новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том второй. Кн. 3 продолжение, Кн. 4

предложена с целью обеспечить Сульпицию господство над уличной толпой; но сама по себе она была достаточно обоснована и совмести­ ма с аристократическим строем. С тех пор как вольноотпущенников стали привлекать к военной службе, их требование права голоса было обоснованным, так как право голоса и военная служба всегда были связаны между собой. А главное, при политическом ничтожестве комиций не имело большого политического значения, выведут ли в это болото еще одну клоаку. Неограниченное допущение вольноотпущен­ ников не уменьшило бы, а, напротив, увеличило бы для олигархии возможность управлять через комиции; ведь весьма значительнаячасть вольноотпущенников находилась в личной и экономической зависи­ мости от правящих семей. При умелом использовании новых избира­ телей правительство могло бы еще больше, чем прежде, держать выборы в своих руках. Правда, эта мера, как и всякая другая полити­ ческая льгота для пролетариата, шла вразрез с тенденциями той час­ ти аристократии, которая желала реформ. Но вряд ли она имела и для Руфа иное значение, кроме того, которое Друз придавал своему хлеб­ ному закону: она была для него средством привлечь на свою сторону пролетариат, чтобы с его помощью сломить сопротивление задуман­ ным действительно общеполезным реформам. Нетрудно было пред­ видеть, что это сопротивление будет очень упорно, что недалекая ари­ стократия и недалекая буржуазия будут и теперь, после подавления восстания, проявлять ту же тупоумную зависть, что и до восстания, что большинство всех-партий будет втайне или открыто считать все сделанные в минуту опасности половинчатые уступки неразумной слабостью и будет страстно противиться всякому расширению этих уступок. Пример Друза показал, к чему приводят попытки провести консервативные реформы, полагаясь исключительно на сенатское боль­ шинство. Вполне понятно, что друг и единомышленник Друза пы­ тался осуществить аналогичные планы путем оппозиции этому боль­ шинству и в демагогической форме. Поэтому Руф не стремился при­ влечь на свою сторону сенат с помощью приманки судов присяжных. Он нашел более надежную опору в вольноотпущенниках и в первую очередь в вооруженной свите, которая сопровождала его на улицах и на форуме. По рассказам его врагов, в эту свиту входили 3000 специ­ ально нанятых людей и «антисенат» в составе 600 молодых людей из высших классов общества.

Законы Сульпиция действительно встретили самое решительное сопротивление со стороны сенатского большинства. Первым делом, чтобы выиграть время, это большинство побудило консулов Луция Корнелия Суллу и Квинта Помпея Руфа, заклятых врагов демагогии, устроить чрезвычайные религиозные празднества, во время которых народные собрания прекращались.

В ответ на это Сульпиций спровоцировал уличные беспорядки, во время которых в числе других жертв погиб молодой Квинт Пом­

возможно, также об основательном сведении счетов с сенатским боль­ шинством. Итак, по предложению Сульпиция, народ назначил Гая Мария начальником кампанской армии с чрезвычайной, высшей, так называемой проконсульской, властью и передал ему главное коман­ дование в войне против Митридата. Для того чтобы принять армию от Суллы, в римский лагерь под Нолой были посланы два трибуна.

Но посольство пришло не к тому человеку. Если кому-либо пола­ галось быть главнокомандующим в Азии, то это был Сулла. Несколько лет назад он с величайшим успехом командовал войсками на этом театре военных действий. Он больше, чем кто-либо другой, содей­ ствовал разгрому опасного италийского восстания. Он был консулом в том году, когда вспыхнула война в Азии; в качестве консула он получил согласно установившемуся обычаю высшее командование при полном одобрении другого консула, связанного с ним узами дружбы и свойства. Было чрезмерно требовать, чтобы Сулла подчинился ре­ шению суверенного римского народа и уступил полученное при таких обстоятельствах высшее командование своему старому военному и политическому противнику, который, кто знает, мог использовать армию для всякого рода насилий и сумасбродств. Сулла не был на­ столько добродушен, чтобы добровольно выполнить это приказание; он не был также настолько зависим, чтобы выполнить его по при­ нуждению. Войско Суллы, отчасти в результате преобразований, про­ веденных Марием, отчасти потому, что Сулла допускал нравствен­ ную распущенность, ко требовал строгой военной дисциплины, не­ многим отличалось от сборища ландскнехтов, безусловно преданных своему вождю и безразличных в политических делах. Сам Сулла был человеком надменным, с холодным и ясным умом. В его глазах су­ веренный римский народ был сборищем черни, герой битвы при Aquae Sextiae — обанкротившимся мошенником, формальная законность — пустой фразой, а сам Рим — городом без гарнизона и с полуразру­ шенными стенами, которым было гораздо легче овладеть, чем Но­ лей. В этом духе он и стал действовать.

Сулла собрал своих солдат — их было 6 легконов, т. е. около 35 ООО человек — и сообщил им о полученном из Рима известии. При этом он не преминул бросить вскользь, что новый главнокомандую­ щий, конечно, поведет в Малую Азию не эту армию, а другую, но­ вую. Высшие офицеры, которые все еще были более гражданами, чем военными, отстранились; лишь один согласился последовать за полководцем против столицы, но солдаты, знавшие по опыту, что в Азии они найдут легкую и неисчерпаемую добычу, пришли в бешен­ ство. В одно мгновение оба трибуна, прибывшие из Рима, были рас­ терзаны, солдаты единодушно требовали, чтобы главнокомандующий вел их на Рим. Консул немедленно выступил. По дороге к нему прим­ кнул другом консул, разделявший его взгляды. Быстрыми перехода­ ми, не обращая внимания на спешно отправленных к нему из Рима

гонцов, пытавшихся задержать его, Сулла подошел к стенам столи­ цы. В одно прекрасное утро римляне неожиданно увидели, что ко­ лонны Суллы заняли позиции на мосту через Тибр и у Коллинских и Эсквилиыских ворот. Два лепюна в боевом порядке, со значками впе­ реди, вступили в город — внутрь городских стен, где военные дей­ ствия были запрещены законом. В ограде этих стен происходило не­ мало буйных сцен и серьезных усобиц, но никогда еще римское вой­ ско не нарушало священного мира в городе. Теперь этот мир был нарушен, причем вначале из-за жалкого спора о том, кто будет ко­ мандовать на Востоке.

Вступившие в город легионы дошли до вершины Эсквилина. Сыпавшиеся с крыш камни и метательные снаряды привели солдат в замешательство, и ряды их дрогнули. Тогда Сулла с зажженным факелом в руке сам повел их вперед. Угрожая поджечь город зажига­ тельными снарядами, легионеры проложили себе дорогу до площади на Эсквилине (близ S. Maria Maggiore). Здесь их ожидали силы, на­ скоро собранные Марием и Сульпицием. Сначала благодаря своему численному превосходству они отбросили наступающие колонны. Но от городских ворот уже шли к легионерам подкрепления. Другой от­ ряд Суллы отправился в обход по Субурской улице: защитникам го­ рода пришлось отступить. У храма богини Tellus, там, где Эсквилин спускается к форуму, Марий пытался еще раз организовать оборону. Он умолял сенаторов, всадников и всех граждан ударить на легионы. Но он сам превратил эти легионы граждан в наемников. Теперь ору­ дие, им самим созданное, обратилось против него. Солдаты повино­ вались не правительству, а своему полководцу. Когда рабам обещали свободу и призвали их к оружию, то явилось только 3 человека. Гла­ варям не оставалось ничего другого, как спаваться бегством через во­ рота, еще не занятые неприятелем. Через несколько часов Сулла стал полновластным повелителем Рима. В эту ночь постовые огни легио­ нов пылали ка форуме столицы.

Первое вмешательство армии в гражданские раздоры выявило с полнейшей очевидностью, что политическая борьба дошла до той ста­ дии, на которой она может быть разрешена только прямой силой, и что сила дубины — ничто перед силой меча. Консервативная партия первая взялась за меч, и по отношению к ней исполнились в свое время пророческие слова евангелия об обнажившем меч. Но в насто­ ящий момент она праздновала полную победу и могла использовать ее по своему усмотрению. Разумеется, законы Сульпицпя были отме­ нены. Сам Сульпиций и виднейшие приверженцы его искали спасе­ ния в бегстве. Этих беглецов в количестве 12 человек сенат объявил врагами отечества, подлежащими задержанию и смертной казни.

Публий Сульпиций был схвачен в Лавренте и убит, голова его была доставлена Сулле и по приказу консула выставлена на форуме, на той самой ораторской трибуне, где лишь несколько дней тому на­

зад Сульпиций стоял в полном расцвете сил, молодости и ораторско­ го таланта. За остальными была послана погоня, даже престарелого Гая Мария преследовали по пятам убийцы.

Хотя память о подвигах Мария омрачалась длинной цепью совер­ шенных им низостей, все же теперь, когда жизни спасителя отече­ ства угрожала опасность, в нем снова видели победителя при Верцеллах. Вся Италия, затаив дыхание, следила за эпизодами его удиви­ тельного бегства. В Остии он сел на корабль и отплыл в Африку. Но противные ветры и недостаток съестных припасов заставили его вы­ садиться у Цирцейского мыса и скитаться наудачу, не смея доверить­ ся ничьему гостеприимству и нередко страдая от голода. Пешком в сопровождении лишь нескольких друзей престарелый Марий пришел в окрестности римской колонии Минтурны у устья Гарильяно. Вдали показались преследовавшие его всадники. С большим трудом Марий добрался до морского берега и спасся на находившемся там торговом судне. Но трусливые корабельщики причалили к берегу, и пока Ма­ рий спал на берегу, уплыли в море. Преследователи настигли Мария близ Минтурны в прибрежном болоте; он по пояс увяз в тине и спря­ тал голову в тростнике. Марий был доставлен минтурнским городс­ ким властям и посажен в тюрьму. Городской палач, кимврский раб, получил приказание умертвить пленника. Но германец испугался гроз­ ного взгляда того, кто некогда победил его народ: секира выпала из его рук, когда Марий прикрикнул на него своим громовым голосом, посмеет ли он убить Гая Мария. Узнав об этом, минтурнские власти устыдились, что раб, которого Марий лишил свободы, больше почи­ тает спасителя Рима, чем сограждане, которых он спас от рабства. Мария освободили из тюрьмы, дали ему корабль и денег и отправили в Энарию (Исхию). Изгнанники, за исключением Сульпиция, собра­ лись мало-помалу в этих водах. Они пытались высадиться у мыса Эрикса и там, где раньше стоял Карфаген, но римские должностные лица не допустили их высадки ни в Сицилии, ни в Африке. Тогда они отправились в Нумидию и на ее пустынных песчаных берегах нашли приют на зиму. Царь Гиемпсал II, у которого они рассчитывали най­ ти поддержку, некоторое время делал вид, что готов войти с ними в соглашение. Но, внушив изгнанникам доверие к себе, он пытался зах­ ватить их в плен. С величайшим трудом беглецам удалось ускольз­ нуть от его наездников и найти временное убежище на небольшом острове Керкине (Керкена) у берегов Туниса. Мы не знаем, благода­ рил ли Сулла свою счастливую звезду за то, что ему не суждено было стать убийцей победителя кимвров. Во всяком случае минтурнские власти, по-видимому, не были подвергнуты наказанию.

Для устранения существующей неурядицы и предотвращения пе­ реворотов в будущем Сулла провел ряд законодательных мероприя­ тий. Для облегчения положения должников, кажется, не было сдела­ но ничего, кроме более строгого применения правил о максимальном

размере процентов*. Кроме того, было постановлено организовать ряд колоний. Состав сената, очень уменьшившийся в результате сра­ жений я судебных преследований во время союзнической войны, был пополнен тремястами новых сенаторов, подобранных, конечно, в ин­ тересах оптиматов. Наконец, были введены существенные измене­ ния, касающиеся порядка выборов и законодательной инициативы. Старые сервисны правила о порядке голосования в центуриатных ко­ мициях обеспечивали почти половину всех голосов за гражданами первого цензового класса, владевшими имуществом от 10 ООО сестер­

ций и выше. Постановления 513 г. несколько уменьшили это исклю­ чительное преобладание первого цензового разряда. Теперь эти по­ становления были отменены и восстановлен старый сервиев порядок голосования. Фактически это устанавливало ценз для выборов в кон­ сулы, преторы и цензоры: люди незажиточные по существу были лишены активного избирательного права. Законодательная инициа­ тива трибунов была ограничена до того, что все их предложения долж­ ны были сначала представляться сенату и лишь после его одобрения поступали на решение народа.

Все эти меры были вызваны революционной попыткой Сульпиция и проведены консулом Суллой, который играл здесь роль заст­ рельщика конституционной партии. Они весьма замечательны. Сул­ ла осмелился, без согласия народа или присяжных, приговорить соб­ ственной властью к смертной казни 12 виднейших граждан, в том числе нескольких должностных лиц и знаменитейшего полководца своего времени; он делал это открыто. Это было ярким нарушением старого права апелляции, священного даже в глазах таких крайних консерваторов, как, например, Квинт Сцевола. Сулла осмелился так­ же отменить порядок выборов, существовавший в течение 150 лет, и восстановить давно забытый и дискредитированный принцип цензо­ вых выборов. Он осмелился фактически отнять законодательные фун­ кции у двух органов, которым они издавна принадлежали, — у долж­ ностных лиц и у комиций, —и передать их органу, за которым в этой области всегда признавалось формально только совещательное право (I, 299). Можно сказать, ни один демократ не отправлял правосудия в такой тиранической форме и не расшатывал так дерзко основ суще­ ствующей конституции, как этот консервативный реформатор. Но если иметь в виду не формальную сторону, а существо дела, то придется сделать совершенно другие выводы. Революции нигде, и особенно в Риме, не проходили без известного количества жертв. Вина этих жертв

*Не ясно, что предписывал в этом отношении «закон о двенадцатой доле», изданный консулами Суллой и Руфом в 666 г. Проще всего видеть в этом законе возобновление закона 397 г. (I, 286), т. е. счи­ тать, что максимальный размер процентов был снова ограничен одной двенадцатой долей капитала для 10-месячного или 10 %для 12-месяч­

ного года.

заключалась в том, что они потерпели поражение; они платились за свое поражение, как за преступление, причем соблюдалась некоторая видимость правосудия. Если вспомнить судебные преследования, к которым прибегала победившая партия после падения Гракхов и Са­ турнина (см. II, III и VI главы), то, пожалуй, придется воздать хвалу победителю ка Эсквилинской площади за откровенность и сравни­ тельную умеренность его действий. Он открыто признал войной то, что было войной, и поставил побежденных врагов вне закона; далее, он старался по возможности ограничить число жертв и по крайней мере не разрешал вымещать ярость на мелком люде. Такая же уме­ ренность обнаруживается и в его государственных реформах. Самая важная и на первый взгляд самая коренная из них, изменение поряд­ ка законодательства, в сущности лишь согласовала букву закона с его духом. Римский порядок законодательства открывал каждому консу­ лу, претору или трибуну возможность предлагать народу любые ме­ роприятия и без прений ставить их на голосование. Такой порядок был с самого начала неразумным и становился все неразумнее по мере утраты комициями всякого значения. Его терпели только потому, что сенат фактически присвоил себе право предварительного обсуждения и с помощью политических или религиозных интерцессий системати­ чески срывал все предложения, которые вносились на голосование помимо него (I, 299). Но революция уничтожила эту плотину. Тогда нелепость системы дошла до крайнего предела. Каждый сорванец имел возможность совершишь государственный переворот с соблюдением легальной формы. Что же было более естественным при таких обсто­ ятельствах, более необходимым, консервативным в подлинном смыс­ ле, как не признать формально и категорически за сенатом ту законо­ дательную власть, которой он до сих пор пользовался лишь околь­ ным путем? То же можно сказать и о восстановлении избирательного ценза. Старый государственный строй основан был на принципе цен­ за. Реформа 513 г. лишь ограничила привилегии имущих. Но с тех пор (с 513 г.) произошел громадный финансовый сдвиг, который мог оправдать повышение избирательного ценза. Следовательно, и новая демократия изменила букву закона лишь для того, чтобы остаться верной духу закона; вместе с тем она пыталась в возможно мягкой форме бороться против позорной купли голосов и против всего, что связано с этим. Наконец, постановления в пользу должников и возоб­ новление колонизационных планов красноречиво свидетельствуют, что, хотя Сулла и не одобрял крайних предложений Сульпиция, он тоже, подобно Друзу и вообще всем более дальновидным аристокра­ там, склонялся в пользу реформ, касающихся материальных отноше­ ний как таковых. Не следует также забывать, что Сулла предложил эту меру после победы и безусловно по своей доброй воле. Если учесть еще, что Сулла не тронул главных основ гракховского устройства и оставил в неприкосновенности суды всадников и раздачу хлеба, то

придется согласиться с мнением, что законы, установленные Суллой, в 666 г. в общем сохраняли тот порядок, который существовал после падения Гая Гракха. Сулла лишь отменил, что согласно требо­ ваниям времени, устарелые пережитки, непосредственно угрожавшие существующему строю, и по мере сил старался лечить социальные недуги, поскольку и то и другое можно было сделать, не затрагивая лежащих глубже причин этих зол. Законы Суллы характеризуются полным пренебрежением к конституционному формализму и чутким пониманием внутреннего содержания существующих порядков. В них обнаруживаются ясный ум и достойные сочувствия намерения, но, с другой стороны, также некоторое легкомыслие и поверхностность. Так, например, разве можно было серьезно ожидать, что установле­ ние максимального размера процентов облегчит запутанные кредит­ ные отношения и что право предварительного обсуждения законов сенатом окажется более действительным средством против демаго­ гии, чем право иитерцессии и религия?

В действительности на безоблачном небе скоро собрались для консерваторов новые тучи. Положение в Азии принимало все более грозный оборот. Государство уже сильно пострадало от того, что ре­ волюция Сульпиция задержала отправку армии в Азию. Дальнейшую задержку нельзя было допустить ни в коем случае. Сулла рассчиты­ вал, что, уезжая в Азию, оставит в Италии надежную охрану олигар­ хии в лице консулов, выбранных по новым правилам, а главное, в лице армий, занятых еще в Италии подавлением остатков восстания Однако ка консульских выборах в комициях не прошли кандидаты, выставленные Суллой; наряду с Гнеем Октавием, преданным сто­ ронником оптиматов, вторым консулом оказался Луций Корнелий Цинна, один из решительнейших представителей оппозиции.

Надо думать, что выбор Цинны был главным образом делом партии капиталистов, которая таким способом мстила автору закона о проценте. Узнав о неприятном исходе выборов, Сулла заявил, что с удовольствием видит, как граждане пользуются своим конституци­ онным правом свободы выборов, и ограничился тем, что взял с обоих консулов клятву в верном соблюдении существующей конституции. Что касается войск, то главным образом важна была северная армия, так как кампанская армия большей частью назначена была к отплы­ тию в Азию. Командование северной армией было по предложению Суллы передано народным постановлением верному другу Суллы Квинту Руфу. Прежний начальник ее Гней Страбон был отозван под

благовидным предлогом. Отозвание Страбона объяснялось также тем, что он принадлежал к партии всадников и своим пассивным поведе­

нием во время сульпициевской смуты доставил аристократии немало тревожных минут. Руф прибыл в армию и принял командование вме­ сто Страбона, но уже через несколько дней новый начальник был убит своими солдатами, и Страбон снова занял только что покинутый пост.

Страбона считали подстрекателем этого убийства. Несомненно, что он был человеком, от которого можно было ожидать такого дела; он воспользовался плодами злодеяния и наказал заведомых убийц толь­ ко словесным порицанием. Для Суллы смерть Руфа и пребывание Страбона на посту главнокомандующего являлись новой и серьезной опасностью. Однако он не сделал ничего, чтобы сместить Страбона. Вскоре после этих событий истек срок консульства Суллы. Новый консул Цинна настаивал на ускорении отъезда Суллы в Азию, где его присутствие действительно было настоятельно необходимо. В то же время один из новых трибунов потребовал Суллу к суду народного собрания. Даже самому непроницательному человеку должно было быть ясно, что против Суллы и его партии подготавливается новая буря и что противники желают его отъезда. Перед Суллой стояла ди­ лемма: довести дело до разрыва с Цинной, быть может, и со Страбо­ ном и снова идти на Рим, или же оставить дела в Италии на произвол судьбы и отправиться в другую часть света. Сулла выбрал второе ре­ шение. Что именно побудило его сделать такой выбор: патриотизм или равнодушие, останется навсегда неизвестным. Оставленную в Самими армию он передал надежному и опытному полководцу Квин­ ту Метеллу Пию, который заменил Суллу в качестве главнокоманду­ ющего с проконсульской властью в Нижней Италии. Осаду Нолы Сулла поручил пропретору Аппию Клавдию, а сам в начале 667 г. отплыл со своими легионами на эллинский Восток.

и ш . Восток и царь Митридат

Революция с ее постоянно возобновляющимися вспышками дер­ жала римское правительство все время в напряженном состоянии и не давала ему передышки. Это было причиной того, что из его поля зрения выпали провинциальные дела вообще и особенно дела на ази­ атском Востоке, далекие и невоинственные народы которого не при­ влекали внимания римского правительства в такой значительной мере, как Африка, Испания и заальпийские соседи. После совпавшего с на­ чалом революции присоединения царства Атталидов, нельзя указать на серьезное вмешательство Рима в восточные дела в течение целого поколения. Исключение составляет образование провинции Киликии

в652 г.; к этому шагу Рим вынужден был чрезмерной наглостью ки­ ликийских пиратов, и дело сводилось в сущности только к созданию

ввосточных водах постоянной стоянки для небольшого римского от­ ряда и флота. Лишь после того, как решительное поражение Мария в 654 г. несколько упрочило господство реставрации, римское прави­ тельство снова стало уделять некоторое внимание событиям на Вос­ токе.

Во многих отношениях положение в Египте оставалось таким же, как тридцать лет назад. Египетское государство со своими двумя вла­ дениями, Киреной и Кипром, распалось со смертью Эвергета II (637) отчасти юридически, отчасти фактически. Кирена досталась побочно­ му сыну Эвергета Птолемею Апиону и навсегда отделилась от метро­ полии. Между вдовой последнего египетского царя Клеопатрой (ум.

в665 г.) и его двумя сыновьями, Сотером II Лафиром, (ум. в 673 г.) и Александром I (ум. в 666 г.), началась борьба за обладание Егип­