Марксистско-ленинская концепция отмирания государства и права в коммунистическом обществе

Без упрощений и искажений

Вопрос об отмирании права при коммунизме - сложный и в тоже время чрезвычайно важный в контексте марксистской теории. Еще более значимым его делает современная коньюктурная пропаганда, которая, не имея сил опровергнуть марксистского анализа капиталистического способа производства, любит цепляться за учение Маркса-Ленина о коммунизме, которое, якобы, "утопично" и "неосуществимо". Одним из центральных вопросов марксистско-ленинского понимания высшей фазы коммунистической общественно-экономической формации является вопрос об отмирании государства и права. Здесь, как ни в одном другом аспекте теории Маркса, можно слышать про "антинаучность", "нереалистичность", "утопичность" марксизма. И это не удивительно, ведь для того, чтобы признать такие важнейшие институты современного социального строя, как государство и право, временными и исторически переходящими, требуется, во-первых, определенный уровень научного мышления, который способен подняться над стереотипами и усмотреть в будущем то, что в настоящее время может казаться "нереальным" и "утопичным", а во-вторых - требуется и личное мужество, ведь современная коньюктура складывается не в пользу марксизма-ленинизма. Что бы выступать с идеями марксизма, а тем более с идеями об отмирании государства и права, надо быть готовым, что с тобой будут спорить, не соглашаться, где то даже высмеивать, вешать ярлык "фантазера" и "утописта". Неспроста в наше время марксистский тезис об отмирании государства и права не принимается даже рядом исследователей, позиционирующих себя сторонниками марксизма-ленинизма.

С другой стороны, ни один из аспектов марксизма-ленинизма так не фальсифицируется, не упрощается и не искажается, как вопрос об отмирании государства и права.

В настоящей статье мы попытаемся дать максимально полную и научно обоснованную интерпретацию марксистко-ленинского учения об отмирании государства и права, а так же показать его актуальность, научную полноту и перспективность.

В отличие от анархизма, который на полном серьезе считает, что "уничтожение капитализма невозможно без разрушения государства", марксизм рассматривает процесс отмирания государства и права как длительный и сложный, непосредственно связанный со становлением полного коммунистического общества. Никогда основоположники марксизма не ставили конкретные сроки построения коммунизма (что, увы, сделали в 3-ей Программе КПСС 1961 года, когда пообещали к 1980 году коммунизм, тем самым дискредитировав саму идею коммунизма). Ленин прямо писал, что "не может быть и речи об определении момента будущего"отмирания", тем более, что оно представляет из себя заведомо процесс длительный"[2] . Думается, что эти слова подчеркивают научный характер марксистско-ленинского теоретического наследия, которое не имеет ничего общего с фантазированием и утопизмом.

По марксизму, государство должно именно естественно историческим образом отмереть. Именно поэтому для такого отмирания требуются не сколько субъективные, сколько объективные условия.

В работе Ленина "Государство и революция" вопросу об отмирании государства и права посвящена целая глава, носящая название "Экономические основы отмирания государства". Очень советуем ознакомиться с этой главой тех, кто по сей день считает марксизм "утопией". Здесь же остановимся на наиболее главных аспектах. В.И. Ленин выделял три этапа отмирания государства и права:

1. Переход от капитализма к коммунизму. Говоря о государстве и праве классового общества в целом и капиталистического в частности, основоположники марксизма-ленинизма считали, что оно является результатом несвободы. Именно поэтому Маркс и Энгельс всегда высмеивали идею "свободного" или "народного", "справедливого" государства. В "Критике Готской программы" Маркс писал:

"свободное государство - что это такое? Сделать государство "свободным" - это отнюдь не является целью рабочих, избавившихся от ограниченного верноподданнического образа мыслей. В Германской империи "государство" почти столь же "свободно", как в России. Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный".

Ленин писал, что "пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства"[4] . Если же так, то выход у основоположников марксизма на период перехода от капитализма к социализму вполне логично состоял в организации революционной диктатуры пролетариата как диктатуры нового господствующего класса. Ленин цитирует известное положение Маркса из "Критики Готской программы", где последний пишет, что "между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата"[5] . Маркс, а вслед за ним и Ленин были сторонниками диктатуры пролетариата как государственной формы переходного от капитализма к коммунизму периода и слома старой государственно-правовой буржуазной машины. Последнее очень актуально, ибо коммунисты не смогут никогда в полной мере осуществить свою программу построения социалистического общества диктатуры пролетариата, не разбив вдребезги государственно-правовую машину буржуазии. Не в простом захвате государственной власти и обращении государственной машины на пользу трудящихся, как считали социал-демократы, а именно в ее абсолютном сломе и замене новой государственной машиной пролетарской диктатуры состоит понимание этого вопроса. Еще в 1852 году Маркс писал:

"что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательство следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата (курсив наш), 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов.

Позже в работе "18 Брюмера Луи Бонопарта" Маркс поставит впервые вопрос не просто о диктатуре пролетариата, но о сломе пролетариатом всей государственной машины буржуазного государства: "все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее" .

В своих последующих работах Маркс неоднократно обращался к своему положению о не просто завоевании, но сломе государственной власти буржуазной формации. В работе о Парижской Коммуне мы читаем: "рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих собственных целей"[8] .

В своем письме Л. Кугельману в 1871 году Маркс писал, что "не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а сломать ее, и именно таково предварительное условие всякой действительно народной революции на континенте .

Данные положения крайне актуальны в современных условиях, когда многие люди и политики, называющие себя левыми и даже коммунистами, считают, будто с помощью простого завоевания большинства в парламенте можно строить социалистическое общество. Прецедент прихода к власти партий, называющих себя коммунистическими, имел место в истории стран бывшего СССР. Одним из наиболее одиозных примеров может послужить компартия Молдавии, которая, имея большинство в парламенте, не решилась сломать буржуазную государственную машину, в своей политике попала в плен буржуазной законности и закономерно потерпела фиаско.

Право переходного периода, по Марксу-Ленину, должно быть ничем иным как возведенной в закон волей пролетариата, которая обращена своим острием против остатков сопротивляющихся имущих классов внутри страны социалистической революции. С таким подходом спорили некоторые противники идеи диктатуры пролетариата из стана социал-демократов. Наиболее ярким примером может послужить спор Ленина с Каутским. К.Каутский, будучи в свое время неплохим пропагандистом марксизма , в вопросе о диктатуре и демократии вообще и советской власти в России в частности - стал на антимарксистскую позицию. В его понимании существовала некая абстрактная демократия и столь же абстрактная диктатура. Он писал, что"демократия есть необходимое условия социалистического способа производства" . Про диктатуру Каутский писал, что это "уничтожение демократии" . Таким образом, с точки зрения позднего Каутского (ранний Каутский стоял на позициях марксизма), демократия и диктатура представляют собой абстрактные формы власти. Вопрос о сломе буржуазной государственной машины Каутским не ставился никогда даже в его ранних работах. Мало того, подобный взгляд Каутский приписывал и Марксу. Комментируя вышеприведенную цитату о диктатуре пролетариата, Каутский, пускаясь в весьма пространные умозаключения, приходил к тому выводу, что

"к сожалению, Маркс недостаточно выяснил, что он понимал под диктатурой. Буквально это слово означает уничтожение демократии. Но при таком буквальном понимании оно означает также и единовластие одного лица, не связанного никакими законами, одновластие (самодержавие), которое отличается от деспотизма лишь тем, что оно не постоянное государственное учреждение, но средство преходящее, вызванное обстоятельствами.

Выражение "диктатура пролетариата", следовательно, диктатура не единоличная, но класса, не позволяет заключить, что Маркс понимал диктатуру в буквальном смысле этого слова.

Он говорит в этом месте не о форме правления, но о состоянии, которое неизбежно должно наступить повсюду, где пролетариат завоюет политическую власть. Что он не имел здесь в виду форму правительства, доказывается его взглядом, что в Англии и Америке переход может совершиться мирным, следовательно, демократическим путем.

Конечно, демократия не гарантирует еще мирного перехода, но последний без демократии невозможен".

Здесь Каутский совершенно смешал все в кучу и на место конкретно-исторического анализа поставил вопрос "или демократия, или диктатура". Ленин достойно ответил ему в работе "Пролетарская революция и ренегат Каутский", где по поводу вышеприведенной цитаты писал:

"вздорность различения "состояния" и "формы правления" всплывает наружу. О форме правления говорить здесь втройне глупо, ибо всякий мальчик знает, что монархия и республика разные формы правления. Господину Каутскому нужно доказывать, что обе эти формы правления, как и все переходные "формы правления" при капитализме, суть лишь разновидности буржуазного государства, т. е. диктатуры буржуазии.

Говорить о формах правления, наконец, есть не только глупая, но и аляповатая фальсификация Маркса, который яснее ясного говорит здесь о форме или типе государства, а не о форме правления.

Пролетарская революция невозможна без насильственного разрушения буржуазной государственной машины и замены ее новою, которая, по словам Энгельса, "не является уже в собственном смысле государством".

Сегодня многие упрекают Ленина за то, что он якобы "сильно раздул" роль революционного насилия, роль диктатуры пролетариата. Тем не менее, реальная жизнь показала нам, что именно ленинское понимание вопроса соответствует реальной жизни. Именно конкретный, классовый подход может раскрыть не просто форму, но сущность того или иного государства. Сегодня нам дают разные вариации: "Путин или Зюганов", "Парламентская республика или Президентская", "честные выборы или нечестные", "демократия или авторитаризм" и др., при этом те, кто предлагает эти вариации, конечно, забывают сказать, что при всех альтернативах простому народу обеспечены рост цен, обеспечена гарантия итогам приватизации, обеспечен капиталистический способ производства, порождающий всю мерзость современной жизни. В этой связи сегодня как никогда важно и актуально марксистско-ленинское наследие по вопросам учения о праве и государстве, ибо только оно сможет раскрыть глаза широчайшим слоям населения на весь обман, всю лживость подобных альтернатив. Только марксизм позволяет понять корень вопроса о государстве, дает ответ на вопрос о сущности государства, а, следовательно, дает и ответ на вопрос - что делать простому человеку в сложившихся условиях. И ответ этот в борьбе. Буржуазные же концепции права уводят от понимания сути, дают ложные альтернативы и дилеммы, тем самым способствуют дальнейшему идейно-политическому и экономическому закабалению трудящихся.

Но вернемся к вопросу нашего исследования.

2. Первая фаза коммунизма. Для начала посмотрим в общих чертах, как основоположники марксизма-ленинизма понимали первую фазу коммунистического общества. Маркс писал:

"мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло. Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя - это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме».

Мы намеренно привели столь длинную цитату, дабы показать, что, по Марксу, первая фаза коммунизма отнюдь не означает "полной демократии" и снятия всех возможных противоречий. Напротив, именно в силу того, что коммунизм на своей первой, низшей фазе только что вышел из недр капитализма - он еще не может обеспечить полного социального равенства и осуществлять распределение "по потребностям". Именно поэтому сохраняется еще необходимость в сохранении формального равенства, формально-правовых отношений и равного по форме, "буржуазного" по принципу регулирования и пролетарского по классовой сущности права и государства. Переходить в этих условиях к "отмиранию" государства и права означает обрекать рабочий класс на заведомое поражение в классовой борьбе, ибо еще существует капиталистическое окружение и определенные недобитые остатки эксплуататорских классов внутри страны. Кроме этого, еще существует экономическая потребность применять равный масштаб к неравным индивидам, контролировать и учитывать производственно-потребительский процесс, организовывать хозяйство социализма.

У Ленина есть ценные мысли по этому вопросу:

"в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) "буржуазное право" отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь по отношению к средствам производства. "Буржуазное право" признает их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общейсобственностью. Постольку - и лишь постольку - "буржуазное право" отпадает.

Но оно остается все же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества. "Кто не работает, тот не должен есть", этот социалистический принцип уже осуществлен; "за равное количество труда равное количество продукта" - и этот социалистический принцип уже осуществлен. Однако это еще не коммунизм, и это еще не устраняет "буржуазного права", которое неравным людям за неравное (фактически неравное) количество труда дает равное количество продукта"[15].

В другом месте своей знаменитой работы Ленин В.И. указывал, что "до тех пор, пока наступит "высшая" фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления, но только контроль этот должен начаться с экспроприации капиталистов, с контроля рабочих за капиталистами и проводиться не государством чиновников, а государством вооруженных рабочих"[16] .

Не оговаривая подробно вопроса о "государстве вооруженных рабочих", которое, по-видимому, на первой фазе коммунистического общества не может сразу заменить государства как "бюрократической машины", следует сказать, что экономические отношения первой фазы коммунизма таковы, что перейти к полному социальному равенству (то есть уничтожению классов, распределению "по потребностям") мы объективно не можем. Это создает почву для неравного дохода, неравного положения людей в обществе, а, следовательно, потенциальному классовому расслоению. Следует отметить, что эксплуатация человека человеком на этой ступени развития уже отсутствует, однако потенциал к возникновению такой эксплуатации пока еще существует, ибо существует неравенство, а, следовательно, существует угроза возникновения классовых антагонизмов, оживления капиталистической тенденции внутри первой фазы коммунизма, который только что вышел из капитализма со всеми его "родимыми пятнами". Поэтому на этапе первой фазы коммунистического общества необходимо сохранение диктатуры пролетариата как режима господства рабочего класса, а также буржуазного по принципу и пролетарского по содержанию права, которое бы осуществляло регулирование процесса производства и распределения, а так же карало классовых врагов рабочего класса, способствовало повышению классовой пролетарской сознательности в обществе. Последнее особенно актуально, ведь мелкобуржуазное мышление еще долго сохраняется не только после социалистической революции, но и после подавления сопротивления внутренних врагов социализма. Борьба с мелкобуржуазностью сознания, на наш взгляд, является одной из ключевых направлений деятельности диктатуры рабочего класса вплоть до полного коммунизма.

Все это, подчеркнем, следствие еще остающейся несвободы и неравенства, а не какого то "хорошего" или "правильного" "народного" государства, которому "можно" прибегать к методам учета и контроля. Если угодно, по марксизму диктатура пролетариата со всеми вытекающими последствиями есть объективно обусловленная и вынужденная мера, истоком которой служит неготовность общества к осуществлению полного коммунизма с социальным равенством и свободой. Все эти положения Маркса-Ленина крайне актуальны для некоторых современных авторов, мыслящих социализм то в виде "самоуправления", лишенного "бюрократизма", то, напротив, в виде "сильной парламентской республики советского типа". На самом деле социалистический способ производства не избавлен ни от государства, ни от права, ни от аппарата принуждения и строжайших санкций с бюрократией и чиновниками, иной вопрос, что вся эта машина стоит уже на службе не у частных собственников, а у трудящегося народа.

Ленин справедливо резюмировал, что

"не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу.

А других норм, кроме "буржуазного права", нет. И постольку остается еще необходимость в государстве, которое бы, охраняя общую собственность на средства производства, охраняло равенство труда и равенство дележа продукта.

Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни былокласс нельзя.

Но государство еще не отмерло совсем, ибо остается охрана "буржуазного права", освящающего фактическое неравенство. Для полного отмирания государства нужен полный коммунизм"[17].

Показав смысл права на первой фазе коммунистического общества, рассмотрим вторую фазу коммунизма и непосредственное отмирание права.

3. Отмирание государства на высшей фазе коммунизма. Для начала обозначим, что в марксизме понимается под второй (или высшей) фазой коммунистического общества. Маркс характеризовал коммунистическое общество следующим образом: "на высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!"[18] .

Таким образом, если рассматривать коммунистическую формацию не в обывательско-мещанском, а в марксистско-ленинском смысле, то можно выделить следующие ее фундаментальные черты, а именно:

• Прекратит свое существование разделение труда.

• В результате исчезновения разделения труда снимется противоположность между умственным и физическим трудом.

• В силу технического прогресса и смены общественных отношений труд превратится из подневольной "обязаловки" в первую жизненную потребность.

• Одновременно с этим вырастут новые производительные силы, которые смогут существенно повысить производительность труда и преодолеть товарно-денежные отношения, что, в свою очередь, приведет к преодолению узкого горизонта буржуазного права" и переходу к распределению продуктов "по потребностям".

При этом не стоит понимать потребности в животном смысле этого слова, равно как и не стоит интерпретировать подобную схему на современных людей, живущих в капиталистическом обществе и зараженных буржуазными предрассудками. Все дело в том, что процесс перехода к такому обществу потребует довольно длительного периода времени, в ходе которого вырастут новые поколения, измениться качественным образом сам быт людей, а, следовательно, и их мышление. Сейчас многим это сложно себе представить, однако не стоит забывать, что когда-то сложно было представить поголовную грамотность, поголовное умение читать и писать, еще каких-то 100-200 лет назад книга была достоянием роскоши, а владеть книгами могли лишь представители узкой образованной прослойки господствующих классов. Теперь же мы видим, что книги может приобрести любой - или в книжных магазинах, или через "скачивание" в интернете (последнее особенно показательно). То есть то, что еще пару веков назад было "утопией", уже даже сегодня - в условиях капитализма - является обыденной реальностью. Аналогично и с отношением к труду. Уже в рамках сегодняшнего общества многие люди по факту заняты двумя родами деятельности, а именно - профессиональной работой, которая часто совершается подневольно, из желания просто заработать. Но есть ведь еще и так называемые хобби, профессии, которые не приносят высокого дохода, но крайне интересны сами по себе (особенно это относится к научным областям знаний и творческой деятельности). Поэтому непонятно, кто сказал, что невозможно в принципе сделать труд высшей жизненной потребностью, учитывая то, что уже в рамках современного капитализма низкоквалифицированный труд постепенно становится автоматизированным, а что говорить о труде в более высшей формации? Труд объективно становится умственным и творческим.

Что касается государственно-правовой надстройки, то в соответствии с марксистско-ленинской теорией - она должно неизбежно отмереть. У Ф. Энгельса в работе "Происхождение семьи, частной собственности, государства" сказано: "итак, государство существует не извечно… на определенной ступени экономического развития, которая необходимо связана с расколом общества на классы, государство стало… необходимостью. Классы исчезнут… с исчезновением классов исчезнет неизбежно государство" .

Соответственно, если государству суждено отмереть, то праву, как инструменту в руках государства, тоже. Тем более, что принцип распределения по потребностям делает правовое регулирование производства и обмена излишним. Необходимо в связи с этим остановиться на двух вопросах, а именно: что понимается в марксизме под "отмиранием государства и права" и как будет происходить отмирание права.

Начнем с того, что отмирание государства и права предполагает не отмену управления как такового, а отмирание именно инструментов насилия и подавления, коими и являются государство и право. При все при этом, само это "отмирающее государство" будет диктатурой пролетариата, основанное на советских принципах, то есть стремящееся максимально поголовно вовлечь все население в управление государством. Энгельс неспроста писал о том, что "на место управления лицами становится управление вещами и руководство производственными процессами" . То есть он предусматривал, что управление производственными процессами останется, вопрос лишь в том, что государство по своей изначальной природе - это именно аппарат подавления, отделенный от остального общества и служащий лишь господствующим классам. И вотименно как аппарат классового господства оно отомрет. Организаторские функции же общество сможет осилить и без помощи государственной власти, учитывая то, что уже в рамках капитализма рабочие неизбежно вынуждены вникать в организацию производственного процесса - ведь при социализме существует система советской власти, основывающаяся на поголовном (или почти поголовном) вовлечении всех трудящихся в государственное управление. На данном фоне постепенное отмирание государства будет делом исторического развития, делом времени, но отнюдь не утопией.

К слову сказать, уже в рамках "раннего" социализма, существовавшего в СССР, были серьезные элементы общественного самоуправления (сильные правкомы, которые могли снять директора завода со своего поста, инспекции народного контроля, система советов, расширенные права профсоюзов и др.). Иное дело, что эти социалистические элементы, в силу "раннего" характера нашего социализма и во многом незавершенности переходного периода, носили часто извращенный характер, но суть их от этого не менялась - идеалов нет, новое общество прокладывает себе путь из недр старого.

Некоторые современные авторы марксистского толка считают, что государство является, прежде всего, управляющей организацией, а, стало быть, при коммунизме оно останется. Так, к примеру, известный ученый-физик Ацюковский В.А., который так же активно занимается философией и политологией, пишет, что "при коммунизме в связи с отсутствием классов функция подавления вообще отсутствует, однако развитие производительных сил и надстройки продолжается, это и есть основная функция коммунистического государства"] . Но в том-то и дело, что перестав быть аппаратом подавления, государство перестанет быть государством, ибо:

Во-первых, с исчезновением разделения труда, в управление будет вовлечено поголовно все население;

Во-вторых, функция организации производства уже сегодня присуща не только государству, мало того, она не является отличительным свойством государства. Как известно из теории государства и права, главной чертой государства является публичная власть, а именно - наличие особого аппарата подавления и принуждения, которого при коммунизме как раз таки и не будет, так как в нем отпадет надобность. Что же до организаторских функций, то общественное самоуправление коммунистического общества прекрасно с ними управится. Подобные взгляды являются следствием ошибочного понимания сущности государства как"системы управления страной"[22].

Иной вопрос, что само это отмирание государства будет проходить, как справедливо отмечал И.В. Сталин, через его первоначальное усиление, так как будут существовать недобитые остатки эксплуататоров и капиталистическое окружение, но это отнюдь не может означать сохранения государства при коммунизме, что допускал, кстати сказать, и сам Сталин. Но этот вопрос является дискуссионным и спорным, требует отдельной работы, здесь же мы остановимся на констатации положения классического марксизма об отмирании государства при коммунизме.

Говоря об отмирании правовых норм, следует опять-таки заострить внимание на двух элементах, а именно: экономическом и политическом.

Экономический элемент. При обращении средств производства в собственность всего общества, росте производительных сил, увеличении производительности труда, а, следовательно, и изменении самого характера труда, постепенному преодолению товарно-денежных отношений и разделения труда - труд превращается из подневольной каторги для заработка в интересный род деятельности, которая становится сама потребностью №1. Все это происходит постепенно, поэтапно. Ленин писал, что ""обещать", что высшая фаза развития коммунизма наступит, ни одному социалисту в голову не приходило, а предвидение великих социалистов, что она наступит, предполагает и не теперешнюю производительность труда и не теперешнегообывателя, способного "зря" - вроде как бурсаки у Помяловского - портить склады общественного богатства и требовать невозможного"[23] . Эти слова Ленина камня на камне не оставляют от выставления коммунизма в виде "обещанного рая на земле здесь и сейчас", несбыточной утопии, которое усиленно культивируется современными СМИ и буржуазными теоретиками общественных наук.

Политический элемент. Новое пролетарское государство поэтапно вовлекает максимальное число трудящихся в управление государством, подвергая все производство и обмен всемерному учету и контролю, вырабатывает у общества привычку подчиняться нормам социалистического права, прообраза будущих норм коммунистического общежития. Именно вовлечение в управление государством, повышение грамотности и сознательности смогут выработать у трудящихся привычку добровольно подчиняться нормам коммунистического общежития добровольно и без насилия. Прежде чем обратиться непосредственно к ленинскому пониманию отмирания государства на высшей фазе коммунистической общественно-экономической формации, отметим, что реальное развитие советского общества показало, что государство даже на этапе победившего социализма не освобождается от противоречий, развивается зигзагообразно. Главным же противоречием государственно-правовой надстройки "раннего" советского социализма, по нашему мнению, является противоречие между демократизацией и бюрократизацией государства. Реальность перехода к социализму была таковой, что в силу определенных сложившихся условий (внешний фактор, классовая борьба внутри государства, необходимость быстрого подъема промышленного производства в стране) в государственно-правовом развитии СССР образовалось две тенденции: бюрократическая (буржуазная) и демократическая (коммунистическая). Необходимость в кратчайшие сроки оснастить техникой промышленность и сельское хозяйство, увеличить производительность труда, создать новые отрасли экономики, подготовиться к неизбежной войне с империалистическим миром, - все это требовало организации сильной централизованной государственной власти. Потребность же в централизации закономерно порождала образование слоя управленцев-бюрократов и опасности бюрократизации советской государственной власти, отрыва ее от рабочего класса, которому она призвана служить. Еще Ленин говорил, что "государство у нас рабочее с бюрократическим извращением. И мы этот печальный, — как бы это сказать? — ярлык, что ли, должны были на него навесить. Вот вам реальность перехода"[24] .

Вместе с тем, отмирание государства должно выражаться во все большем привлечении к государственному управлению трудящихся и, по мере преодоления классовых противоположностей, перерастанию его в "управляющую производственным процессом массовую организацию трудящихся". Но, как уже было замечено выше, усиление государства на период перехода от капитализма к социализму требует его жесточайшей централизации и усиления его репрессивности в отношении классовых противников, что, как не трудно догадаться, неизбежно должно привести к определенной бюрократизации и формированию социальной группы управленцев. Таким образом, централизм становится, с одной стороны, эффективным механизмом для поднятия производительных сил общества и построения социализма, но, с другой, - таит в себе опасность перерождения управленческих кадров, в руках которых неизбежно концентрируется огромная власть.

Именно это и произошло в нашей стране, в которой образовалась социальная группа - партийно-хозяйтвенно-государственная номенклатура, которая впоследствии была заинтересована в реставрации частной собственности и занятии места новой буржуазии. Словом, слуги народа захотели стать господами народа.

Таким образом, мы видим, что с одной стороны в управление страной стали вовлекаться трудящиеся и ограничивались старые классы. Так, в Конституции РСФСР статьей 65 эксплуататорские слои населения, лица, живущие на нетрудовые доходы, бывшие служащие и агенты царской полиции, священнослужители полностью лишались всех избирательных прав. Во всех советских Конституциях и на практике государственного строительства мы имели Советскую систему государственной власти, то есть: классовую ориентацию на трудящихся, добровольный характер депутатской работы, выборы по производственному признаку (до 1936 года), возможность отзыва депутатов всех уровней в любой момент. Все эти элементы, несмотря на подверженность извращениям, не были пустыми декларациями. Если мы возьмем даже позднесоветские годы, то увидим, что рабочий класс доминировал в советах (в 1977 году в Советы вошли 43,3% рабочих, 26,1% колхозника[25] ). Отзывы депутатов, хоть и применялись не так часто, как хотелось бы, тоже не были просто словами (за десять лет до принятия Конституции СССР 1977 года из советов разных уровней, включая Верховный, было отозвано около 4 тыс. депутатов[26] . В условиях буржуазной демократии это немыслимо). Депутаты получали наказы, проводили встречи с избирателями. Есть цифры, подтверждающие, что и это не было просто ритуалом. Так, в 1977 году из 769 было выполнено 700 тыс. наказов избирателей[27] только за полгода, что так же не мало. Можно говорить о том, что в те годы система давала сбои и Советы во многом не играли решающей роли, что их часто подменяли органы КПСС, но то, что эта организация даже при всех ее извращениях все-таки привлекала трудящихся к управлению - является фактом. Также является фактом и то, что степень вовлеченности трудящихся в управление страной в годы СССР была несравненно выше, чем в современной "демократической" России.

Противоречие в государственно-правовой надстройке между бюрократизацией и демократизацией государства является закономерным следствием базисных противоречий между недоразвитыми производительными силами и постулируемым социалистическим характером производственных отношений советского общества, между коммунистической (революционной) и капиталистической (реставраторской) тенденцией развития советского общества, только что вышедшего из капиталистической формации. Будущая социалистическая революция, скорее всего, столкнется с подобными проблемами, но в силу развития информационных и промышленных технологий, относительно грамотного населения это противоречие должно быть успешно преодолено.

Обозначив основное противоречие реально существовавшего социалистического государства, вернемся к концепции отмирания права. Приведем ряд высказываний В.И.Ленина по этому поводу, ибо без их полной интерпретации мы никогда не сможем понять существо вопроса отмирания права.

Ленин писал, что

"демократия начнет отмирать в силу того простого обстоятельства, что, избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях, правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством.

Выражение "государство отмирает" выбрано очень удачно, ибо оно указывает и на постепенность процесса и на стихийность его. Только привычка может оказать и несомненно окажет такое действие, ибо мы кругом себя наблюдаем миллионы раз, как легко привыкают люди к соблюдению необходимых для них правил общежития, если нет эксплуатации, если нет ничего такого, что возмущает, вызывает протест и восстание, создает необходимостьподавления"[28].

На обвинения в "утопичности" подобного взгляда у самого Ленина есть достойный ответ:

"мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А, во-вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины, эксцессы неизбежно начнут "отмирать". Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности(курсив наш), но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство"[29].

Не бросаясь в абстракции о коммунизме, отметим лишь то, что уже в рамках советского общества (то есть на этапе низшей фазы коммунизма) неравнодушие людей проявлялось в обыденной жизни. Сколько было случаев, когда хулиганов выбрасывали из автобусов простые люди именно за нарушение ими норм советской законности и морали, когда заступались за слабых, помогали больным вызвать "скорую" и пр. Все эти факты, казалось бы, бытовой жизни свидетельствовали о тенденции отмирания государства и права, сознательного соблюдения норм социалистического общества. И совсем иная картина у нас сейчас, когда так часты случаи неоказания помощи, массового равнодушия и пр. И это не просто "аморальность", а следствие капиталистического способа производства, который всех превращает в конкурентов друг другу, и без насилия никогда не сможет привить обществу свои правовые нормы. Поэтому вышеприведенные слова Ленина нашли свое отражение в реальной, живой истории, как советского времени, при котором мы знаем случаи трудового героизма и неравнодушия в повседневной жизни, так и современности, когда избивающим человека хулиганам никто порой не сделает замечания, а иногда даже не "потрудится" вызвать полицию. И объяснения такому разному поведению коренятся отнюдь не только лишь в области низкого уровня правосознания, а, прежде всего, в экономических условиях существования и развития общества.

К сожалению, советская пропаганда, а за ней и ученые правоведы, не до конца учитывали именно экономической обусловленности отмирания государства и права, сложности и многогранности, постепенности и противоречивости этого процесса, который, по-видимому, займет отдельную историческую эпоху. В советских работах на эту тему, как правило, делался акцент именно на моральное значение социалистического права, что при однобоком толковании приводило к отрыву социальных норм от их экономического базиса[30] . Современная же политико-правовая наука в русле антимарксистской коньюктуры иначе как "утопией" положение об отмирании права не называет. Изучение марксизма сегодня очень часто подменяется его упрощением и доведением до абсурдного состояния, а затем "опровержением" такого извращенного "марксизма-ленинизма". Наглядным примером может послужить трактовка марксистского понимания равенства Байтиным М.И., которая была нами разобрана в отдельной статье. В курсах по теории государства и права, которые преподаются в российских вузах, марксистскую концепцию права рассматривают как "малозначительную" поверхностно, вскользь упоминая отдельные наиболее известные ее положения, часто передергивая их реальный смысл.

Именно поэтому в современных условиях необходимо изучать и развивать марксистскую теорию отмирания государства и права, всячески ее пропагандировать, ведь в этом аспекте марксизма перед нами предстает ядро диалектического подхода, который не допускает ничего вечного и раз навсегда данного, который требует признать временными явлениями рабовладение, капитализм и частную собственность, а также государственно-правовую надстройку, который как нельзя лучше бьет по обывательским стереотипам насчет "вечности" и "незыблемости" особого аппарата насилия и подавления, принуждения и надзора - государства.