231

51

виновным в совершении корыстных преступлений, не отягощенных исполь-

зованием насилия, следует более широко применять санкции, не связанные с лишением свободы, прежде всего, штрафы.

Проведённый разбор позволил автору привести дополнительные аргу-

менты в пользу предложения широко распространить на рассматриваемые статьи уголовного закона такой вид наказания как штраф, кратный размеру причинённого ущерба.

Приводятся аргументы в пользу того, что, упорядочивая нормативный материал уголовного закона, нельзя допускать нарушения межотраслевых взаимосвязей. Другими словами, недопустимо, чтобы, например, размер штрафа за совершение преступления в сфере предпринимательской деятель-

ности был бы меньшим, чем штрафы, предусмотренные за совершение схо-

жего по своим признакам административного правонарушения (априори об-

ладающего меньшей общественной опасностью или же вовсе ею не обла-

дающего).

На взгляд диссертанта, повышению эффективности борьбы с преступ-

лениями в сфере предпринимательской деятельности должно способствовать широкое применение такой меры как конфискация имущества, а именно ис-

пользованных в преступных целях орудий производства. Так же следует расширить содержащийся в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ перечень составов преступ-

лений за счёт тяжких преступлений в сфере предпринимательской деятель-

ности. Законодатель проявляет непоследовательность, допуская применение конфискации имущества к виновным в совершении преступлений небольшой и средней тяжести (например, квалифицируемым по ст. 171, ст. 171.2,

ст. 171.3 УК РФ) и не допуская её использование в отношении таких тяжких преступлений как, например, незаконная банковская деятельность, сопря-

жённая с извлечением дохода в особо крупном размере (п. «б» ч. 2 ст. 172 УК РФ). Кроме того, данную меру целесообразно применять и при осуждении за другие преступления этой категории, совершенных в виде промысла для по-

лучения прямо или косвенно материальной выгоды.

52

Глава 2 «Современные проблемы дифференциации уголовной от-

ветственности за преступления в сфере предпринимательской деятель-

ности» образована двумя параграфами.

Первый параграф «Общественно опасные последствия как крите-

рий дифференциации уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской деятельности» посвящен анализу вопросов разграничения преступлений в сфере предпринимательской и иной экономи-

ческой деятельности, а также проблемам законодательной регламентации ущерба как дифференцирующего обстоятельства ответственности за эти пре-

ступления.

Автор приходит к выводу, что законодателем довольно асистемно ис-

пользованы в качестве средств дифференциации уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской деятельности такие термины как «крупный ущерб», «доход в крупном размере», «убытки в крупном раз-

мере». В пользу этого вывода говорят следующие обстоятельства: наполне-

ние смыслового содержания этих терминов в тех статьях уголовного закона,

в которых они встречаются, имеет принципиальные различия; указанные термины положены как в основу криминообразующих признаков основных составов преступлений в сфере предпринимательской деятельности, так и использованы в роли квалифицирующих и особо квалифицирующих призна-

ков; в ряде статей главы 22 УК РФ такие криминообразующие признаки как

«крупный ущерб» и «доход в крупном размере» приведены в качестве аль-

тернативных.

Особенности установления ущерба в предпринимательских преступле-

ниях в работе охарактеризованы на примере ст. 180 УК РФ, выделены при-

сущие им недостатки и противоречия. Диссертант предлагает при квалифи-

кации преступления, предусмотренного ст. 180 УК РФ по признаку причине-

ния крупного ущерба правообладателю товарных знаков проводить контра-

фактуальный анализ, то есть экономико-финансовое моделирование ситуа-

ции на рынке, связанном с оборотом контрафактной продукции, если бы на-

53

рушение не произошло. Также необходимо учитывать, что одной из состав-

ляющих ущерба является не полученное правообладателем товарного знака вознаграждение, которое мог бы получить правообладатель при заключении лицензионного договора на использование товарного знака с продавцом сво-

ей продукции. При этом размер причиненного ущерба не может быть меньше незаконной прибыли, извлеченной правонарушителем за счет незаконного использования чужого товарного знака, а моральный вред, причиненный по-

терпевшему, не должен учитываться при расчете ущерба.

Отдельное внимание автором уделено вопросам разграничения мошен-

ничества в сфере кредитования (ст. 159.1 УК РФ) и незаконного получения кредита (ст. 176 УК РФ). Наиболее оправданной диссертанту видится пози-

ция, согласно которой дифференцирующим критерием при квалификации должен выступать характер причиненного ущерба. Если в результате полу-

чения кредита путем представления банку или иному кредитору заведомо ложных сведений о хозяйственном положении либо финансовом состоянии заведомо причиняется прямой (действительный) ущерб, заключающийся в реальном уменьшении наличного имущества кредитной организации и без-

возвратной утрате суммы выданного кредита, такие действия следует квали-

фицировать по статье 159.1 УК РФ. Ущерб в данном случае возникает ввиду невозвращения заемщиком кредита на сумму, превышающую две с полови-

ной тысячи рублей. Если же ущерб кредитной организации причиняется в виде неполученных доходов, которые она должна была получить в силу кре-

дитного договора, а также других убытков, связанных с временным выведе-

нием средств из фондов банка, действия виновных при установлении крупно-

го размера такого ущерба следует квалифицировать по статье 176 УК РФ.

Диссертант полагает, что такой подход следует распространить на все ситуации разграничения преступлений в сфере предпринимательской дея-

тельности, предусмотренные главами 21 и 22 УК РФ. Если в результате предпринимательской деятельности причиняется прямой (действительный)

54

ущерб, ответственность должна наступать по нормам о преступлениях про-

тив собственности.

Используя принятую в УК РФ терминологию для определения ущерба,

законодатель наполнил одинаковые понятия разным количественным содер-

жанием. На взгляд диссертанта, криминологическая обоснованность такой дифференциации сомнительна. Для устранения рассмотренной проблемы уголовно-правового регулирования отношений в сфере предприниматель-

ской деятельности законодателю необходимо применить системный подход,

сущность которого заключается в том, чтобы рассмотреть дифференциацию уголовной ответственности не как набор изолированных друг от друга спо-

собов «разделения ответственности», а как систему, то есть совокупность множества элементов, находящихся в определенных отношениях друг с дру-

гом и со средой. Соответственно, основной акцент нужно сделать на выявле-

нии целостных, интегративных свойств рассматриваемой системы, изучении ее взаимодействия с другими элементами в механизме правового регулиро-

вания с целью унификации средств дифференциации уголовной ответствен-

ности за преступления в сфере предпринимательской деятельности. Подоб-

ный механизм представлен диссертантом в предыдущей главе.

Исследуя существующие в научной литературе описания ущерба от неправомерных действий при банкротстве (и иных преступлений, связанных с банкротством), диссертант, с опорой на анализ судебной практики о пре-

ступлениях данной категории, выделил его наиболее значимые признаки и сформулировал следующее авторское определение: под ущербом от непра-

вомерных действий при банкротстве (и иных преступлений, связанных с бан-

кротством) следует понимать невозможность удовлетворения должником де-

нежных обязательств перед кредиторами ввиду уменьшения стоимости или размера имущества должника, увеличения размера имущественных требова-

ний к должнику или совершения должником сделок или юридически значи-

мых действий либо бездействия, ухудшающих его экономическое положение или финансовое состояние.

55

Автор также обосновывает тезис, согласно которому качественной характеристикой ущерба в преступлениях в сфере экономической деятельности является только упущенная выгода – неполученный доход, на который увеличилась бы имущественная масса лица, право которого нарушено, если бы нарушения не было. Иные, наступившие в результате преступлений последствия, характеризуют либо преступления против собственности (реальный ущерб), либо иные преступления (организационно-управленческий, моральный и репутационный вред), либо имеют исключительно гражданско-

правовое значение (такие элементы упущенной выгоды как расходы на восстановление нарушенного права, предполагаемые доходы иные вторичные обязательства, порожденные первичным в связи с его нарушением). Соответствующее разъяснение должно быть дано в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности».

В целях повышения эффективности уголовно-правового воздействия в отношении лиц, причастных к преднамеренным банкротствам, диссертант предлагает внести в статью 196 УК РФ изменение, предусматривающее возможность привлечения к уголовной ответственности по данной норме не с момента причинения крупного ущерба, а с момента возникновения признаков банкротства, которые применительно к юридическим лицам определены в статье 3 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)». Реализация указанного предложения позволит уже на первоначальном этапе пресекать злоупотребления, имеющие своей целью доведение организации до формальных признаков банкротства, и, как следствие, повысить превентивную функцию уголовного закона и не допустить вывода активов организаций из конкурсной массы.

По мнению автора, также целесообразно дифференцировать ответственность в статьях 195 и 196 УК РФ в зависимости от такого обстоятельства,

56

как причинение особо крупного ущерба (в примечании к статье 170.2 УК РФ особо крупный ущерб для целей главы УК РФ определяется как превышаю-

щий девять миллионов рублей), что характерно для преступлений в сфере предпринимательской деятельности. При этом автор предлагает устранить преступность деяния, предусмотренного ст. 197 УК РФ, так как в современ-

ных условиях с учетом изменения отраслевого законодательства о банкрот-

стве при наличии активов у должника общественная опасность фиктивного банкротства представляется недостаточной для применения мер уголовно-

правового воздействия. С другой стороны при причинении в результате со-

вершения данного деяния ущерба и установлении корыстной цели, оно пол-

ностью охватывается составом мошенничества. Противоположная позиция высказана автором по поводу такого в настоящее время декриминализован-

ного деяния как обман потребителей. Так, за криминализацию этого деяния высказались 78,1 % и 78,3 % опрошенных респондентов специалистов в об-

ласти уголовного права из числа практических и научно-педагогических ра-

ботников соответственно.

Во втором параграфе анализируются «Проблемы криминализации и

декриминализации деяний, совершаемых в сфере предпринимательской

деятельности».

Диссертант уделяет значительное влияние общим проблемам уголов-

ной политики, которая, по его мнению, может быть определена как реали-

зуемая высшими органами государственной власти часть внутренней поли-

тики, направленная на сокращение уровня преступности и степени её нега-

тивного воздействия на общественные отношения, осуществляемая посред-

ством разработки, принятия, толкования и применения научно и социально обоснованных законодательных мер.

Одним из важнейших направлений преодоления произошедшей в по-

следние годы десистематизации уголовного закона должна стать декримина-

лизация необоснованно включённых в текст уголовного закона составов пре-

ступлений.

57

С точки зрения автора, уголовный закон в нынешнем виде может быть охарактеризован как излишне казуистичный. Так, диссертанту необоснован-

ной видится криминализация в рамках многочисленных статей уголовного закона деяний, объединённых таким способом совершения преступлений как обман. Виновные в их совершении лица вполне могут быть привлечены к уголовной ответственности по ст. 159 «Мошенничество» и ст. 165 «Причи-

нение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления довери-

ем».

Также, в частности, декриминализации подлежат деяния, уголовная от-

ветственность за которые в настоящее время установлена в статьях ст. 169,

ст. 170, ст. 177 и ст. 180 УК РФ. Противодействие этим деяниям может быть осуществлено посредством иных норм, имеющихся в уголовном и админист-

ративном законодательстве. Напротив, необходимо криминализовать такое деяния, как обман потребителей, в пользу чего, в частности, говорят резуль-

таты проведённого автором социологического исследования. В новый уго-

ловный закон должны быть включены лишь те составы преступлений, кото-

рые обладают несомненной общественной опасностью и противодействие которым не может быть с достаточной степенью эффективности осуществле-

но в рамках потенциала административного законодательства.

Напротив, диссертант не признаёт избыточной ст. 172.2 УК РФ, преду-

сматривающую уголовную ответственность за организацию деятельности по привлечению денежных средств и (или) иного имущества. Вместе с тем, на повестке дня стоит изменение редакции и названия данной статьи. В частно-

сти, нормы этой статьи следует сформулировать как бланкетные, указав в ее диспозиции на незаконность совершаемого деяния.

В специальной литературе существуют разные позиции по поводу уго-

ловной ответственности за неисполнение договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Анализ различных точек зрения позво-

лил сформулировать авторскую позицию по данной проблеме. По мнению автора, подобное деяние – это самостоятельное преступление, которое не

58

следует относить к числу хищений. Автор предлагает признать утратившими силу части 5–7 статьи 159 УК РФ, одновременно дополнив УК РФ статьей 197.1 «Неисполнение договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности». При определении размера неисполненного обязательства следует исходить из денежной суммы, которую должник в соответствии с гражданско-правовым договором обязан уплатить в случае невыполнения обязательства, вытекающего из договора. Обособление статьи о таком преступлении позволит, на наш взгляд, более последовательно дифференцировать уголовную ответственность за совершение этого преступления в зависимости от такого признака как размер совершения деяния.

Соответствующее разъяснение необходимо привести в абзаце пятом пункте 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 56 «О внесении изменений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности». Также, для последовательной дифференциации юридической ответственности за подобные деяния, необходимо внести изменения и в КоАП РФ, дополнив его статьей 14.13.1 «Неисполнение договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности».

Следует скорректировать содержание ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ, устанавливающей запрет на применение в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, совершаемых в сфере предпринимательской деятельности, меры пресечения в виде заключения под стражу. Произведённые изменения в законодательстве должны быть также отражены в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2016 г. № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности».

Автор, кроме того, указывает на то, что такие статьи уголовного закона, как 169 и 170 УК РФ, являются специальными по отношению к ст. 285

59

УК РФ, то есть должностными преступлениями. Поэтому довольно спорным выглядит решение законодателя поместить их в главу 22 УК РФ, а не в гла-

ву 30, прямо посвященную преступлениям против государственной власти,

интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправ-

ления. Мало объяснима и логика законодателя, следуя которой при воспре-

пятствовании законной предпринимательской или иной деятельности, а так-

же при регистрации незаконных сделок с недвижимым имуществом была снижена общественная опасность по сравнению с таким преступлением как злоупотребление должностными полномочиями. Тем самым, ст. 169 и ст. 170

УК РФ позволяют «уводить» от ответственности по ст. 285 УК РФ виновных должностных лиц, что заметно снижает эффективность уголовно-правовых средств противодействия, как должностной преступности, так и преступле-

ниям, посягающим на предпринимательские отношения. Автор обосновывает декриминализацию деяний, предусмотренных ст. 169 и ст. 170 УК РФ, нахо-

ждение которых в нынешнем виде в уголовном законе явно нецелесообразно.

На взгляд автора, не вполне логичным выглядит нахождение в главе 22

УК РФ статьи 170.2 УК РФ, предусматривающей уголовную ответственность за внесение заведомо ложных сведений в межевой план, технический план,

акт обследования, проект межевания земельного участка или земельных уча-

стков либо карту-план территории. Признаки непосредственного объекта и субъекта этого преступления говорят в пользу необходимости переноса ст. 170.2 УК РФ в главу 23 УК РФ в виде статьи 201.2 с аналогичными нынеш-

ним наименованием и содержанием.

Диссертант, опираясь на теоретические положения и правопримени-

тельную практику, также предлагает декриминализовать деяние, предусмот-

ренное ст. 177 УК РФ, предусматривающую уголовную ответственность за злостное уклонение руководителя организации или гражданина от погашения кредиторской задолженности в крупном размере или от оплаты ценных бу-

маг после вступления в законную силу соответствующего судебного акта.

Противодействие этим посягательствам вполне может осуществляться по-

60

средством норм ст. 159 УК РФ об уголовной ответственности за мошенниче-

ство. Кроме того, в силу относительно незначительных объемов кредитова-

ния физических лиц, уклонение граждан от погашения кредиторской задол-

женности, как правило, не достигает достаточной степени общественной опасности.

Характеризуя вопросы целесообразности криминализации новых дея-

ний в сфере предпринимательской деятельности, автор указывает на то, что в последние годы происходит перманентное усложнение общественных отно-

шений, вызванное появлением и внедрением в повседневную жизнь людей новых информационных технологий. Так, несомненного внимания со сторо-

ны законодателя заслуживают уголовно-правовые аспекты оборота цифро-

вых (электронных) валют и использования технологии блокчейна.

Диссертант особо отмечает, что при описании криминализуемых дея-

ний в сфере предпринимательской деятельности законодатель всё чаще при-

меняет такой правовой инструмент как административная преюдиция в уго-

ловном праве. На взгляд диссертанта, сконструированные подобным образом нормы остаются неработающими, а лица, совершающие соответствующие деяния, де факто избегают юридической ответственности. Виновных очень часто затруднительно привлечь не только к уголовной, но и к администра-

тивной ответственности.

Основание наступления уголовной ответственности, как это и требует ст. 8 УК РФ, должно лежать в области уголовного права. Ключевым во всех случаях следует считать юридический факт совершения лицом деяния, со-

держащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ, а

не иноотраслевой юридический факт нахождения лица в состоянии наказан-

ности за ранее совершенное им аналогичное административное правонару-

шение (правонарушения). По мнению автора, для устранения названного про-

тиворечия, деяния, уголовная ответственность за которые установлена посредст-

вом использования правовой конструкции административной преюдиции, долж-

ны быть переведены в разряд уголовных проступков (проект по выделению та-