Методическое пособие 201

язык весьма своеобразным путем, создавая свой собственный словарь, и используя способность немецкого языка для конструирования новых составных слов. Каламбуры никоим образом не выступают ака общепринятые, и часто ключевое слово может быть использовано в нескольких смыслах, последовательно или одновременно.

Карл Ясперс.

Ясперс родился в 1883 г. в г. Ольденбурге. Медик по образованию, он считал своим учителем Макса Вебера. Будучи профессором Гейдельбергского университета, он опубликовал работы ―Всеоющая психопатология‖ (1913) и ―Психология мировоззрений‖ (1919). Философ

– антинацист был изгнан из университета в 1937 г. Наиболее значительной работой Ясперса стала трехтомная ―Философия‖ (1932 г.)

Между философией и наукой, полагает Ясперс, нельзя допускать опасного заражения, но и одна без другой они существовать не могут. Наука необходима для философии, ибо показывает результаты исследований, без чего философия ьыла ьы слепа. С другой стороны, философия присутствует в науках в качестве их внутренне связующего смысла. Но не следует забывать, по Ясперсу, что философская деятельность не тождественна, но и не антиномична научной мысли. Научное знание предметов и фактов Ясперс называет ―ориентацией в мире‖, бесконечным процессом накопления знания относительно сущего в мире. Сам же мир как тотальность остается по ту сторону науки. Освоенное бытие – это еще не бытие. Наука как ориентация в мире замкнута на предметы, и несмотря на все более широкие обобщения, горизонт удаляется по мере продвижения к нему искателя: наука – бесконечный незавершенный прцесс. Бытие как бытие – это скорее пропасть. Оно не есть нечто данное и замкнутое в себе, для него характерно одно: удаляться и отодвигаться от нас. Такое бытие Ясперс называет ―объемлющим‖, которое непрерывно взывает к нам в качестве истока любой вещи. Цунтральным понятием философии Ясперса выступает понятие экзистенции. Под ней он понимает ту сторону бытия, которая не может быть изучена наукой, вообще не может быть предметом изучения. По словам Ясперса экзистенция никогда не является объектом, а является источником мышления и деятельности. Экзистенция не может проявиться в самосознании, ибо, по словам Ясперса, только я начинаю делать себя объектом изучения, я теряю себя, так как я нечто большее, чем просто объект, я могу себя объектировать. В том случае, когда я понимаю себя как наличное бытие, я теряю себя и смешиваю то, чем я выступаю для себя, с тем, чем я сам могу быть. Экзистенция в принципе не объективируема. В подлинности ее нельзя отождествить ни с Dasein, ни с чем другим, научно постижимым. Человек – ―бытие в возможности‖.

21

Сам выбор заключается в признании возможности, которая принимается как единственая. Я тождественно ситуации: я не могу быть чем-то, если я уже не есть что-то, я совпадаю с реальностью. Я принадлежу к какому-то народу, имею этих, а не других родителей, могу любить лишь эту женщину. Могу и предать, но, предавая (присоединяясь к другому народу, любя другую женщину, не признавая родителей), я изменяю не кому-то-себе самому, поскольку я – это моя ситуация, реальность, из которой нельзя выйти. Я могу стать только тем, что есть. Единственный выбор-в осознании и принятии ситуации как моей ситуации. Свобода не альтернатива. Для Ясперса экзистенция тождественна свободе, которая находится за пределами предметного мира. Свобода для Ясперса – это вид отчужденного состояния. Он связывает свободу со знанием, произволом, законом и говорит, что без последних не может быть свободы. Важное место в философии Ясперса занимает понятие «разума». Именно разуму склонен доверять Ясперс «пояснение экзистенции», Ясперс принимает в свободной интерпретации гегелевское соотношение рассудка и разума. На основе их различия он дистанцируется как от рационалистов, отвергающих во имя науки все прочее (мораль, религию), называет все это произвольной, инстинктивной субъективностью, так и от иррационалистов, превозносящих все то, что презирают рационалисты.

Большое значение Ясперс придавал экзистенциальной коммуникации. Он пишет, что коммуникация универсальное условие человеческого бытия. Люди являются тем, чем являются только благодаря общности взаимного сознательного понимания. Человек не может существовать как отдельный индивид, все что есть человек и что есть для человека достигается в коммуникации. Экзистенциальная коммуникация Ясперса отличается от тех ролей, которые играет человек, выступая как ученый, политик и т.п. Экзистенциальная коммуникация выступает как духовное общение, в отличие от массовой коммуникации.

Философия способна подвести человека, через «ориентирование в мире» и « анализ Dasea» к экзистенциально – просветленному мышлению, которое отказывается от трактовки бытия как только бытия объектов и обнаруживает в самом предметном субъективное. Оно открывается там, где просвечивает самоопределение человека, его личные причины, основания и обстоятельства действия. Будучи в обычных условиях жизни либо скрытыми, либо отодвинутыми на второй план (человек ведет себя «как все» и руководствуется «трезвым расчетом» последствий собственного поведения) – в особых случаях, которые Ясперс называет «пограничными ситуациями», эти качества, свобода человека, выходят на первый план: человек внезапно «становится самим собою», он творит собственную жизнь. Здесь человек способен увидеть в предметах символы чего-то иного, почувствовать их

22

(и собственные) трасцедентные основания. Предметное бытие раскрывается как шифр, как «письмена чего-то иного», что расшифровывается экзистенциально. И «беспочвенное», «заброшенное» человеческое бытие обретает уверенность, смысл, ускоренность в Абсолютном. Мир, объективность и независимость которого отринуты в ходе самоосмысления человека, переходит в предпринимаемый открывшим собственную независимость человеком поиск Бога. Именно Бог выступает как Единое, как целостность в себе покоящегося бытия, и открывается он не познанию, а экзистенциальному страху.

Подлинная проблема будущего, по Ясперсу, состоит в том, как и во что будет веровать человек. Проблеме веры и, прежде всего философской веры Ясперс отводит значительное мести в своем творчестве и даже посвящает отдельную работу – «Философская вера». По его словам вера это то, что наполняет сокровенные глубины человека, в чем человек выходит, возвышается над самим собой, соединяясь с истоками бытия. Признаком философской веры, веры мыслящего человека, служит то, что она существует лишь в союзе со знанием, т.к. хочет знать то, что доступно знанию и понять самое себя. Веру общую для всего человечества, по Ясперсу, не может дать ни одна из мировых религий, так как они часто являются причинами раздора. Только философская вера может стать общей для людей. Ясперс ставит вопрос о роли философии в современной мировой ситуации. В философии, полагает Ясперс, происходит то, чего не замечают все противники: с философствованием человек обретает свои истоки. Философия содержит притязание: обрести смысл жизни поверх всех целей в мире – явить смысл, охватывающий эти цели, осуществить этот смысл в настоящем, служить посредством настоящего будущему. Постоянная задача философствования такова: стать подлинным человеком посредством понимания бытия. В работе ―Смысл и назначение истории‖ он говорит о том, что целью единичного человека остается обрести независимость в стороне от мира, в отказе от него и в одиночестве – или в самом мире, через мир, действуя в нем, не подчиняясь ему. Философия, подчеркивает Ясперс, обращается к отдельному человеку. В каждом положении в философствовании происходит отбрасывание человека к самому себе. Кроме того, Ясперс считал, что философия тесно связана с политикой, каждая философия содержит политические выводы. Ясперс был против тоталитаризма в любых формах. Он писал, что национал – социализм лишил людей правовой гарантии в собственном государстве, и считал, что тоталитаризм не может быть преодолен изнутри, так как индивид ничего не может поделать перед реальной грубой силой. Поэтому свободные государства не должны занимать позиции невмешательства во внутренние дела тоталитарных государств.

23

В книге ―Вопрос о вине‖ (1946) Ясперс рассматривает вопрос о виновности человека в мире. Он указывает, что нацизм несет ответственность за все злодеяния, вызванные им. В то же время вопрос о вине он рассматривает и с философской точки зрения, пологая, что кроме политической вины существует и метафизическая, возникшая в силу наличия солидарности людей и совместной их ответственности за несправедливость. Поэтому ответственность за зло лежит на всех.

Жан Поль Сартр.

Ж. П. Сартр (1905 – 1980) – французский философ, представитель атеистического экзистенциализма. Он был также писателем и критиком, активно участвовал в политической жизни Франции. Во второй мировой войне воевал солдатом и в течение девяти месяцев находился в лагере для военнопленных в Германии. После своего освобождения в движении Сопротивления. После окончания войны стал редактором ежемесячника ―Новое время‖. В 1964 г. ему была присуждена Нобелевская премия по литературе, которую он отказался принять. С мая 1968 г., со времени молодежного движения во Франции, стал заниматься активной политической деятельностью. Политическую активность (встречи с Фиделем Кстро и Че Геварой на Кубе и Хрущевым в Москве) он умел соединить с написанием романов, очерков, сценариев, театральных пьес.

Романы ―Тошнота‖ (1938), ―Зрелый возраст‖ (1945), ―Отсрочка‖ (1945), ―Смерть в душе‖ (1949), пьесы ―Мухи‖ (1943), ―При закрытых дверях‖ (1945), ―Грязные руки‖ (1945), ―Дьявол и господь Бог‖ (1951) дают в сумме прекрасное обрамление собственно философских работ Сартра. Среди них особенно важни ―Бытие и ничто‖ (1943), ―Воображение‖ (1936), ―Эскиз по теории эмоций‖ (1939), ―Феноменологическая психология воображения‖ (1940), ―Экзистенциализм – это гуманизм‖ (1946), ―Критика диалектического разума‖ (1960).

Сартр пишет, чтобы понять себя. В ―Словах‖ он говорит о том, что культура никого и ничего не спасает, не оправдывает. Но она – продукт человека – в ней он, проектируя, узнает себя; это критическое зеркало, в котором только и может увидеть собственный образ.

Сартр начал с феноменологического анализа психологии, воображения и эмоциональных состояний. Он говорит о том, что мер не есть сознание, сознание это открытость миру. Мир не экзистенция. И, когда у человека нет больше целей, мир обессмысливается. По Сартру бытие есть лишь бытие, а человек способен выйти за его пределы. Не в человеческих силах уничтожить ―массу‖ бытия, но изменить свое отношение с бытием человек может. Для этого ему достаточно выключить себя из обращения. Выскальзывая из сущего, отступая в

24

сторону НИЧТО, он становится недосягаемым для воздействия бытия, Сартр пытается описать то, что он называет ―человеческой реальностью‖ в самых общих терминах, и говорит о том, что она, реальность, состоит из двух способов существования: бытия и ничто, т. е. как бытия, так и небытия. Человеческое бытие существует и как ―в себе‖, объект или вещь, и как ―для себя‖ сознание, которое не является осознаваемой вещью. Вещь не имеет сознания о себе, она просто существует. В противоположность этому ―для себя‖, или сознание вещью не является. Сознание также включает в себя сознание о себе, оно есть ―ничто‖ вследствие того, что не имеет сущности.

Вромане ―Тошнота‖ Сартр выводит в качестве героя Рокантена, человека, который отчужден от себя, ведет неподлинное существование. Он находится не в ладу ни с самим собой, ни с вещами действительности, окружающими его, они давят его своим присутсвием. Он говорит о том, что предметы касаются его (когда на морском держа гальку), и это вызывает определенный вид тошноты в руках. В описании многочисленных ощущений тошноты Рокантеном Сартр хочет заставить читателя почувствовать то, что называет случайностью существования.

Потеря смысла вещей и отсутствие указаний, как их использовать, роднят сартровскую ―Тошноту‖ с хайдегеровской ―Тревогой‖.

―Тошнотворный‖ синдром подводит к мысли неприкаянности человека, погруженного в вещный мир. Сартр хочет заставить читателя почувствовать то, что называет случайностью существования. Рокантен приходит к пониманию, что существуют причины, которые объясняют грубое существование вещей. Так случается, что вещи существуют, все, что существует, не имеет объяснения. Случайность есть основной принцип: необъяснимое существование каждого и каждой вещи, нелепость (абсурдность) существования мира, который не имеет какого – либо смысла.

Всилу того, что сознание есть ничто, оно всецело включено в будущий мир, по словам Сартра, состоит наша человеческая свобода. Понятие свободы является центральным для всей философии Сартра. Свобода есть ―ничто‖, которое мы переживаем, когда мы сознаем, что мы есть, и это дает нам возможность выбора того, чем мы будем в будущем. Выборы, которые мы делаем, происходят на основе ―ничто‖, и они являются выборами ценностей и смыслов.

Когда мы выбираем, выбор действия является также выбором себя, но выбирая себя, я не выбираю существование. Существование уже дано, и каждый должен существовать, чтобы выбирать. То, что выбирает человек, есть его сущность, специфический путь, которым он существует. Человек ответственен за фундаментальный проект своей жизни. Нет никакой возможности ускользнуть от ответственности. Провал, банкротство есть

25

следствие свободно выбранного пути, искать виноватых тщетно. Сартр разоблачает интриги безответственных ловкачей. Если я оказался на войне, это война – моя, она – то, что я заслужил, ведь иначе я мог избежать участия: самоубийство, дезертирство, не варианты ли неучастия? В пьесе ―Мухи‖ философ показывает, как ложно понятая любовь к порядку толкает людей к измене, сея повсюду страх. Следовательно, человек выбирает, его свобода безусловна, в любой момент жизненный проект может быть изменен. Тошнота порождает метафизический опыт абсурдности вещей, а страх порождает безусловную свободу и метафизический опыт ничто, только для человека существуют все ценности. Таким образом, согласно Сартру, человек должен думать о себе, как о выбирающем некий смысл и ценность для себя в самом акте осознания своего существования: осознание есть оценка. Осознание человеком себя как специфического вида существа есть его выбор себя. Мы постоянно выбираем себя путем отрицания того, чем мы являемся, чем мы были, и посредством выбора себя как чего – то еще. В росте сознания я выбираю себя заново как существо, которое созерцает существо, которым я был, и двигается к существу, которым я еще не являюсь. Сартр называет это ―радикальным решением‖.

Личность есть ―тайна среди бела дня‖, тотальность, а не просто коллекция свойств. Личность – это своего рода тип понимания человека, которое нельзя описать как знание. Это есть больше признание, что некто существует именно данным способом, которым он существует, а не другим. И не существует конечной причины для его существования как он существует, другой, чем та, какая им выбрана. Жизнь личности приобретает смысл в том, что человек в целом ответственен за нее. Человеческие существа, как сознательные существа, могут создавать себя посредством своего свободного выбора. ―Неизбежность‖ свободного выбора есть кардинальное понятие сартровской философии. Любая попытка избежать его включает то, что Сартр называет ―плохой верой‖.

Действие в рамках плохой веры есть следствие ухода от муки понимания, что некто совершенно свободен и что он выбирает свое существование не из того или иного предмета, а из ничего. Плохая вера имеет множество форм. Одно из ее проявлений характерно для человека, который живет ролью или стилем жизни, являющимся просто стереотипом или клеше. Подавленная ответственностью выбора смысла и ценности за свою жизнь, личность стремится найти убежище и искусственный комфорт в принятии готовой роли, которая дает ему смысл и которой он сам не должен был способствовать. Вместо жизни в качестве субъекта, который испытывает свою свободу, он трактует себя как объект или вещь, которые имеют определенную функцию для выполнения. Сартр приводит в пример официанта, который немного

26

слишком хорошо проявляет качества, характерные для официанта, и тем самым разыгрывает роль, чтобы реализовать это. Другим проявлением плохой веры выступает отрицание всего того, что человек представляет возможно, поклявшись изменить плохие привычки или отказавшись от пьянства или праздной жизни, и веря каждый раз, что, принимая решение об этом, он действительно будет придерживаться этого, однако никогда не делает так. В плохой вере мы обманываем себя. А это есть обман специфически уложенной формы. Плохая вера есть форма лжи самому себе. Трудно увидеть, как это возможно внутри единого сознания – как столкнуться с истиной и обмануться в отношении ее. Однако именно этим и заняты люди, прежде всего, игнорируя истину, избегая ее, отчасти признавая за истину, впадая в значительной степени в иллюзию.

Для Сартра действовать или жить в ―плохой вере‖ означает отвернуться от свободы и от создания смысла для себя. Жить в плохой вере – значит существовать как объект и быть, подобно объекту, определяемым законами природы и соглашения. Однако выбор ―плохой веры‖ именно свободный, как и любой другой. Это есть выбор существования в мире специфическим путем.

Таким образом, Сартр утверждает, что каждый должен делать свой собственный выбор своего мира. Однако здесь возникает проблема: ведь каждый должен делать то же самое. Это приводит к неизбежному следствию, заключающемуся в том, что проявления ―для – себя‖ одного человека приведет в конфликт с другими, так как другие люди ―станут адом‖. ―Бытие для себя‖ приведет в конфликт с бытием для других. Другой обнаруживает себя как другой, когда он внедряется в мою субъективность, и меня – субъекта делает объектом своего мира. Другой, таким образом, не тот, кто увиден мной, а скорее тот, кто смотрит на меня, давая мне понять несомненность его присутствия. Сартр анализирует репрессивный опыт, образующийся под взглядом других, - стыд, смущение, робость. Мой опыт модифицируется, когда в нем появляется другой, я вдруг нахожу себя элементом (не центром) проекта, который уже не принадлежит мне. Чужой взгляд парализует меня, в отсутствии другого я свободен. Появление другого инициирует конфликт. Один из персонажей Сартра произносит фразу, ставшую афоризмом: ―Ад

– это другие‖. Вот как Сартр анализирует чувство стыда: Стыда нет, когда я один. Появление другого делает меня объектом, ―вещью в себе‖. В этом смысле чистый стыд – это не быть тем или иным объектом, а ощущение деградации в предметную плоскость. Это чувство падения, вины, но не по – поводу чего – нибудь конкретного, а изначальной вины, падения в вещный мир, откуда нет возврата. Я падаю под взглядом другого – в этом суть конфликта. Люди торопятся подчинить, чтобы не оказаться в подчинении другого.

27

То же мы наблюдаем, по Сартру, в любви. По сути дела любящий стремится стать любимым, или, если невозможно первое, заставить любить себя. ( Как реванш за то, что его использовали). Так или иначе, но человек пытается взнуздать волю другого. Нередко любовь эгоистична, влюбленная ненависть признает свободе другого, но лишь в качестве противной своей собственной, чтобы уничтожить ее. Так в любви один часто становится добычей другого, и торжествует убийственная ненависть. Любовь и ненависть неистребимы, как неустранимо их вечное соперничество. Человек – это страсть, к тому же страсть бесполезная. ―И каждый – палач другого‖.

В творчестве позднего Сартра интонации отчаяния смягчаются, пессимизм перемежается мажорными сентенциями. Человек – это его свобода, как демиург он не ограничен. Быть вне детерминизма означает, что сущности предшествует экзистенция. С другой стороны, ―если нет Бога, как узаконить наше поведение без ценностей и порядка‖? Мы одиноки и человек получается обречен на свободу. Обречен, ибо не сам себя сотворил, и тем не менее свободен, ибо, заброшенный однажды в мир, он в ответе за все, что ни делает. Свобода абсолютна, ответственность тотальна. Быть экзистенциалистом – значит видеть назначение человека в изобретении и расшифровке себя самого.

Кошмары военного времени и трудный опыт Сопротивления не прошли даром. Сартр формирует определенную социальную мораль. Мы не хотим свободы ради свободы. По Сартру, человек понимает, что его свобода зависит от свободы других, что их свобода зависит от нашей. Ясно, что свобода, как определение человека ни от чего не зависит, но с момента появления какой – то цели, я обязан желать свободы других вместе с моей собственной.

А. Камю.

А. Камю (1913 - 1960) родился а Алжире. Философию изучал в алжирском университете. Рано начал писать. В 1938 г. стал сотрудником левой газеты. Затем перебрался в Париж. После разгрома Франции вернулся в Алжир, но осенью 1941 г. снова уехал во Францию и стал активным участником движения Сопротивления. Познакомился с Сартром. В 1942 г. вышла его повесть «Посторонний», в 1943 г. был опубликован философский труд «Миф и Сизифе». В 1947 г. опубликован самый знаменитый роман Камю «Чума», в 1951 г. – философский трактат «Бунтующий человек». И, наконец, в 1956 г. его последнее большое произведение повесть «Падение». В период холодной войны Камю переживал тяжелые идеологические сомнения и не мог найти выхода из той тяжелой и противоречивой ситуации, в которой оказалась западная интеллигенция. Последние годы жизни Камю были отмечены тяжелым

28

творческим кризисом. Он начал чувствовать несостоятельность своих старых идей, но создать что-либо новое так и не смог. В 1960 г. он погиб во время автомобильной катастрофы.

Философские взгляды Камю противоречивы и претерпели серьезную эволюцию. Они характеризуются индивидуализмом и всесторонней разработкой проблемы бессмысленности существования. Все сюжеты его философских и художественных произведений вращаются вокруг отдельного человека и его отношений с окружающим социальным и природным миром. Камю сосредоточивает внимание на проблеме смысла человеческой жизни, истории, индивидуального существования. Его взгляды развиваются в условиях, когда вера в Бога утрачена, и стало ясно, что человеческое существование кончено в абсолютном смысле, что его ждет уничтожение, абсолютное ничто. И, следовательно, о каком смысле существования можно говорить? Результат этой смыслоутраты описывается Камю в повести «Посторонний». Бессмысленность жизни – основная тема и другого произведения – «Мифы о Сизифе». В нем автор говорит о том, что по – настоящему серьезной проблемой является одна – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить – значит ответить, по мнению Камю, на фундаментальный вопрос философии. Все остальное – второстепенно. И если человек добровольно расстается с жизнью, то, вероятно, потому, что сознает, хотя бы инстинктивно, что нет такой глубокой причины для того, чтобы продолжать жить и страдать, что мир чужд и враждебен ему. Этот разрыв между жизнью и человеком, между актером и его сценой есть подлинное ощущение абсурда. Так появляется важнейшее понятие философии Камю

– понятие абсурда. Благодаря этому, его философию иногда называют «философией абсурда». По Камю можно указать на ряд жизненных ситуаций, которые порождают чувство абсурда. Обычно в жизни человек следует рутине. Скука, ощущение, что все надоело приходят в результате механического образа жизни, но в то же время они пробуждают сознание. В конце этого пробуждения, по словам Камю, мы живем, ориентируясь на будущее, и спокойно даем времени унести нас. «Завтра», «потом», - такие слова можно слышать ежедневно. Но наступает день, когда человек осознает, что прожил значительную часть жизни и идет к своему концу. Он сознает, что принадлежит времени, и по ужасу, охватывающему его, он узнает своего худшего врага. Завтра, ты всегда стремился в завтра, хотя все в нем должно было восставать против этого. Этот бунт плоти есть абсурд. Еще один шаг, и ощущение чуждости закрадывается в нас. Это происходит, когда мы осознаем твердость, плотность мира вокруг нас. Мы чувствуем, до какой степени какой-либо камень чужд нам. С какой силой природа или какой-либо ландшафт могут отрицать нас. В глубине всей ее красоты есть что-то бесчеловечное, и эти холмы,

29

мягкость неба, очертания деревьев в одно мгновенье утрачивают свое иллюзорное очарование и становятся более далекими, чем утраченный рай. Первоначальная враждебность мира через тысячелетия встает перед нами. Эта плотность и чуждость мира есть абсурд. Так возникает чувство абсурда. Человек хочет понять мир, говорит Камю. Но понять мир, по его мнению, значит привести его к некоторому единству, а это значит свести его к человеку. Мир кошки иной, чем мир муравья, а мир человека должен отличаться и от того и от другого, он должен быть человеческим. Если бы человек убедился в том, что окружающий мир, подобно ему самому, способен любить и страдать, он был бы примирен или умиротворен. Равным образом ум, стремящийся познать реальность, почувствует себя удовлетворенным, если только он сможет свести ее к мысли. Если бы ему удалось эту мысль, обнаруженную в бесчисленных явлениях, свести к единому принципу, его интеллектуальная радость была бы несравнима ни с чем. Это страстное стремление к абсолюту, к единству показывает самый существенный импульс человеческой драмы. Но стремление человека к абсолюту вечно остается неосуществимым. Ибо, хотя первый шаг ума состоит в различении истины и заблуждения, человек убеждается в том, что истина ему недоступна. Человек осознает вещи окружающего его мира, и заключает, что он существует. На этом заканчивается его знание. Все остальное, по Камю, это конструирование. Он считает, что с помощью науки человек может охватить феномены и перечислить их, но он никогда не сможет понять их. Разум же, с другой стороны, говорит ему, что этот мир абсурден. А от науки Камю требует, чтоб она дала полное завершенное объяснение мира, такое, чтобы человек мог целиком его понять. Поскольку же наука этого сделать не может, Камю отрицает ее значение. Сходя из того же принципа, «все или ничего», Камю считает, что раз человек должен умереть, то и вся его жизнь и деятельность лишены смысла. Стоя на позиции крайнего индивидуализма, такой вывод сделать легко. Но все сложнее. Камю был бы рад, но не видит смысла в существовании человечества. То, что жизнь общества, человечества бесцельна и бессмысленна более новая идея. Она подсказана Камю окружающей социальной действительностью. Наибольшее влияние, очевидно, оказали факты моральной деградации, на которую оказались способными люди в период ошеломляющих успехов науки. 70 миллионов человеческих жизней, уничтоженных в двух мировых войнах, сознательное и планомерное уничтожение людей в лагерях, газовых камерах и другими способами. Оказалось, что успехи науки не только не сделали людей более человечными, но дали им средства для того, чтобы быть более бесчеловечными. В прошлых веках у людей была цель и пусть иллюзорный, но все же какой-то смысл жизни. Он состоял в индивидуальном спасении, о котором говорила религия.

30