Методическое пособие 595

ствия (удовольствие играть со скрипкой [скрипачом], нанимать для этого скрипача из театра). Семантико-аксиологический анализ позволил установить, что скрипач-субъект

– это достойный, высоконравственный персонаж. Музыкант, играя на скрипке, способствует совершенствование, духовного, нравственного самосознания. Скрипач-объект, напротив, воспринимается как мелочный, безнравственный человек, вызывающий отторжение и пренебрежение.

Воздействие музыкальной лексики эстетизируется посредством эмоциональнопсихологической лексики, которая отражает как положительные, так и отрицательные эмоции литературных персонажей. (Термин «эмоционально-психологическая лексика» введен проф. Фоминой З.Е. в докторском исследовании «Эмоционально-оценочная лексика современного немецкого языка», 1996 г., Москва, РАН). В соответствии с классификацией вербализованных эмоций, разработанной и описанной проф. З.Е. Фоминой (1996, 2006), мы выделяем в нашем исследовании положительно и отрицательно маркированные эмоции. К положительным доминантным эмоциям относятся:

˗радость: обрадовалась, выразилась радость, было легко, весело;

˗счастье: счастлива;

˗любовь: очень любила, любил, сочувствовал;

˗удовольствие: удовольствие играть со скрипкой, опять с увлечением взялась зафортепиано, со вкусом занялся, очень довольны;

˗умиротворение: она слабо, жалобно и блаженно улыбалась, совершенная растаян-

ность.

В корпусе негативно коннотатированных эмоций отмечаются: - ревность: ревновал;

˗страх: боялся;

˗страдания: мучался;

˗притворство: с притворно равнодушным видом, с притворным видом, притворялся.

Согласно вышеупомянутой классификации З.Е. Фоминой, выделяется также ней-

трально-акциональная лексика с архисемой «действие»: устраивал пюпитр, переворачи-

вал страницы, приехал со скрипкой, сидел за фортепиано, подошел к фортепиано, стояла в углу рояля, отдали в консерваторию, играл в концертах и др.

Несмотря на многочисленные примеры отрицательных слов-эмоций, связанных с музыкой (притворство, страдания, ревность, страх), музыка вызывает, как в исполнителе, так и в слушателе, разнообразные положительные эмоциональные переживания (радость, удовольствие, счастье, любовь), что свидетельствует о жизнеутверждающем, умиротворяющем, созидательном влиянии музыки. Данная закономерность отражает отношение самого писателя к музыке как проявлению прекрасного. Л.Н. Толстой с большим трепетом относился к музыке, был ценителем и знатоком данного вида искусства.

Повествование главного героя произведения, Позднышева, изобилует оценочными лексемами. Раздираемый чувством ревности и недоверия, подозревая жену в интимной близости со скрипачом, он не скупится на негативные оценочные характеристики, которые представлены различными языковыми средствами:

˗глаголы: сверкнули, шмыгнул, притворялся;

˗прилагательные: дрянной;

˗наречия: нарочно, притворно, слабо, жалобно, блаженно, как-то особенно, что-то вроде;

˗местоимения: этот;

˗междометия: Да-с;

˗приставки: полу- (полупрофессиональный, полуобщественный человек);

˗частицы: не (не профессиональный музыкант, не человек)

˗восклицания: И вот!, Нет, это не человек!, моя жена!, Что за нелепость! и др.

Положительные оценки малочисленны и выражены такими частями речи, как:

˗наречия: благополучно, легко, весело;

67

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

˗ прилагательные: почтенная, уважаемая мать семейства.

Большое значение в описании литературных персонажей имеет экстернальная лексика, под которой З.Е. Фомина (1996, 2006) понимает слова, в значении которых эксплицируется характеристика внешних признаков человека (от лат. exterior – внешний). С помощью экстернальной лексики осуществляется описание внешности героев повести. Так,

у скрипача красные губы, изогнутые кверху большие белые пальцы. Уже сама внешность героя симптоматична; все в нем притягивает и завораживает женщин. Попадая под влияние его природного магнетизма, а также находясь под впечатлением от его музыкального таланта, представительницы прекрасного пола «теряют рассудок» и способны поддаться мимолетному порыву. Так, строгость и значительность Лизы (блестящие глаза, эта стро-

гость, значительность выражения) сменяются на жалкую, блаженную улыбку и раскрас-

невшееся лицо после совместной игры с Трухачевским. Подобные признаки внешности героев отнюдь не вызывают к ним доброжелательного отношения, а рождают противоположные чувства.

К оценочно-характерологической лексике (термин Фоминой З.Е.: 1996, 2006), использующейся для создания образа скрипача, относится его способность к музыке (этот человек, <…>, по несомненному большому таланту к музыке), образ Лизы дополнен ее социальным статусом (почтенная, уважаемая мать семейства).

Материал повести «Крейцерова соната» Л.Н. Толстого, проанализированный в лингвокультурологическом аспекте, подтверждает универсальность эстетической функции музыки, ее проявление как искусства, профессиональное исполнение и воздействие на мысли и чувства людей, концептуализацию духовного мира человека. На высокий статус людей, занимающихся музыкой, указывает упоминание заведений и мероприятий, связанных с исполнением музыки (консерватория, театр, концерт), а также их особые способности (талант к музыке). Универсальные культурно значимые смыслы заключаются в противоречивой диалектике человеческой души, в антиномичности восприятия музыки. Человеку свойственно пребывать в сомнениях, его душа полна противоречий. Он любит и ненавидит, доверяет и подозревает во лжи, радуется и страдает, испытывает чувство умиротворения и беспокойства. Музыкальные произведения содержат всю палитру эмоциональных красок, заставляют слушателя сопереживать, вовлекают в созданную музыкой атмосферу. Одна и та же мелодия может совершенно по-разному влиять на человека в разные периоды жизни, что указывает на духовно ищущую натуру.

Обнаруженные в повести Л.Н. Толстого «Крейцерова соната» лексические единицы с составляющей «музыка», заключающие в себе культурно значимые смыслы русской лингвокультурной общности, репрезентируют два противоположных взгляда на влияние музыки – положительный и отрицательный. Интересно отметить, что стереотипное отношение к музыке как к благородному искусству, доставляющему удовольствие (удовольст-

вие играть со скрипкой, я очень любил музыку и др.), захватывающему своей красотой (со-

чувствовал их игре, любители музыки) в индивидуально-авторской интерпретации писателя разрушается. В его дискурсе доминируют пейоративные признаки, к которым относятся: характеристика музыканта как «полупрофессионального, полуобщественного чело-

века» (не профессиональный музыкант, не человек, дрянной человек); его действия (шмыгнул); реакция главного героя (притворялся, ревновал, мучался) и его жены (с притворно равнодушным видом). Музыка выступает символом ненависти, враждебности, страданий и лжи.

Исходя из зависимости специфики определенной лингвокультуры от особенностей оперирования ее культурными кодами, можно утверждать, что репрезентация лексических единиц с семой «музыка», как элементов культурного кода, имеет в русской лингвокультуре свои особенности, обусловленные эмоциональным восприятием мира [26], суггестивным отношением к музыке, склонностью к радикальной квалификации как реалий внутреннего и внешнего мира человека, так и его духовных ценностей vs. приоритетов (либо сверхпозитивно - либо сверхнегативно, т.е. отсутствие усредненности как меры

68

оценки [26]), онтологической спецификой сущности русского бытия, мироустройства и мировоззрения, сложившейся системой культурных и морально-нравственных ценностей и др.

Библиографический список

1.Толстой С.Л. Очерки былого. ‒ Тула: Приокское книжное издательство. Изд. 3-е, испр. и доп., 1965. ‒ 512 с.

2.Ахметова Н.А. Интерпретация музыки в прозе Л.Н. Толстого и традиции романтизма / Н.А. Ахметова // Вестник Башкирского университета. ‒ 2014. ‒ Т. 19. ‒ № 1. – С. 150‒157.

3.Шопенгауэр А. Мир как воля и представление / А. Шопенгауэр // Собр. соч. в 6 томах. – М.: ТЕРРА, 1999. – Т. 1. – 496 с.

4.Толстой Л.Н. Что такое искусство? ‒ URL: http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_1300.shtml (дата обращения: 13.09.2015).

5.Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / В.А. Маслова. – М.: Издательский центр «Академия», 2001. – 208 с.

6.Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. – М.: Гнозис, 2004. – 390 с.

7.Хроленко А.Т. Основы лингвокульторологии / А.Т. Хроленко. – М.: Флинта, 2009.

–URL: http://profilib.com/chtenie/38631/aleksandr-khrolenko-osnovy-lingvokulturologii.php

(дата обращения: 04.09.2015).

8.Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Известия Российской Академии наук. Серия литературы и языка. – М.: Наука, 1993. – Т. 52. – № 1. – С. 3–9.

9.Фомина З.Е.. Коновалова Ю.С. Геронтологические категории «Молодость» и «Старость» в англо-американских языковых рефлексиях в аспекте идиосинкразии /З.Е. Фомина, Ю.С. Коновалова // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные линг-вистические и методико-дидактические исследования. – 2011. – вып. 2 (16). – С. 2743.

10.Фомина З.Е. Особенности концептуализации феномена «Число» в немецком языковом сознании (на материале немецких числовых фразеологизмов). /З.Е. Фомина // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методи- ко-дидактические исследования. – 2013. – вып. 1 (19). – С.40-56.

11.Абаева Е.С. Лингвокультурологический аспект концепта ‘судьба’ в английском, русском и французском языках / Е.С. Абаева: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.20.

–Москва, 2007. – 19 с.

12.Кронгауз М.А. Семантика / М.А. Кронгауз. – М.: Академия, 2005. – 352 с.

13.Диброва Е.И. Очерки по лексикологии английского языка / Е.И. Диброва. ‒ Москва, 2004. ‒ С. 88.

14.Безкоровайная Г.Т. Семантические поля как способ систематизации лексических единиц: попытка обобщения основных положений теории поля / Г.Т. Безкоровайная // Вестник Днепропетровского университета им. Альфреда Нобеля. – Серия: Филологические науки. – 2012. ‒ № 1 (3). ‒ С. 172‒180.

15.Шевченко О.Г. Феномен музыки и духовная культура личности / О.Г. Шевченко

// Личностьсловосоциум : материалы VIII Междунар. науч.-практ. конф.: в 2 ч. – Минск: Паркус плюс, 2008. – Ч. 2. – С. 148–150.

16. Джансеитова С.С. Музыка как феномен культуры / С.С. Джансеитова, Г.К. Шашаева, Н.С. Бекмолдинов // Наука и мир. – 2014. – № 2 (6). – Т. 3. – С. 227–230.

17.Аязбекова С.Ш. Картина мира этноса: Коркут-ата и философия музыки казахов: Монография / С.Ш. Аязбекова. – Изд. 2-ое. – Астана, 2011. – 284 с.

18.Дрошнев Д.Д. Роль музыкальной лексики в творчестве В.Ф. Одоевского: семантический, когнитивный, стилистический аспекты / Д.Д. Дрошнев: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01. – Москва, 2014. – 214 с.

19. Долгушина М.Ю. Музыка как феномен художественной культуры / М.Ю. Долгушина // Аналитика культурологии : электрон. журн. – 2009. – № 14. – URL:

69

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

http://cyberleninka.ru/article/n/muzyka-kak-fenomen-hudozhestvennoy-kultury#ixzz30qzpDQky

(дата обращения: 12.04.2014).

20.Яппинен О. Женщина за фортепиано. Музыка и женственность как угроза в повести Льва Толстого. – URL: http://tutkielmat.uta.fi/pdf/gradu01691.pdf (дата обращения: 13.09.2015).

21.Исаева Е. Как граф Толстой слышал Бетховена или Почему все-таки «Крейцерова соната» / Е. Исаева // Музыкальный журнал «Израиль XXI». – 2012. – № 32. – URL: http://www.21israel-music.com/Kreizerova_sonata.htm (дата обращения: 16.12.2014).

22.Schmitt Nicole G. Арфа. Музыкальный инструмент или нечто большее? ‒ URL: http://seidr.woods.ru/harp.htm (дата обращения: 15.10.2015).

23.Петрова С.А. Интермедиальная специфика повести Л. Н. Толстого «Крейцерова соната» / С.А. Петрова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2011. – № 1 (17). – С. 116–122.

24.Фомина З.Е. Эмоциональные концепты и их вербальная репрезентация в художественной картине мира (на примере русских, немецких, австрийских и швейцарских литературных произведений) / З.Е. Фомина // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. унта. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2004. – вып. 1 – С. 46–65.

25.Фомина З.Е. Особенности вербальной репрезентации феномена «Музыка» в художественном дискурсе Л.Н. Толстого (на материале произведения «Крейцерова соната»)

/З.Е. Фомина, Л.В. Коробко // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2015. – вып. 1 (25). – С. 74–91.

26.Фомина З.Е. Инновации в сфере русского коммуникативного поведения как социально обусловленные рефлексии новой российской действительности (Innovationen im Bereich des russischen kommunikativen Verhaltens als sozial beeinflusste Reflexionen neuer russischer Realität) /З.Е. Фомина // Научный вестник Воронеж. гос. арх.-строит. ун-та. Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. – 2011. – вып. 1

(15). – С. 166-179).

Список источников

1*. Толстой Л.Н. Крейцерова соната. Повести. – М.: «Искательпресс», 2013. – С. 3–86.

Список словарей

1**. РСС – Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений / Под общ. ред. Н.Ю. Шведовой. –

URL: http://rusemantic.ru/dictionary/?word=%EC%F3%E7%FB%EA%E0&iblock_submit=start

(дата обращения: 20.07.2015).

2**. МАС – Малый академический словарь русского языка. – URL: http://www.classes.ru/all-russian/dictionary-russian-academ.htm (дата обращения: 10.10.2015).

3**. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка : Ок. 100 000 слов, терминов и фразеологических выражений / С.И. Ожегов; Под ред. проф. Л. И. Скворцова. – 26-е изд., испр. и доп. – М.: ООО «Издательство Оникс»: ООО «Издательство «Мир и Образование», 2010. – 736 с.

Bibliograficheskij spisok

1.Tolstoj S.L. Ocherki bylogo. ‒ Tula: Priokskoe knizhnoe izdatel'stvo. Izd. 3-e, ispr. i dop., 1965. ‒ 512 s.

2.Ahmetova N.A. Interpretacija muzyki v proze L.N. Tolstogo i tradicii roman-tizma / N.A. Ahmetova // Vestnik Bashkirskogo universiteta. ‒ 2014. ‒ T. 19. ‒ № 1. – S. 150‒157.

3.Shopengaujer A. Mir kak volja i predstavlenie / A. Shopengaujer // Sobr. soch. v 6 tomah. – M.: TERRA, 1999. – T. 1. – 496 s.

70

4. Tolstoj L.N. Chto takoe iskusstvo? ‒ URL: http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_1300.shtml (data obrashhenija: 13.09.2015).

5.Maslova V.A. Lingvokul'turologija: Ucheb. posobie dlja stud. vyssh. ucheb. zavede-nij / V.A. Maslova. – M.: Izdatel'skij centr «Akademija», 2001. – 208 s.

6.Karasik V.I. Jazykovoj krug: lichnost', koncepty, diskurs / V.I. Karasik. – M.: Gnozis, 2004. – 390 s.

7.Hrolenko A.T. Osnovy lingvokul'torologii / A.T. Hrolenko. – M.: Flinta, 2009. – URL: http://profilib.com/chtenie/38631/aleksandr-khrolenko-osnovy-lingvokulturologii.php (data obrashhenija: 04.09.2015).

8.Lihachev D.S. Konceptosfera russkogo jazyka / D.S. Lihachev // Izvestija Rossij-skoj Akademii nauk. Serija literatury i jazyka. – M.: Nauka, 1993. – T. 52. – № 1. – S. 3–9.

9.Fomina Z.E.. Konovalova Ju.S. Gerontologicheskie kategorii «Molodost'» i «Starost'» v anglo-amerikanskih jazykovyh refleksijah v aspekte idiosinkrazii /Z.E. Fomina, Ju.S. Konovalova // Nauchnyj vestnik Voronezh. gos. arh.-stroit. un-ta. Sovre-mennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. – 2011. – vyp. 2 (16). – S. 2743.

10.Fomina Z.E. Osobennosti konceptualizacii fenomena «Chislo» v nemeckom jazykovom soznanii (na materiale nemeckih chislovyh frazeologizmov). /Z.E. Fomina // Nauchnyj vestnik Voronezh. gos. arh.-stroit. un-ta. Sovremennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. – 2013. – vyp. 1 (19). – S.40-56.

11.Abaeva E.S. Lingvokul'turologicheskij aspekt koncepta ‘sud'ba’ v anglijskom, russkom

ifrancuzskom jazykah / E.S. Abaeva: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk: 10.02.20. – Moskva, 2007. – 19 s.

12.Krongauz M.A. Semantika / M.A. Krongauz. – M.: Akademija, 2005. – 352 s.

13.Dibrova E.I. Ocherki po leksikologii anglijskogo jazyka / E.I. Dibrova. ‒ Mo-skva, 2004. ‒ S. 88.

14.Bezkorovajnaja G.T. Semanticheskie polja kak sposob sistematizacii leksicheskih edinic: popytka obobshhenija osnovnyh polozhenij teorii polja / G.T. Bezkorovajnaja // Vestnik Dnepropetrovskogo universiteta im. Al'freda Nobelja. – Serija: Filologiche-skie nauki. – 2012. ‒ № 1 (3). ‒ S. 172‒180.

15.Shevchenko O.G. Fenomen muzyki i duhovnaja kul'tura lichnosti / O.G. Shevchenko // Lichnost'slovosocium : materialy VIII Mezhdunar. nauch.-prakt. konf.: v 2 ch. – Minsk: Parkus pljus, 2008. – Ch. 2. – S. 148–150.

16.Dzhanseitova S.S. Muzyka kak fenomen kul'tury / S.S. Dzhanseitova, G.K. Shashaeva, N.S. Bekmoldinov // Nauka i mir. – 2014. – № 2 (6). – T. 3. – S. 227–230.

17.Ajazbekova S.Sh. Kartina mira jetnosa: Korkut-ata i filosofija muzyki kazahov: Monografija / S.Sh. Ajazbekova. – Izd. 2-oe. – Astana, 2011. – 284 s.

18.Droshnev D.D. Rol' muzykal'noj leksiki v tvorchestve V.F. Odoevskogo: semanticheskij, kognitivnyj, stilisticheskij aspekty / D.D. Droshnev: dis. ... kand. filol. nauk: 10.02.01.

– Moskva, 2014. – 214 s.

19.Dolgushina M.Ju. Muzyka kak fenomen hudozhestvennoj kul'tury / M.Ju. Dolgushina // Analitika kul'turologii : jelektron. zhurn. – 2009. – № 14. – URL: http://cyberleninka.ru/article/n/muzyka-kak-fenomen-hudozhestvennoy-kultury#ixzz30qzpDQky (data obrashhenija: 12.04.2014).

20.Jappinen O. Zhenshhina za fortepiano. Muzyka i zhenstvennost' kak ugroza v po-vesti L'va Tolstogo. – URL: http://tutkielmat.uta.fi/pdf/gradu01691.pdf (data obrashhenija: 13.09.2015).

21.Isaeva E. Kak graf Tolstoj slyshal Bethovena ili Pochemu vse-taki «Krejcero-va sonata» / E. Isaeva // Muzykal'nyj zhurnal «Izrail' XXI». – 2012. – № 32. – URL: http://www.21israel-music.com/Kreizerova_sonata.htm (data obrashhenija: 16.12.2014).

22.Schmitt Nicole G. Arfa. Muzykal'nyj instrument ili nechto bol'shee? ‒ URL: http://seidr.woods.ru/harp.htm (data obrashhenija: 15.10.2015).

23.Petrova S.A. Intermedial'naja specifika povesti L. N. Tolstogo «Krejcerova sonata» /

S.A. Petrova // Izvestija vysshih uchebnyh zavedenij. Povolzhskij region. Gu-manitarnye nauki.

– 2011. – № 1 (17). – S. 116–122.

24.Fomina Z.E. Jemocional'nye koncepty i ih verbal'naja reprezentacija v hudozhestvennoj kartine mira (na primere russkih, nemeckih, avstrijskih i shvejcarskih literaturnyh proizvedenij) /

71

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

Z.E. Fomina // Nauchnyj vestnik Voronezh. gos. arh.-stroit. un-ta. Sovremennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. – 2004. – vyp. 1 – S. 46–65.

25.Fomina Z.E. Osobennosti verbal'noj reprezentacii fenomena «Muzyka» v hudozhestvennom diskurse L.N. Tolstogo (na materiale proizvedenija «Krejcerova sonata») / Z.E.

Fomina, L.V. Korobko // Nauchnyj vestnik Voronezh. gos. arh.-stroit. un-ta. Sovremennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. – 2015. – vyp. 1 (25). – S. 74–91.

26. Fomina Z.E. Innovacii v sfere russkogo kommunikativnogo povedenija kak social'no obuslovlennye refleksii novoj rossijskoj dejstvitel'nosti (Innovationen im Bereich des russischen kommunikativen Verhaltens als sozial beeinflusste Reflexionen neuer russischer Realität) /Z.E.

Fomina // Nauchnyj vestnik Voronezh. gos. arh.-stroit. un-ta. Sovremennye lingvisticheskie i metodiko-didakticheskie issledovanija. – 2011. – vyp. 1 (15). – S. 166-179).

Spisok istochnikov

1*. Tolstoj L.N. Krejtserova sonata. Povesti. – M.: «Iskatel'press», 2013. – S. 3–86.

Spisok slovarej

1**. RSS – Russkij semanticheskij slovar'. Tolkovyj slovar', sistematizirovannyj po klassam slov i znachenij / Pod obshh. red. N.YU. SHvedovoj. – URL: http://rusemantic.ru/dictionary/?word=%EC%F3%E7%FB%EA%E0&iblock_submit=start (data obrashheniya: 20.07.2015).

2**. MAS – Malyj akademicheskij slovar' russkogo yazyka. – URL: http://www.classes.ru/all-russian/dictionary-russian-academ.htm (data obrashcheniya: 10.10.2015).

3**. Ozhegov S.I. Tolkovyj slovar' russkogo yazyka : Ok. 100 000 slov, terminov i frazeologicheskih vyrazhenij / S.I. Ozhegov; Pod red. prof. L. I. Skvorcova. – 26-e izd., ispr. i dop. – M.: OOO «Izdatel'stvo Oniks»: OOO «Izdatel'stvo «Mir i Obrazovanie», 2010. – 736 s.

72

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

ки, что релевантно для адаптации театральных текстов в рамках социального института театра. В статье будут рассмотрены типографические характеристики печатного текста пьесы, составляющего основу для адаптации и последующей реализации произведения на театральной сцене.

Театральный дискурс определяется как «продукт интерактивной деятельности участников общения в предметной области «театр», направленной на установление и поддержание контакта профессионалов обозначенной сферы со зрительской аудиторией, для удовлетворения эстетической потребности и развлечения посредством определенных произведений сценической речи, предполагающих художественную условность» [1; с. 19]. Театральный дискурс осуществляется в псевдореальных жизненных условиях, обозначенных драматургом в тексте пьесы.

Всвою очередь, текст пьесы как основа театрального дискурса предполагает воплощение на сцене театра – адаптацию замысла драматурга, представленную зрителям актерами, что находит отражение в особой архитектонике самой пьесы. Главной особенностью драматургического текста является его сценарность, так как он, представляя собой скрипт, включает в себя текст ролей действующих лиц, сценографию, манеру исполнения

ихронотопические характеристики организации пьесы. Таким образом, текст пьесы состоит из монологов и диалогов, которые находят свое воплощение на театральной сцене, и авторского метатекста в его различных формах.

Врамках настоящей статьи будет рассматриваться печатный вариант текста пьесы – скрипт, который впоследствие трансформируется в сценарий театральной постановки и прорабатывается театральной труппой в процессе репетиций. Важную роль в тексте драматургического произведения играет использование гарнитуры шрифта. Полиграфические характеристики печатного текста пьесы указывают на паралингвистические параметры письменной коммуникации: использование шрифтов разного размера, разновысотных букв-кеглей, пунктуации. Шрифты призваны заменить интонационные модели, мимику, жесты и другие паралингвистические элементы устной речи, а также компенсировать единообразие печатного слова.

Ещё раз подчеркнём, что графическое оформление текста пьесы принадлежит к невербальным (паралингвистическим) средствам, которые сопровождают письменную речь [2; с. 5]. Невербальные средства также можно определить как параграфемные. Вслед за Е.Е. Анисимовой выделим три типа параграфемных средств в зависимости от механизмов их создания: синграфемные (художественно-стилистическое варьирование пунктуационных знаков); супраграфемные (шрифтовое варьирование); топографемные (плоскостное варьирование текста).

Втеатральном тексте широко распространены супраграфемные средства (Список действующих лиц, выделение имен собственных в примерах авторского метатекста), в силу особенной шрифтовой организации пьес и обязательного выделения отдельных компонентов (различные виды авторского метатекста), а также топографемные средства (разделение текстового полотна на персонажный текст и сценические указания):

Enter MASON2 [1*; с. 73].

В то же время, шрифт текста драматургического произведения является вспомогательным средством по отношению к вербальной составляющей и вносит дополнительные экспрессивные семантические оттенки в содержание [1; с. 7].

К вспомогательным паралингвистическим средствам, помимо шрифтовой организации, относится разрядка, подчеркивающая линейка, использование курсива (написание текста прописными буквами):

2 Входит МЭЙСОН.

74

The DOCTOR is on the phone3 [2*; с. 14].

Основная функция подобных паралингвистических средств заключается в акцентировании мыслей автора. Например, «пробелы служат средством зрительной паузации текста и задают ритм прочтения текста», а курсивное выделение метатекстовых компонентов пьесы позволяет отделить авторские пояснения относительно инсценировки от основного содержания произведения. При этом курсив нацелен на передачу фоноакустических особенностей речи действующих лиц [1; с. 7]:

her voice stifled in tears4 [3*; с. 284].

Подчеркнем, что способ оформления печатного материала зависит от его жанровых особенностей [3; с. 15]. Следовательно, в силу своего жанрового своеобразия оформление драматургического текста обусловлено строгими канонами. Расположение драматургического текста в целом и его отдельных частей на странице относительно постоянно и канонично.

Необходимо отметить, что текст в современной лингвистике рассматривается как семиотический объект, состоящий из совокупности знаковых комплексов – вербальных и визуальных, оказывающих комплексное воздействие на адресата. Это характерно и для текста пьесы, который паралингвистически активен в силу использования параграфемных средств. Следовательно, жанровые особенности определяют конкретную оформительскую модель текстового поля драматургического текста согласно законам типографики, которая определяется как «вид графического искусства, характеризующийся своеобразием выразительных средств – типографского набора шрифтов, изобразительных элементов и пробелов между ними [4; с. 13–14]». Театральный текст, разбитый на рубрики (в данном случае на страты основного – монологи и диалоги персонажей – и побочного текста), выступает в роли «аппарата ориентирования читателя» или ориентирующей системы, которая «многогранно, по целому ряду позиций ориентирует читателя в том содержании, которое она несет, передает и хранит» [3; с. 2]. Термин «ориентирование» предлагается рассматривать как «направляющее информирование», т.е. «акт передачи любой информации, отправляющей читателя к информации другого уровня, к новой информации» [3; с. 47]. Подобный вид ориентирования имеет сигнальный, указывающий характер. Он формирует определенную последовательность действий, воспринимаемых читателем. Важно, что рубрикационный состав в тексте устойчив и неизменен [3; с. 71].В театральном дискурсе средствами ориентирования читателя являются авторские сценические указания. Они направлены на членение и структуризацию передаваемой драматургом информации [3; с. 3]. Примечательно, что не только непосредственный текст пьесы, но и паратекстовые структуры, составляющие его рамку, принадлежат к паралингвистическим ориентирующим элементам. Например, заголовочные компоненты выступают в роли опознавательных ориентиров, поскольку отмечают «начало ориентационного процесса в целом и начало каждого этапа, каждой стадии и каждого акта этого процесса» [3; с. 42]. Таким образом, заголовочный комплекс – это предтекстовая единица, отражающая концептуальнотематическую основу текста. Данный структурный компонент драматургического произведения «обладает относительной автономностью (автосемантией), но вместе с тем он неотделим от текста» [5; с. 189]. При этом типографика заголовочного комплекса должна отличаться от шрифта основного текста, например, путем выделения более крупным кеглем, использования прописных букв или жирного шрифта. Задача заголовков заключается в передаче ориентирующей информации. Такое выделение подчеркивает контраст между текстовым полем и заголовочными элементами:

3ВРАЧ говорит по телефону.

4глухим от слез голосом.

75

Научный Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета

MRS WARREN'S PROFESSION

ACT I

Summer afternoon in a cottage garden on the eastern slope of a hill a little south of Haslemere in Surrey.5 <…>[2*; с. 213].

Выбор подобной организации шрифта обусловлен тем, что читатель в первую очередь обращает внимание на заголовки, что является одной из «основных закономерностей зрительного восприятия» [3; с. 9]. Однако отметим существенное различие в оформлении названия пьесы и заголовков, отражающих деление на акты и сцены. Шрифт, которым набирается название пьесы, всегда отличается от других шрифтов, использованных в тексте, по размеру и оформлению, что свидетельствует о главенствующей роли заголовочного комплекса.

После имени и фамилии автора, а также заголовочного комплекса согласно рубрикации драматургического текста представлен список действующих лиц, что соответствует такому категориальному признаку театрального дискурса как ритуализованность [6; с. 92]. Он может содержать не только имя и фамилию персонажа, но и информацию о его социальном статусе, семейном положении, возрасте, внешних данных и т.д. Список действующих лиц может быть репрезентирован посредством различных заголовков: исконно латинский Dramatis Personae (The characters of a play, an ovel or a narrative [7] – действую-

щие лица пьесы, романа или повествования [перевод наш – Л.Б.]), свойственный пьесам XVII в. (У. Шекспир, Дж. Лилло); The Characters of a Play – XVIII в. (Р. Б. Шеридан); The Persons of a play – XIX в. (О. Уайльд); Characters – ХХ в. (Т. Стоппард). Примечательно, что список действующих лиц отсутствует в пьесах Б. Шоу в силу того, что детальная экспозиция героев имеет место в сэттингах – сценических указаниях, предназначенных для режиссера-постановщика и актерской труппы и помещаемых драматургом перед началом актов (иногда сцен). Е.С. Кубрякова, предлагает рассматривать сэттинг, как способ организации пространства театральной сцены, задаваемый автором пьесы [8; с. 122]. Для представления персонажей применяются особые типографские приемы: имена действующих лиц расположены на странице слева и выделены прописными буквами. Дополнительная информация о том или ином персонаже дана курсивом (или шрифтом, отличным от шрифта основного текстового поля) после его имени:

Duke, living in banishment6 [4*; с. 22].

Большое значение приобретают пунктуационные знаки. Во всех случаях за именем персонажа следует точка, двоеточие, точка и тире, либо запятая. Выбор знака препинания осуществляет автор пьесы. Обязательно расположение каждого из имен персонажей с новой строки.

Сравним печатный вариант списка действующих лиц в пьесах Т.Стоппарда «Отражения, или истинное» (The Real Thing) и О. Уайльда «Идеальный муж» (An Ideal Husband).

THE PERSONS OF THE PLAY

The Earl of Cavesham, K.G. Viscount Goring, his son

Sir Robert Chiltern, Bart., Under-Secretary for Foreign Affairs

Vicomte De Nanjac, Attaché at the French Embassy in London

Mr. Montford

Mason, Butler to Sir Robert Chiltern

5 ПРОФЕССИЯ МИССИС УОРРЕН / ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ / Летний день в саду перед коттеджем на восточном склоне холма к югу от Хэслмира в Суррее

6 Герцог, живущий в изгнании.

76