2.3. Развитие марксистской философии в.И. Лениным.

После смерти Ф. Энгельса, с середины 90-х годов прошлого столетия начался новый этап в развитии философии марксизма. В новых исторических условиях ее развитие возглавил В.И. Ленин (1870 - 1924). Начало нового этапа в развитии философии обусловлено рядом обстоятельств.

Прежде всего, социально-политическими, когда капитализм все более быстрыми темпами "перерастал" в империализм, что не могло не привести к обострению классовой борьбы. Но если в европейских странах еще продолжалось довольно мирное развитие общественных отношений, то Россия, в силу своеобразия исторического развития превращалась в центр мирового революционного движения. Однако этот процесс далеко не всегда сопровождался углублением уровня теоретического мышления.

Еще Маркс и Энгельс отмечали тенденции снижения интереса к теоретическому мышлению. Так, они указывали на то, что из интеллектуальной жизни стал испаряться интерес к гегелевской диалектике, и вместе с тем широкое распространение получили вульгарный материализм, позитивизм и механистические эволюционистские идеи. Складывалась пародоксальная ситуация: успехи частных наук несли с собой опасность для понимания, усвоения и распространения подлинно научного мировоззрения - диалектического материализма и подлинно научного метода мышления - материалистической диалектики. "Маркс и я, - писал Энгельс, - были едва ли не единственными людьми, которые спасли из немецкой идеалистической философии сознательную диалектику и перевели ее в материалистическое понимание природы и истории" (23, с. 10).

Далее, потребность в дальнейшем развитии философии марксизма была связана с достижениями в различных областях знаний, особенно с революцией в естествознании. Революция в естествознании породила кризис, связанный с идеалистическим истолкованием новых данных науки. Дальнейшим развитием диалектического материализма, Ленин убедительно показал, что только диалектический материализм в состоянии дать правильное философское обобщение новых открытий в области естествознания. Вместе с тем было подтверждено указание Энгельса, что философский материализм должен принимать новый вид в связи с крупными открытиями в области естествознания.

Развитие науки, новые исторические условия прогресса общества выдвинули на первый план проблемы гносеологии, теории познания диалектического материализма. В основе идеалистических выводов, делавшихся при попытке объяснить философски новые данные науки, лежало как раз неправильное понимание сущности и закономерностей сложного процесса познания. Широко распространявшимся идеалистическим и агностическим взглядам на сущность познания Ленин противопоставлял материалистическую теорию отражения, разработке которой он уделял много внимания. Не оставил он без пристального внимания и марксистское учение об истине, раскрыв диалектически-противоречивый путь движения мысли от относительных истин к абсолютной, вскрыл роль практики как основы и критерия познания.

Главные философские труды В.И. Ленина - "Материализм и эмпириокритицизм" (1908) и "Философские трагедии" (1914 - 1916). Разумеется, философскими идеями проникнуто большинство ленинских произведений, в том числе "Что такое друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?" (1894). "Развитие капитализма в России" (1899), "Что делать?" (1902), "Две тактики социал-демократии в демократической революции" (1905), "Марксизм и ревизионизм" (1908), "Три источника и три составных части марксизма", "Исторические судьбы учения Карла Маркса" (1913), "О лозунге Соединенных Штатов Европы" (1925), "Военная программа пролетарской революции", "Империализм, как высшая стадия капитализма" (1916), "Государство и революция" (1917), "Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата" (1919), "Детская болезнь "левизны" в коммунизме" (1920), "О нашей революции", "Лучше меньше, да лучше" (1923) и др. Уже в сравнительном раннем произведении "Что такое друзья народа... " Ленин ставит и решает такие сложные философские проблемы, как свобода, случайность и необходимость, альтернативность исторического процесса и общественно-экономическая формация, объективность и субъективизм в исследовании и политической практике и др. Огромное философское значение имеют работы Ленина "Карл Маркс" (1914) и "О значении воинствующего материализма" (1922).

Основная тяжесть интеллектуальных усилий по развитию философии марксизма в дооктябрьский период легла на Ленина. Значительную роль в пропаганде и решении ряда проблем сыграли труды соратников Ленина - В.В. Воровского, М.И. Калинина, С.М. Кирова, И.В. Сталина, П.И. Стучки, М.В. Фрунзе, С.Г. Шаумяна и др.

В дооктябрьский период своей деятельности Ленин проанализировал противоречия капитализма, разработал теорию и тактику пролетарской революции, развил дальше теорию научного социализма, защитил марксизм от атак оппортунистов II Интернационала. На новом естественнонаучном и социологическом материале он обогатил и конкретизировал диалектику как теорию развития, теорию познания и логику марксизма, придал диалектическому и историческому материализму форму, соответствующую новому содержанию. Ленин при этом подчеркивал, что "ревизия "формы" материализма Энгельса, ревизия его натурфилософских положений не только не заключает в себе ничего "ревизионистского" ... а, напортив, необходимо требуется марксизмом" (34, с. 256 - 266).

Марксистскую философию Ленин развивал в острой борьбе с ее противниками. Он подверг критике идеализм и метафизику народников, разоблачил философскую несостоятельность "легального марксизма", "экономизма" и других разновидностей оппортунизма в рабочем движении. В работах "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?", "Развитие капитализма в России" и других Ленин критикует метод рассмотрения народниками общественных явлений указывает его черты: идеализм в понимании истории, субъективизм, эклектизм, метафизичность.

Разоблачая реакционные взгляды либеральных народников, Ленин дает образцы диалектического анализа общественного развития России и особо подчеркивает роль диалектики как научного метода социологии. Этот метод он определяет как объективный, "состоящий в том, что общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцепленное и допускающее, поэтому всякие произвольные комбинации отдельных общественных элементов)..." (60, с. 165). Борясь с субъективизмом народников, разоблачая метафизику буржуазных теорий, В.И. Ленин развил марксистское учение об общественно-экономической формации, показал действительную роль народных масс и личности в историческом процессе.

В последующие годы Ленин ведет борьбу с прямыми и завуалированными антимарксистами - с эсерами, меньшевиками, "левыми" коммунистами, с философскими ревизионистами. При этом важно отметить одну особенность. Если Маркс и Энгельс обращали главное внимание на то, чтобы сделать материализм подлинно диалектическим, то перед Лениным встала задача защитить материалистический характер философии марксизма. Объясняется это тем, что в середине XIX века материализм получил широкое распространение и привлекал к себе значительную часть буржуазной интеллигенции, которая вносила в него вульгарно-материалистические и метафизические идеи. В этот период особенно необходимо было бороться против искажений диалектики, за органическое соединение материализма с диалектикой. В конце XIX века ситуация меняется. Буржуазная интеллигенция отшатнулась от материализма и стала увлекаться различными идеалистическими теориями. "Мода на идеализм" коснулась и некоторой части марксистов. В этих условиях особенно важно было нанести удар по идеализму, в защиту диалектического материализма и обеспечить его дальнейшее развитие. Важность решения этой задачи для Ленина была очевидной. "Спор о том, - писал он, - что такое философский материализм ... чем опасны и реакционны уклонения от него, всегда связан с "марксистским общественно-политическим течением" - иначе это последнее было бы не марксистским, не общественно-политическим и не течением" (61, с. 127 - 128). И Ленин успешно решает эту задачу, прежде всего, в работе "Материализм и эмпириокритицизм".

Фундаментальный философский труд В.И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм", "Критические заметки об одной реакционной философии" был написан за несколько месяцев 1908 года, впервые был опубликован русским издательством "Звено" весной 1909 года тиражом в 2000 экземпляров. За последующие годы работа издана в СССР свыше 100 раз общим тиражом более 5 млн. экземпляров, за рубежом выдержала свыше 50 изданий более чем на 20 языках и общим тиражом свыше 1 млн. экземпляров. Не многие философские труды имели и будут иметь подобное распространение.

Общим фоном, на котором развертываются все политические события конца XIX - начала XX века, является переход домонополистического, промышленного капитализма к империализму. Империализм принес усиление реакции во всех сферах социальной жизни. Для его политики все более типичным становится сочетание открытых репрессий против трудящихся масс с различными формами их обмана и развращения.

Жиреющая на сверхприбылях буржуазия оказывается достаточно богатой, чтобы "подкормить" определенную часть населения, создать отряд "рабочей аристократии", сгладить некоторые внешние проявления социальных противоречий. Вместе с тем она предпринимает попытки разложить рабочий класс изнутри, овладеть профсоюзным, а затем и социал-демократическим движением. История показала, что эти попытки не были совсем безрезультатными. Некоторые лидеры профсоюзов и социал-демократии стали верными прислужниками буржуазии, делали все, чтобы увести рабочее движение с пути революционной борьбы.

Названные обстоятельства создавали благоприятные условия для распространения различных разновидностей оппортунизма, прежде всего реформизма и центризма в рабочем движении. Реформизм и центризм - это не только политика. Это и определенная система взглядов на сущность исторического процесса, на роль в нем революционного движения масс, на общественный идеал, на настоящее и будущее человечества. Это мировоззрение, и как таковое оно стремиться оправдать себя теоретически, обращаясь к ревизии марксизма, с одной стороны, и опираясь на модные течения в философии, вплоть до самых реакционных, вплоть до религии, с другой.

Лидеры II Интернационала К. Каутский, Ф. Адлер, не только не сопротивлялись этой тенденции, но, напротив, способствовали ей: печатали без оговорок статьи идеалистов, пропагандировали махизм и неокантианство, отрицали партийность философии, утверждали, что рабочий класс может в равной мере руководствоваться как материалистической, так и идеалистической философией.

Для подлинных марксистов становилось очевидным, что нельзя готовить рабочий класс к революции, не разоблачив его теоретических, философских основ. Поэтому необходимо было не только разоблачить реакционные философские взгляды, но и отстоять, развить, внести в сознание масс научное мировоззрение и научный метод мышления.

Следовательно, исторические условия и особенности развития международного революционного движения с необходимостью требовали появления фундаментальной философской работы, стоящей вполне на уровне Маркса и Энгельса и решающей объективно возникшие задачи.

Еще более настоятельно потребность в такой работе выдвигали исторические условия революционного движения в России, которая в конце XIX - начале XX века являлась узловым пунктом противоречий мирового империализма. Ей были присущи все типичные социально-экономические противоречия тогдашнего мира: между трудом и капиталом, между развивающимся капитализмом и значительными феодально-крепостническими пережитками, между высокоразвитыми промышленными районами и отсталыми окраинами. Особую остроту этим противоречиям придавала система политического, духовного и национального гнета царского самодержавия.

Этот политический, национальный и духовный гнет приобрел наиболее открытый и грубый характер в период реакции после поражения революции 1905-1907 гг. Прямые репрессии против рабочего движения все более сочетались с различными формами идеологического одурманивания народных масс. В России в этот период буквально насаждаются религиозно-идеалистические и упадочнические взгляды и настроения, возникают религиозные течения, общества, кружки.

Часть интеллигенции, временных "попутчиков" революции, теперь переходит на антиреволюционные позиции. Они пишут и говорят о бессмысленности революционной борьбы, о необходимости "сменить вехи" и нацелить их не на революцию, а на постепенные реформы, на развитие России по современному Западному образцу. Они выдвигают задачу - самоусовершенствование человека, поиск им бога в самом себе, поиск бога, объединяющего всех людей без различия их классовой принадлежности. Наконец, некоторые из них выступают с открытой проповедью аполитичности, аморализма, декадентства в искусстве и самой жизни. Становилось модным ниспровергать марксизм и поднимать на щит наиболее реакционные философские воззрения.

В русле этой общей идеологической реакции выступил и русский махизм. Не случайно некоторые из махистов в политическом плане отстаивали идеи ликвидации революционной партии, а в мировоззренческом - пропагандировали "богоискательство", "богостроительство", идеалистическую философию Маха.

Известно, что непосредственным поводом к написанию книги "Материализм и эмпириокритицизм" послужило появление в 1907-1908 гг. нескольких книг и статей на философские темы, среди которых Ленин в первую очередь называет сборник статей "Очерки по философии марксизма". В этих изданиях странным образом объединились и выступили с единых позиций люди, которые, казалось бы, находились в разных политических лагерях и даже вели друг против друга политическую борьбу. В одном строю оказались открытый антимарксист народник В. Чернов, меньшевики Валентинов, Юшкевич и пр., примыкавшие в тот период к большевикам Богданов, Базаров, Луначарский.

Оценивая очерки "по" философии марксизма, Ленин со всей определенностью говорит, что их следовало бы назвать очерками "против" философии марксизма. Относительно "линии" и "духа" этого сборника Ленин замечает: "Когда перед вами выступают вместе и рядом Базаров, который говорит, что по Энгельсу "чувственное представление и есть вне нас существующая действительность", Берман, объявляющий диалектику Маркса и Энгельса мистикой, Луначарский, договорившийся до религии, Юшкевич, вносящий "Логос в иррациональный поток данного", Богданов, называющий идеализм философией марксизма, Гельфонд, очищающий И. Дицгена от материализма, и, наконец, С. Суворов со статьей "Основания социальной философии", то вы сразу чувствуете "дух" новой линии. Количество перешло в качество. "Частные разногласия между ними стираются самим фактом коллективного выступления против (а не "по") философии марксизма, и реакционные черты махизма, как течения, становятся очевидными" (34, с.351-352).

Таким образом, реакция в сфере идеологии и мировоззрения грозила захлестнуть рабочие массы, помешать их сплочению и мобилизации для новых революционных боев. Вот почему в этот период остро необходима была глубокая работа, которая ясно и недвусмысленно показала бы, "кто есть кто", которая вооружила бы рабочий класс научным мировоззрением и методологией теоретической и практической деятельности.

Появление книги "Материализм и эмпириокритицизм" и ее содержание существенно обусловлено положением дел в естествознании на рубеже XIX и XX вв. и влиянием происходящих в нем процессов на идеологическую борьбу.

Краткая оценка этих процессов состоит в том, что с конца XIX в. в естествознании, особенно в физики, начинается грандиозная революция, связанная с рядом выдающихся открытий и с ломкой многих традиционных, прочно устоявшихся представлений. Однако эта оценка требует определенных пояснений.

Естественник, физик (если не все, то многие) почти до конца XIX в. мыслил в русле идей И. Ньютона, П. Лапласа и исходил из следующих представлений. Мир устроен просто. Он устроен по законам механики, имеющим абсолютное значение. Любые явления в принципе могут быть сведены к механическим и объяснены соответствующим образом.

Основу мира составляет телесная материя - вещество с абсолютными и неизменными свойствами. Коренным из этих свойств являются масса (иногда понятия материи и массы просто отождествляются и взаимно заменяются), делимость до некоторого предела (до атома), а далее - непроницаемость и, следовательно, отсутствие внутренних связей, свойств, структуры.

Атомы, вещественные тела движутся по определенным траекториям и орбитам и взаимодействуют детерминировано (совокупность причин однозначно определяет совокупность следствий) по законам механики. Это движение происходит в абсолютном пространстве - пустоте, никак не связанной с веществом и обладающей эвклидовой геометрией, и в абсолютном времени - чистой длительности, равномерной и одинаковой во всей Вселенной.

Правда, уже в середине XIX в. в эти представления были внесены некоторые изменения. Изучение явлений теплоты, затем электричества, работы С. Карно, В. Томпсона, М. Фарадея, Дж. Максвелла все более приводили к идее о не сводимости сложного к простому, о многообразии качественно различных форм движения, о реальности такого вида материи как электрическое поле и т.д. Однако надстройка над классической механикой термодинамики и электродинамики не внесла коренных изменений в господствующую механическую картину мира.

Оценка господствовавших в то время представлений показывает, что естествоиспытатель, физик в массе выступал как открытый и сознательный материалист, но материалист - механист, не расстававшийся с метафизическим взглядом на мир, с метафизическим образом мышления. Однако новые открытия и достижения в науке постепенно расшатывали привычные представления, диалектика все настойчивей начинала стучаться в дверь физики.

Уже развитие электродинамики, а вместе с нею - представлений об электрической природе атома, об электромагнитном поле требовали отказа от традиционного взгляда на мир. Этому процессу способствовали и другие достижения науки. Напомним некоторые из них.

Великий русский математик Н. И. Лобачевский разработал систему неэвклидовой (криволинейной) геометрии с отрицательной кривизной пространства. Вслед за ним немецкий математик Риман обосновал еще одну систему неэвклидовой геометрии с положительной кривизной пространства. Эти работы не только остро ставили вопрос об истинности традиционных взглядов на пространство, но и вводили новые, диалектические представления о нем, требовали выяснения действительной геометрии реального пространства.

В 1981 г. американский физик А. Майкельсон экспериментально доказал, что скорость света не зависит от скорости источника света, следовательно, движение света не подчиняется механическим законам, принципу сложения скоростей. Этот опыт, как известно, стимулировал разработку А. Эйнштейном теории относительности, отвергающей идею абсолютного пространства и времени, независимых от движущейся материи.

Механическая картина мира давала одну трещину за другой, но ее судьбу окончательно решили открытия, совершенные за 10 лет - с 1895 по 1905 гг., которые Ленин охарактеризовал как "новейшую революцию в естествознании".

1895 г. В. Рентген открывает так называемые X - лучи (рентгеновское излучение).

1896 г. А. Беккерель обнажил естественную радиоактивность урана.

1897 г. Дж. Томпсон экспериментально доказал существование электрона - отрицательной частицы электричества.

1898 г. Супруги Кюри открыли радий и его самопроизвольное излучение.

1899 г. Русский физик П. Н. Лебедев измерил давление света, доказав наличие у него электромагнитной массы.

1900 г. М. Планк создал теорию квантов, обосновав порционный характер обмена энергией.

1903 г. Э. Резерфорд и Ф. Содди, предложили первую теорию радиоактивности распада радия и взаимопревращения элементов.

1905 г. А. Эйнштейн ввел понятие фотона и в этом же году опубликовал небольшую, но перевернувшую все взгляды на привычную картину мира работу "К электродинамике движущихся тел", в которой изложил основы специальной теории относительности.

Все открытия показали, что законы механики не являются всеобщими и абсолютными, что вещество не обладает абсолютными и неизменными свойствами, что масса покоя не является всеобщей характеристикой материи, что атом проницаем и делим, что движение не объяснимо лишь законами механики, что пространство и время не обладают абсолютными характеристиками и т.д. На глазах у физиков подрывалась абсолютность ньютоновского принципа равенства действия и противодействия. Более того, поначалу казалось, что "великий революционер радий" свергает даже закон сохранения и превращения энергии.

"Перед нами, - писал А. Пуанкаре, - "руины" старых принципов физики, "всеобщий разгром принципов" (34, с. 267). Пуанкаре охарактеризовал это положение дел как "кризис физики". Возникла парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: революция в физике породила то, что стали называть кризисом физики. На самом деле эта парадоксальность кажущаяся. Она иллюстрирует действительное диалектически-противоречивое развитие науки. Революция в физике породила кризис не физики, а ее мировоззренческих и методологических основ.

Суть и причина этого кризиса не были правильно осмысленны самими физиками. Забегая вперед, отметим, что ясная постановка и выяснение этого вопроса принадлежит Ленину. Физик же, двигаясь лабиринтом формальной логики, делал, как ему казалось, единственно возможные и правильные выводы: если все свойства, которые, как считали, характеризует материю, не являются ее свойствами, если материя лишилась сколько-нибудь определенных физических характеристик, следовательно, нужно отказаться от самого понятия материи. Отказ от материи логично вел к отказу от материализма, к уступкам идеализму, к переходу на позиции идеализма.

Далее, поскольку обнаружилось, что "вечные" и "абсолютные" истины науки оказались не абсолютными и не вечными, от многих из них приходилось отказываться, постольку возникло сомнение в ценности науки вообще. Некоторые естествоиспытатели пришли к выводам: научное знание относительно и преходяще. Наука не отражает подлинного положения вещей, а строит произвольные картины мира. Она не может знать подлинной сущности вещей и не вправе объяснять мир. Ее удел - описывать данные наблюдения и давать отдельные практические рецепты.

Приходя к таким выводам, физик начал покидать привычную позицию безграничной познаваемости мира и стал склоняться к релятивизму (все значения - относительны!) и агностицизму (сущность вещей не познаваема!). Таким поворотом в представлениях естествоиспытателя немедленно воспользовались философский идеализм и откровенный фидеизм, теперь "подкреплявшие" свои идеи не только философскими спекуляциями, но и ссылками на представителей "точной науки".

Характеризуя подлинную суть кризиса физики, Ленин писал: "Суть кризиса современной физики состоит в ломке старых законов и основных принципов, в отбрасывании объективной реальности вне сознания, т.е. в замене материализма идеализмом и агностицизмом" (34, с.272-273). В другом месте Ленин отметил: "… материалистическая теория познания, стихийно принимавшаяся прежней физикой, сменилась идеалистической и агностической, чем воспользовался фидеизм, вопреки желанию идеалистов и агностиков" (34, с.271).

Все это говорит о том, что процессы, происходившие в этот период в естествознании, не были только внутренним делом естествознания. Наоборот, его крупнейшие открытия сразу же обнаружили свое мировоззренческое значение, сыграли свою роль в борьбе основных философских направлений. Уже этим "новейшая революция в естествознании" оказалась связанной с идейной борьбой, которая велась в первом десятилетии XX века. Связь эта оказалась еще более тесной потому, что именно та философия, которая объективно играла роль мировоззренческой и методологической основы политического оппортунизма - эмпириокритицизм, претендовала на особую близость к естествознанию, на то, что ее положение обоснованы достижениями современного естествознания.

Вот почему возникла объективная необходимость в марксистской философской работе, в которой: а) был бы дан анализ процессов, происходящих в естествознании, и показана связь эмпириокритицизма и современного "физического идеализма"; б) было бы продолжено дело, начатое Энгельсом, в плане диалектико-материалистической интерпретации последних достижений естествознания и выработки методологии естественно научного исследования; в) был бы выполнен важный завет Энгельса - постоянно совершенствовать формы материализма в соответствии с крупнейшими достижениями естественных наук, поднимая материализм на более высокие ступени его развития. Работа, в которой были поставлены и решены эти задачи - книга Ленина "Материализм и эмпириокритицизм".

К середине XIX в. закончилась эпоха "классической буржуазной философии", открыто и определенно формировавшей свою мировоззренческую позицию. На смену ей пришло множество школ и школок, эклектических по своему характеру, запутывавших основной вопрос философии, покрывавших туманом вычурной фразеологии свою подлинную позицию.

В этих "философиях" возникали причудливые сочетания идеализма с вульгарным материализмом, идеализма субъективного с идеализмом объективным, псевдодиалектики с метафизическим взглядом на мир. И хотя большинство представителей философии отрицали свою прямую принадлежность к идеализму, фактически их общей чертой явился отказ от прогрессивной традиции материализма, переход на позиции идеализма.

Материалистическая линия в философии была последовательно продолжена лишь диалектическим материализмом Маркса и Энгельса, поднявших материализм на высшую ступень и решительно выступавших против всякого рода идеалистических шатаний и спекуляций.

Среди обилия немарксистских философских течений наибольшее влияние во второй половине XIX в. приобрели неокантианство и особенно - позитивизм, исходные идеи которого сформировал О. Конт (1798-1857). Конт выступил с ниспровержением всей предшествующей философии, провозгласил создание новой, "позитивной" (положительной) философии, отказывающейся от решения "бессмысленных" мировоззренческих проблем и сосредоточивающей все внимание на логике и методах научного познания.

"Первый позитивизм" Конта и его сторонников исчерпал себя к 70-м годам XIX в. По вполне понятным причинам он не смог выполнить провозглашенной программы "очищения" науки от философии, а его попытки "послужить" естествознанию оказались наивными и были отвергнуты самим развивающимся естествознанием.

Ему на смену пришел "второй позитивизм", известный в истории философии под названием эмпириокритицизм ("критика опыта"), или махизм. Его основоположником были известный австрийский физик и философ Э. Мах (1838-1916) и швейцарский философ Р. Авенариус (1843-1896).

Продолжая основную линию позитивизма, Мах и Авенариус выступали с собственной программой и особыми претензиями:

- эмпириокритицизм, по их мнению, не есть ни идеализм, ни материализм: то и другое - "архаические" пережитки философии прошлого. Эмпириокритицизм представляет собой 3-ю линию в философии, "нейтральный монизм", стоящий выше и материализма и идеализма;

-эмпириокритицизм является внеклассовой, внепартийной философией. Это "строго научная" система взглядов, не связывающая себя с интересами тех или иных классов или групп;

-эмпириокритицизм есть философия естествознания, она связана с его новейшими открытиями, опирается на них и дает ответы на возникающие в связи с ними гносеологические вопросы.

Чем же обосновывались эти претензии? Как гениально показал Ленин, ядро, основу эмпириокритицизма составляет учение Маха об "элементах" мира и концепция Авенариуса о "принципиальной координации субъекта и среды". Суть этого учения в следующем.

Если основу мира, по мнению старых материалистов, составляет материя, вещественные атомы, а, по мнению старых идеалистов, - объективный или субъективный "дух", идея, то эмпириокритицизм считает первоосновой всего сущего элементы нашего опыта. Единственный реальный опыт, с которым мы имеем дело, представляет, по Маху, сумму наших ощущений, поток переживаний. Эти элементы опыта, с которых начинается всякое знание и за пределы которого человек принципиально не может "выпрыгнуть", являются физической реальностью в одном смысле, с одной точки зрения (это физические характеристики предметов опыта) и психической реальностью в другом смысле, с другой точки зрения (это ощущения "квадратного", "круглого", "холодного", "твердого", "зеленого" и т.д., из которых складывается представление о предметах опыта). Взятые как целое, элементы опыта, строго говоря, не являются ни физическими, ни психическими: они "нейтральны" по отношению к материи и духу и составляют единое исходное начало всех называемых материальных и духовных явлений. Соответственно философия, исходящая из такого единого нейтрального начала, вправе именоваться нейтральным монизмом.

Теория "принципиальной координации" Авенариуса эту же концепцию излагает в другой терминологии. Авенариус выступил с критикой материализма, который якобы совершенно отрывает образы от вещей и осуществляет недопустимую "интроекцию" (вкладывание) образов в сознание, мозг человека. Тем самым материализм как бы удваивает мир, проповедует дуализм вещей и их идеальных образов. По Авенариусу Я (субъект, его духовный мир) и Не - Я (среда) существуют в неразрывном единстве, принципиально скоординированы. Любые данные опыта - это неразрывный сплав нашего Я и Не - Я, поэтому говорить отдельно о вещи и ее идеальном образе, о первичности Я и Не - Я, духовного или материального - бессмысленно. Философия должна исходить из нейтрального монизма.

Претензия на внеклассовую, внепартийную позицию вытекала, с одной стороны, из концепции нейтрального монизма ("третья линия" в философии), а с другой - из неявных соображений о том, что как нет классовой физики, математики и т.д., так не должно быть и классовой философии, если она претендует на ранг "подлинной науки".

Методологическая же роль эмпириокритицизма казалась обоснованной уже тем фактом, что Э. Мах был известным физиком, и свои философские работы строил на материале естествознания, анализируя особенности естественнонаучного исследования.

Очевидно, что эти претензии эмпириокритицизма были приняты многими за чистую монету. Даже Плеханов делал некоторые уступки некоторым положениям махизма. И нужен был ленинский глаз, чтобы увидеть и показать всем его подлинную суть.

Эмпириокритицизм и "физический идеализм" направили свой главный удар против исходного, основного понятия философского материализма - "материи". Поэтому и ленинская критика идеализма, метафизики, агностицизма, его важнейший вклад в развитие диалектического материализма связаны, прежде всего, с защитой и разработкой этой философской категории.

Махизм выступил с ниспровержением материи, противопоставляя ей свои понятия "элемент" и "опыт", истолкованные в субъективно-идеалистическом смысле.

Понятие опыта широко используется всеми науками, поэтому махизм, выдающий себя за философию естествознания, демонстративно поставил это понятие в центр своей теории. Однако опыту можно придать и материалистическое и идеалистическое толкование, спрятав за этим термином, как отметил Ленин "… и материалистическую и идеалистическую линию в философии …" (34, с.152).

Материалист понимает под опытом активное взаимодействие субъекта и объекта, существующее вне и независимо от субъекта, и результат такого взаимодействия - накопление знаний о действительности.

Эмпириокритики толкуют опыт иначе. Они начинают также с положения о взаимодействии субъекта и объекта, "Я" и "Не - Я" (среды). Но при этом утверждают следующее.

1) Опыт - это единственная и последняя реальность, с которой мы имеем дело. Говорить о какой-то объективной реальности - материи, существующей вне опыта, за его пределами, бессмысленно;

2) Элементы опыта и есть исходные "элементы мира". Они представляют собой сплав "физического" и "психического". При этом как без физического нет психического, так и, наоборот, без психического нет физического, без Я не существует и среды (Не - Я), иначе говоря, без сознания нет и материи.

3) Материя, среда, "физическое" без субъекта, по Авенариусу, есть "лишь абстракция", чистый нуль. А если это так, то понятие материи можно отбросить и заменить его "элементами опыта", а опыт понимать как сумму ощущений, поток субъективных переживаний.

Так, прикрываясь новыми терминами, махизм приходит к идеалистическому решению первой стороны основного вопроса философии: сознание (Я, "психическое") первично, а материя (Не - Я, "физическое") вторична. Далее, естественно, следует полное отрицание материи как объективной реальности и как философской категории, отражающей объективную реальность.

С такой позицией махистов оказались в полном согласии и основные утверждения "физического идеализма". Под влиянием новейших открытий в естествознании, приведших к ломке привычных представлений о материи, "физический идеализм" сделал вывод: "материя исчезла". При этом некоторые его представители предлагали поставить на место материи "энергию", якобы лежащую в основе всех материальных и духовных процессов, или даже "чистую энергию", никак не связанную с материей.

Другие рассуждали так: реальные элементы материи (атомы) с их определенными физическими характеристиками исчезли, "атом дематериализовался". Последняя реальность, с которой теперь имеет дело ученый, - математические уравнения. Что скрывается за ними - доподлинно неизвестно никому. Уравнение же составляет, преобразует, комбинирует исследователь, математик. Следовательно, мир таков, каким его формирует в своих представлениях субъект познания.

Таким образом, физический идеализм, подкрепляя своими доводами точку зрения первичности мышления субъекта по отношению к объективной реальности, проповедовал отказ от понятия "материя", его замену другими словечками, только вносящими философскую путаницу.

Ленин показал, что идеалистическое отрицание материи связано с метафизическими представлениями о ней, с неумением отличить вопрос о строении и физических свойствах материи от гносеологической проблемы соотношения материи и сознания. Между тем, - утверждал Ленин, "совершенно непозволительно смешивать, как это делают махисты, учение о том или ином строении материи с гносеологической категорией" (34, с.131).

Дело в том, что естественнонаучный материализм, а в известной степени и домарксистский материализм не смогли поставить вопрос о сущности материи в строго гносеологическую плоскость. Они сводили материю к некой "первоматерии", к тому, "из чего" состоят все вещи (к веществу, атомам, затем - электричеству, эфиру и т.п.), то есть фактически материей именовали некоторые из ее конкретных разновидностей, а их свойства абсолютизировали и распространяли на весь мир.

При таком подходе открытия новых форм материи, ломка старых представлений о ней воспринимались как "доказательство" отсутствия, исчезновения материи. Ленин по этому поводу замечает: "Материя исчезает" - это значит исчезнет тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже, исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т.п.) и которые теперь обнаруживаются, как относительные, присущие только некоторым состояниям материи" (34, с.275).

Выход из положения, исключение подобных мировоззренческих кризисов состоит в строго гносеологическом подходе к пониманию материи. В работах Маркса и Энгельса содержаться все необходимые элементы такого подхода, но честь формулировки философско-гносеологического определения материи принадлежит Ленину. "Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них" (34, с.131).

Материя здесь определяется через ее соотношение с сознанием, с ощущениями. Определение содержит материалистическое решение основного вопроса философии о независимости и первичности материи по отношению к сознанию и о ее познаваемости, о "копировании", "фотографировании" материи нашими ощущениями. В этом и состоит суть гносеологического подхода к определению материи.

Парируя выпад Богданова, сочувствовавшего махистам, его заявление, что таким образом не определяется материя, а лишь утверждается ее первичность по отношению к сознанию, Ленин показывает, что это единственно возможный и единственно правильный путь: во-первых, материя и сознание - предельно широкие понятия, и их нельзя определить обычным способом, подводя под еще более общие понятия, их можно лишь соотнести друг с другом: во-вторых, только такое определение ясно и четко характеризует философскую, мировоззренческую позицию.

Ленин настаивал на том, что диалектический материализм не должен связывать понятие материи с какими-либо физическими ее характеристиками (наличие или отсутствие массы, делимость или неделимость и т.п.) Каждая из них относится лишь к отдельным формам и видам материи. Но материя несводима ни к одной из своих форм. Это не означает то, "из чего" состоит мир, а сам мир, во всем многообразии своих проявлений.

Для философии важно одно свойство, присущее всем без исключения предметам и явлениям. По мысли Ленина, "... единственное "свойство" материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существование вне нашего сознания" (34, с.275).

Выделив важнейшую гносеологическую характеристику материи, ее свойство "быть объективной реальностью", Ленин говорит также о свойствах этого "свойства", то есть дает материи и онтологические характеристики.

Прежде всего, Ленин указывает на абсолютность материи, на отсутствие какой-либо иной объективной реальности, кроме внешнего, физически существующего мира. "...Известный всем и каждому внешний мир, физическое – есть единственная объективная реальность..." (34, с.230). Абсолютность материи состоит в том, что она ничем не обусловлена, сама себе причина, несотворима и неуничтожима, вечна.

Ленин выделяет и такое свойство материи, как неисчерпаемость. Материя вмещает в себя бесконечное разнообразие структурных образований, форм и видов, свойств и отношений. Во время, когда только что был открыт электрон, когда о его свойствах знали очень немногие, Ленин сформулировал смелую гипотезу: "Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна..." (34, с.277).

Этот ленинский вывод все больше подтверждается современной наукой. Электрон обладает волновыми и корпускулярными свойствами, сложной структурой, неразрывно связан с электромагнитным полем, а через него со всеми другими частицами и полями. Исчерпать электрон, т.е. описать его полностью, абсолютно, - значит описать полностью абсолютно весь мир, в его бесконечном многообразии. Вот почему можно с уверенностью утверждать: электрон, как и весь мир, неисчерпаем.

Коренным свойством материи, способом ее существования является движение. Вслед за Энгельсом Ленин неоднократно подчеркивает это положение. Он пишет: "...Мир есть движущаяся материя..." (34, с.230). "В мире нет ничего, кроме движущейся материи..." (34, с.181). Ленин уделяет специальное внимание вопросу о неразрывности материи и движения, о вечности и неуничтожимости движения.

Ленин показывает, что безусловным свойством объективной реальности является ее существование в пространстве и времени, что пространственно-временные характеристики предметов являются объективными и всеобщими. "...Материалисты, признавая действительный мир, материю, ощущаемую нами, за объективную реальность, имеют право выводить отсюда, что никакие человеческие измышления и ни для каких целей, выходящие за пределы времени и пространства, не действительны" (34, c.188).

Наконец, Ленин выделяет и такие всеобщие свойства материи, как отражение – способность любых объектов и процессов при их взаимодействии образовывать и сохранять отпечатки, следы этих взаимодействий.

Но все эти свойства Ленин не ставит в один ряд со "свойством" объективной реальности и не включает их в определение материи именно потому, что объективная реальность – не просто свойство мира, а сам этот мир, и все остальные характеристики заключаются, содержатся в универсальном понятии – объективная реальность.

Таково ленинское понимание материи, и оно противостоит всякому идеализму – и объективному, и субъективному, Ленинское определение материи выступает как могучее методологическое оружие в руках современной науки. Оно не может устареть и быть отброшенным в связи с новыми открытиями. Напротив, оно направляет науку на углубление знаний об объективной реальности и для тех, кто его придерживается, исключает возможность мировоззренческих, методологических кризисов.

За годы, прошедшие после выхода книги "Материализм и эмпириокритицизм", наука открыла несколько разновидностей физических полей, проникла во внутреннее строение атомного ядра, открыла множество "элементарных" частиц и таких их свойств, как взаимопревращаемость, переход частиц в поле и обратно, непостоянство их масс и т.п. Однако физик, стоящий на позициях диалектического материализма, прежде всего, решает вопрос: являются ли вновь открытые образования и их свойства объективной реальностью или это лишь мысленные конструкции, плод фантазии, иллюзия? Если это объективная реальность, значит, открыта еще одна форма или разновидность материи, еще одно свойство или отношения между материальными объектами, значит, произошло обогащение знаний о материи, а не подрыв факта ее существования.

Ленинское определение материи, включая не только первую, но и вторую сторону основного вопроса философии, вооружает науку гносеологической перспективой и оптимизмом. Материя дана в ощущениях и, следовательно, может быть познана с любой степенью глубины и точности. Слова "дана в ощущениях", разумеется, не означают, что любые материальные процессы непосредственно воздействует на органы чувств, объективная реальность дана в ощущениях, но дана непосредственно или опосредованно, через приборы, которые позволяют воспринимать и вещественные объекты, и поля, и глубинные внутриатомные и внутриядерные процессы.

Определение материи, выработанное Лениным, вооружает не только естественные, но и общественные науки. Оно позволяет рассматривать определенные социальные явления как формы объективной реальности, то есть как материальные явления.

Хотя вся общественная жизнь пронизана сознанием, можно выделить объекты и процессы (или их стороны), существующие вне сознания и отражаемые им (материальное производство, социально-политические действия, организации и учреждения и т.п.), можно выделить отношения, складывающиеся независимо от их осознания, - производственные отношения, экономический базис общества.

Ленинское определение материи, положение о ее первичности по отношению к сознанию лежит в основе такого принципа диалектико-материалистического метода, как объективность подхода ко всем вещам и процессам. "...Не примеры, не отступления, - писал Ленин, - а вещь сама в себе" (62, с.202) должна стать объектом анализа.

Этот принцип противостоит субъективизму и волюнтаризму в оценках и действиях. Он требует от исследователя брать и анализировать явление таким, каково оно есть в действительности, смотреть правде в глаза, даже если она не всегда приятна. Данный принцип требует знать действительное положение дел, не подменять объективных данных субъективными представлениями и желаниями, принимать решения и действовать с учетом объективных законов и конкретно складывающейся обстановки.

Рассматривая фундаментальные свойства материи, Ленин уделяет особое внимание характеристике движения, пространства и времени. Махизм, ополчившийся против материи, предпринял атаку и против ее коренных атрибутов. Суть этой атаки состояла в отрицании объективности движения, пространства, времени, в отрицании их неразрывной связи с материей.

Эмпириокритики заявляли, что мыслить материю, движение, пространство, время как существующие объективно, за пределами нашего опыта – "неэкономно". Выдвинутый ими так называемый "принцип экономии мышления" требовал пользоваться лишь такими понятиями, которые обобщают опыт (в махистском толковании) и проверяются в опыте. По их утверждению, в опыте дана не материя, а только предметы и процессы, представляющие собой "комплексы ощущений". Человек имеет дело только с комплексами ощущений, поэтому движение есть лишь смена ощущений, существует лишь в субъекте, в его мышлении.

Критикуя эти положения, Ленин сосредоточил все внимание на обосновании объективности движения, пространства, времени, их неразрывной связи с материей. Вслед за Энгельсом Ленин подчеркивает, что материя, как объективная реальность, немыслима без движения. Движение не иллюзия чувств и не условная конструкция ума, а объективный факт, способ существования материи. В свою очередь движение невозможно вне пространства и времени. Это объективные формы существования движущейся материи, характеризующие структурные отношения между объектами и темп их изменений. "В мире, - писал Ленин, - нет ничего, кроме движущейся материи, и движущаяся материя не может двигаться иначе, как в пространстве и во времени" (34, с.181).

Ленин обращает внимание на важность и обратной зависимости. Немыслима не только материя без движения, но и движение, оторванное от материи. Невозможно не только движение материи вне пространства и времени, но и само пространство, и время без материального движения.

В этой связи Ленин показывает, что "экономия мышления", возведенная в гносеологический принцип, не может привести ни к чему иному, кроме субъективного идеализма. Не "экономнее" ли, в самом деле, мыслить движение без материи? – отмечает Ленин. Идеалист и не подумает отрицать того, что мир есть движение, именно: движение моих мыслей, представлений, ощущений. Вопрос о том, что движется, идеалист отвергнет и сочтет нелепым: происходит смена моих ощущений, исчезают и проявляются представления, и только. Вне меня ничего нет. "Движется" – и баста. Более "экономного" мышления нельзя себе представить" (34, с.282). Но отрыв движения от материи неумолимо ведет к отрыву мысли от материи, к объявлению мысли субъекта первичной и единственной реальностью.

Ленин подвергает специальной критике концепцию "энергетизма", "обосновывающую" нематериальность движения. Немецкий химик В. Оствальд – основатель "энергетизма" еще в 1895 году выступил против объективного существования атомов и молекул. Он заявил, что мы вправе считать основой мироздания не материю, а энергию, представлять все вещи как сгустки энергии, все явления – как энергетические процессы. Такой взгляд, по Оствальду, естествен, поскольку наше сознание по своей природе энергетично и оно "передает свое свойство всем внешним опытам".

Идеи энергетизма, казалось, нашли свое подтверждение в новейших открытиях физики. Делимость атома, выделение энергии радием без ее восстановления извне наталкивали на выводы: "атом дематериализуется", "материя исчезает", превращаясь в энергию, которая и составляет основу всего существующего.

Ленин вскрыл методологически ошибочные истоки подобных взглядов – метафизическое и механическое понимание материи, а также неумение ставить вопрос строго гносеологически. "Материя исчезла, - говорят нам, - желая делать отсюда гносеологические выводы. А мысль осталась? – спросим мы. Если нет, если с исчезновением материи исчезла и мысль, ...тогда, значит, все исчезло, исчезло и ваше рассуждение, как один из образчиков какой ни на есть "мысли" (или недомыслия)! Если же – да, если при исчезновении материи предполагается не исчезнувшей мысли (представление, ощущение и т.п.), то вы, значит, тайком перешли на точку зрения философского идеализма" (34, с.283).

Ленин показал, куда ведут рассуждения о замене материи энергией. Если эта энергия, выдаваемая за основу мира, есть объективная реальность, есть характеристика движения, существующего вне и независимо от сознания, значит энергия (и движение) материальны и неотъемлемы от материи. "Сказать ли: мир есть движущаяся материя или: мир есть материальное движение, от этого дело не изменяется" (34, с.286). В этом случае происходит лишь игра в слова: на место определенной философской категории "материя" ставиться физический термин "энергия", вносящий путаницу в решение гносеологического вопроса.

Если же энергия не является объективной реальностью, то есть выступает как движущееся ничто, как "чистая энергия", как "чистый символ", то она может быть только идеей движения, мыслью о движении, которая и выдается за первоначало мира. Либо это объективная реальность, и тогда энергия – характеристика материи, либо это не объективная реальность, и тогда энергия – характеристика мысли: третьего не дано. И Ленин со всей определенностью говорит, что "попытка мыслить движение без материи проталкивает мысль, оторванную от материи, а это и есть философский идеализм" (34, с.284).

Ленин отмечает, что могут как угодно изменяться наши представления о конкретных видах движения, о его конкретных характеристиках, но несомненным остается факт объективности движения как способа существования материи. Ощущение, мысль, научные представления лишь отражают этот факт более или менее полно и всесторонне.

Аналогичным образом могут изменяться наши представления о конкретных характеристиках пространства и времени, может быть установлена их неоднородность, разномерность, та или иная геометрия и т.д., но несомненной остается их объективность как форм существования движущейся материи и зависимость их характеристик от процессов, происходящих в самой материи.

Ленинское учение об объективности движения, пространства, времени и их неразрывной связи с материей служит методологической основой изучения и оценки различных форм движения и его отдельных видов, правильного учета роли пространственно-временного фактора в различных областях действительности. Важно подчеркнуть, что идеи Ленина сохраняют свое значение не только для сферы естествознания, но и для сферы социальной жизни. На них опирается анализ разновидностей социального движения, роли и значения пространственно-временного фактора в различных областях общественной жизни.

Анализ несостоятельности взглядов идеализма на материю и формы ее существования не был бы законченным без выяснения еще одной важной проблемы: присуща ли материя объективная закономерность, необходимость, причинная связь между событиями или категории причины, необходимости, законы есть чистый плод разума?

Решение этой проблемы позволяет еще резче обозначить водораздел между материализмом и идеализмом, поэтому Ленин посвящает ей специальный параграф книги и начинает его словами: "Вопрос о причинности имеет особенно большое значение для определения философской линии того или другого новейшего "изма"..." (34, с.157).

Эмпириокритики, продолжая линию Д. Юма и И. Канта, выступили с отрицанием объективного характера законов природы и общества, объективности причинных связей. Они утверждали, что понятие закона, причины не выводимы из опыта, что ощущения сообщают нам лишь о смене и последовательности событий, а не об их закономерности, не о порождении одного события другим. Авенариус писал: "Все, что мы ощущаем, это – что одно следует за другим". "В природе нет ни причины, ни следствия", - заявлял Max. Их сторонники чуть не дословно повторяли Канта, заявляя, что причина, закон – это просто удобные логические конструкции, априорные постулаты, накладываемые нами на действительность, но чувственный опыт, предписываемые природе (К. Пирсон, И. Петцолдт и др.).

Не всякий идеализм стоит на позициях индетерминизма (отрицание объективности и всеобщности причинных, закономерных связей в природе и обществе), но индетерминизм всегда связан с идеализмом и противостоит материализму. "Субъективистская линия в вопросе о причинности, - пишет Ленин, - есть философский идеализм... Признание объективной закономерности природы и приблизительно верного отражения этой закономерности в голове человека есть материализм" (34, с.159).

Развивая диалектико-материалистическое понимание проблемы, Ленин обосновывает следующие положения.

Научному взгляду на мир соответствует только позиция материалистического детерминизма – признание объективности и всеобщности закономерных, причинно-следственных связей. Доказывается это не единичным ощущением и даже не индивидуальным опытом, а всей общественно-исторической практикой. Используя на практике повторяющиеся зависимости, искусственно вызывая одни явления с помощью других, люди убеждаются в том, что закон, причина существует объективно, а не вносится в мир нашим сознанием. "Мир есть закономерное движение материи, - пишет Ленин, - и наше познание, будучи высшим продуктом природы, в состоянии только отражать эту закономерность" (34, с.174).

Причинность составляет лишь частичку всеобщей универсальной связи явлений. Познание той или иной причины не исчерпывает содержание этих связей, не дает полного знания о явлении, но вскрывает одну из важных его сторон. Ленин замечает, что "человеческое понятие причины и следствия всегда несколько упрощает объективную связь явлений природы, лишь приблизительно отражая ее, искусственно изолируя те или иные стороны одного единого мирового процесса" (34, с.160).

Объективные законы, причинно-следственные связи могут проявляться различным образом и быть познаны с различной степенью полноты и точности. Они могут проявляться в форме однозначной или неоднозначной зависимости, могут быть отражены в качественном описании или на языке математических формул. Все это нисколько не подрывает позиций детерминизма, а лишь подчеркивает многообразие форм закономерных, причинных связей и диалектический характер их познания.

Эти положения Ленина сыграли исключительную роль в борьбе с позднейшими проявлениями индетерминизма в естественных и общественных науках.

С развитием физики микромира было обнаружено, что микрообъекты как бы не подчиняются принципам детерминизма. Так, электроны, направляемые через узкое отверстие на экран, при одинаковых исходных физических условиях "не желают" попадать в одну и ту же точку, а образуют сложную интерференционную картину разброса. Была установлена и невозможность одновременного точного определения координат микрообъекта и его импульса, что нашло выражение в известном "соотношении неопределенности" В. Гейзенберга. Некоторые ученые в этой связи пришли к выводам, что микрообъекты обладают "меньшей реальностью", не подчиняются закону причинности, обладают "свободой воли" и т.п. Так возникла новейшая разновидность индетерминизма в современной физике.

По этому вопросу в 50-х и 60-х годах шла дискуссия между сторонниками индетерминизма (Н. Бор, В. Гейзенберг и др.) и представителями диалектико-материалистической точки зрения, которой придерживались советские и некоторые зарубежные ученые (В. А. Фок, Д. И. Блохинцев, Л. Де-Бройль, Д. Бом и др.).

Опираясь на ленинские идеи, последователи диалектико-материалистической традиции показали, что идеалистические тенденции в современной физике порождаются влиянием неопозитивистской философии и односторонне-механистическим пониманием сущности детерминизма. С детерминизмом была отождествлена одна из его форм, обычно связываемая с именем П. Лапласа, - "жесткий", "однозначный" детерминизм (его суть: одна и та же причина при одинаковых условиях всегда вызывает одно и то же следствие).

В микропроцессах следствия определяются причинами неоднозначно, статически, что является не отрицанием детерминизма, а свидетельством существования иной его формы. Ее преобладание в микромире само имеет вескую причину: это двойственная, корпускулярно-волновая природа микрообъектов, их обусловленность сложной сетью не линейно связанных зависимостей. Характерно, что в итоге дискуссии сторонники индетерминизма вынуждены были отойти от крайнего выражения своих взглядов, согласиться с доводами физиков, твердо отстаивающих позиции детерминизма.

Идеалистические тенденции в вопросе о причинности и необходимости особенно живучи в сфере общественных наук. Сторонники индетерминизма отрицают объективные законы общественного развития, уверяют, что история – это арена разгула случайностей и волюнтаризма.

Разумеется, закономерные связи между отдельными событиями в обществе являются не жесткими, однозначными, а оценки большей или меньшей вероятности того или иного развития событий.

Ленин не только использовал достижения естествознания при разработке проблем диалектического материализма, но и вскрыл глубинную суть его внутренних процессов, наметил пути его дальнейшего развития. Он не только вскрыл суть "кризиса в физике", но и показал его глубокие причины, наметил пути его преодоления, обосновал необходимость и задачи борьбы с "физическим идеализмом".

К кризису новейшую физику в известном смысле подтолкнули великие открытия, совершенные на рубеже веков. Но было бы неверно делать отсюда выводы, что эти открытия "ответственны" за возникший кризис, что новые достижения науки всегда и неумолимо будут вызывать ломку мировоззрения. "Кризис физики" – возникновение "физического идеализма" – имел определенные гносеологические и социальные предпосылки.

Ленин показал, что одной из таких гносеологических предпосылок является математизация физики, "завоевание физики духом математики". Математизация любой науки – неизбежное и прогрессивное явление, однако, процесс этот противоречив. "Реакционные поползновения, - пишет Ленин, - порождаются самим прогрессом науки. Крупный успех естествознания, приближение к таким однородным и простым элементам материи, законы движения которых допускают математическую обработку, порождает забвение материи математиками" (34, с.326).

Все дело в том, что, создавая все более глубокие и тонкие абстракции, математик прибегает к методу "математической гипотезы", как бы чисто умозрительно конструируя математические модели действительности, открывая "на кончике пера" некоторые физические явления. При этом зачастую теряется или забывается эмпирическая основа математики и чрезмерно преувеличивается роль субъекта как "творца" формул.

Тогда-то и возрождается в новом виде старая идея Канта: разум предписывает законы природе.

В качестве другой гносеологической предпосылки "кризиса физики" Ленин называет принцип релятивизма. "Другая причина, породившая "физический" идеализм, это – принцип релятивизма, относительности нашего знания, принцип, который с особенной силой навязывается физикам в период крутой ломки старых теорий и который – при незнании диалектики – неминуемо ведет к идеализму" (34, с.327).

В связи с этим следует заметить, что Ленин не отрицает релятивность (известную относительность, неполноту) научных знаний и релятивизм как элемент научного метода. Ленин подчеркивает, что превращение этого элемента в принцип, его одностороннее (не диалектическое) применение ведет к идеалистическим выводам: все относительно: научные положения не имеют объективного содержания, а являются лишь удобными фикциями; понятия материи, движения, закона, причины и т.п. – это лишь условные конструкции, созданные разумом и ничего не отражающие извне.

Ленин приходит к общему выводу: и идеалистические вывихи, связанные с математизацией науки, и гиперболизация релятивизма имеют общие гносеологические основания – незнание диалектики, неумение диалектически мыслить. "Новая физика", - пишет Ленин, - свихнулась в идеализм, главным образом, именно потому, что физики не знали диалектики" (34, с.276-277). Позже, в "Философских тетрадях", Ленин еще раз отмечает этот факт: "У естествоиспытателей узко понятие превращения и нет понимания диалектики" (62, с.236). Негибкость мышления, односторонность подхода наказали естествоиспытателя ошибками в решении коренных вопросов науки.

Ленин указывает и на социальные истоки "физического идеализма". Весь строй жизни эксплуататорского общества и политика господствующего класса направлены на поддержку религии, реакционных философских течений, реакционной линии в преподавании, пропаганде и т.д. Ученый выросший и воспитавшийся в этой среде, всей силой обстоятельств подталкивается к господствующему реакционному мировоззрению.

С учетом всех этих обстоятельств определяются и пути преодоления кризиса, задачи и методы борьбы с "физическим" идеализмом. Основное при этом должно быть сознательное овладение диалектикой, союз естествознания с философией диалектического материализма. Ленин пишет, что "сегодняшний "физический" идеализм точно так же, как вчерашний "физиологический" идеализм, означает только то, что одна школа естествоиспытателей в одной отрасли естествознания скатилась к реакционной философии, не сумев прямо и сразу подняться от метафизического материализма к диалектическому материализму. Этот шаг делает и сделает современная физика...". В своей последней философской работе "О значении воинствующего материализма" Ленин еще раз подчеркивает, что " естественник должен быть современным материалистом, сознательным сторонником того материализма, который представлен Марксом, то есть должен быть диалектическим материалистом" (63, с.30).

Учитывая, что "физический" идеализм является международным идейным течением и может иметь рецидивы в силу конкретных гносеологических и социальных причин, Ленин требует постоянной борьбы с ним, что, в свою очередь, невозможно без глубокого и систематического изучения философами современных достижений естествознания.

Ленин вырабатывает метод подхода и оценки этих достижений. Основной принцип этого метода – осторожное, уважительное отношение к конкретным достижениям естествоиспытателей и бескомпромиссная критика их шатаний в области идеологии, мировоззрения. "Ни единому из этих профессоров, - замечает Ленин, - способных делать самые ценные работы в специальных областях химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит о философии" (34, с.363).

Эти указания Ленина имеют неоценимое значение для борьбы с современными проявлениями "физического идеализма", для установления прочного союза естествознания с философией диалектического материализма.

В современной науке совершаются открытия и происходят преобразования еще более грандиозные, чем на рубеже XIX-XX вв. Истолковывая их, отдельные естествоиспытатели возрождают в новой форме старые идеи "принципиальной координации", "экономии мышления", "энергетизма", "конвенциализма" и т.д. На непоследовательные высказывания этих естествоиспытателей немедленно опираются современные представители субъективного идеализма. Но, как ярко выразился французский физик П. Ланжевен, идеалисты "напрасно ссылаются на новейшие достижения современной науки. Их идеи взяты не оттуда: они извлечены из старой философии, враждебной научному познанию; ее-то они и хотят снова протащить в науку. И когда тот или иной философ-идеалист ссылается на физика-идеалиста, то лишь берет у него обратно те представления, которые когда-то ссудил ему сам" (64, с.398).

Центральной проблемой ленинской работы "Материализм и эмпириокритицизм" выступают вопросы теории познания. Это подтверждается уже тем фактом, что из 6 глав книги первые три названы одинаково: "Теория познания эмпириокритицизма и диалектического материализма". Проблемы гносеологии затрагиваются и в других главах, а гносеологический угол зрения пронизывает всю работу в целом.

Объясняется это тем, что в специфических условиях начала ХХ века теория познания оказалась основной ареной борьбы материализма и идеализма. Выступление идеализма против материи, движения, пространства, времени, причинности велось с позиции агностицизма. Релятивизм, сползание к агностицизму характеризовали и "кризис физики".

Агностицизм использовался не только как оружие в борьбе против материализма, но и как средство утверждения "3-й линии" в философии (фактически - субъективного идеализма), поскольку отрицание объективной реальности и утверждение "нейтральных элементов" прямо выводились из того, что первая не дана в опыте, непознаваема в своей сущности, а вторые даны в опыте и составляют последнюю познавательную реальность.

Естественно, что в этой связи важнейшее значение приобретали решительная и всесторонняя критика агностицизма, противопоставление ему и дальнейшее развитие теории познания диалектического материализма.

Агностицизм махистов имел корни в философских системах прошлого и обосновывался несколько подновленными аргументами, взятыми из этих систем. Вместе с тем агностики пытались подкрепить свои позиции и естественнонаучными "аргументами", прибегая к помощи так называемого "физиологического идеализма".

Ленин вскрыл природу и сущность агностицизма, показал связь философского и "физиологического" идеализма в обосновании агностицизма и выработал методологические принципы его критики.

Суть агностицизма, показывает Ленин, состоит в отрицании познаваемости мира как объективной реальности, т.е. познаваемости вещей такими, каковы они на самом деле, какими они существуют вне и независимо от сознания. "Агностицизм (от греческих слов "а" - не и "гносис" - знание), - подчеркивает Ленин, - есть колебание между материализмом и идеализмом, т.е. на практике колебание между материалистической наукой и поповщиной" (65, с.118). Такое колебание неумолимо приводит агностиков на позиции идеализма, а именно идеализма субъективного. Истоки агностицизма махистов, указывает Ленин, лежат в философии Д. Юма и И. Канта. Философские аргументы Юма и Канта в пользу агностицизма начинаются с верного в общем утверждения: все знания о действительности могут быть получены из чувственного опыта. Такая позиция в философии именуется сенсуализмом, однако ему можно придать как материалистическое, так и идеалистическое содержание. Юм и Кант, а вслед за ними и махисты, пошли по пути идеалистического сенсуализма.

Для Юма чувственный опыт - это смена психических состояний (впечатлений), последняя данная нам реальность. За пределы впечатлений, восприятий выйти нельзя, поэтому нельзя не только познать собственную сущность вещей, но даже и установить сам факт их реального существования.

Кант занял половинчатую, дуалистическую позицию, смягчив этот вывод. В отличии от Юма он считал, что мы можем установить факт существования внешнего мира, вещей вне сознания, но объявлял сущность этих вещей принципиально непознаваемой, называл их "вещами в себе". Кант провел непроходимую грань между явлением, доступным для познания, и сущностью ("вещью в себе").

Философские аргументы махистов, как показал Ленин, повторяют (при незначительном изменении терминологии) идеи Юма и Канта, причем махисты от Канта шли не вперед, к материализму, а назад, к идеализму и крайнему скептицизму Юма, прикрывая свой отход разговорами о строгой критичности и научности их позиции.

Парадоксально, но махисты обвинили в агностицизме материалистов. Они заявили, что материалисты, признавая существование мира вещей за пределами опыта, тем самым признают существование непознаваемых "вещей в себе". Если вещь не является элементом опыта, рассуждали махисты, то познать ее можно лишь "сверхопытным" путем, но это - "мистика", поэтому остается признать ее непознаваемость.

О себе махисты говорили, что они познают познаваемость мира, но не желают быт мистиками и выходить за рамки опыта. Мы знаем, говорили они, только то, что дано в опыте, т.е. поток своих ощущений, и не желаем говорить ни о каких "вещах в себе" (например, о материи, движении, причинности и т.д.). Таким образом, махисты буквально перевернули с ног на голову действительное отношение к проблеме познаваемости. В первом разделе II главы ("Вещь в себе", или В. Чернов опровергает Ф.Энгельса") Ленин показывает несостоятельность и передержки в рассуждениях махистов. Подобно Юму и Канту махисты возвели стену между чувственным опытом и тем физическим миром, который существует вне опыта и порождает его. Отвергая материю, движение, пространство, причинность как объективную реальность, махисты тем самым зачислили их в разряд непознаваемых "вещей в себе".

Как это не странно на первый взгляд, но отрыв сущности от явления вытекал из положений эмпириокритицизма о "принципиальной координации", о неразрывной связи физического и психического в "нейтральных" элементах опыта. В самом деле, если Я и Не-Я, психическое и физическое неразрывны и "скоординированы", то в процессе познания нельзя ни каким образом исключить, вывести за скобки субъективное, психическое, нельзя и сказать, что представляет собой Не-Я, физическое, вещь, взятые сами по себе. Следовательно, объективное содержание, сущность вещей принципиально непознаваемы.

Махисты грубо исказили позицию материалистов. Признавая объективную реальность, материалисты не считают ее "вещью с себе" в смысле ее непознаваемости. Любые вещи, свойства, отношения являются "вещами в себе" лишь в том смысле, что некоторые из них на данный момент могут быть не познаны, не открыты наукой. Их познание осуществляется отнюдь не "сверхопытным" путем, а средствами науки, в результате практического освоения и использования этих вещей в процессе производства и в других областях жизни.

Ленин четко сформулировал материалистическую позицию в своих знаменитых трех гносеологических выводах из критики агностицизма:

1. Существуют вещи независимо о нашего сознания, независимо от нашего ощущения, вне нас…

2. Решительно никакой принципиальной разницы между явлением и вещью в себе нет и быть не может. Различие есть просто между тем, что познано, и тем, что еще не познано…

3. В теории познания как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т.е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать каким образом из познания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным" (34, с.102).

Свои философские выводы махисты пытались подкрепить некоторыми ложно истолкованными открытиями в области физиологии органов чувств. Еще в середине XIX века физиолог И. Мюллер сформулировал так называемый "закон специфической энергии чувств". Он обнаружил, что, например, глаз реагирует на оптические, механические, электрические раздражения одинаково - световым ощущением. Из этого факта были сделаны выводы в духе "физиологического идеализма". Мюллер заявил, что нервная система обладает специфической энергией, не похожей на энергию ни одного физического раздражителя. Внешний раздражитель лишь дает толчок работе нервной системы. Ощущения же порождаются специфической энергией и потомку не обладают никаким сходством с внешним объектом.

Идеи Мюллера подхватили его ученики. Немецкий физик и физиолог Г. Гельмгольц выдвинул "теорию иероглифов", по которой ощущения, восприятия являются не образами действительности, а иероглифами, символами, знаками, позволяющими ориентироваться в окружающем мире, но не дающими возможность проникнуть в его сущность. Сам Гельмгольц, как показал Ленин, колебался между материализмом и идеализмом и нередко высказывал вполне материалистические положения. Махисты же взяли у него именно идеалистические отступления в духе "теории символов". Следует отметить, что в этом вопросе допускал ошибки и Плеханов.

Ленин показал, что между философскими аргументами махистов и теории символов существует теснейшая связь. Эта связь состоит в отрыве ощущений от объективной реальности, в противопоставлении явлений и "вещей в себе".

"Бесспорно, - указывал Ленин, - что изображение никогда не может всецело сравняться с моделью, но одно дело изображение, другое дело символ, условный знак" (34, с.248). "Если ощущение не суть образы вещей, а только знаки или символы, не имеющие "ни какого сходства" с ними, то исходная материалистическая посылка Гельмгольца (о том, что вне нас существуют объекты, которые действуют на органы чувств. - Е.М.) подрывается, подвергается некоторому сомнению существование внешних предметов, ибо знаки или символы вполне возможны по отношению к мнимым предметам, и всякий знает примеры таких знаков или символов. Гельмгольц вслед за Кантом покушается провести подобие принципиальной грани между "явлением" и "вещью в себе" (34, с.247).

Ленин не только дал критику махистской разновидности агностицизма, но и выдвинул ряд общих положений о гносеологических социальных предпосылках агностицизма и исходных принципах борьбы с ним.

Гносеологические предпосылки агностицизма: сложность и противоречивость процесса познания, не полное совпадение мысли с объектом, историческая неполнота и ограниченность наших знаний о мире. Однако эти предпосылки приводят к агностицизму лишь вследствие ложной методологической позиции. Не справившись с диалектикой познания и не сумев понять роль практики в познании, идеалисты встают на позиции крайнего субъективизма и метафизики, сознательно отказываясь от принципа отражения и отрывая субъект с его ощущениями от объективной реальности.

Социальные предпосылки агностицизма связаны с интересами господствующих классов, религии, церкви, стремящихся трансформировать сознание широких масс, поставить на место знания слепую веру, объявить непостижимость и вечность существующих порядков.

Говоря об исходных принципах борьбы с агностицизмом, Ленин считает, что его нельзя опровергнуть чисто логическими доводами. Ленин приводит высказывание Энгельса: "Слов нет, это такая точка зрения, которую трудно, по-видимому, опровергнуть одной только аргументацией. Но прежде чем люди стали аргументировать, они действовали. "В начале было дело". И человеческая деятельность разрешила это затруднение задолго до того, как человеческое мудрствование выдумало его" (34, с.109; 66, с.303-304).

Вслед за Марксом и Энгельсом Ленин настаивает на том, что эффективная борьба против агностицизма возможна лишь с признанием решающей роли общественно-исторической практики, лишь с позиции теории отражения, опирающейся на все достижения науки. Эти положения Ленина играют существенную роль в борьбе против современных разновидностей агностицизма.

Своеобразным рецидивом агностицизма в современной физике является так называемый "приборный идеализм". Общеизвестно, что наблюдение микрообъекта возможно лишь с помощью микроприбора. Прибор существенным образом влияет на состояние микрообъекта, так что наблюдатель получает информацию не о микрообъекте в чистом виде, а о результате его взаимодействия с прибором. Исходя из этого, некоторые физики (представители "копенгагенской школы" - Бор, Гейзенберг, Мизес и др.) сделали следующие философские выводы: а) прибор формирует характеристику микрообъекта, т.е. фактически создает его, а покольку субъект познания выбирает и применяет прибор, то в конечном счете он и творит наблюдаемый им объект; б) о состоянии микрообъекта вне прибора нам ничего не известно: сам по себе он "принципиально не наблюдаем", а следовательно, - и непознаваем в своей сущности.

Эти положения о "принципиальной координации" прибора и микрообъекта, о невозможности учесть и исключить влияние субъекта и прибора на объект несут на себе заметную печать махизма. Вот почему Ленинская критика махизма - эффективное оружие и в борьбе с "приборным идеализмом".

Как и в других случаях эта проблема разрешается в практике. Практика учит, что по мере развития методов наблюдения и эксперимента удается все более точно учитывать воздействие измерительного прибора на объект. Практика же показывает, что микрообъекты и их скрытые свойства познаваемы. Овладение реакциями деления и синтеза ядер и использование их в мирных и военных целях - самые сильные доказательства того, что сокровенные тайны микрообъектов открываются наукой.

Диалектический материализм последовательно проводит принцип познаваемости мира и выступает против агностицизма в любых его разновидностях. В борьбе против агностицизма наряду с правильным пониманием роли практики решающее значение имеет теория отражения, блестящее обоснование и развитие которой осуществлено в книге "Материализм и эмпириокритицизм".

Рассматривая вопрос о природе и сущности познания, о закономерностях познавательного процесса, Ленин кладет в основу всего анализа принцип отражения.

Важнейшее из сформулированных им положений состоит в том, что познание есть отражение объективной реальности в сознании человека. Лишь точка зрения отражение дает возможность правильно решить вопрос о познаваемости мира, преодолеть идеализм и вскрыть подлинную диалектику познания. "Идея, будто познание может "создавать" всеобщие формы, заменять первичный хаос порядком и т.п. - пишет Ленин, - есть идея идеалистической философии. Мир есть закономерное движение материи, и наше познание, будучи высшим продуктом природы, в состоянии только отражать эту закономерность" (34, с.174).

Познание как отражение не возникает из ничего, не является сверхъестественной способностью человека. Ленин выдвигает положение о том, что познание есть высшая форма отражения, есть результат длительного развития свойства отражения, присущего всей природе. Полемизируя с английским махистом К. Пирсоном, Ленин приводит его слова: "…не логично утверждать, что вся материя сознательна…" (34, с.174). Это так: сознание действительно присуще не всей, а лишь высокоорганизованной материи. "…Но логично предположить, - замечает Ленин, - что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения" (34, с.91). Проходя через многочисленные ступени развития, через качественные скачки, это свойство на стадии человеческого общества проявляется в форме познания.

Подтверждением того, что познание есть отражение, а именно его высшая форма, дает вся современная наука и общественно-историческая практика. В своих гносеологических выводах из критики агностицизма и в ряде других положений Ленин приводит эти обоснования.

Прежде всего, вся общественно-историческая практика и наука говорят о том, что вне и независимо от сознания существует объективная реальность - материя. Он движется и развивается по объективным законам. Все явления материального мира взаимосвязаны, образуют сеть причинно-следственных связей. Одну из сторон этих связей и составляет отражение как способность одних тел и процессов реагировать на воздействие других тел и процессов и сохранять следы этих воздействий.

Далее, практика и современная наука свидетельствует о том, что человек и его мозг есть часть этого мира. Они возникли и развивались по законам объективного мира, включены в сеть его причинно-следственных связей. Уже вследствие этого человеческому мозгу должно быть присуще свойство отражения, развитое до высшей своей формы. Ленин приводит слова Дицгена о том, что "человеческий орган познания… есть кусок природы, отражающий другие куски природы" (3, с.119).

Наконец, законы объективного мира и законы его отражения в человеческом сознании, как отмечал еще Энгельс, это не два ряда независимых законов, а единые и всеобщие законы диалектики. Объективная диалектика внешнего мира и субъективная диалектика его познания в главном и основном совпадают, поэтому отражение в целом соответствует отображаемой действительности. Поэтому в процессе познания возникают образы в известном смысле "копирующие", "фотографирующие" действительность. Проверка соответствия, совпадения образов с действительностью осуществляется практикой. Излагая позицию Энгельса, Ленин пишет: "…материалистическая теория, теория отражения предметов мыслью, изложена здесь с полнейшей ясностью: вне нас существуют вещи. Наши восприятия и представления - образы их. Проверка образов, отделение истинных от ложных дается практикой" (34, с.109-110).

Таковы исходные посылки ленинской теории отражения. Однако ее содержание включает в себя и ряд других важнейших положений.

Характеризуя всякое отражение, Ленин формулирует его общую закономерность: "…отображение не может существовать без отображаемого, но отображаемое существует независимо от отображающего" (34, с.66), и, следовательно, от возникающего в нем отпечатка - образа. Иначе говоря, отображаемое первично, а его отображение производно от него, вторично.

Этой закономерности подчиняется и человеческое познание. Следовательно, сознание вторично по отношению к материи не только в историческом плане, возникая лишь на определенном этапе развития материи, но и в гносеологическом плане: объективная реальность - материя первична как источник знаний, а ее образы - знания вторичны по отношению к ней. Точка зрения материалистической философии и естествознания, пишет Ленин, состоит в том, что "ощущения, т.е. образы внешнего мира, существуют в нас, порождаемые действием вещей на наши органы чувств" (34, с.88).

Характеризуя роль ощущений в познании Ленин отвергает субъективно-идеалистический тезис о том, что чувственный опыт есть единственная и последняя реальность, что ощущения разделяют непроходимой стеной субъекта и объективную реальность. "Для всякого естествоиспытателя, не сбитого с толку профессорской философией, как и для всякого материалиста, - говорит Ленин, - ощущение есть действительно непосредственная связь познания с внешним миром, есть превращение энергии внешнего раздражителя в факт сознания" (34, с.46).

В специальном разделе первой главы ("Мыслит ли человек при помощи мозга?") Ленин рассматривает вопрос о физиологических механизмах отражения. Он отстаивает материалистическое положение о том, что органом мышления является мозг общественного человека, что "мысль есть функция мозга, что ощущения есть функция центральной нервной системы человека…" (34, с.87). Тем самым Ленин раскрывает и еще один аспект материалистического решения основного вопроса философии: сознание вторично по отношению к материи и функционально как продукт работы высоко организованной материи - мозга.

Познание как высшая форма отражения - это не прямое, физическое копирование, а воспроизведение действительности в иной форме, в идеальных, мыслительных образах. Образ идеален в том смысле, что не содержит ни вещества отражаемого объекта, ни вещества мозга. Это содержание "отпечатка", возникшего в мозгу в процессе отражения, содержание, мысленно выделенное, преобразованное и соотнесенное с реальной вещью. Ленин ссылается на характеристику Маркса: "идеальное есть ни что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней" (14, с.21). Материальное и идеальное, материя и сознание выступают как противоположности, но их противоположность не абсолютна, не безгранична. Отражение в своей основе - материальный процесс, а образ не существует как самостоятельная "идеальная вещь", вне структур мозга и нервных процессов. В этой связи Ленин выдвигает чрезвычайно важное положение о том, что за некоторыми границами "оперировать с противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолютной противоположностью, было бы громадной ошибкой" (34, с.259).

Данной границей является гносеологическое направление исследований, решение вопроса о том, что является первичным и что вторичным. Однако, установив вторичность и идеальность сознания, необходимо понять что оно не является самостоятельной сущностью, что сознание выступает одним из проявлений материи, что психическое есть функция физического, что все механизмы сознания вполне материальны и могут быть исследованы средствами науки. Эти ленинские положения являются могучим стимулятором всех современных психологических и нейрофизиологических, кибернетических и философско-социалистических исследований механизмов отражения, сознания.

Обращаясь к анализу результатов отражения, Ленин показывает, что образ характеризуется содержанием и формой. Его содержание определяется объектом познания и в этом смысле объективно. Его форма (способ существования) специфична, зависит от субъекта познания, от работы мозга, от совместной умственной деятельности людей. Поэтому по форме существования образ объективен. Эта мысль отмечена Лениным в краткой формуле: "ощущение есть субъективной образ объективного мира…" (34, с.120).

Ленин выступал против тех философов и естествоиспытателей, которые переносят специфичность, субъективность формы содержания на его содержание. По сути дела именно эта методологическая ошибка привела Мюллера, Гельгольца и других к "физиологическому идеализму", к "теории символов". Подметив специфичность работы нервной системы, субъективный характер восприятия, они перенесли эту специфичность с формы отражения на его содержание и тем самым встали на позиции агностицизма.

В процессе отражения в мозгу человека образуется внутренняя информационная модель объекта. Ее форма зависит от специфики работы нервной системы, мозга и содержит некоторые элементы знаковости. Однако содержание модели является не знаком, символом вещи, а ее гносеологической копией, образом, и работа сознания состоит в том, чтобы вычленить это содержание и таким образом познать свойства и отношения, присущие объективному миру.

Познание, как высшая форма отражения, по Ленину, - это сложный диалектически-противоречивый процесс духовного освоения действительности. Познание объекта не одноактное действие и не сплошная восходящая прямая. Напротив, это всегда трудный путь наступлений, обходных маневров и временных отступлений. "Отражение природы в мысли человека, - писал Ленин, - надо понимать не "мертво", не "абстрактно", не без противоречий, а в вечном процессе движения, возникновения противоречий и разрешения их" (62, с.177).

В этом сложном процессе важная роль принадлежит субъекту познания, его активному отношению к объекту, его практически-преобразующей деятельности. "Точка зрения жизни, практики, - пишет Ленин, - должна быть первой и основной точкой зрения теории познания" (34, с.145). Активность субъекта проявляется в том, что он ставит себе цели, вычленяет из действительности нужные ему объекты, практически преобразует их в соответствии со своими нуждами и потребностями.

Нынешние критики ленинской теории отражения любят говорить о ее якобы не диалектичности, созерцательности, о ее противоречии марксистской концепции активного субъекта. Они пытаются уверять, будто именно теория отражения порождает догматизм, является основой конформизма (приспособленчества) в социальной жизни. Они предлагают исключить из теории познания принцип отражения, заменив его субъективистски истолкованной практикой.

По Ленину, отражение и активность, отражение и практика не только не противостоят друг другу, а , напротив, образуют неразрывное единство. О диалектичности процесса отражения Ленин неоднократно говорит в своих работах. Не раз Ленин подчеркивает и роль активности субъекта, народных масс в познании и революционном преобразовании действительности. Мысль об активности сознания выражена Лениным в частности в работе "Философские тетради". "Сознание человека, - замечает Ленин, - не только отражает объективный мир, но и творит его" (62, с. 194).

Познание как отражение есть внутренне активный процесс. Его активность проявляется в целесообразности познания, в избирательном отношении субъекта к окружающей действительности, в субъективности, специфичности формы отражения. Активность познания проявляется и в том, что идеальный образ формируется благодаря непрерывной поисковой и корректирующей работе нервных мышечных органов. Главное же – активность познания проявляется в его неразрывной связи с практикой, в его способности обобщать вчерашнюю и предвидеть завтрашнюю практику, предвидеть развитие материальных процессов и тем самым способствовать эффективному управлению ими.

Все эти положения составляют методологический фундамент развития теории познания. Ее стержнем был и остается ленинский принцип активного отражения объекта субъектом на основе их практического взаимодействия. Принцип отражения имеет фундаментальное значение в развитии кибернетики, в частности для анализа таких понятий, как "информация", "сигнал", "знак" и др. Так, информация может быть правильно понята как содержание отражения в преобразованной форме (закодированная) в структурах отражающего объекта. Сигнал, знак, модель можно охарактеризовать как материальные носители информации, характеризующие форму отражения, способ существования и кодирования ее и т.д.

Принцип отражения, положенный в основу марксисткой теории познания, позволяет вести аргументированную борьбу против различных проявлений агностицизма, научно обосновывать познаваемость мира, правильно решать все те проблем, которые возникают в связи с исследованием общих закономерностей познания. Важнейшими из этих проблем являются: выяснение природы, генетических предпосылок, основ процесса познания: определение источника знаний и влияния объекта на характеристику познавательного процесса, анализ диалектического процесса познания и роли субъекта в получении и развитии знаний; оценка результатов познания, развитие учения об истине и ее критериях.

Проблема истины стоит в центре внимания любой теории познания и синтетически выражает ее суть. В самом деле, ведь признание или отрицание объективной истины есть в то же время признание или отрицание объективной реальности и ее познаваемости. Вот почему Ленин подверг специальному анализу позицию эмпириокритиков по вопросу истины.

При всех частных различиях махистов объединяет субъективизм и релятивизм, отрицание каких-либо моментов абсолютного в человеческих знаниях, отрицание объективной истины. Истина, с точки зрения эмпириокритицизма, - это соответствие идей ощущениям, но и первые и вторые субъективны, следовательно, объективной истины нет, все знания имеют сугубо относительный характер. Вот какие заявления делал, в частности, Богданов: "… для меня марксизм заключает в себе отрицание безусловной объективности какой бы то ни было истины, отрицание всяких вечных истин" (34, с.123). По мнению Богданова, "истина есть идеологическая форма – организующая форма человеческого опыта…" (34, с.124). Он же, далее вводит уточнение, согласно которому истина есть просто "общезначимое", общепринятое, то, с чем согласно большинство.

Ленин вскрывает методологическую путаницу и реакционность подобных воззрений. Их суть сводится к тому, что истина сугубо условна, относительна и субъективна. Она зависит от идеологии, от индивидуальных и групповых интересов, от соглашения людей. Истина оказывается более или менее удобным орудием организации опыта, которое в любой момент можно выбросить и заменить другим. Но при таком подходе, замечает Ленин, истиной придется признать и религию, поскольку она, безусловно, выступает идеологической формой организации человеческого опыта, является удобным орудием в руках господствующего класса и даже признается в некоторых странах большинством людей.

Реакционность подобных взглядов состоит в том, что они направлены против науки, отказывая ей в праве давать истинное знание об объективной реальности, не связанное с субъективными мнениями, желаниями и соглашениями. Они оправдывают любую ложь, реакционные идеи, поскольку это оказывается кому-то удобным и может быть "принято" большинством в итоге систематической идеологической обработки масс.

Ленин показывает, что, смешивая понятия вечной (абсолютной) и объективной истины и отрицая ту и другую, Богданов путает два вопроса и ни один из них не решает правильно, демонстрируя метафизичность мышления там, где нужна диалектика.

Методологически строго формулируя всю эту проблему, Ленин пишет: "Тут смешаны явно два вопроса: 1) существует ли объективная истина, т.е. может ли в человеческих представлениях быть такое содержание, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества? 2) Если да, то могут ли человеческие представления, выражающие объективную истину, выражать ее сразу, целиком, безусловно, абсолютно или же только приблизительно, относительно? Этот второй вопрос есть вопрос о соотношении истины абсолютной и относительной" (34 с.123).

По первому вопросу решение может быть только одно: быть материалистом – значит признавать объективную истину. Именно так и решали этот вопрос все материалисты прошлого. Объективная истина – это такое содержание наших знаний, которое соответствует отражаемой действительности и не зависит от субъекта познания, от человека и человечества.

Следовательно, истина объективна не в том смысле, что она находится где-то вне субъекта, вне процесса познания. Она объективна по своему источнику, поскольку порождается не игрой нашего ума, а отражаемыми объектами. Истина объективна по своему содержанию: это знание о действительном положении вещей, а не наши иллюзии. Вследствие этого истина объективна и по своему значению: она служит не отдельным людям или группам людей, а всем, кто может и хочет ее познать и правильно применить.

Что касается второго вопроса, то его решение размежевывает диалектику и метафизику и ведет либо к материализму, либо к субъективному идеализму и агностицизму.

Метафизик, как иронически отмечал Энгельс, мыслит сплошными непосредственными противоположностями. Для него если некоторое знание – истина, то это полная, вечная, абсолютная истина: если же это не полная и не вечная истина, то она вообще не истина. Такая позиция ведет к догматизму, к абсолютизации научных представлений, положений. Эта же позиция в связи с коренной ломкой научных представлений, устоявшихся положений может привести к крайнему релятивизму: ничего абсолютного, все относительно!

Второй путь оказался типичным для махизма и физического идеализма. Отрицая абсолютную истину, какие-либо элементы абсолютного в наших знаниях, они встали на путь крайнего релятивизма, который неумолимо ведет к агностицизму (объективная реальность непознаваема) и субъективному идеализму (объективная реальность, материя есть фикция сознания).

Диалектик, как показывает Ленин, подходит к решению вопроса о соотношении абсолютной и относительной истины по-иному. Его позиция противоположна и метафизическому догматизму, и релятивизму.

Научная диалектика, прежде всего, утверждает материализм, поэтому признает объективную истину, а следовательно, так или иначе и абсолютную истину, ибо, подчеркивает Ленин, "можно отрицать элемент относительного в тех или иных человеческих представлениях, не отрицая объективной истины, но нельзя отрицать абсолютной истины, не отрицая существование объективной истины" (34, с.124). Однако в отличие от метафизического догматизма диалектика не считает всякую истину вечной, абсолютной и не утверждает, что абсолютную истину можно познать сразу и целиком, в полном ее объеме.

Научная диалектика признает и относительность наших знаний, но не так, как это делает релятивизм. "Диалектика, - пишет Ленин, - включает в себя момент релятивизма, отрицания, скептицизма, но не сводится к релятивизму" (34, с.139).

Материалистическая диалектика исходит из того, что познание есть процесс бесконечного приближения мысли к объекту. Следовательно, и истина есть процесс ее непрерывного углубления и уточнения. А если это так, то любое объективно истинное знание может содержать некоторые элементы заблуждения, и любое заблуждение может включать в себя некоторые истинные представления.

Ленин приводит по этому поводу высказывание Энгельса из "Анти-Дюринга": "Истина и заблуждение подобно всем логическим категориям, движущимся в полярных противоположностях, имеют абсолютное значение только в пределах чрезвычайно ограниченной области… Как только мы станем применять противоположность истины и заблуждения вне границ вышеуказанной узкой области, так эта противоположность сделается относительной и, следовательно, негодной для точного научного способа выражения" (23, с.91-92).

Материалистическая диалектика делает отсюда следующий вывод: в каждый данный момент в человеческом знании содержатся как точные, неопровержимые и в этом смысле абсолютно истинные элементы, так и приблизительные, негодные и в этом смысле относительно истинные элементы. Под абсолютной истиной в полном объеме этого слова понимается адекватно точное и исчерпывающее знание о мире и его объектах. Абсолютная истина постижима, но она складывается из бесконечной суммы относительных истин. Каждая относительная истина содержит в себе частицу, зерна истины абсолютной. Через синтез относительных истин, с вычленением и накоплением содержащихся в них зерен, абсолютного знания осуществляется познание абсолютной истины.

Выяснение Лениным диалектики абсолютной и относительной истины имеет принципиальное значение для оценки научных знаний, для понимания основных закономерностей развития науки.

В этой связи важно подчеркнуть методологическое значение ленинского положения о конкретности истины. "Основное положение диалектики: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна…" (6 7, с.400). Любое научное знание является истиной лишь по отношению к конкретно-историческим условиям, в которых возникают, существуют и развиваются изучаемые явления.

Развивая учение об истине, Ленин уделил специальное внимание проблеме ее критериев. Известно, что в домарксистской философии эта проблема не была решена. Часть философов пыталась представить таким критерием непосредственные показания органов чувств, другая часть, напротив, видела критерий истины в силе разума, в интуиции.

В немарксистской философии обе эти тенденции проявляются в откровенно идеалистическом обрамлении. Некоторые представители субъективного идеализма объявляют критерием истины опыт, понимая его как поток ощущений, переживаний субъекта. Другие отказываются и от такого критерия, выдвигая на первое место логическую проверку. При этом критерием истины оказывается логическая правильность предложений.

Махизм, еще в большей степени прагматизм провозгласили критерием истины опыт, а точнее – "успех", "пользу", достигаемые при использовании тех или иных знаний. При этом и опыт, и успех, и польза трактовались с откровенно субъективистских позиций. "Прагматизм, - пишет Ленин, - высмеивает метафизику и материализма и идеализма, превозносит опыт и только опыт, признает единственным критерием практику … и … преблагополучно выводит изо всего этого бога в целях практических, только для практики, без всякой метафизики, без всякого выхода за пределы опыта" (34, с.363).

Следует иметь в виду, что не прагматический успех, не субъективистски понимаемая полезность делает знание истинным, а напротив: объективная истинность знания делает его общественно полезным, позволяет успешно применять на практике.

Ленин показывает несамостоятельность идеалистических подходов и вслед за Марксом и Энгельсом обосновывает положение о том, что критерием истины является общественно-историческая материальная практика. "У Энгельса, - пишет Ленин, - вся живая человеческая практика врывается в саму теорию познания, давая объективный критерий истины"… (34, с.198).

Диалектический материализм не отрицает роль показаний органов чувств, но рассматривает их как подчиненный момент практики. Чувственной опыт индивида не полон, ограничен: лишь включен в исторически развивающуюся общественную практику, он выполняет функцию критерия истины.

При этом не отрицается и роль логических приемов, логической проверки правильности суждений. Однако диалектический материализм настаивает на том, что одно теоретическое положение может быть обосновано другим лишь в том случае, если последнее проверено практикой. Далее, соблюдение логических правил ведет к истине, но потому, что сама логика является снимком с практики. Как отмечал Ленин, "… практическая деятельность человека миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить знание аксиом" (62, с.172).

Таким образом, конечным критерием любых научных положений, вплоть до самых абстрактных, выступает общественно-историческая практика. Однако, как показывает Ленин, диалектик не может остановиться на этом. Именно потому, что практика исторически конкретна, он видит и в ней элемент относительности. Сегодняшняя практика подправляет, корректирует вчерашнюю; завтрашняя практика внесет поправки в сегодняшнюю и т.д. Нельзя забывать, пишет Ленин, что "критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления. Этот критерий тоже настолько "неопределенен", чтобы не позволять знаниям человека превратиться в "абсолют", и в то же время настолько определен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма" (34, с.145-146).

В работе "Материализм и эмпириокритицизм" Ленин отстаивает и дальше развивает проблемы материалистического понимания истории, всесторонне обосновывает партийность философии, показывает ее роль в идеологической борьбе. Рассмотрению этих вопросов посвящена 6-я глава работы, в которой Ленин противопоставляет путанным и непоследовательным взглядам зарубежных и русских махистов по философии истории ясную и недвусмысленную марксистскую позицию.

Выступая по вопросам философии истории, махисты разделились на две группы. Одну из них составили открытые противники исторического материализма Маркса и Энгельса (Ф.Блей и И.Петцольдт – в Германии, В.Чернов и К° - в России). Другую образовали А.Богданов, С.Суворов, А.Луначарский и т.п., пытавшиеся прикрыть свои идеалистические шатания словами о преданности марксизму, историческому материализму.

Ленин показал путаность и непоследовательность мысли, явный идеализм первых. Вместе с тем он называл дюрингами и бюхнерами наизнанку вторых, поскольку они хотели остаться материалистами "вверху" (в понимании истории), но не смогли это сделать вследствие своего идеализма "внизу" (во взглядах на бытие и его познание). Неверная общеметодологическая позиция неумолимо приводила их к колебаниям между материализмом и идеализмом, в конечном счете – к идеалистической линии в философии и оппортунистической в политике.

Открытые противники марксистской философии обвиняли Маркса в том, что его философия общества в своей основе "метафизична". Она-де опирается на традиционный материализм, на недоказываемое в опыте убеждение в объективной реальности и познаваемости общественного бытия, его подчиненности объективным законам. Она придает объективное содержание таким мысленным конструкциям, как "капитализм", "прибавочная стоимость", "эксплуатация" и т.д. Они заявляли также, что учение Маркса слишком "экономично", "небиологично". За экономическими отношениями Маркс якобы забывает о личности, не учитывает биологических различий между людьми, биологических законов их существования. Наконец, они обвинили Маркса в открытой партийности, в пристрастности его учения, каковые, по их мнению, несовместимы с объективно-научным, бесстрастным изображением исторических фактов и отношений.

Марксистской философии истории они противопоставляли окрушку путанных и примитивных положений. Общественную историю по ним образует поток, сумма событий, которые не подчиняются объективным законом и в которых нельзя обнаружить определяющую роль материальных или духовных, экономических или политичных отношений и факторов. "Капитализм", "социализм", "классы", по их мнению, такие же фикции сознания, как и "материя", "причинность" и т.д. Следует говорить не о классах, а о человеке и человечестве, не о классовой борьбе, а о таком источнике развития общества, как мировая цель. Она состоит в стремлении всего сущего к "совершенному, устойчивому состоянию". Принцип "устойчивости", принцип "экономии", стремление заменить беспорядок "порядком" – вот главные двигатели прогресса. Ленин охарактеризовал эти взгляды как "беспредельное тупоумие мещанина, самодовольно размазывающего самый истыканный хлам под прикрытием "новой", "эмпириокритической" систематизации и терминологии…" (34, с.341).

Еще в более ранней работе "Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?" Ленин обосновал, что сила марксизма состоит именно в его материалистическом воззрении на общество. Веками историки, экономисты, политики говорили об обществе вообще, о человеке и человечестве вообще, об определяющей роли идей, мнений, воли в развитии общества. "Маркс, - пишет Ленин, - положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле общества и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупность данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественноисторический процесс" (24, с.139).

Исторический материализм более чем любая другая философия, уделяет внимание человеческой личности, исходит из ее потребностей и идеалов. Но он настаивает, что понять личность и ее идеалы вне системы общественных, классовых отношений невозможно; изменить ее положение без классовой борьбы нельзя. Не стремление к "устойчивости" и не "экономия сил", говорит Ленин, а противоречия общественного бытия, выражающиеся в классово-политических противоречиях, классовая борьбы является источником и главным двигателем развития всех антагонистических формаций.

Исторический материализм, замечает Ленин, не занимается игрой в биологические и физические термины и выступает открыто с классово-партийных позиций, но в этом не слабость, а сила философии марксизма. Исходя из интересов пролетариата, трудящихся, сил прогресса, она осуществляет конкретно-исторический анализ общественных отношений и из этого анализа безболезненно делает выводы, объясняющие настоящее и прогнозирующие будущее, выводы о неизбежности прогрессивного развития общества по пути его социалистического, коммунистического преобразования.

Что касается второй группы махистов, то они, на словах признавая марксизм, марксистскую философию, фактически извращали их. Так, Богданов выдвинул положение о тождестве общественного бытия и общественного сознания. Логика его рассуждений такова: без сознания нет человека, нет человеческого общения, нет и общества. Общественное бытие во всех проявлениях пронизано сознанием, поэтому "общественное бытие и общественное сознание, в точном смысле этих слов тождественны" (34, с.342).

Ленин показывает, что этот вывод теоретически не верен, а практически реакционер. Теоретически он противостоит самой сути материалистического понимания истории, которое и начинается с признания определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию. "Материализм вообще, - пишет Ленин, - признает объективно реальное бытие (материю), независимое от сознания, от ощущения, от опыта и т.д. человечества. Материализм исторический признает общественное бытие независимым от общественного сознания человечества" (34, с.346).

Из того, что каждый человек обладает сознанием, а общественное бытие складывается из сознательной деятельности людей, никаким образом не следует, будто общественные идеи и настроения – это и есть само общественное бытие. Идеальное не может быть тождественно материальному. Далее, показывает Ленин, каждый человек действует сознательно, а результат, возникающий из действия многих людей, не зависит от сознания, складывается объективно. Наконец, общественные идеи, теории, настроения и традиции, отражающие этот результат, возникают не мгновенно и не одновременно с данным типом бытия, а порождаются им и лишь более или менее верно отражают его.

В практически-политическом отношении тезис Богданова служит откровенной реакции. Ведь из тождества общественного бытия и общественного сознания можно сделать два равноправных вывода. Один: для изменения всего строя человеческой жизни необходимо революционное изменение общественного бытия. Другой: общественное бытие изменится само собой по мере переделки общественного сознания просветительской и воспитательной деятельностью. Нет необходимости доказывать, что второй вывод вполне устраивает апологетов реакции и их прислужников - оппортунистов.

Ленин подвергает резкой критике попытки махистов подменить конкретный анализ процессов в обществе игрой в физические и биологические термины. Богданов в статье ''Развитие жизни в природе и обществе" попытался объяснить социальные явления с позиций биологии и физики. Эклектически соединив теорию борьбы за существование и идеи энергетизма, он открыл так называемый общественный "подбор", "закон приспособления", действующий в сфере социальной жизни, и выдвинул концепцию социальной "'энергетики", якобы характеризующую динамику и закономерность социального развития.

Ленин показал, что, во-первых, это методологически несостоятельное перенесение представлений об одной сфере действительности на другую, обладающую качественной спецификой: социальную жизнь нельзя объяснить ни законами физики, ни законами биологии. Во-вторых, все новаторство махистов - это лишь игра в слова, за которой не стоит никаких специальных исследований и никаких действительных открытий. В-третьих, разговорами об изменении "Энергии общественного комплекса" и об общественной жизни как " форме биологического приспособления" лишь замазываются классовые противоречия, классовая борьба, подлинные проблемы и задачи революционного преобразования общества.

Ленин дал резкую отповедь и Суворову с его претензией сформулировать универсальный и всеобщий "закон экономии сил", якобы определяющий развитие в неживой и живой природе, в обществе. Закон этот, как показал Ленин, нельзя применить ни к одной из названных областей, ибо в своей общей форме он бессодержателен и ничего не добавляет к известным законам развития природы и общества. Но за то "закон" этот вполне соответствует "принципу устойчивости" Петцольдта и вместе с ним направлен на отрицание классовой борьбы, не обоснование классового примирения, не восхваление буржуазных реформ, "экономно" приводящих общество к "устойчивому" состоянию.

К проблематике 6-й главы примыкает и последний раздел главы 3-й - "Свобода и необходимость". Эмпириокритики выступили с отрицанием объективной необходимости в природе и обществе, называли ее признание "метафизикой". Они явно отдавали предпочтение волюнтаризму и "субъективному методу в социологии", считая природные и социальные процессы хаотическим потоком элементов опыта, порядок в который вносит критически мыслящая личность.

Луначарский и другие пытались устроиться между двумя стульями, с одной стороны, превознося идеи эмпириокритицизма, а с другой - "высоко оценивая" положение Энгельса о соотношении свободы и необходимости. Ленин отметил, что они совершенно не поняли несовместимость положений Энгельса ни с социологией, ни с гносеологией махизма.

Ленин дает глубокое изложение диалектико-материалистического понимания необходимости и свободы. Во-первых, отмечает он, в материальном мире существует объективная необходимость как существенная, закономерная связь, как внутренняя логика развития явлений. Во-вторых, объективная необходимость присуща развитию как природы, так и общества, обусловливая закономерность исторического процесса. В-третьих, будучи непознанной, она выступает как "слепая необходимость", как своего рода "вещь в себе". Познанная необходимость становится основой целеустремленной, планомерной деятельности людей. В-четвертых, свобода есть не что иное, как познание объективной необходимости и сознательное преобразование мира в соответствии с нею.

Ленин отмечает: "... пока мы не знаем закона природы, он, существуя и действуя помимо, вне нашего познания, делает нас рабами "слепой необходимости". Раз мы узнали этот закон, действующий ( как тысячи раз повторял Маркс) независимо от нашей воли и от нашего сознания, - мы господа природы" (34, с. 198).

Ленинские положения о диалектике необходимости и свободы служат основой понимания соотношения объективных законов и сознательной деятельности в любой сфере жизни. Успех ее в основном определяется не волюнтаристскими решениями, не субъективистским произволом, а познанием объективной необходимости и умелым приложением этих знаний.

В 6-й главе работы "Материализм и эмпириокритицизм" Ленин специально останавливается на вопросе о партийности философии, о ее месте в борьбе идеологий.

Претензия эмпириокритицизма на надклассовую, надпартийную позицию, его "обвинения" по поводу откровенной партийности Маркса требовали специального разбора, и Ленин дает такой разбор, выявляя различные аспекты партийности философии.

Философия как идеологическая формула общественного сознания никогда не была и не может быть надклассовой, надпартийной, пока существуют классы и партии. Независимо от того, что утверждает сам философ, осознает ли и как он осознает субъективно свою социальную роль, объективно его учение служит определенным классам, определенным социальным силам.

К примеру, некоторые русские махисты выступили с "благими" намерениями "развивать" марксизм и служить трудящимся, но на деле ревизовали марксизм и служили угнетателям. "В том-то и беда, - пишет Ленин, - что "благие" намерения остаются в лучшем случае субъективным делом Карпа, Петра, Сидора, а общественное значение подобных заявлений безусловно и неоспоримо, и никакими оговорками и разъяснениями ослаблено быть не может" (34, с.366).

Партийность философии проявляется уже в принадлежности философов к двум основным направлениям - материализму или идеализму. Ленин подчеркивает, что вся история развития философии есть история борьбы этих двух партий в философии. Современный идеализм, как и весь прошлый, воюет с материализмом, со всей линией материализма, "воюет, как с живым врагом, с Демокритом, великолепно иллюстрируя этим партийность философии и, обнаруживая паки и паки свою настоящую позицию в этой партийной борьбе" (18, с. 376).

Деление на материализм и идеализм не является чисто теоретическим водоразделом между двумя подходами в объяснении мира. Материализм и идеализм выступают как антиподы и в теоретическом, и в социально-политическом плане. Ленин приводит слова И.Дицгена: "Как у боженьки антипод - дьявол, так у поповского профессора — материалист" (34, с. 361-362). Их различия, прежде всего, и проявляются в отношении к религии и церкви, с одной стороны, к науке и атеизму - с другой. Идеализм укрепляет религию и ее материальную базу - церковь, подрывает веру в мощь науки, служит поповщине, то есть силам реакции. Материализм выступает против духовной реакции, против религии, церкви, как одного из реакционных социальных институтов, в защиту науки и атеизма. Идеализм можно охарактеризовать как партию "друзей религии и церкви". Материализм выступает как партия атеистов, борцов против обскурантизма, за научный прогресс.

Но и этим не ограничивается классовая, социальная противоположность материализма и идеализма. Общим правилом (и отдельные исключения лишь подтверждают его) является то, что материалисты всегда выражали интересы прогрессивных общественных сил, революционных слоев общества; идеалисты всегда шли рука об руку с реакцией, и духовной и политической. Так было и в рабовладельческом обществе, и в эпоху феодализма, и в период Возрождения, и раннего капитализма. Так обстоит и сейчас.

Философия, как показывает Ленин, непосредственно участвует в современной идеологической борьбе. Буржуазия использует идеализм как средство борьбы с революционностью масс, с пролетарским движением. Ленин полностью поддерживает мысль Дицгена о том, что при всех частных различиях идеалисты "…составляют по отношению к социал-демократии... одну реакционную массу" (34, с.362). Материализм, напротив, является духовным оружием в руках трудящихся масс, оружием, которое позволяет ему правильно познать закономерности развития общества и революционным путем преобразовать его.

Ленин приводит пример, как небольшая популярная брошюра естествоиспытателя Э. Геккеля "Мировые загадки" замечательно рельефно обнаружила партийность философии... сделалась орудием классовой борьбы" (18, с. 370). Все прогрессивные силы, трудящиеся массы восприняли ее как знамя атеизма и материализма. Все силы реакции обрушились на нее как на вредную и опасную работу.

Специально характеризуя позицию махистов, претендующих на беспартийность, Ленин показывает, что они отнюдь не беспартийны. В теоретическом плане они выступают как "партия середины", которая в колебаниях между материализмом и идеализмом неумолимо сползает к идеализму и используется откровенным идеализмом и фидеизмом. В политическом отношении их позиция является основой центризма, оппортунизма и в конечном счете служит буржуазной идеологии, политическим целям буржуазии. Ленин отмечает, что махисты начинают с заявлений: эмпириокритицизм "не противоречит ни теизму, ни атеизму" (Петцольдт), а кончают "прямым фидеизмом, прямым черносотенством и Корнелиуса, который расхваливает Маха и которого расхваливает Мах, и Каруса, и всех имманентов" (34, с. 365). Служение идеализму - служение откровенной поповщине - служение реакционной буржуазии - таковы те ступеньки, которые выявляют и углубляют действительную партийность эмпириокритицизма.

Подобно махизму, весь современный идеализм афиширует свою внепартийность, свой объективизм в рассмотрении не только природных, но будто бы и социальных явлений. Подобно махизму, он обвиняет марксизм, марксистскую философию в партийности, тенденциозности, якобы не совместимой с научной объективностью. Ленинское философское наследие позволяет правильно оценить эти заявления, вскрыть классовую партийность подобных заявлений, поставить и решить вопрос о соотношении партийности и научной объективности.

Все формы идеологии, общественные и естественные науки возникали и развивались в конкретных социальных условиях борьбы классов, партий, сил прогресса и реакции. В этих условиях не только общественные науки, но и мировоззренческие выводы и практические приложения естественных наук неизбежно приобретали и приобретают сейчас классово-партийную направленность.

Научной объективности противостоит не партийность вообще, а характер этой партийности. Власть предержащие, силы реакции по своей природе стремятся к увековечению существующих порядков и поэтому не заинтересованы в правильном отображении тенденций социального развития и тем более в действиях, способствующих развитию этих объективных тенденций. Вот почему их идеологи принципиально не могут встать на подлинно объективные позиции.

Хваленый буржуазный объективизм не тождественен научной объективности и по своей сущности оказывается лишь формой буржуазной партийности. За внешне беспристрастным изложением и истолкованием фактов стоит страстное желание так подобрать и расположить эти факты, чтобы они отрицали необходимость революционных преобразований и дискредитировали действия сил прогресса.

Основоположники марксизма открыто провозглашали свою партийность, партийность своего учения, но это партийность, связанная с интересами трудящихся масс, выступающими силой общественного прогресса, его судьбой. Они не стремятся к увековечению какого бы то ни было "статус-кво". Они не заинтересованы ни в сохранении эксплуататорских порядков, ни в сохранении себя как класса, ни в замораживании того или иного этапа, уровня развития общества. Они заинтересованы в непрерывном социальном прогрессе, в построении и развитии бесклассового общества, а следовательно - в объективном научном познании закономерностей и путей такого развития. Партийность такого рода не только не противоречит научной объективности, но предполагает ее и совпадает с нею.

Таким образом идеи, выдвинутые Лениным в книге "Материализм и эмпириокритицизм" существенно обогатили философию марксизма и поныне выступают действенным оружием и методологической базой современной теоретической работы в том числе и в области философии.

Следует отметить, что современный неопозитивизм - прямой наследник махизма (3-й позитивизм) - по-прежнему занимает одно из самых видных мест среди направлений немарксистской философии, а некоторые из его положений так или иначе входят и в другие разновидности субъективного идеализма. Вот почему ленинская критика махизма и в целом субъективного идеализма полностью сохраняет свое значение для наших дней.

Как и махизм, современный идеализм пытался отрицать свой идеализм. В английской "Краткой философской энциклопедии" говорится: "Трудно было бы в наши дни найти британских философов, которые называли бы себя идеалистами" (68, с. 206). Даже неотомист Бохенский заявляет, что "идеалистическая мысль является делом прошлого" (66, с. 206).

Современный идеализм пытается предстать в форме "нейтральной" или даже "реалистической" философии. В этих целях он заимствует у махизма идеи "нейтральности чувственного опыта", "тождества физического и психического", "принципиальной координации" и т. п. В целях комуфляжа идеализма сегодня, как и в начале века, используются непоследовательные философские высказывания некоторых физиков, математиков, психологов, языковедов и т. д., то есть современные разновидности "физического", "физиологического", "математического", "лингвистического" идеализма. Характерным это является и для пестрого разнообразия философских и псевдофилософских школ запада именуемых как "неомарксистские", представители которых, спекулируя на авторитете марксистской философии, широко используя марксистскую фразу, вульгаризируя практически-революционную направленность марксистской общественной науки, пытаются представить себя как конструктивную альтернативу "ортодоксальному" марксизму.

Ленинская методология критики махизма позволяет ясно поставить вопрос о подлинной философской позиции всех новейших "измов". Ома позволяет приподнять завесу их мнимой нейтральности, проанализировать их философские и частнонаучные "аргументы" и увидеть, что мы имеем дело с еще более завуалированными и запутанными формами идеализма, с идеалистическими партиями в философии, так или иначе стоящими на позициях буржуазной партийности.

Ярким примером творческого развития марксистской философии выступают "Философские тетради" Ленина. "Философские тетради" - это ленинские конспекты, фрагменты и заметки по философским вопросам, написанные в разное время. Тетради открываются конспектом произведения Маркса и Энгельса ''Святое семейство или критики критической критики", составленные еще в 1895 году во время первого пребывания Ленина за границей. Затем следует конспект работы Фейербаха "Лекции о сущности религии", написанный в 1909 году. Преобладающая часть "Философских тетрадей" относиться к 1914 - 1915гг. Именно в эти годы Ленин конспектировал книгу Фейербаха "Изложение, анализ и критика философии Лейбница", произведения Гегеля - "Наука логики", "Лекции по истории философии", "Лекции по философии истории", а также работы Лассаля, Аристотеля и ряд других книг по философии и естествознанию. В 1914-1915 гг. написаны и ленинские "Элементы диалектики", "План диалектики (логики) Гегеля", "К вопросу о диалектике" и др. Есть основание предположить, что Ленин собирался написать специальный труд о диалектике, а "Философские тетради" отражают подготовительную работу к его созданию.

Какие обстоятельства побудили Ленина в течение многих лет, и особенно в годы мировой войны, усиленно заниматься разработкой ряда философских проблем, в первую очередь проблем материалистической диалектики?

Отвечая на этот вопрос, следует прежде всего обратить внимание на углубление противоречий капитализма и назревание революционного кризиса в условиях новой исторической эпохи-эпохи империализма и пролетарских революции. В этих условиях особую актуальность приобрели проблемы диалектики общественного развития - вопросы о противоречиях, скачках, об отрицании старого и утверждении нового.

Проблемы диалектики выдвигались также на первый план в связи с необходимостью дальнейшей разработки революционной стратегии и тактики марксистской партии. В статье "Карл Маркс" (1914) Ленин указывал, что "основную задачу тактики пролетариата Маркс определял в строгом соответствии со всеми посылками своего материалистически-диалектического миросозерцания" (69, с. 77). Чтобы дальше разработать стратегию и тактику, нужно было теоретически осмыслить, применительно к новым историческим условиям, диалектико-материалистический метод подхода к действительности.

Вопросы диалектики приобрели особую актуальность и в связи с задачами борьбы против международного оппортунизма. Как известно, в годы первой мировой войны оппортунисты открыто перешли на сторону своих империалистических правительств. Пытаясь оправдать эту измену, оппортунисты прибегали к различного рода увертками, фальшивым доводам, софизмом, т. е. к метафизическому выхватыванию и раздуванию отдельных сторон, моментов диалектического процесса познания действительности. Необходимо было вскрыть порочность самого метода их подхода к общественным явлениям.

Наконец, разработка проблем диалектики была необходима также в связи с дальнейшим развитием и углублением революции в естествознании, начавшейся на рубеже XIX - XX веков. В специфических условиях эпохи империализма эта революция сопровождалась методологическим кризисом естествознания, выражавшемся во всплеске реакционных выводов из новых открытий.

Хотя "Философские тетради" и не являются законченным произведением, это обстоятельство ничуть не умоляет их значения, их роли в развитии марксистской философии. В ленинских конспектах и записях, в его знаменитых фрагментах "К вопросу о диалектике", "Элементы диалектики" и других содержатся глубокие теоретические обобщения, важные принципиальные выводы по коренным философским вопросам. Центральное место в "Философских тетрадях" занимают три группы связанных между собой проблем: 1) проблемы материалистической диалектики как философской науки; 2) проблемы теории познания; 3) методологические проблемы истории философии, среди которых центральное место занимает раскрытие коренной противоположности и непримиримости двух основных направлений в философии - материализма и идеализма.

Главное внимание в "Философских тетрадях" Ленин уделяет проблемам материалистической диалектики. Разработку этих проблем он ведет по ряду направлений: развивает дальше марксистскую трактовку предмета диалектики, анализирует ее основные элементы, выделяет среди них ядро диалектики, подвергает его всестороннему исследованию, вскрывает коренную противоположность двух концепций развития - метафизической и диалектической.

Как мы отмечали выше, определение материалистической диалектики было дано еще основоположниками марксизма. Так, Энгельс называл ее наукой "О всеобщих связях" (2, с. 343), наукой "о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления" (23, с. 145). Развивая эту мысль Энгельса, Ленин обращает внимание на то важное место, которое занимает материалистическая диалектика как теоретическая основа научного познания (62, с. 180, 162, 301, 318), способствующая его постоянному развитию, обогащению, позволяющая давать "правильное отражение вечного развития мира" (62, с.99).

С другой стороны, Ленин подчеркивает, что материалистическая диалектика должна рассматриваться "как философская наука" (62, с. 248), т.е. цельная и стройная система теоретических знаний о наиболее общих законах развития объективного мира и его познания. Отсюда Ленин делает вывод, что к диалектике следует относиться как к науке, т. е. разрабатывать дальше ее законы, категории, принципы, не допускать сведения диалектики к сумме примеров, как это делал, например, Плеханов (66,с.316).

Разумеется, примеры, иллюстрации нужны "для популярности", в процессе изучения диалектики. И Ленин вовсе не отрицал заслуг Плеханова в пропаганде, популяризации философии марксизма. Однако изучение философии не является самоцелью. Ведь главное - это применение диалектики как всеобщего метода познания и преобразования действительности. А такое применение не может быть сведено к простому подбору примеров, иллюстрирующих проявление отдельных сторон или черт диалектики. Необходимо не только фиксировать диалектический характер процессов действительности, но и правильно отражать эту объективную диалектику в логике понятий, верно учитывать ее в повседневной практической деятельности. А для этого необходимо использование всего богатства законов ,категорий, принципов диалектики, их дальнейшая теоретическая разработка,т. е. творческое применение и развитие диалектики именно как философской науки, как всеобщего метода исследования.

Рассматривая материалистическую диалектику как философскую науку, Ленин неоднократно отмечал богатство, многогранность ее содержания. В концентрированном виде эта мысль выражена в знаменитом ленинском фрагменте об элементах диалектики (62, c. 202-203). Комментируя работу Гегеля "Науки логики", Ленин материалистически перерабатывает его идеи и формулирует сначала 3, затем 7, 12 и, наконец 16 элементов диалектики.

Чтобы правильно понять основную идею ленинского фрагмента, важно уяснить, какую цель ставил перед собой Ленин, перечисляя элементы диалектики. Стремился ли он исчерпать все ее содержание именно 16 элементами? Думается, что мысль Ленина иная. Своей характеристикой он подчеркивает, во-первых, глубину и богатство содержания материалистической диалектики, наличие у нее множества сторон, граней, черт, признаков. Во-вторых, Ленин обращает внимание и на то существенное обстоятельство, что диалектика, как и всякая наука, включает в себя целую систему принципов, законов и категорий. В ленинском фрагменте названы важнейшие принципы материалистической диалектики -принцип всеобщей связи (8-й элемент) и принцип развития (3-й и 10-й элементы). В число элементов диалектики Ленин включил и ее основные законы - единства и борьбы противоположностей (4-й, 5-й, 6-й и 9-й элементы), перехода количественных изменений в качественные (16-й элемент) и закон отрицания отрицания (13-й и 14-й элементы). Наконец, среди элементов диалектики Ленин называет и ряд ее категорий -причину и следствие (12-й элемент), содержание и форму (15-й элемент), сущность и явления (11-й элемент). В-третьих, своим определением элементов диалектики Ленин указывает на ее роль как всеобщего метода научного познания, формирует ряд требований этого метода: объективность и всесторонность рассмотрения (1-й и 2-й элементы),соединение анализа и синтеза (7-й элемент), движение познания "от явления к сущности и от менее глубокой к более глубокой сущности" (11-й элемент) (62, с. 203). Развернутое изложение ряда основных требований диалектического метода содержится в ленинской работе "Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках Троцкого и Бухарина", где он, в частности отмечал: "Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и "опосредствования". Мы никогда не достигнем этого полностью, но требования всесторонности предостережет нас от ошибок и от омертвения. Это во-первых. Во-вторых, диалектическая логика требует, чтобы брать предмет в его саморазвитии, "самодвижении".... изменении.... В-третьих, вся человеческая практика должна войти в полное "определение" предмета и как критерий истины и как практический определитель связи предмета с тем, что нужно человеку. В-четвертых, диалектическая логика учит, что "абстрактной истины нет, истина всегда конкретна..." (45, С. 290).

Разнообразные элементы диалектики Ленин рассматривает не как механическую совокупность, а целостностную систему, важнейшим звеном или ядром которой является закон единства и борьбы противоположностей. Ленин пишет: "Вкратце диалектику можно определить, как учение о единстве противоположностей. Этим будет схвачено ядро диалектики, но это требует пояснений и развития" (62, с.203). В другом месте он замечает: "развитие есть "борьба" противоположностей" (62, с.317).

Выясняя место данного закона, Ленин показывает, что он является ядром, сутью диалектики, во-первых, потому, что вскрывает внутренний импульс, источник, главную движущую силу процесса развития. Во-вторых, потому, что действие закона единства и борьбы противоположностей проявляется во всех других законах материалистической диалектики. Например, своеобразным единством противоположностей являются количественные и качественные изменения. Закон отрицания отрицания характеризуется единством повторяемости и неповторимости, единством устранения старого и утверждения, сохранения всего жизнеспособного, что было в старом. Единство и борьба противоположностей находят свое специфическое выражение во взаимосвязи общего и отдельного, необходимости и случайности, содержания и формы, сущности и явления и т.д. Например, раскрывая диалектику общего и отдельного, Ленин замечает: "Значит, противоположности (отдельное противоположно общему) тождественны: отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона, или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т.д. Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами) и т.д." (62, с.318).

Рассматривая закон единства и борьбы противоположностей, Ленин указывает, далее, на его всеобщий характер. Этот закон проявляется во всех областях действительности, во всех процессах и явлениях, причем в каждом из них обнаруживается на всех ступенях его развития. Подчеркивается, что вывод о всеобщем характере единства противоположностей носит не умозрительный характер, а опирается на данные науки. Ленин пишет:

"В математике + и -. Дифференциал и интеграл.

"механике действие и противодействие"

"физике положительное и отрицательное электричество"

"химии соединение и диссоциация атомов"

"общественной науке "классовая борьба"" (62, с.316).

Анализируя механизм действия "ядра диалектики" Ленин отмечает, что "единство (совпадение, тождество, равнодействие) противоположностей условно, временно, переходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение" (62, с.317). Следует заметить, что относительным, преходящим Ленин считает не связь противоположных сторон предметов и явлений (без такой связи не может быть и "борьбы", т.е. активного взаимодействия противоположностей), а лишь момент их "равнодействия", когда ни одна из противоборствующих сторон не имеет перевеса над другой стороной или момент их "совпадения" т.е. наличия у них некоторых общих свойств, сторон или временного действия в одинаковом направлении. Так, известное совпадение интересов пролетариата и буржуазии в борьбе против феодализма или его остатков носит временный характер, причем само совпадение никогда не бывает полным ввиду коренной противоположности самих условий существования этих антагонистических классов. Что касается борьбы противоположностей, то она носит абсолютный характер, поскольку продолжается и в момент их совпадения, равнодействия, а также потому, что именно борьба в конечном итоге, нарушает это временное состояние и тем самым способствует переходу на качественно новую ступень развития. Исследование механизма действия ядра диалектики позволило Ленину сделать еще один вывод. Роль противоречий, как источника развития, может быть правильно оценена лишь в том случае, если сами противоречия рассматриваются не как застывшие, раз и навсегда данные, а как динамичные, изменяющиеся, т.е. если принимается во внимание диалектика развития противоречий. Образцом такого подхода к анализу ядра диалектики Ленин считал "Капитал" Маркса. В этом труде Маркс рассматривает противоречия капитализма не в статике, а в динамике, непрерывном движении, изменении и взаимодействии на всех этапах развития буржуазного общества, каждой из его сторон. Ленин указывает, что таков же должен быть и ход изучения диалектики любого процесса развития, "ибо диалектика буржуазного общества у Маркса есть лишь частный случай диалектики" (62, с.318).

Закон единства и борьбы противоположностей Ленин рассматривает не только как закон объективного мира, но и как закон познания. Разъясняя, как следует применять этот закон в процессе познания, Ленин формулирует вытекающий из него методологический принцип: "раздвоение единого и познание противоречивых частей его" (62, с.316).

С научным пониманием диалектики как учения о развитии "в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде" (3, с.43-44), тесно связаны ленинские положения о коренном отличии материалистической диалектики от диалектики идеалистической и от метафизики.

Критикуя, идеалистическую диалектику Гегеля, Ленин подчеркивает, что "диалектика вещей создает диалектику идей, а не наоборот" (62, с.176). Ленин убедительно показывает, что идеалистическая трактовка соотношения сознания и бытия заводит философию Гегеля в тупик, приводит ее в столкновение с данными науки и практики, порождает надуманные, запутанные метафизические схемы, вступающие в противоречия с самой сутью диалектики, расчищает дорогу религии, поповщине.

Ценным вкладом в марксистскую философию является разработка Лениным вопроса о коренной противоположности двух концепций развития - метафизической и диалектической. В свое время Марксу и Энгельсу приходилось бороться против старой метафизики, которая абсолютизировала момент устойчивости и не признавала изменчивости, развития предметов и явлений. Однако уже в конце XIX века и особенно в ХХ веке многие противники диалектики начинают менять тактику. Перед лицом глубочайших социальных перемен и новых научных открытий современные метафизики уже не решаются, как правило, открыто проповедовать концепцию застоя и неизменяемости. Более того, сторонники метафизики стремятся теперь всячески афишировать свое "согласие" с идеей развития. С "принципом развития", - отмечает Ленин, - в ХХ веке (да и в конце XIX в) "согласны все". - Да, но это поверхностное, непродуманное, случайное, филистерское "согласие" есть того рода согласие, которым душат и опошляют истину" (62, с.229).

Противопоставляя друг другу метафизическую и диалектическую концепции развития, Ленин показывает, что они отличаются, прежде всего, своим пониманием источника развития. Метафизика отрицает или затушевывает внутренние противоречия в предметах и явлениях. Источником развития метафизики объявляют внешнее воздействие, исходящее от какого-либо субъекта, "героя", "сильной личности" или от сверхъестественного начала - бога, который дает "первотолчок".

Что касается материалистической диалектики, то она главный источник развития видит во внутренних противоречиях, присущих всем предметам и явлениям. Диалектика рассматривает, поэтому развитие как "саморазвитие", т.е. процесс, обусловленный естественными причинами, коренящимися в самих предметах и явлениями действительности.

Метафизика и диалектика отличаются, далее, своим пониманием форм развития. Метафизика сводит процесс развития к какой-либо одной из его форм - либо только к количественным изменениям, либо только к качественным изменениям, скачкам. Сведение развития к одним лишь количественным изменениям и отрицание необходимости скачков, социальных революций характерно для оппортунистов, правых ревизионистов, сведение развития только к скачкам и отрицание необходимости терпеливой подготовки условий социальных переворотов характерно для анархистов, а также для современных "левых" авантюристов.

Диалектика рассматривает развитие как неразрывное единство двух основных форм изменений - количественных и качественных. Диалектическая концепция вскрывает историческую необходимость социальных революций и других качественных изменений в общественной жизни. Вместе с тем диалектика обосновывает необходимость всесторонней подготовки скачков, строгого учета степени зрелости условий, при которых такие перевороты становятся возможными.

Метафизика и диалектика отличаются также своим пониманием общего характера процесса развития. Часть метафизиков лишь формально признает развитие. Его изображают как движение по кругу, как периодическое повторение одних и тех же ступеней. Тем самым фактически отвергается возникновение нового и неизбежность его победы. Другая часть метафизиков, наоборот, начисто отрицает всякую связь, преемственность между новым и старым.

В противоположность метафизике, диалектика рассматривает процесс развития как движение по спирали, как "возврат якобы к старому" (62, с.203), т.е. повторение на высшей ступени некоторых черт низшей, но на качественно иной основе.

Давая обобщенную характеристику двух концепций развития - метафизической и диалектической, Ленин писал: "две основные (или две возможные? или две в истории наблюдающиеся?) концепции развития (эволюции) суть: развитие как уменьшение и увеличение, как повторение, и развитие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение между ними).

При первой концепции остается в тени "само" движение, его двигательная сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во вне - бог, субъект…). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника "само" движения.

Первая концепция мертва, бледна, суха. Вторая - жизненна. Только вторая дает ключ к "самодвижению" всего сущего, только она дает ключ к "скачкам", к "прерыву постепенности", к "превращению в противоположность", к уничтожению старого и возникновению нового" (62, с.317).

Значительное место в "Философских тетрадях" Ленина занимают вопросы теории познания, где он сосредотачивает внимание на соотношении диалектики, логики и теории познания, а также на анализе диалектического пути познания и его основных закономерностей.

Вопрос о соотношении диалектики, логики и теории познания есть, по существу, вопрос о соотношении законов бытия, законов познания, логических форм и законов мышления. В домарксистской философии все эти законы рассматривались обособленно друг от друга и изучались специальными философскими дисциплинами, которые тоже считались изолированными, не связанными между собой. Всеобщие законы бытия изучались антологией, законы познания - гносеологией, а законы и формы мышления - логикой.

Попытку преодолеть разрыв между философскими дисциплинами предпринял Гегель. Он выдвинул идею единства, совпадения онтологии, гносеологии и логики на основе тождества законов бытия, познания и мышления. Эту идею Ленин характеризовал как гениальную догадку (62, с.162,184), как крупный шаг вперед в развитии философской мысли. Однако само совпадение законов бытия, познания и логики Гегель истолковывал идеалистически, т.е. извращенно. Логические законы развития абсолютной идеи выступают у него и как законы порождаемого им бытия, и как законы познания, которое рассматривалось как осознание идеей путей движения своего собственного содержания.

Критически перерабатывая философию Гегеля, Ленин убедительно показывает, что всеобщие диалектические законы бытия носят объективный характер и существуют независимо от какого бы то ни было сознания. Познание же по своей сущности является отражением действительности, отражением бытия. Вместе с тем, Ленин показывает, что поскольку сама действительность развивается диалектически, то и познание, что бы верно ее отразить, тоже должно быть диалектическим. Он указывает, что "отражение природы в мысли человека надо понимать не "мертво", не "абстрактно", не без движения, не без противоречий, а в вечном процессе движения, возникновения противоречий и разрешения их" (62, с.177).

В процессе познания, следовательно, проявляются те же диалектические закономерности, что и в развитии объективного мира. Вот почему только диалектическая концепция развития может правильно отобразить природу познания, как сложного, противоречивого процесса воспроизведения в наших знаниях различных сторон и отношений действительности. Отмечая в этой связи заслуги Гегеля, который стремился применять диалектику в теории познания, Ленин пишет: "Диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма: вот на какую "сторону" дела (это не "сторона" дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов, не говоря уже о других марксистах" (62, с.331).

Требование применять диалектику в теории познания нельзя, однако, рассматривать обособленно. Его следует обязательно сочетать с другим важнейшим требованием: материалистически рассматривать само познание, как отражение действительности. В органическом единстве диалектики и материалистической теории отражения Ленин видит коренное отличие марксистской теории познания, как от идеалистической диалектики Гегеля, так и от теории познания метафизического материализма, главным недостатком которого было неумение применить диалектику к теории отражения, к процессу и развитию познания (62, с.322).

Что касается логических форм мышления, его принципов и правил, то они должны учитывать, с одной стороны, диалектические законы развития сомой объективной действительности, а, с другой стороны, законы познания, как диалектического процесса отражения действительности, отражения бытия. Характеризуя диалектическую логику, Ленин указывает, что она представляет собой "учение не о внешних формах мышления, а о законах развития" всех материальных, природных и духовных вещей", т.е. развития всего конкретного содержания мира и познания его, т.е. итог, сумма, вывод истории познания мира" (62, с.84).

Таким образом, Ленин обосновывает положение о единстве диалектики и материалистической теории познания философии марксизма или, как он отмечал в другом месте "Философских тетрадей", о единстве логики, диалектики и теории познания материализма. В "Капитале" Маркса, - подчеркивает Ленин, - применена к одной науке логика, диалектика и теория познания (не надо 3-х слов: это одно и то же) материализма, взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед" (62, с.301).

Следует иметь в виду, что само тождество диалектики, логики и теории познания носит диалектический - характер. Оно не исключает их различия и означает совпадение лишь в главном, основном. Речь идет, следовательно, о том, что те же общие диалектические законы проявляются и в развитии бытия, т.е. природы и общества, и в человеческом познании, и сознательно используются как законы мышления.

Положение о единстве диалектики, логики и теории познания означает также, что все вопросы теории познания необходимо решать с позиций диалектики. Вместе с тем вопросы диалектики познания возможно научно решить с позиций материалистической теории отраже­ния. Наконец, все вопросы логики, т.е. науки о законах и формах мышления решаются с позиций диалектики и материалистической теории познания.

Ценным вкладом в марксистскую теорию познания являются ленинские положения о диалектическом пути, диалектических закономерностях познавательного процесса. "От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике - таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности" (62, с.152-153).

В этой чеканной ленинской формуле выражено диалектико-материалистическое понимание сущности познания. Говоря о познании объектив­ной реальности, Ленин дает материалистическую трактовку познания, как отражения материального мира в сознании человека. Говоря о диалектическом пути познания объективной реальности, Ленин под­черкивает, что познание представляет собою не разовое отражение действительности, а процесс, имеющий качественно различные ступени, свои диалектические закономерности.

Чтобы правильно подойти к их определению, начнем с анализа отмеченных Лениным основных моментов диалектического процесса поз­нания.

Основным содержанием живого созерцания является непосредствен­ное отражение действительности в формах чувственного познания - ощущениях, восприятиях и представлениях. Основное содержание абст­рактного мышления составляет обобщенное отражение действительности в формах логического познания - понятиях, суждениях, умозаклю­чениях и др. Основное содержание практики, т.е. материальной, преобразующей деятельности людей, изменяющей действительность, составляет материальное производство, преобразование общественных отношений (например, путем классовой борьбы, социальных революций, а также различного рода эксперименты (производственные, социаль­ные, естественнонаучные и др.).

Каково же соотношение названных моментов процесса познания? Было бы ошибочно полагать, будто сначала мы только ощущаем и восп­ринимаем без всяких рассуждений и умозаключений, затем только умозаключаем, перестав воспринимать и представлять, и, наконец, лишь на заключительной ступени познания впервые обращаемся к практике. На самом деле в процессе познания все перечисленные моменты активно взаимодействуют между собой и проникают друг в друга. Эту диалектическую связь и взаимодействие отражает рассматриваемая ленинская формула.

Ленинский термин "живое созерцание" обозначает начальную - эмпирическую ступень познания. Преобладающую роль здесь играет чувственное познание. Вместе с тем на эмпирическом уровне совершаются и некоторые логические операции, происходит первона­чальная переработка данных чувственного познания, например, осу­ществляется их эмпирический анализ, синтез и т.п. Эмпирическая сту­пень представляет собой диалектическое единство чувственного и ло­гического с преобладанием чувственного.

Необходимо обратить внимание и на использованный Лениным тер­мин "живое" созерцание. Этот термин указывает, что непосредствен­ное отражение действительности достигается не путем пассивного созерцания объекта познания, а совершается на основе практики, делающей его именно "живым". Таким образом, "живое созерцание" - это исходная эмпирическая ступень или эмпирический уровень познания, развертывающегося на базе практики.

Говоря о переходе от "живого созерцания” к "абстрактному мышлению", Ленин имеет в виду диалектический скачок в процессе познания, его переход на качественно новый уровень - на ступень теоретического познания. Преобладающую роль на этой ступени играет логическое познание, позволяющее обнаружить причины явлений, проникнуть в их сущность, найти законы, лежащие в их основе.

Логическое познание Ленин характеризует как "абстрактное мышление", поскольку оно предполагает формирование научных абстракций и оперирование ими. Вопросу о природе научных абстракций Ленин уделяет большое внимание. Эти абстракции, например, понятия мате­рии, причины, закона природы, стоимости и другие Ленин рассматри­вает материалистически, как отражение наиболее общих и существен­ных сторон самой действительности, как итог, сумму, вывод всей истории познавательной и практической деятельности людей (62, с.84, 172, 198). Характеризуя, например, понятие закона науки, Ленин отмечает, что оно "есть одна из ступеней познания человеком единства и связи, взаимозависимости и целостности мирового процес­са" (62, с.135), "отражение существенного в движении универсума" (62, с. 137), т.е. отражение общих, устойчивых, повторяющихся, существенных, и необходимых связей самой объективной действительности.

Ленин обращает внимание и на диалектику научных абстракций. По своей природе они внутренне противоречивы. С одной стороны, всякая абстракция означает известное удаление от конкретного. В процессе формирования научных абстракций, например, собственность, капитал, причина, следствие, мы отвлекаемая от ряда признаков конкретных явлений, как второстепенных, несущественных. С другой стороны, любая научная абстракция означает углубление в конкретное, она выделяет и фиксирует его наиболее существенные черты и призна­ки. Вот почему научные абстракции играют важную роль в процессе познания - они являются орудием проникновения во внутренние, глу­бинные, решающие стороны и отношения предметов и явлений. Раскры­вая диалектическую природу и познавательные функции научных абст­ракций, Ленин подчеркивает: "Мышление, восходя от конкретного к абстрактному, не отходит - если оно правильное ... от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т.д. Одним словом, все научные, (правильные, серьез­ные, не вздорные) абстракции, отражают природу глубже, вернее, полнее" (62, с.152).

В способности создавать абстракции и оперировать ими Ленин видел одно из важнейших проявлении творческой активности челове­ческого познания. "Познание, - подчеркивал он, - есть отражение человеком природы. Но это не простое, не непосредственное, не цельное отражение, а процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законов ..., каковые понятия, законы ... и охватывают условно, приблизительно универсальную закономерность верно движущейся и развивающейся природы" (62, с. 163-164). Ленин­ские положения об активном, творческом характере познавательной деятельности человека освещены им в ряде работ.

Итак, по своей сущности логическое познание представляет со­бой абстрактное мышление. Логическое познание не выступает, одна­ко, обособлено. Оно всегда переплетается с определенными элемен­тами чувственного познания - наглядными образами, представлениями и т.п. Теоретическая ступень познания - это диалектическое един­ство логического и чувственного познания, с перемещением центра тяжести на познание логическое.

Заключительная часть ленинского определения диалектического пути познания подчеркивает, что выводы, полученные в результате абстрактного мышления, подлежат обязательной проверке на практике. Следовательно, "абстрактное мышление", о котором пишет Ленин, - это высшая теоретическая ступень процесса познания, опирающаяся на данные практики и проверяемая практикой.

Четко разграничивая основные уровни, ступени диалектического процесса познания, ленинская формула раскрывает и его основные за­кономерности.

К ним относится, прежде всего, взаимосвязь познавательной и практической деятельности. Эта связь проявляется на каждой ступе­ни процесса познания, причем ведущей, определяющей стороной высту­пает практика. "Практика, - подчеркивает Ленин, - выше теоретиче­ского познания, ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности" (62, с.195). Таким образом, в "Философских тетрадях " получила дальнейшее развитие высказанная еще в книге "Материализм и эмпириокритицизм" мысль, что "точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания" (34, с.145). Определяющая роль практики выражается в том, что она выступает как главная движущая сила и цель познания, его основа и объективный критерий истины.

Разумеется, познавательная деятельность обладает и относитель­ной самостоятельностью, имеет свои внутренние источники развития, связанные с противоречиями внутри самой системы научного знания, например, между существующими теориями и новыми фактами, которые они не в состоянии объяснить, между различными теоретическими интерпретациями одних и тех же фактов и др. Однако, главные побуди­тельные причины развития познания заложены не в нем самом, а в потребностях общественной практики. Например, потребности совре­менного производства в новых источниках энергии являются главной причиной, побуждающей науку настойчиво искать пути управления термоядерным синтезом.

Общественная практика выполняет также функции основы познания. Это значит, что теоретические выводы опираются на данные практики. Например, обобщением практического опыта масс явился вывод Ленина о Советской власти, как государственной форме диктатуры (власти) пролетариата.

Наконец, общественная практика выступает в качестве объектив­ного критерия истинности теоретических выводов и положений.

Отмечая определяющую роль практики, следует, вместе с тем, учитывать важное значение познавательной деятельности и ее результатов - теории. Теория вооружает практику знанием причин, сущности, закономерностей развития явлений и тем самым помогает ориентироваться в происходящем, предвидеть будущее, дает уверен­ность в успехе. Вот почему справедливо говорят, что "нет ничего более практичного, чем хорошая теория".

К числу общих закономерностей познавательного процесса отно­сятся также взаимосвязи чувственного и логического, эмпирического и теоретического в самой сознательной деятельности. Эти существен­ные взаимосвязи вскрывает уже упомянутая ленинская формула "от живого созерцания к абстрактному мышлению". Эмпирическое познание или "живое созерцание вооружает нас знанием фактов и потому высту­пает как база, фундамент теоретического познания. Эту мысль хорошо выразил знаменитый советский физиолог - академик И. П. Павлов в пись­ме к молодежи. "Как ни совершенно крыло птицы, - писал он, - оно не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты - это воздух ученого. Баз них ваши "теории" - пустые потуги" (70, с.66). В свою очередь, абстрактное мышление является необходимым продол­жением и дальнейшим развитием эмпирического познания, так как только на ступени теоретического познания могут быть найдены глубинные, существенные связи и отношения предметов и явлений, раскрыты зако­ны их развития. Вполне оправдано, поэтому предупреждение Павлова, который писал: "Но, изучая, экспериментируя, наблюдая, старайтесь не оставаться у поверхности фактов. Не превращайтесь в архивариусов фактов. Пытаетесь проникнуть в тайну их возникновения. Настойчиво ищите законы, ими управляющие" (70, с.66).

Итак, изложенные в "Философских тетрадях" положения и выводы о единстве диалектики, логики и теории познания в философии марксизма, о диалектическом пути и основных закономерностях процесса познания являются дальнейшим творческим развитием идеи ленинской книги "Материализм и эмпириокритицизм", ценным вкладом в марксистскую теорию познания.

Наряду с проблемами диалектики и теории познания Ленин в "Философских тетрадях" разрабатывает ряд важных вопросов истории философии. Рассматривая развитие философской мысли как историю борьбы двух противоположных направлений материалистического и идеа­листического, Ленин мастерски применяет и развивает положения о партийности философии, обоснованные им в книге "Материализм и эмпириокритицизм". В этом труде было убедительно показано, что партийность, т.е. сознательное проведение определенной классовой линии, в философии предполагает, прежде всего, четкое разграничение двух ее основных направлении - материализма и идеализма, непримири­мость к любым попыткам затушевать эту противоположность и отыскать какую-то промежуточную, "третью линию".

Принцип партийности требует, далее, за столкновением взглядов, течений, борьбой направлений в философии вскрывать интересы и борьбу различных общественных классов, поскольку борьба партий в философии "в последнем счете выражает тенденции и идеологию враждебных клас­сов современного общества" (34, с.380).

Принцип партийности предполагает строгое разграничение идеалис­тических интерпретаций данных науки и объективного содержания самих этих данных, научных понятий теорий и т.п. Называя буржуазных про­фессоров "учеными приказчиками" класса капиталистов, Ленин указывал, что задача марксистов состоит в том, чтобы усвоить и переработать те завоевания, которые делаются этими приказчиками, и, вместе с тем, "уметь отсечь их реакционную тенденцию, уметь вести свою линию и бороться со всей линией враждебных нам сил и классов" (34, с.364).

Существенной стороной принципа партийности является также решительная борьба как против ревизионистов, отрекающихся от основ философии марксизма, так и против догматиков, не желающих развивать ее, приводить марксистскую философию с новыми данными науки и практики. В "Философских тетрадях " Ленин не только применяет основопола­гающие требования принципа партийности, но и развивает, конкретизи­рует их. При этом наибольшее внимание уделяется двум основным вопро­сам. Во-первых, научным методам критики идеалистической философии, выявлению ее гносеологических и социальных корней. Во-вторых, от­ношению к философскому наследию прошлого.

Изучая произведения Гегеля, Фейербаха и других философов, Ленин неоднократно указывает на коренную противоположность и непримиримость материализма и ихализма. Например, характеризуя отношение Гегеля к материалистической философии, Ленин замечает: "Невыносим идеалисту дух материализма!!" (62, с.239). Ленин подчеркивает, что "Гегель (как и вся казенная, поповски-идеалистическая философия нашего вре­мени) превозносит и жует мистику-идеализм в истории философии, иг­норируя и небрежно третируя материализм" (62, 254*). Оценивая изло­жение Гегелем материалистической философии Эпикура, Ленин замечает, что оно представляет собой "образец извращения и оклеветания мате­риализма идеалистом" (62, с.265). Упреки, адресованные Гегелем Эпикуру, что у него "нет ... конечной цели мира, мудрости творца", Ленин оценивает лаконично: "Бога жалко!! сволочь идеалистическая !! (62, с.267).

Последовательная защита материализма, воинствующая непримиримость к идеализму, религии красной нитью проходит через все содержание "Философских тетрадей". Вместе с тем Ленин убедительно показывает, что с идеализмом надо не только хотеть, но и уметь бороться. Как известно, борьбу против идеализма вели и представители старого, метафизического материализма. Однако материалисты-метафизики рас­сматривали философский идеализм поверхностно, упрощенно, видели в нем только нелепицу, чепуху, объект для иронии и насмешек. При та­ком подходе невозможно было раскрыть причины живучести идеализма, источники его влияния, а, следовательно, нельзя было и успешно бо­роться против идеализма.

В противоположность метафизическому материализму, диалектичес­кий материализм не только стремиться разоблачить идеализм, но и умело решает эту задачу, так как отчетливо видит те истоки, те корни, которые поддерживают и питают идеализм. Диалектический материализм исходит из того, что философский идеализм имеет как гносеологические, т.е. познавательные, так и социальные корни, о чем уже упоминалось выше. Гносеологические корни идеализма состоят в одностороннем раз­дувании, преувеличении отдельных моментов процесса познания. Дело в том, что процесс познания чрезвычайно сложен, противоречив. Он включает не только эмпирическое, но и теоретическое познание, а последнее обязательно предполагает абстрагирование, т.е. отвлечение, удаление от отдельных сторон, моментов действительности. Как уже отмечалось, при абстрагировании мы отвлекаемся от второстепенного, несущественного, чтобы лучше выделить и глубже понять главное, су­щественное, необходимое. Однако сам процесс абстрагирования содержит и возможность ошибок. Ведь можно отвлечься в не от второстепенного, а от главного, пренебречь существенным и преувеличить, раздуть не существенное или менее существенное. Именно в этом и состоят гносео­логические, познавательные корни идеализма. Ленин указывает, что "с точки зрения диалектического материализма философский идеализм есть одностороннее преувеличение ... развитие (раздувание, распуха­ние) одной из черточек, сторон, граней познания в абсолют, оторван­ный от материи, от природы, обожествленный... Прямолинейность и односторонность, - подчеркивает Ленин, - деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота вот гносеологические корни иде­ализма" (62, с. 322).

Обратимся для примера к взглядам субъективных идеалистов. Как известно, сторонники этой разновидности идеализма считают вещи комби­нациями ощущений, а весь мир - воплощением сознания субъекта. Какие моменты процесса познания при этом выхватываются, раздуваются? Субъективные идеалисты спекулируют на том, что все знания об окружающих предмета мы получаем, в конечном счете, из ощущений. "Иначе, как через ощущения, мы ни о каких формах вещества и ни о каких формах движения ничего узнать не можем" (62, с. 320). Раздувая этот момент, сторонники субъективного идеализма отрывают ощущения от их объективного источника, объявляют ощущения первичными, а реально су­ществующие предметы и явления действительности изображают как комплексы или комбинации ощущений.

Что касается объективных идеалистов, то они абсолютизируют уже другие моменты процесса познания, а именно некоторые специфические черты понятий, как формы абстрактного мышления. Поскольку понятия отражают наиболее общие и существенные стороны предметов и явлений, они имеют весьма широкую сферу действия и отличаются своей устойчи­востью. Понятия существуют значительно дольше, чем отдельные представители того класса предметов, которые они обозначают. В своей деятельности, возводя, например, новые дома, люди руководствуются тем понятием дома, которое было выработано на основе прежнего опы­та. Абсолютизируя эту активную роль понятии, их: всеобщность и от­носительную устойчивость, объективные идеалисты отрывают понятия от их объективного источника. Понятия остаются первичными, а вещи, свойства которых понятия отражают, вторичными.

Наряду с познавательными, гносеологическими корнями, идеализм имеет и социальные корни. На ранних этапах общественного развития наиболее важным из них был низкий уровень производительных сил и знаний людей, и бессилие перед стихийными силами природы, незнание причин таких, например, явлений как наводнения, землетрясения, бо­лезни, сновидения и т.п. С возникновением классового общества решающее значение приобрели такие источники идеализма как господство эксплуата­торские классов, заинтересованных в искаженном отражении действи­тельности. Отделение же умственного труда от физического и приви­легированное положение людей умственного труда, порождавшее представ­ление, будто умственный труд и вообще духовное начало играют ведущую, определяющую роль.

Раскрывая взаимодействие гносеологических и социальных корней идеализма, Ленин пишет: "Познание человека не есть ... прямая ли­ния, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали. Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращен (односторонне превращен) в самостоятельную, целую, прямую линию, которая (если за деревьями не видеть леса) ведет тогда в болото, в поповщину (где ее закрепляет классовый интерес господст­вующих классов) (62, с.322).

Эти ленинские указания имеют важное методологическое значение и для разоблачения любых антинаучных концепций. Борьба с ними может быть успешной лишь при условии, если она доводится до разоблачения теоретических аргументов наших оппонентов, до раскрытия тех момен­тов процесса познания, которые ими выхватываются и абсолютизируют­ся, до выяснения социальных и, прежде всего, классовых корней их взглядов.

Непримиримость к идеализму, к любым проявлениям и разновидностям реакционной идеологии - важнейшее, исходное требование принципа пар­тийности. Но как понимать саму эту непримиримость? Означает ли она, что следует, так сказать, с порога отбрасывать все содержание тех работ, которые содержат идеалистические выводы, что надо полностью игнорировать идейное наследие мыслителей, стоящих на идеалистических позициях.

Такое примитивное, вульгаризаторское понимание принципа пар­тийности не имеет ничего общего с марксистской методологией. Если обратиться, например, к ленинским конспектам произведений Гегеля, а они составляют значительную часть "Философских тетрадей", то нетрудно заметить насколько тщательно, терпеливо Ленин стремился выделить, материалистически переработать и критически использовать все то ценное, положительное, что содержится в работах этого круп­нейшего представителя объективного идеализма. Сам Ленин неоднократ­но подчеркивал, что он старается "читать Гегеля критически" (62, С. 93), отбрасывал при этом идеализм, мистику и, напротив, бережно сохраняя, развивая те положения, в которых через "диалектику идеи", понятий была угадана "диалектика вещей", т.е. самих "явлений мира, природы" 62, с.178). Ленинское понимание принципа партийности предполагает обязательное сочетание непримиримости к идеализму, метафизике, религии, и другим проявлениям реакционной идеологии с критическим использованием всего ценного из идейного наследия старо­го общества.

Следует отметить еще одну существенную грань ленинского пони­мания партийности философии. Этот основополагающий принцип предпола­гает непримиримость не только к идеализму, но и любым попыткам извращения и вульгаризации самого материализма. Поскольку подобная вульгаризация выдается за материализм, она, в конечном счете, ока­зывает услугу идеализму, так как помогает ему в извращенном виде представить материализм, чтобы тем самым очернить и дескридитировать его.

Известна непримиримость, с которой Энгельс выступал против вульгаризации материализма Дюрингом. "Всю борьбу с Дюрингом, -отмечал Ленин, - Энгельс провел целиком под лозунгом последователь­ного проведения материализма, обвиняя материалиста Дюринга за сло­весное засорение сути дела, за фразу, за приемы рассуждения, выражающие собой уступку идеализму, переход на позиции идеализма. Либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница философского идеализма - вот та постановка вопроса, которая дана в каждом параграфе "Анти-Дюринга..." (34, с.359).

В "Философских тетрадях" Ленин развивает дальше эту марксистскую традицию непримиримости к вульгаризации материализма. В замечаниях по книге В.Шулятикова "Оправдание капитализма в западноевропейской философии" Ленин разоблачает попытки автора выводить развитие идеалистических явлений, в частности философии, непосредственно из форм организации производства. Квалифицируя эти попытки как "вздор", "опошление истории философии" (62, с.453), Ленин подчеркивает, что вся книга Шулятикова "пример безмерного опошления материализма. Вместо конкретного анализа периодов, формаций, идеологий голая фра­за об "организаторах" и до смешного натянутые, до нелепости неверные сопоставления.

Карикатура на материализм в истории" (62, с.474).

Оценивая в целом историческое значение "Философских тетрадей", следует прежде всего заметить, что они являются важной составной частью нового ленинского этапа в развитии философии марксизма. В "Философских тетрадях" получили дальнейшее творческое развитие коренные положения материалистической диалектики, марксистской теории познания, историко-философской науки, мастерски применен и развит принцип марксистской партийности в философии. Положения и выводы, разработанные в "Философских тетрадях ", составляют теоретическую ос­нову ленинского анализа закономерностей современной исторической эпохи, проблем государства и революции.

Стремительно развертывающаяся научно-техническая революция при­дает особую актуальность проблемам методологии научного поиска, а следовательно, и ленинским положениям о диалектике как логике и тео­рии познания, как всеобщем методе научного исследования, его выво­дам об эвристическом значении научных абстракций, о диалектической взаимосвязи чувственного и логического познания, теории и практики и др.

Среди философских работ послеоктябрьского периода особое значение имеет статья Ленина "О значении воинствующего материализма" (1922). По существу это философское завещание Ленина подводившее итог его теоретической деятельности и раскрывавшее перспективы дальнейшего развития марксистской философии. Данная работа - образец творческого применения материалистической диалектики в целях решения кардинальных проблем социалистического строительства, в ней же дано магистральное направление последующей деятельности советских философов.

Философская наука в то время делала свои первые шаги. На философском фронте вновь оживилась деятельность идеалистов, появилось немало путаников, лишь поверхностно ознакомившихся с марксистской философией. В высшей школе работало немало интуитивистов, неокантианцев, махистов и т.п. В 1921 г. стал распространяться сборник "Из глубины", авторами которого выступали некоторые веховцы. Авторы сборника ополчились на марксизм и атеизм. В самой стране снова подняли голову деятели "Петербургского философского общества". Иррационалист И. А. Ильин в 1918 г. выпустил книгу о Гегеле, в которой постарался вытравить всякий след диалектики. А. А. Богданов стал издавать полупозитивистский журнал "пролетарская культура", пропагандируя и философски "обосновывая" идеи Пролеткульта.

Отправным пунктом в развитии марксистской мысли в Советской России считается выход в свет второго издания книги Ленина "Материализм и эмпириокритицизм" (1920). Не случайно, что в это же время Богданов публикует сочинение "Падение великого фетишизма", в котором критикует "Материализм и эмпириокритицизм" как защитницу "фетиша материи". Профессор В. Н. Рожицин в статье "Новая наука и марксизм" объявил книгу Ленина вообще направленной против всякой философии. Более того С. К. Минин в статье "Философию за борт!" объявил призыв Ленина к овладению диалектическим материализмом не только излишним, но и вредным.

С января 1922 г. в Москве выходит первый номер марксистского философского журнала - "Под знаменем марксизма" в котором была опубликована работа Ленина "О значении воинствующего материализма". Эта статья, в которой фактически определялись программные задачи советской философской науки в целом.

Смысл стоящих задач перед философами-марксистами сводился к одному положению: философия должна вооружать людей необходимым для творческого мышления и революционно-преобразующего действия методом. А таким методом познания и преобразования действительности является материалистическая диалектика. В этой статье были сформулированы следующие важнейшие задачи философов-марксистов: 1) установление союза философов со всеми материалистами для борьбы с идеализмом и дальнейшей разработки материалистической философии; 2) осуществление союза философов с представителями современного естествознания для философского обобщения новых открытий естествознания и борьбы с идеализмом; 3) дальнейшая разработка материалистической диалектики на основе обобщения данных наук и новейшей истории и 4) атеистическая пропаганда.

Ленин подчеркивал, что материализм должен быть воинствующим. Столь же четко и определенно было его требование к специалистам, занимающихся непосредственно разработкой философских вопросов. Их первостепенная задача заключается в том, что бы, занимая твердые позиции материализма, развивать далее теорию материалистической диалектики. "…Мы, - пишет Ленин, - можем и должны разработать эту диалектику со всех сторон…" (63, с.30). Глубочайшие сдвиги в мировой истории, должны по мысли Ленина, стать объектом пристального внимания исследователей марксистов, служить источником дальнейшей разработки теории материалистической диалектики и вместе с тем сферой ее творческого приложения. Он прямо указывает на этот источник развития и отмечает необходимость изучения "диалектики в области отношений экономических, политически, каковых образцов новейшая история, особенно современная империалистическая война и революция дают необыкновенно много" (63, с.30).

Диалектику реальной жизни пытались извратить теоретики II Интернационала, утверждавшие, что пролетариат должен "примкнуть" к достижениям буржуазной цивилизации и только на них и опираться в своей практической деятельности. И трудящимся России предписывалось понять, что он достоин лишь учиться у "цивилизованных" народов, а в конечном счете - жить в условиях "культурного" капитализма. Пролеткультовцы наоборот, призывали к отрицанию всей прежней культуры, всех культурных достижений человечества.

Ленин первым увидел абсолютную необходимость качественно нового пути социального прогресса человечества. Он категорически отвергал концепцию "цивилизующей миссии" империализма. Цивилизованность менее развитых народов будет достигнута на путях революционного переустройства общества и развития созидательного творчества масс. Вместе с тем, Ленин остро критиковал левацкие призывы строить новую культуру "на пустом месте".

Созидать новую культуру, новое общество необходимо в тесном союзе коммунистов с некоммунистами. "Одной из самых больших и опасных ошибок коммунистов (как и вообще революционеров, успешно проделавших начало великой революции) является, - писал Ленин, - представление, будто бы революцию можно совершить руками одних революционеров… Без союза с некоммунистами в самых различных областях деятельности не о каком успешном коммунистическом строительстве не может быть и речи" (63, с.23). Ленин указывал, что марксисты должны уметь находить союзников и помощников среди колеблющейся и буржуазной интеллигенции, должны осуществлять даже "в известной мере свой союз с прогрессивной частью буржуазии" (63, с.28).

Очень важную часть этой общей работы образует, по мнению Ленина, установление прочного союза марксистской философии с естествознанием, философов-марксистов с учеными-естествоиспытателями. Обращение к данной проблематике было вызвано необходимостью ни в коем случае не отдавать идейным противникам обширную область познания и самого научного знания. Изгнание метафизики, идеализма и религии из данной области было выгодно как для частных наук, так и для философии; это усиливало позиции диалектики и материализма, открывало путь к широкому использованию потенциала науки.

Представители частных наук должны учиться правильному общетеоретическому мышлению не только на основе опыта естествознания и его истории, но и опыта истории философии. В этом - одна из форм союза научной философии и передового естествознания. Естественник должен в конце концов стать сознательным сторонником материализма Маркса, т.е. диалектическим материалистом. "Без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания" (63, с.29-30).