1646

формальная и неформальная структуры? 4. Функционирование: как осуществляется координация работы структурных подразделений и действий работников? С точки зрения теории стратегического менеджмента – как позитивной, так и нормативной – к этим вопросам нужно добавить и еще два. 5. Конкурентные преимущества: как фирма создает (и должна создавать) конкурентные преимущества? 6. Механизм создания стоимости: как фирма создает (и должна создавать) ценность для потребителя и стоимость? Перечисленные вопросы не исчерпывают всего многообразия тем, которые могут заинтересовать исследователя, работающего в обсуждаемой области. Однако именно они выступают в качестве ключевых, без ответа на которые теория фирмы вряд ли может считаться полноценной теорией. Тем самым стратегической теорией фирмы может считаться та теория фирмы, которая дает те или иные ответы на приведенные вопросы [56].

К основным концепциям фирмы, не являющимся неоклассическими, в настоящее время относятся, прежде всего, такие, как эволюционная теория, теория трансакционных издержек (или теория специфических активов), а также агентская теория (или теория стимулов), ресурсная теория, концепция динамических способностей, теория знаний, предпринимательская теория, поведенческая теория.

Существует ряд теорий, претендующих на объяснение тех же вопросов в рамках социологии: сетевая теория, теория ресурсной зависимости, теория институционального изоморфизма, теория стратегического выбора. Сложившиеся подходы, как отмечает В.Л. Тамбовцев, значительно различаются полнотой покрытия проблемного поля стратегической теории фирмы (табл. 1.2), и для выработки удовлетворительной теории требуются радикальные перестройки сложившихся аналитических конструкций.

В настоящее время представления о поведении промышленного предприятия в динамично меняющейся среде опирается на широкий спектр идей и концепций. Вместе с тем при этом предлагаются не редко противоречащие друг другу подходы; дело, видимо, заключаются в том, что данное поведение выражает многообразные явления, которые могут анализироваться под разным углом зрения. Поиск, объединяющий парадигмы, должен быть многоуровневым и системным.

30

Таблица 1.2

Полнота покрытия проблемного поля стратегической теорией фирмы существующими подходами*

Примечания: ТП – трансакционный подход; РП – ресурсный подход; ПОЗ

– подход, основанный на знаниях; КДС – концепция динамических способностей; ПТФ – предпринимательская теория фирмы; ПП – процессный подход, базирующийся на поведенческой теории фирмы.

Обозначения: «+» – предложен убедительный ответ; «±» – предложен частичный ответ; «0» – в явном виде вопрос не рассматривался; «?» – предложен ответ, вызывающий сомнения.

*Таблица составлена авторами по [56, с. 28].

Применяя тот или иной научный подход к объяснению причин изменений и создавая обобщающую теорию, следует всегда ожидать появления многих исключений, так как это комплексное явление и оно с трудом укладывается в схемы. Альтернативные подходы, которые используются для анализа поведения фирмы с некоторым уточнением и корректировкой, могут стать основой вырабатываемой концепции.

В современных условиях концепция динамических способностей, опираясь на эволюционную парадигму, обретает возможность использовать мощный инструментарий и превратиться в объединяющую исследовательскую площадку, на основе которой можно объяснить развертывающийся в пространстве многомерный когнитивный процесс – и не в режиме «черного ящика», а исходя из понимания действующих в нем основных драйверов. Ее интеллектуальные корни обнаруживаются в трудах родоначальников классической школы: А. Смита, Д. Риккардо, К. Мориса, а также в ее рамках плодотворно работают фундаментальные идеи эволюционной экономики от Й. Шумпетера и неошумпетерианцев Р. Нельсона и С. Уинтера.

31

Вусловиях глобальной и динамичной конкуренции успешное развитие предприятия трудно осуществить без активной предпринимательской деятельности. Хотя проблемы предпринимательства всегда были в центре внимания австрийской школы, но до середины 1990-х гг. в ее рамках теория фирмы как специальная теория фактически не разрабатывалась. Одной из первых публикаций, посвященных подобной разработке, была статья Н. Фосса. В последнее десятилетие исследования в области предпринимательской теории фирмы стали весьма многочисленны и разнообразны, охватывая проблематику динамики знаний, когнитивных процессов, процессов решения проблем и принятия решений и т.п. [56]. В своих публикациях представители неоавстрийской школы большое внимание уделяют анализу методологии экономической теории и характеристике ее базовых понятий, таких как субъективизм, неопределенность, распределенное знание, предпринимательство, теория капитала и т.п.

Следует учитывать, что формирование современных представлений об источниках и механизмах создания конкурентных преимуществ фирм связано с существенными изменениями, которые произошли во второй половине XX в., обусловили необходимость акцентирования внимания на важность адекватного решения вопросов стратегического планирования как ключевой функции управления и формирования конкурентных преимуществ организации в рыночных условиях. В 1970–1980-е гг. происходила активная разработка теоретических и методологических основ стратегического планирования, публикуется немало специальных исследований и монографий за рубежом. Огромный вклад в становление и развитие этого раздела науки управления внесли Ф. Абраме, Р. Акофф, И. Ансофф, Дж. Куинн, К. Эндрюс, М. Портер, Г. Хемел, Г. Минцберг, К. Хофер, Г. Штейнер, А. Томпсон и др.

Вконце XX в. доминирующую роль в обосновании источников

имеханизмов формирования устойчивых конкурентных преимуществ приобрели ресурсная теория и возникшая на ее основе концепция динамических способностей, составившие жизнеспособную альтернативу традиционным концепциям стратегий фирм (школы проектирования и планирования и школы позиционирования). В первой половине 1990-х гг. ресурсный подход оформился в особое направление теории стратегического управления и получил мощный импульс развития в фундаментальных работах Дж. Барни, Р.Гранта, И. Дирекса, Д. Кол-

32

лиза, К. Кула, С. Монтгомери, М. Петерафа, Р. Рамелта, Д. Тиса и др. Их объединяло понимание предпосылок анализа конкурентных преимуществ и принципов их достижения [20]. Главный тезис ресурсной концепции состоит в том, что присущая фирмам неоднородность может быть устойчивой ввиду обладания уникальными ресурсами и организационными способностями, которые, являясь источниками экономических рент, определяют конкурентные преимущества конкретных фирм. Принципиальная новизна ресурсной концепции состоит именно в определении условий, при которых фирмы имеют конкурентное преимущество в состоянии экономического равновесия. Временные преимущества фирм было легко объяснить на основе традиционной теории отраслевой организации как феномен неравновесия. Другим отличием ресурсного подхода является приоритет организационных, а не отраслевых причин (на чем настаивала школа позиционирования М. Портера) различий по показателю прибылей. Наконец, до ресурсной концепции исследователи исходили из упрощенных представителей о том, что фирма в рамках отрасли однородна с точки зрения ресурсов и стратегий и что ресурсы являются высокомобильными.

В исследованиях в рамках ресурсной теории делается акцент на том, что предпринимательские фирмы представляют собой портфели идиосинкразических и трудных для имитации активов и компетенций («ресурсов»). Как отмечает Д.Дж. Тис, в рамках этого подхода конкурентные преимущества в конкретный момент времени могут проистекать от владения редкими, но ценными и трудными для имитации активами, особенно ноу-хау [57]. Однако в быстро развивающейся деловой среде, открытой для глобальной конкуренции и характеризующейся разбросанностью географических и организационных источников инноваций и производства, устойчивые преимущества требуют не только владения трудными для репликации (знаниевыми) активами. Они требуют также уникальных и трудных для репликации динамических способностей. Эти способности можно заставить непрерывно работать на создание, расширение, обновление, защиту и удержание уникальной и ценной базы активов компании.

Произошедшее на рубеже конца ХХ – начала ХХI вв. кардинальное изменение природы, источников и механизмов формирования устойчивых конкурентных преимуществ предприятий обусловило резкое усиление значимости предпринимательской деятельности, человеческих ресурсов и инноваций в хозяйственном развитии. При

33

этом внутриотраслевые различия в прибылях, вызванные появлением инновационной ренты, стали преобладать над межотраслевыми. Многочисленные эмпирические исследования свидетельствуют о том, что свойственная предприятиям неоднородность, связанная с системными различиями в степени контроля над ресурсами в рамках стратегической перспективы, позволяет обладать устойчивыми конкурентными позициями за счёт использования уникальных ресурсов и организационных способностей и получать дополнительную прибыль. Защитными механизмами, способствующими извлечению экономической ренты в условиях равновесия, являются факторы, затрудняющие копирование конкурентных преимуществ предприятия [20]. К таким механизмам изоляции относятся: отраслевые технические стандарты, уникальные комплиментарные активы, скрытые (непроявленные) знания (технологическое или управленческое ноу-хау), высокие издержки переключения на новых поставщиков и др. Особенно сильны защитные механизмы организационного происхождения (траектория развития фирмы и неопределенности причинно-следственных связей): в случае способностей, встроенных в управленческие рутины, процессы и культуру фирмы, то, что является отличительным, нельзя купить и продать, не приобретая саму фирму или одно или более её подразделений.

Управление динамическими способностями требует, как отмечает Д.Дж. Тис, предпринимательского менеджмента (entrepreneurial management) [57]. Такой менеджмент отличается от других видов управленческой активности, хотя и связан с ними. Предпринимательство связано с распознаванием и пониманием возможностей, запуском новой деятельности, обнаружением новых и более совершенных способов объединения вещей. Оно связано с творческим координированием целого ансамбля разнородных, но коспециализированных элементов, получением одобрения для выходящих за пределы обычной рутины действий и распознаванием новых деловых возможностей. Предпринимательский менеджмент не имеет ничего общего с анализом и оптимизацией. Он гораздо больше связан с распознаванием и использованием возможностей – формированием и достижением будущего. Образ предпринимателя обычно ассоциируется с человеком, который начинает новый бизнес, предлагая новый или улучшенный товар (или услугу). Такое действие, очевидно, имеет предпринимательский характер, но функция предпринимательского менеджмента, встроенная в динамические способности, не ограничивается деятельностью по созданию новых фирм и деятельностью отдельных

34

людей. Это новый гибрид – предпринимательский управленческий капитализм (entrepreneurial managerial capitalism). Он предполагает распознавание проблем и тенденций, направление ресурсов (с последующей корректировкой этого направления), изменение организационных структур и систем таким образом, чтобы они создавали и использовали технологические возможности, ни на секунду не забывая о потребностях потребителей. Для достижения финансового успеха и крупные, и мелкие компании должны руководствоваться принципами предпринимательского управленческого капитализма. Кроме того, предпринимательский менеджмент не является просто внутрифирменным предпринимательством (intrapreneurship), поскольку предпринимательские менеджеры должны играть серьезную роль за пределами компании, в том числе решать задачу формирования экосистемы [57].

Предпринимательская активность и инновационные изменения в экономике реализуются с помощью рынка технологий и рынка институтов на основе взаимодействия общих и частных знаний, создаваемых людьми [7]. В новых технологиях как частных благах реализуются частные знания, возникающие на основе общих знаний о мире и обществе. В связи с этим частные знания получают стоимостную оценку и капитализируются, что запускает механизм положительной селекции. Социальная эволюция осуществляется с помощью изменения институтов, которые формируются на основе общих знаний и являются общественным благом. Частные лица стремятся не брать на себя расходы по внедрению новых институтов. В рыночной экономике государство выступает инструментом легитивного внедрения институтов, но на рынке институтов осуществляется отбор тех из них, которые выгодны интересам доминирующих игроков, что порождает отрицательный механизм селекции, обусловливающий возможность появления весьма разнообразных отклонений от эффективных траекторий эволюции институтов, запаздывание институциональных инноваций от технологических.

Сложившаяся в современных условиях под влиянием господствующего неолиберализма институциональная конструкция экономики характеризуется сложными дисфункциями, формулирующими качественно различные возможности достижения эффективности и доходности для разных типов предпринимательских структур. Как отмечает К. Крауч, «ядро неолиберального проекта – это описание контраста между эффективными, реагирующими на потребителя

35

фирмами и некомпетентными самонадеянными общественными службами. При таком контрасте «частный сектор» обычно принимает характер некоей единой, однородной зоны эффективности. Но это странно, поскольку центральной характеристикой частного сектора является его разнородность. Он включает в себя эффективные глобальные корпорации, а также небольшие и средние предприятия, близкие к своим потребителям и местным сообществам. В его состав входят также финансовые институты, чье поведение едва не привело в 2008–2009 гг. к хаосу... Частного сектора «как такового» не существует, поэтому и нельзя сделать какие-либо обобщения, которые говорили бы о его качествах в целом, эффективности и ответственности перед клиентом» [25, c. 52].

Среди глобальных перемен последних десятилетий в предпринимательской деятельности особую значимость имеет феномен утверждения в качестве главных действующих лиц крупных корпораций. По оценкам авторитетных международных организаций, крупные транснациональные корпорации (ТНК) создают примерно две трети мирового валютного продукта. В целом ТНК обеспечивают около 50 % мирового промышленного производства; на них приходится более 70 % мировой торговли; 40 % этой торговли происходит внутри самих ТНК. Объем продаж 200 крупнейших ТНК, на которых работает менее одного процента от глобальной рабочей силы, равняется почти 30 % мирового ВВП. Крупные корпорации и крупные высокотехнологические компании играют большую роль в осуществлении технологического прогресса.

Утвердившаяся институциональная структура современной экономики характеризуется фундаментальными изъянами [28]. Так, полностью институционально совершенными нельзя полагать обычно товарные рынки. В большинстве своем они представляют собой не полностью конкурентные рынки, где доминируют крупнейшие корпорации-олигополии и проявляются негативные побочные эффекты их деятельности, в частности, сознательное и «согласованное» ухудшение качества продукции при сохранении неизменными продажных цен. Это также справедливо в отношении рынков высокотехнологичных товаров, в том числе военного назначения. Хотя определяющий вклад в экономический рост вносят инновационный и высокотехнологические сектора, однако, основные выгоды получают такие сектора, как финансовый, торговый, сектор недвижимости и некоторые другие трансакционные сектора, а также

36

сырьевой сектор. В результате исключительного доминирования институтов крупного корпоративного капитала, объединяющего в первую очередь транснациональные банки, страховые компании и нефинансовые корпорации, над всеми остальными институтами предпринимательства в зону движения данного капитала попадают высокодоходные рынки, происходит подавление других институтов предпринимательства и нейтрализация их стимулирующих функций. Доминирующую роль при этом играет финансовый капитал, который активным образом использует в своих интересах фондовый рынок, масштабные финансовые спекуляции, кредитование торгового спекулятивного оборота и т.д. Кризисные явления выступили результатом действия структурных финансовых дисбалансов. Главное значение среди них, по представлению многих исследователей, имеет избыточный финансовый капитал спекулятивного происхождения.

ТНК выступают в противоположность рынку и государству в качестве третьего механизма согласования интересов и распределения ресурсов, институциональное устройство экономики позволяет им приватизировать государственный сектор через процессы коммерциализации и лоббирования. Крупные корпорации вторгаются не только в сферу предоставления государственных услуг, но и в политическую среду, приобретая политическую власть, часто во многих отношениях оказываются сильнее государства.

Феномен глобализации и глобальный экономический кризис породили в научной и публицистической литературе волну работ, в которых переосмысливается капиталистическая система. При этом Е. Балацкий обращает внимание на то, что многие хорошо известные свойства капиталистической экономики стали выглядеть по-новому, некоторые тезисы и концепции реанимируются, некоторые – существенно корректируются. Одной из таких работ, в которой сделана очередная попытка переосмыслить современный капиталистический порядок, принадлежит словенскому философу и политологу С. Жижеку [8]. Его работа является весьма примечательной. С одной стороны, в ней, наверное, нет ни одного тезиса и факта, которые не были ранее известны специалистам. С другой стороны, в ней множество оригинальных суждений, пассажей и интерпретаций, которые поясняют некоторые вопросы функционирования капиталистической системы.

Глобальный капитализм, как отмечает С. Жижек, порождает новые и более изощренные формы эксплуатации, связанные с насилием в отношении основной части населения, и являются анонимным, сис-

37

темным, абстрактным и объективным [15]. При этом он во многом согласен с подходом И. Валлерстайна, который акцентирует внимание на важность учета глобального характера современной экономики для понимания в ней процессов. И. Валлерстайн утверждает, что накопление капитала в рамках мировой системы сопровождается непрерывным ростом поляризации как между отдельными социальными группами, так и между территориями. Так как поляризация протекала в рамках мирового пространства, то иногда казалось, что в некоторых его зонах поляризации вообще не было. На самом деле одни страны добивались преимущества за счет других стран, что сглаживало классовые противоречия внутри стран-лидеров. При этом география преимуществ часто менялась, тем самым скрывая реальность поляризации.

Структурные институциональные противоречия порождают огромную социальную несправедливость и являются общеизвестными характеристиками современного капитализма. По оценкам Института UNU-WIDER при ООН, за последнее десятилетие число бедных выросло на 20 %, в то время как на долю 358 богатейших миллиардеров приходится почти 10 % доходов всего человечества. В связи с этим для большей части населения разных стран оказываются недоступными многие блага современной цивилизации, люди могут потреблять лишь дешевые и низкие качества товара и услуги, страдают от болезней и не имеют необходимых условий для развития и реализации творческих способностей и предприимчивости. Рассматривая происходящие институционально-трансформационные изменения, С. Жижек отмечает, что в современных условиях жертвами эксплуатации являются не только те, кто работает, как считал К. Маркс, но и те, кто лишен работы, так как сегодня сама возможность наличия работы становится привилегией [15]. Современные формы эксплуатации разных социальных групп и стран связаны с тем, что в «резервную армию труда», на которую капитализм сбрасывает свои проблемы, сейчас входят целые государства-неудачники (Конго, Сомали); жертвы голода и экологических катастроф; пострадавшие от этнических чисток и занятые ими; пострадавшие от террористических актов и войны с террором; хронически безработные; наркозависимые; студенты, лишенные шансов найти себе подходящую работу, и т.д. и т.п.

38

Новый способ эксплуатации, как утверждает С. Жижек, связан с тем, что кроме класса собственников и пролетариев в настоящее время особую значимость приобретает новый класс – «зарплатная буржуазия», которая представляет собой категорию работников, присваивающих в форме «прибавочной зарплаты» доход, значительно превышающий их трудовой вклад [15]. В данную категорию входят, прежде всего, топ-менеджеры и банкиры, получающие завышенные доходы и различные бонусы за так называемую высокую компетентность (хотя проведенные, например, в США расследования показывают, что их вознаграждения очень часто обратно пропорциональны успешности компаний). В состав данного третьего класса входят также различного рода администраторы, эксперты, представители искусства, журналисты, юристы, госслужащие и другие лица при наличии нетрудовой («незаработной») части в зарплате. Именно этот класс часто играет ключевую роль в активизации социально-политической жизни и в выборе направляющей трансформации общества, что существенно отличает современные протестные движения от протестов начала ХХ века.

Е. Балацкий полагает, что трехзвенная теория классов С. Жижека позволяет по-новому посмотреть на некоторые явления и системно объяснить те из них, которые плохо поддаются объяснению, и приводит ряд примеров [8, с. 68–69]. Один из примеров связан с историей развала СССР, который был инициирован именно зарплатной буржуазией в лице высокопоставленных чиновников, осознавших свое место в экономике и боровшихся за более высокие доходы; таковые могли быть ими получены только в условиях капитализма. В современной России крупнейшим собственником попрежнему остается государство, а самыми богатыми и влиятельными людьми стали высокопоставленные чиновники, которые и составили основу зарплатой буржуазии. Тем самым наиболее масштабная революция конца XX в. была спровоцирована именно классом «зарплатной буржуазии» – в строгом соответствии с теорией С. Жижека.

В современных условиях, как отмечает С. Жижек, усиливается роль механизмов эксплуатации, основанных на присвоении рентных доходов [15]. Во-первых, это проявляется в огромных сверхдоходах частных добывающих компаний от природных ресурсов, что связано с превращением общественного блага в частное. Во-вторых, аналогичные процессы перехода общественного блага в частое связаны с

39