16) Наука, так или иначе, но игнорирует любое вмешательство в нее, если сочтет это целесообразным (давление властей, общественных движений, «народных масс», признанных авторитетов и т. Д.);

17) Научное сообщество освобождается от инородцев, но не иначе, как научным анализом их «трудов»;

18) Научное сообщество освобождается от любых инъекций человеческой патологии не иначе, как гуманистически.

11. Наука и социальность

В предельном случае открытие делает независимый ученый-одиночка, и, кажется, что появление открытия зависит только от этого ученого. Так, действительно, было в прошлом, но сегодня это уже не так, ибо наука из совокупности персональных, независимых познавательных актов выросла до статуса социального института. Понятие institutum – от лат. установление, устройство, обычай. При пользовании им в таком стартовом истолковании институт предполагает действующий в нем при его функционировании комплекс норм, принципов, правил, моделей поведения, регулирующих деятельность человека. Институт надперсонален, т. е. его нормы и ценности довлеют над действующими в его рамках персонами. Наука как социальный институт, так или иначе, но накладывает отпечаток на научное творчество всех тех, кто считает себя ученым и является таковым на самом деле. Осуществление познания в рамках науки как социального института стало бесспорно прогрессивным явлением во многих отношениях. Оно усилилось специфической корпоративностью ученых, следованием научным канонам, устойчивым распределением ролей и т. д. Но оно же породило и немало проблем, поскольку, наряду с прогрессивными, возникли и специфические регрессивные «институциональные» явления. Так, плодотворная джентльменская научная дискуссия может превратиться в амбициозную борьбу за приоритет, авторитет или удовлетворение самолюбия на научной почве. Далее, взаимоотношение различных высокоспециализированных научных групп может быть затруднено этой самой специализацией. Далее, принадлежность к определенной научной школе может снизить продуктивность контактов ученых, принадлежащих к разным научным школам. Далее, поскольку сегодня научная практика осуществляется только в рамках науки как социального института, то, в связи с этим, возможны ограничения свободы научного поиска, ибо институциональность обеспечивает поддержку тем видам деятельности и тем проектам, которые способствуют укреплению в обществе той или иной системы ценностей. И т. д. Поскольку, как видно, отрицательности продолжающей развиваться науки, вытекающие из ее институциональности, растут, то не миновать в этом выхода за рамки меры и скачка к новому организационному конституированию науки. Каким оно может быть? Поскольку пока ничего надинституционального не просматривается, то уместно считать, что данный скачок ведет, по меньшей мере, к развитию институциональности науки. Какому именно? Уходящая форма институциональности кратко уже была представлена выше. Ее характерный признак – директирующая надперсональность. Не удивительно, что стартовая форма институциональности науки предстала именно такой: имело смысл внешним социальным образом объединить ученых, указать им на социально предпочтительные объекты исследования, руководить их деятельностью и материально обеспечивать и стимулировать ее. Эта форма институциональности науки, в целом, свою историческую миссию уже выполнила и должна уйти. Уйти потому, что развитие науки привело к такой ситуации познания, в которой продвижение дальше с помощью данной формы, мягко говоря, не представляется продуктивным. В самом деле, какой вненаучный субъект может вменить в обязанность ученым изучение того, о существовании чего он не имеет ни малейшего представления? Это похоже на то, как если бы до открытия электромагнитного поля какой-нибудь властелин обязал бы ученых исследовать его, т. е. то, чего никто никогда дотоле не регистрировал. А как организовывать или финансировать изучение подобного? Подобные вопросы можно продолжать. Таким образом, данная форма институциональности науки должна смениться новой. Признаки этой последней уже просматриваются. Во-первых, надперсональность теряет свой и внешний, и довлеющий характер, а, стало быть, перестает быть надперсональностью. Она превращается в то, органически, внутренне присущее исследователю, что предстает как его внутренний голос, зов, самоорганизующийся на инвариантах научного исследования и влекущий исследователя к познанию того, что необходимо для удовлетворения глубинных потребностей жизни. Например, человечеству желанно сохранение своей жизни в диковинно изменившихся условиях, ставших для него запредельными. Это желание, присущее и исследователю, может послужить первичной эвристикой, а затем и базисной программой для развертывания научных исследований. Во-вторых, директирование отмирает и замещается зовом научной самоорганизации. Это значит, что ученые, следуя своему внутреннему зову, должны сами строить и адекватно видоизменять причастную к исследованию систему, самостоятельно черпая из планетарных наличных и создаваемых научных ресурсов. В-третьих, если раньше стимулом познания была любознательность, предстающая по отношению к процессу жизни неким сувереном («хочу познать это, хочу и всё тут»), то теперь любознательность в качестве стимула познания предстает как суверен, слившийся с жизнью самого ученого («познаю не только потому, что мне это просто интересно, а потому, что без этого не могу жить»). И т. д. В последующем изложении не удастся последовательно представить институциональность науки в этой новой форме, поскольку она находится в процессе становления. Поэтому для обеспечения высокой эффективности научного творчества в этих условиях, для успешного решения возникающих «институциональных» проблем потребовалась разработка соответствующих регулятивов научного творчества различной масштабности и сложности. Поскольку в данной работе наука в данном аспекте рассматривается философски, то здесь будет продолжено выявление и представление наиболее фундаментальных регулятивов, а именно, принципов научного творчества, имманентных любой форме научной институциональности. А поскольку научная институциональность относительна к состоянию социума, то далее на этой основе будут обсуждены институциональные проблемы науки относительно начавшей складываться единой планетной цивилизации. А сейчас, -