314Aganin2020_fin

Джубур (Бен Джабр)21, который, объединившись с рядом местных кланов, включая аль-Хиляль,22 захватил многие стратегические точки в центральном Омане. Эта эпопея также стала одним из этапов генезиса трайбалистской палитры Большого Омана на участке от Маската и через аравийский рог аль - Мусандам к границам полуострова Катар.

Меньшая группа арабских племен ОАЭ – те, кто мигрировал с восточного побережья Персидского залива в XVIII-ХХ веках. Когда-то эти земли были населены преимущественно арабами, которые волнами приходили туда, начиная с ра н- неисламских времен, и даже создавали свои эмираты и иные автономные и полуавтономные образования. Обратная м и- грация в Аравию, на территории нынешних Кувейта, Ба х- рейна, Катара, Саудовской Аравии и Омана, зафиксирована уже с конца XVIII века. При этом она носила характер пер е- селения преимущественно небольшими группами и семьями, порой в индивидуальном порядке. Рассчитывать на получ е- ние кочевых зон было почти нереально, поскольку по таким вопросам даже между укоренившимися племенами шли п о- рой самые настоящие войны, а у переселенцев для этого попросту не было достаточного человеческого ресурса. В итоге они оседали в населенных пунктах или около них. Это в свою очередь обуславливало их возможности в занятиях и ниши в сферах влияния, причем наибольший простор давала городская, а не сельско-кочевая среда.

К третьему сообществу следует отнести арабские семейства, которые переехали из-за пределов бывшего Договорного берега (как английские колонизаторы называли территорию ОАЭ в прежние времена, поскольку лидеры местных эмиратов

21Основатель – некто Замель бен Хусейн бен Джабер (Джабр) из племени Бени Амер из Хавазин. Эмиры носили фамилию аль-Джабри аль-Хавазни (ٔىاٌٛٙا ٞوجغٌا). Образование просуществовало с 1417 г. по приблизительно

1528 г.

22О племенах и кланах Бени Хиляль (يلا٘ ٕث), Кинда (ٖلٕو), Нуэйм (ُ١ ٌٕا), Судан (ْاكٌَٛا), Завахир (و٘اٛظٌا), Дарамка (خىِاهلٌا), Альбу Шамес (ٌِبّ ٛجٌآ) в том или ином объеме говорится ниже в основных частях книги.

11

подписывали с англичанами договоры23 о недопущении нападений на их суда, борьбе с работорговлей и рядом других условий, навязывавшихся европейцами) в расположенные здесь города. Не всегда как правило, но те, кто был с иранск о- го побережья, в основном занимались ремеслами и торговлей, а кто, к примеру, из Ирака или нынешней Саудовской Аравии – богословием и другими науками. Среди них были как сунниты, так и шииты. Духовную стезю обычно избирали представители семейств, являющихся потомками пророка Мухаммеда и его сподвижников. Немало в ОАЭ и тех, кто перебрался сюда из разных регионов Йемена.

Четвертая группа – неарабские семейства, которые натурализовались вследствие длительного проживания. В основном это персы, белуджи и некоторое число выходцев из Индии. Особенно много та ких в Дубае, который изначально поднялся именно как торговый центр с удобным морским портом и многочисленными лавками. По состоянию на 1939 г. в Дубае проживало порядка 20 тысяч человек, «из которых как минимум одна четверть была иностранной: около 2000 персов, 1000 белуджей и большое число инди й- цев, остальные были из аль-Ахсы, Бахрейна и Кувейта, почти все оседлое население шейхства проживало в городе Д у- бай.»24 При этом неарабы жили не только там. «Торговля жемчугом привела многих индийских и персидских к упцов к тому, чтобы проживать в городах Договорного берега.

Большинство обосновалось в Дубае, остальные – в Абу-Даби и Шардже». 25

23Английский деятель Питер Линхардт, проработавший в 1961 г. небольшое время помощником правителя Абу-Даби шейха Шахбута бен Султана Аль Нахайяна, элегантно назвал навязанное Лондоном соглашение от 1820 г. «Генеральным договором с арабскими племенами», в котором «подписанты договора обязались сотрудничать с британцами в подавлении пиратства»

(Peter Lienhardt. The Shaikhdoms of Eastern Arabia. – New York: Palgrave, 2001. C. 5.).

24Zahlan. The UAE, C. 11.

25Op. cit., C. 7.

12

Население трех основных городов26

В донефтяную эпоху условия жизни были таковы, что население росло очень медленно, порой еле заметными темпами. По данным Лоримера, в 1908 г. жителей Договорного бер е- га было около 80 000, а в 1939-м – где-то столько же. 27 За тридцать лет – почти нулевой рост, хотя имела место внутренняя миграция и перераспределение населения по районам и местам проживания.

«Если Шарджа была доминирующей в XIX веке, к 1939 г. Дубай уже был наиболее населенным эмиратом с населением около 20 000, четверть которого составляли иностранцы. Меньшинствами с наибольшим числом представителей были иранцы и индийцы в Дубае и др у- гих эмиратах. Экспорт добываемой на суше эмирата Абу-Даби нефти начался в 1963 г., принеся с собой богатство и потребность в иностранной рабочей силе. Перепись населения 1968 года, проведенная британцами и ставшая первой в истории региона, показала наличие 180 226 жителей.»28

Тем не менее, во все времена главную роль играли и, что самое главное, продолжают играть племена, которые в той или иной степени имели кочевой уклад. Это наглядно показывает информация, приведенная в данной работе. Причем не обязательно, чтобы бедуинский стиль жизни распространялся на всѐ племя, достаточно было даже у какой-то его части.

26Zahlan. The UAE, C. 4; Frauke Heard-Bey, C.100; www.dubai-online.com; worldpopulationreview.com; www.macrotrends.net/cities/22637/sharjah/population

27Zahlan. The UAE. C. 3.

28Eric Hooglund and Anthony Toth. Chapter 5. United Arab Emirates // Metz, Helen Chapin (editor). Persian Gulf States: Country Studies. – Washington D.C.: DA Pam, 1994. С. 208.

13

«Бедуины составляли всего 10 процентов от всего населения, но роль, которую они играли, перевешивала их реальное количество. Они передвигались по внутренним районам со своими верблюдами, овцами и козами в поисках мест выпаса, через многочисленные колодцы, существовавшие в тех местах. Их миграционные привычки определялись сухостью земель и суровостью климата, при этом их стиль жизни создавал идеальные условия для упрочения их трайбалистских связей. Как правило, каждое бедуинское племя имело диру – территорию привычного группового кочевания. Лидер племени – шейх – отвечал за благосостояние своих людей во времена мира и войны и, в зависимости от количества и силы своих подопечных, считался независимым вождем, ни перед кем не отчитывавшимся. Дружбы с ним обычно искали правители на побережье, поскольку его контроль над частью внутренней территории и тамошними людьми наделяли его большой мощью.»29

Практически все исследовали ОАЭ отмечают эту трайбалистскую особенность формирования страны, точнее ее эмиратов, которые объединились в единое государство на конфедеративных началах, когда каждый эмират до сих пор представляет собой мини-государство со своим правительством и рядом

в стране В.А.Гранде дает довольно точную картину того, кто и что контролирует:

«Племена, входившие в союз Бени Яс, обосновались в тогда еще небольшом населенном пункте Абу-Даби, в районах оазисов Лива и Бурайми; племена, входившие в союз аль-манасир30, расселились в районе оазиса Лива и на пастбищах Эд-Дафры; племена, входившие в союз ад-давахер, заняли часть оазиса Бурайми с поселком ЭльАйн; наконец, племена, входившие в союз аль-авамер, расселились

29Op. cit. C. 4.

30В русскоязычной научной традиции названия племен даются с маленькой буквы. В данной работе и при том понимании, что она перенасыщена названиями племен, кланов и родов, для лучшей наглядности и удобства восприятия такие названия даются с большой буквы. Такой практики придерживаются и в исследованиях, публикуемых на европейских языках.

14

вдоль границы с Оманом, а частично в районе оазиса Бурайми и Эд - Дафры (и несколько южнее).

Часть племен из союза Бени Яс (например, альбу-фаляса) обосновалась на территории Дубая; здесь они (после прихода сюда пл е- мен судан, аль-мурра и др.) заняли господствующее положение. В Шардже наряду с некоторыми племенами из союза Бени Яс прочное место заняли члены племени Кавасим; здесь же нашли себе место племена из союза ан-наим (аль-бушамис, аль-бухрейбан и аль-хаватер)

инезависимые племена – аль-али, бани-кутб, аш-шауми, аль-авамель

идр. В Рас-эль-Хайме наряду с племенем Кавасим видную роль стали играть отдельные племена из союза Бени Яс (судан, аль-бумахейр

идр.), а также племя аль-али. Последнее заняло прочные позиции в Аджмане, соседствуя с племенем ан-наим. В Фуджайре господ-

ствующее положение заняло племя шаркийин, а в Умм-эль-Кайвайне – племена судан (из союза Бени Яс) и аль-али.»31

Несмотря на очевидное доминирование в ОАЭ представителей «бывшего» бедуинского сообщества, в текущих делах к управлению различными секторами привлекаются и другие представители эмиратского народа. Причем в каждом эмирате своя специфика. Наиболее разбавленным небедуинским компонентом является торговый хаб Дубай, и именно там правителям приходиться в большей степени, чем где-либо еще в ОАЭ, демонстрировать учет этой особенности. Тем не менее, анализ политических и военных элит даже в Дубае, не говоря уже о ведущем и системообразующим для ОАЭ эмирате АбуДаби, свидетельствует о том, что доминированию представителей т.н. кочевых или полукочевых племен альтернативы пока нет. Хотя в торгово-экономической элите ситуация несколько иная. Но и там контроль над ключевыми государственными активами, даже функционирующими порой в виде получастных инвестфондов и холдингов, находится в руках приближенных к власти традиционных семейств, многие из которые еще 200 лет назад входили во всѐ тот же ближний круг правителей эмиратов.

31 В.А.Гранде. Пр вящие элиты ОАЭ и К т р : пути р звития (далее – Гранде) // Правящая элита Ближнего Востока. – Москва: Институт Ближнего Востока, 2000. С. 35-36.

15

Слово об арабской генеалогической науке

Происхождение арабских племен, их история и многочисленные ветви и подразделения – предмет детального изучения самими же арабами с очень давних времен.

«Необходимо помнить, что у арабов историческая память и традиции превосходят все другие народы, они имеют глубокую веру в свою породистость (pedigree) и гордятся ею, передавая свою историю, наверное, более тысячи лет, от отца к сыну.» 32

Ниже еще об этом будет сказано, тем не менее, отметим, что генеалогические вопросы в де-факто традиционном арабском обществе, а в монархиях Персидского залива оно именно такое, носят не умозрительный и книжно-научный характер, а имеют вполне прикладное значение. Здесь сначала интересуются не тем, что человек представляет из себя в персональном или профессиональном планах, а тем, каковы его корни, какого он рода-племени в прямом смысле слова, ибо, как показывает практика, это оказывает определяющее значение на характер устанавливаемых с ним в дальнейшем отношений.

«Племенная принадлежность – важный источник социальной идентификации в каждом государстве…, … трайбалистские институты – клановые советы, браки, семейные мероприятия – обеспечивают наиболее важные социальные связи между индивидуумами».33

«Происхождение (descent) играет важную роль на Ближнем Востоке при установлении статуса индивидуума, наделении его основанием требовать положения в обществе, род занятий, имущество, руку девушки, экономического содействия, военной помощи, соц и- альных, юридических или религиозных функций, места в совете, членства в более крупных социальных единицах и др.»34

32Samuel Barrett Miles. The Countries and Tribes of the Persian Gulf. Vol 2 (далее –

Miles). – London: Harrison and Sons, 1919. С. 419.

33Jill Crystal. Civil Society in the Arabian Gulf. // Civil Societies in the Middle East. Edited by Augustus Richard Norton. Leyden – New York – Koln. 1996. С. 269.

34Rafael Patai. The structure of endogamous unilineal descent groups. // Southwestern journal of anthropology, 21. 1965. С. 335.

16

Клановое сознание глубоко укоренено в арабских обществах практически в любой части Ближнего Востока. Сама формула «мы создали вас народами и племенами», закрепленная в Коране (сура 49 «Комнаты», аят 13), как бы фиксирует то, что племена – это дарованная Аллахом форма организации общества и потому имеет непреходящий характер. Коран, по сути, закрепил уже существовавшее в третьем десятилетии VII в. отношение аравийского общества к знанию своих и чужих родословных, постоянному сравнению себя с другими племенами и народами, в том числе в плане благородства своих клановых и семейных родословных.

«Арабы всегда хвалились знанием своей генеалогии по сравнению с неарабами – льдж м – так как они издревле аккуратно следили за своей линией предков и принадлежностью к благородному происхождению, знали другие племена и народы, идентифицировали свои племена в поэзии и речах, жили единством с родственными семействами и кланами, четко определяли свои ветви, группы и кланы, отвергали чуждые элементы и высказывались [на эту тему] активно и эмоционально».35

Отсюда тезис о том, что «[арабская] генеалогия – не столько отражение действительности, сколько идеология»,36 поскольку на ней базируется как социальная и политическая легитимность, так и в немалой степени духовная власть. Ведь, как известно, исламское учение опирается не только на коранические тексты, но и на деяния и высказывания пророка М у- хаммеда (сунн ), который не обошел своим вниманием тему генеалогии. Известный средневековый ученый Ибн Хальдун (Абу Зейд Абдель Рахман ибн Мухаммед ибн Хальдун, родившийся 27 мая 1332 г. в Тунисе в семье арабских переселенцев из Андалусии) привел в своем труде высказывание пророка «Изучайте ваши генеалогические связи (ُىثبَٔأ), которыми вы соединяете

35Аль-Нувейри, «Них ят ль- р б фи фунун ль- д б» (Все об арабах в литера-

турном искусстве). Цит по: Fuad Hamzah. Near East/ South Asia Report No. 2798 “Arab Tribes in the Kingdom of Saudi Arabia”. Joint Publications Research Service

(JPRS) 84088. Washington, D.C. 11 August 1983. С. 1.

36Daniel Martin Varisco. Metaphors and Sacred History: The Genealogy of Muhammad and the Arab "Tribe" // Anthropological Quarterly (published by Institute for Ethnographic Research – Washington DC), Vol. 68, No. 3, July 1995. С. 151.

17

себя с родственниками!»37 Здесь в одной фразе соединены предписание знать о своем происхождении и императив держаться родственников – важные элементы арабской социокультуры.

Ибн Хальдун и сам внес вклад в развитие данных мыслей: «Польза генеалогии – в той сплоченности (َب زٌلإا), к которой обязывает кровное родство (َب هلأا خٍٕ) и которая доходит до степени взаимопомощи и взаимных чувств (حو ٌٕاٚ حوٕبٌّٕا). (…) Польза от нее – в этой связи и сплоченности. (…) Если же генеалогия становится всего лишь преданием старины, ее польза уходит, занятие ею превращается в пустышку и своего рода игру, что недозволительно. Отсюда [появилась] поговорка: «генеалогия – наука, не приносящая пользы, ее незнание – не вредит». Смысл еѐ в том, что когда генеалогические линии п е- рестают быть осязаемыми и превращаются [сугубо] в научные знания, отрицается взаимное чувство и теряется их польза.» 38

В то же время генеалогия определяет знатность (تَ ٌا), а «множество благородных предков добавляет преимуществ происхождению».39 Причем доисламский взгляд на благородство перешел и в более поздние эпохи. Как сказал пророк Мухаммед: «люди – как минералы, и лучшие из них в период джахилии40 [остаются] лучшими в исламе, если они поняли».41 Таким образом, гордиться своим происхождением было дозволено и в условиях уравнительного с точки зрения того, кто есть кто, исламского учения. Этот феномен сохранился вплоть до наших дней.

Восхваляя практическую генеалогию (в противовес «комнатной науке») Ибн Хальдун, отмечает также отличительные черты арабов-кочевников, положительно оценивает трайбализм и родо-племенной уклад. В девятой главе второй части первой книги своего главного труда «Мукаддима» Ибн Хальдун прямо утверждает, что чистота происхождения (تٌََٕا ِٓ ٠وٌٖاَ )

37Ибн Хальдун. Мук ддим т Ибн Х льдун. Том 1 (далее – Ибн Хальдун). – Дамаск: Дар Яараб, 2004. С. 256.

38Ибн Хальдун. С. 256.

39Ибн Хальдун. С. 263.

40Доисламский период.

41Ибн Хальдун. С. 263.

18

присуща только арабам пустыни и им подобным. Жизнь в пустыне, в его подаче, «предотвращает смешение родов и их порчу, и они сохраняются в чистоте (خ ٠وٕ خظٛف ِ ياير لا)».42 В качестве примера Ибн Хальдун приводит аравийские плем е- на аднанитской группы модар: Курейш (ِ٠وُل), Кинана (خٔبٕو),

Сакиф (ف١مص), Бану Асад (لٍأ ٕث), Хузейль (ً٠نُ٘), Хузаа (خ ايفُ ).

Их преимуществом называет то, что они «жили суровой жизнью, без посевов и выпасов, вдали от плодородных полей Сирии и Ирака, без приправ43 и зерновых». «И какими чистыми были их сохраненные генеалогические линии, без смешения или примеси!»44

В противовес этим племенам и в качестве неодобрения Ибн Хальдун указывает на «арабов, которые населяли холмы и плодородные пастбища» – племена Химьяр (و١َّ ),ِ Кахлян (ْلاٙو),

Лахм (ُقٌَ), Джузам (َانع),ُ Гассан (ْبَغ),ّ Тай (ئ١ٛ), Кудаа (خ بَٚ ُل),

Ийяд (كب٠ئ). «Их генеалогические линии и группы перемешались, в каждой их семье у людей разногласия [по вопросу пр о- исхождения], что пришло от неарабов (ُغٌَا), с которыми они смешались. Они не обращали внимания на сохранение родословных своих семей и групп. Такое – удел только арабов45.»46

Исследуя окружающую социальную среду, Ибн Хальдун выдвинул тезис о том, что становым хребтом общества/народа являются кочевники-бедуины, а не городское население. Хотя у него немало критики в адрес кочевого уклада и трайбализма как формы социальной организации с точки зрения их неоднозначной роли в цивилизационном развитии.

«Оседлые люди привыкли к лени и спокойствию, они погруж е- ны в благополучие и процветание. Они поручили защиту своего состояния и самих себя своим попечителям, правителю и охранникам; обосновались внутри крепостных стен и убежищ. Их не беспокоит шум, они не заняты охотой. Они беспечны и доверчивы, не носят оружия. И таковы уже целые поколения. Они – подобие женщин и

42Ибн Хальдун. С. 257.

43Наличие приправ к пище у Ибн Хальдуна – это признак благополучия.

44Ибн Хальдун. С. 257.

45Под словом арабы имеются в виду аравийцы-кочевники.

46Ибн Хальдун. С. 257.

19

детей, зависящих от главы дома, до степени, что это стало привы ч- кой, вытеснившей природу [человека].»47

«Бедуины же по причине разделенности с обществом, своей одичалости вне городов, удаленности от охранителей и за неимен и- ем стен и ворот сами себя защищают, никому себя не поручают, не доверяют в этом [деле] никому и всегда носят оружие. (...) Они одни в пустыне и степи, ведомые своей неустрашимостью, верой в себя. Неустрашимость стала их привычкой, а мужество – характером. (…) Всякий раз, когда оседлые люди смешиваются с ними в пустыне или сопровождают в путешествии, они зависят от них и ничего для себя сделать не могут.»48

Таким образом, в теорию о племенах тунисский ученый закладывал магистральный тезис о том, что бедуины – генеалогическая «соль земли». Полукочевники и аграрные произв о- дители, мол, уже не то. Еще плачевнее, с точки зрения средн е- векового исследователя выглядят городские жители, которые

впроцессе жизни «смешались с персами и другими народами, генеалогические линии полностью подверглись порче». «Затем рассыпались и исчезли племена, с их исчезновением пропала и

племенная солидарность ( с бийя), однако у бедуинов она осталась в прежнем виде.»49

Однако у Ибн Хальдуна прослеживается определенный дуализм в его видении кочевого уклада. Хальдуновское «бедуинство» – это все же не обязательно ежедневное кочевание

впустыне без каких-либо «примесей». Автор «Мукаддимы» полагал, что в схожем состоянии души и жизненных устоев могут находиться также оседлые жители, занимающиеся земледелием, пока в них живут традиции и связи с кочевым миром, из которого они вышли. Ведь одни и те же племена, то есть большие родственные группы, могли одновременно существовать в трех испостасях – земледельцы, полукочевники и кочевники-верблюдоводы. Почти всегда имел место переход

людей из одной группы в другую и обратно: земледельцы

47Ибн Хальдун. С. 251.

48Там же.

49Ибн Хальдун. С. 258.

20