнятчитатели, кадийотобралотменявсевещи и вещицы, кои могли служить указанием на таинственную общину и страну.

Мусульмане Рахата, не запретив мне говорить о своей стране, очевидно, знали и предвидели, что рассказам моим френги не поверят и, следовательно, зла им не произойдёт. Чудный народ! Действительно, рассказы мои о мусульманах Рахата могли возбудить лишь улыбки френгов и подозрения в моём здоровье...

Однако это досадно; да и самому мне не совсем всё ясно. Впрочем, я признаю, что удивительное путешествие моё совершилось фактически.

204

АФРИКАНСКИЕ ПИСЬМА1

1889. – 12 октября, № 35.

Я обещал читателям «Переводчика» дать мои «Африканские письма». Из предыдущих моих «Французских писем» они видели, что голова бедного ташкентца исписана пером судьбы самым мелким письмом. Да, удивительные приключения пережила моя бедная голова, и, видимо, далеко ещё не пришёл конец им. До сих пор я был в стране френгов, где личность и свобода строго охраняются, удобств и удовольствий множество. Теперь судьба тянет меня в опасные и негостеприимные страны Африки, и я заранеемогусказать, чтотамменяждутещёболееинтересныеприключения. Я думал оставить опасное путешествие в знойную Африку, ум мой восставал против этой затеи, но судьба неотвратима и делала своё, снисходительно выдвигая свои доводы... Да, доводы, ибо иначе нельзя назвать те соображения и чувства, которые, копашась во мне, в конце концов увлекли меня в знойные страны Африки. А случилось это вот как…

Отдохнув несколько дней в Париже и поуспокоившись от впечатлений, вынесенныхизСтраныСпокойствия2 (*), япосетилпрекраснуюМаргариту

– моё второе по числу, но первое серьёзное увлечение в Париже. Длинным путешествием рассеяв своё горе по случаю потери родителя, она вернулась в Париж и взялась за дела торгового дома. Она известила всех людей, имевших дела с её отцом, что заступила его место и будет продолжать его коммерцию. Благодаря усвоенному от меня персидскому языку, она лично написала письма в Бомбей, Багдад и Тавриз3 мусульманским купцам, извещая о постигшем её горе и выражая желание продолжать коммерцию отца.

1Приключенческая повесть И. Гаспринского, опубликованная под псевдонимом Молла Аббас Франсови на страницах газеты «Терджиман» в 1889 г. Является продолжением «Французских писем». В 2003 г. транслитерирована на латиницу Байрам Ораком как «Sudan mektuplerı» (İsmail Gaspıralı, Seçilmiş Eserleri: 1, Roman ve Hikayeleri, Neşre Haz. Y. Akpınar, N. Muradov, B. Orak, İstanbul: Ötüken Yayınevi, 2003. – S. 275–301).

2«Дар-ур Рахат мусульманлары» [Таинственная страна / Мусульмане страны Благоденствия], часть произведения «Французские письма». Опубликовано в газете «Терджиман» в 1903–1904 гг. под названием «Таинственная страна» и отдельной брошюрой «Дар-ур Рахат мусульманлары» в 1906 г.

3Тебриз – город у озера Урмия в Иране, административный центр иранской провинции Восточный Азербайджан.

205

Вот, я думаю, удивились наши купцы, когда получили торговый циркуляр французской девушки! Да, в жизни и обычаях Востока и Запада много несходного.

Тогда как у нас женщины не только не ведут никакой коммерции, но даже не знают, как ведут её отцы и мужья, здесь немало женщин, которые в компании с мужчинами или самостоятельно ведут обширные дела. Впрочем, история передаёт нам, что в древности и на Востоке были женщины, занимавшиеся торговлей. Надо отдать полную справедливость френгской женщине, чтопочастизнанийидеятельностионасовсемнепохожанавосточных товарок. Особенно нравится мне их умение ухаживать за детьми, воспитывать; многие даже понимают медицину, насколько то нужно для дома и ежедневного обихода, френгской женщине не достаёт скромности

инравственности восточной; при этом условии она была бы близка к совершенству.

Маргарита приняла меня очень ласково; хотя о недавнем прошлом не было и намёков, но ясно было видно что она питала ко мне искреннюю дружбу и доверие. Она оставила меня обедать и обещала угостить татарским жирным пилавом. Я рассказал ей, конечно, мои впечатления об Испании, но умолчал о таинственной стране мусульман, не желая поднимать расспросы и споры по этому удивительному случаю. Я не теряю надежды встретить в Париже шейх[а] Джелила и вполне установить реальность той чудной, скрытой страны.

После обеда, сидя за чашкой кофе, я разговорился с Маргаритой о торговле с Востоком.

Она сообщила мне, что торговля Франции со всеми странами идёт успешно, но англичане, захватив нахальнейшим образом Египет, подорвали там коммерцию и обаяние Франции, даже она лично терпела от этого убыток. Надо сказать вам, что, правда, не все деловые френгские женщины знают и понимают политические отношения государств и народов и часто принимают участие в ходе событий, хотя не так заметно, как мужчин[ы].

Маргаритаотличнопонималавседелаисобытиянашеговремениибойко судила обо всём. «Боже мой, – думалось мне, когда я слушал её сообщенияисоображения, – чтобыябылзамужчинаиученыймусульманин, если бы продолжал жить в Ташкенте и кушать пилав!» Эта девушка, не пройдя курс нашей религиозной науки, не знала, конечно, как я, ни правил намаза, ни тонкостей обязательных омовений, но зато во всех прочих знаниях она

итеперь стояла выше меня и говорила такие вещи, которые мне и на ум не приходили, хотя я тоже немного поучился у френгов и, живя среди них другой год, надел очки френгской дальнозоркости. Мне думалось: «Будь я афганским ханом, а она мусульманкой, знающей шариат, то я взял бы её...» Вы думаете в гарем в наложницы? Нет, взял бы её в свои визири, ибо она

иполитику, и торговлю, и дело управления народом, и причины упадка, и подъёма их понимала много больше, чем все бородатые визири Абдурах-

206

ман-хана4, которые в трудных случаях управления или смотрят в колодец, или обращаются [к] ворожее.

Эта фантазия, что я – афганский хан, а она – мой визирь5, вызывает у меня невольную улыбку. Заметив это, Маргарита спросила, чему я смеюсь?

1889. – 20 октября, № 36.

–Сейчас мне пришло в голову, что если бы я был афганским ханом, то...

–Взяли бы меня в свой гарем? – шутливо перебила она.

–Нет, я думал пригласить Вас в первые визири Афганистана, – отвечал я.

–И, конечно, дать мне двенадцать хорошеньких мальчиков в пажи, – засмеялась она и потом, что-то сообразив, серьёзно спросила, что это мне пришловголовуАфганскоеханство? Яобъяснилей, чтоочарованеёзнанием жизни народов и сопоставил её с невежественными, длиннобородыми визирями глубокой Азии.

–Так вы сочувствуете бедным афганцам, служащим слепым орудием в рукахангличан? Вы, вероятно, жалеетеиЕгипет, стольнезаконнозахваченный ими? – спросила Маргарита.

–Да, заангличанамивЕгиптенетниправазавоевания, ниправарелигиозного, ниправародства. Ихбытиевэтойстранепокоитсялишьназахвате, этому сочувствовать никак нельзя…

–Я тоже не признаю прав англичан на Египет, хотя, конечно, об этом они и не хлопочут. Я, как француженка, готова бы сделать всё, что могу, чтобы способствовать изгнанию их оттуда, ибо заняв Египет, они подорвали важные интересы Франции в районе всего Средиземного моря.

–Да, но что же делать; остаётся сожалеть и скорбеть, – отвечал я.

–Так ли? Ну, господин Молла Аббас, если бы я была афганской ханшей, не взяла бы Вас в свои визири, ибо, кажется, Вы не знаете того, что каждый человек может кое-что сделать, а не ограничиваться лишь бесполезными сожалениями, – возразила Маргарита полушутя, полусерьезно.

–Я не совсем понимаю Вас, – отвечал я, удивлённый речью моей собеседницы.

–Если мы, т. е. Вы и я, находим англичан неправыми, то должны сколь можем способствовать изгнанию их из Египта; мне это будет приятно, как француженке, а Вам как мусульманину.

–Да, ночтожемыможемсделатьвэтомслучае? – недоумеваля, слушая эту интересную и столь же прекрасную девушку.

–Очень многое.

–Я Вас совсем не понимаю, извините меня… Кто я, и что такое великое государство и сила англичан!

–Тут дело не в силе; сила часто бывает слабее идеи, может явиться ве-

4Абдурахман-хан (1844–1901) – эмир Афганистана с 1880.

5Титул министра или высшего сановника в странах мусульманского Востока.

207

ликая идея, перед которой померкнет свет английского золота и замолчат её стальные корабли…

–Теперь я Вас ещё больше не понимаю, – отвечал я, сомневаясь в серьёзности беседы.

–Я сейчас объяснюсь, – отвечала Маргарита, – скажите мне откровенно только одно: если бы нашлось несколько человек, желающих и могущих изгнать англичан из Египта, то Вы помогли бы им или нет?

–Конечно помог бы, но что же я могу сделать?

–Будьте терпеливы… Дайте мне честное слово мусульманина никому из посторонних не сообщать ничего из того, что от меня сейчас узнаете.

–Даю.

1889. – 29 октября, № 37.

Немного подумав, Маргарита начала:

– Вам известно, что после войны 1870 года Германия стала врагом Франции. Чтобы изолировать нас, Германия, или вернее, её умный визирь Бисмарк6, мутит весь мир и до сих довольно удачно…

Чтобы занять Россию, он мутит Балканский полуостров и толкает туда Австрию; чтобы поссорить Англию и Францию, он толкнул первую в Египет и тем отдалил от Франции; советуя Италии занять Триполи, он мешает сближению её с Францией и, таким образом ставя в недружелюбные отношения главные силы Европы, спокойно укрепляет за Германией плоды войны 1870 года7. Итак, Англия, ободряемая Германией, под предлогом усмирения Араби Паши8, возмутившегося против Хедива9 за чрезвычайную уступчивость англичанам, заняла прекрасную, богатую страну Нила. Хотя другие державы не одобряют этого, но, занятые своими делами и искусно разъединённые политикой Бисмарка, не находят возможным серьёзно настаивать на очищении Египта. Турция ввиду общего положения Европы тоже не желает обострять вопрос, тем более, что англичане обещают султану и державам уйти из Египта, как только страна будет успокоена. Однако население Судана, чувствуя, что англичане не любят уходить из за-

6Отто фон Бисмарк (1815 – 1898) – первый канцлер Германской империи.

7Франко-прусская война 1870–1871 годов – военный конфликт между империей Наполеона III и германскими государствами во главе с добивавшейся европейской гегемонии Пруссией. Война, спровоцированная прусским канцлером О. Бисмарком

иформально начатая Наполеоном III, закончилась поражением и крахом Франции, в результате чего Пруссия сумела преобразовать Северогерманский союз в единую Германскую империю.

8Ахмед Араби-паша (Ораби-паша) (1842–1911) – государственный и военный деятель Египта, руководитель антибританского национально-освободительного движения в Египте в 1879–1882 гг.

9Хедива, хедиф – титул вице-султана Египта, существовавший в период зависимости Египта от Турции (1867–1914).

208

нимаемых ими земель недовольное египетским правительством за поблажки англичанам, восстало против Египта и чужеземцев. Они уже разбили на голову египетские войска, бывшие в Судане под начальством английского паши. Восстанием руководил шейх Мухаммед Ахмед10, которого многие тамошние мусульмане считают мехди11. Шейх объявил народную войну против Египта и иностранцев, завладевших ими. Известно, что число суданцев достаточно; они сильно воодушевлены и бьются храбро, но им не достаёт военных знаний и искусства. Им будет трудно при всей их храбрости бороться против Египта и англичан, вооружённых новейшим оружием и руководимыхискусными людьми. Оказать помощь суданцам, т. е. датьим искусных людей, умеющих строить крепости, подготавливать войско для войны, делать порох и оружие – значит почти изгнать англичан из Египта, ибо тогда, несомненно, суданцы будут иметь успех и заставят англичан сесть на корабли! В этом я не сомневаюсь…

–Я всё же не понимаю, причём же тут я, – заметил я в ответ на длинное вступление Маргариты.

–А вот при чём: организуется небольшое товарищество из искусных людей, готовых идти на помощь шейху Магомеду Ахмеду; вы можете быть

вчисле их, даже во главе, как мусульманин, ведущий партию в мусульманскую страну… Согласны ли Вы, Молла Аббас, принять участие в этой экспедиции в Судан?

1889. – 12 ноября, № 39.

Я не знал, что отвечать. Но сообразив, что если французы из вражды к Англии собираются идти на помощь суданцам, то мне как мусульманину не подобало отказаться. Но, однако, таковая экспедиция вовсе не входила в мои первоначальные предположения… Я покинул родной Ташкент, чтобы посетить Стамбул и далее священные места Аравии. Аллаху угодно было повернуть мою голову на запад, и я очутился в стране френгов. Теперь, думая стать напрямойпуть, чтобыидтивсвященныеземли, наталкиваюсьнаинтересную экспедицию в Судан, в страну далёкую-далёкую и неведомую… Странно, но неспроста это… Это опять игра роковой судьбы и предначертаний, коими, вероятно, исписанавсямоябеднаяголова. ПремудрАллах, нобоюсьнеслишком ли всё это для бедного ташкентца? Мысли эти быстро пробежали в моих мозгах, и под влиянием вопросительного взгляда прекрасной французской патриотки, яотвечал, чтоготовприсоединитьсякблагороднойисмелойэкспедиции.

10 Мухаммад Ахмад ибн ас-Саййид ибн Абдуллах (1844–1885) – руководитель освободительного движения в Судане, основатель суданского Махдистского государства.

11 В исламской эсхатологии человек, который придёт для укрепления и обновления веры мусульман в дни, предшествующие наступлению Судного дня, последний преемник пророка Мухаммеда.

209

Маргарита с благодарностью пожала мою руку и просила быть у неё через три дня вечером для знакомства с товарищами по предстоящей экспедиции и обсужденияподробностейдела.

Возвратившиськсебевгостиницу, янезнал, чтоидуматьоновомположении, вкотороеставиламеняпредстоящаяэкспедиция. Право, кажется, былобы лучше, если бы я сидел спокойно в Ташкенте и молился святым издали, а то, извольте видеть, приключения за приключением и конца им не видно! Прочь смущение: на всё воля Аллаха; я должен был выехать и выехал. Жив, здоров, многовидел– чегожебольше? Чтобудетдальше– увидим. Итак, МоллаАббас ТуркестаниедетвАфрикунапомощьсуданцамвместесфранцузами! Вероятно, ничегоподобногоивосненеснилосьмоимпокойнымродителям…

Мекка– центрмира, всепутисходятсятам. ПобываювСуданеичерезстрану Хабеш (Абиссиния) проберусь в Геджас12 к конечной цели, поставленной себеещёвТашкенте.

Чтобы ускорить течение дней, я решил повидать кое-кого из моих знакомых, длячегонадлежалосделатьим«визиты» возвратаизпутешествия. Ятак и сделал. Нарядившись в лучшее платье и взяв извозчика, я в течение одного часа посетил восемь знакомых домов. Не удивляйтесь этому! У френгов свои обычаи и, признаться, довольно странные. Так, подкатишь к дому знакомого, позвонишь– войдёшь, поклонишься– сядешь, улыбнёшься– поговоришь, поклонишься – выйдешь и спешишь к другому. Это называется «визит», а понашему, просто бестолковая беготня из дома в дом без достур-хана, без кофе, чаюивообщекакогобытонибылоугощенья!

Визиты – весьма серьёзная, важная сторона жизни френгов. Для визитов установленыивремя, имассаправил, иособаяодежда. НедайБог, явитьсяне вовремяилиневвизитнойпаре! Скореекитаецпроститнарушениядесятицеремоний, чемевропеецоднуэту! Яположительноудивляюсьлюдскойнатуре: как это столь серьёзные и деловые люди находят значение и нужду в этой китайщине? Ещё меня чрезвычайно забавляла рабская любовь и подчинённость френгов обычаю ежемесячно менять цвет и фасон одежды. Это зовётся у них модой. Чтобы не прослыть невеждой, не знающим приличий, тут необходимо ежемесячномужчинамиженщинамизменятьсвоикостюмы! Затоунихтьматьмущаяпортныхипортних.

Правда, много хорошего у френгов, но кое-что у них пересолено. У нас в Туркестане один халат носят три-четыре года, пока не износится совсем. А если холодно, сверх старого надевают ещё один новый, такой же зелёный или полосатый, какпервый. Иничего: учёныйостаётсяучёным, торговец– торговцем, несмотря, что годы не меняет своего халата. У френгов, как сказано, иначе: им каждый месяц подавай что-либо новое, хоть перекройку старого, хоть новость, лишьпоназванию, абыэтикетицеремониянашлисвоёприменение.

12 Хиджаз – территория на западе Аравийского полуострова, часть Саудовской Аравии. Историческое место возникновения ислама, где находятся священные города мусульман Мекка и Медина.

210