ignatov_ma_setevye_fenomeny_v_kulture_filosofskokulturologic-1

исчерпывает собой границ проектирования (в большей степени это контролирующая инстанция, выступающая в роли «внешнего фильтра» на правах общественного мнения).

Четвертый этап сетевого развития характеризуется, по меньшей мере,

двумя знаковыми моментами, отражающими главные направления и целевую стратегию программных установок сетиализации общества, один из которых связан с создание сетей в интересах перемен, а второй – с распространением цифровых технологий и изучением в этой связи так называемого

«адаптационного потенциала» национальных и международных институтов,

при том, что электронные коммуникации соединяют отдаленные местности потоками взаимообмена.

Квинтэссенцию сетевого подхода и сетевзации мира в контексте новейшей институционализации дал Мануэль Кастельс в труде

«Информационная эпоха: экономика, общество и культура», где раскрывает сущность глобальных феноменов – «сеть», «сетевой мир», «сетевой подход»

– и вскрывает причинно-следственные связи и взаимозависмимости, когда следствием объективно происходящих процессов, кардинально затрагивающих сферу производственных отношений и «пирамиду» власти является видимая трансформация (выражаясь языком Латура – «пересборка»)

материальных основ социальной жизни пространства и времени. В

частности, раскрывая данный тезис, Кастельс пишет: «Пространство потоков информационной эпохи доминирует над пространством культурных регионов, заключая власть в пространство потоков, делая капитал вневременным»193. Давая аргументацию, оправдывающую название современной общественной структуры как «сетевой» и называя таковую

«сетевым обществом», базируется на двух важных «китах»: 1) новое сетевое общество создано сетями производства, власти и опыта, образующими культуру виртуальности в глобальных потоках, пересекающих время и

193 Сетевой подход. Национальная политическая энциклопедия. URL: http://politike.ru.

111

пространство, и, «растворяя историю в культуре эфемерного, сетевое общество «развоплощает» социальные отношения, вводя культуру реальной виртуальности»194; 2) «вневременное время» как социальная тенденция с помощью технологии заменяет временную последовательность событий. То есть, на смену логике «часового времени» индустриальной эры с помощью технологий приходит совершенно новая социальная тенденция

«вневременного времени», динамика которой ведет к аннигиляции времени,

ужимая его до нескольких мгновений (мечта Гѐте и Фауста), в результате чего исчезают привычные временная последовательность событий,

происходит процесс деисторизации истории.

На основании этого становится возможным заключить, что в границах современных культурно-цивилизационных систем сложилась новая социальная структура информационной эпохи, в рамках которой все социальные измерения и институты стремятся следовать логике сетевого общества; «все общества информационной эпохи пронизаны с различной интенсивностью повсеместной логикой сетевого общества, чья динамичная экспансия постепенно абсорбирует и подчиняет предсуществовавшие социальные формы»195. При том, конечно, что сложность процесса не отменяет сиюминутно прежние индустриальные формы человеческого существования, которые продолжают оставаться.

Таким образом, сетевой подход утверждает новое сетевое мировидение, методологической спецификой которой является характерный сдвиг от вертикальных связей к горизонтальным, в рамках которых идут процессы преобразования сигналов и кодов в товары и услуги, утверждение новых менеджерных связей, возможных только в едином языковом

«цифровом» режиме, а знание становится универсальным ресурсом. Тем самым возводятся «строительные леса», служащие конструкцией для

194Там же.

195Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000. С. 504-

505.

112

культурно-институционального синтеза, формирования нового облика материальной культуры в информационно-глобальной экономике.

Какова же специфика сетевого подхода? Ответ, на наш взгляд, лежит в такой плоскости.

Сетевой подход в познании социальной реальности, во-первых,

ориентирован на новые связи, «которые способны работать в ситуации неопределенности, дезорганизации, хаоса, высокого риска. И, прежде всего,

потому, что они способны говорить на одном и том же цифровом языке в любой точке мира с громадной скоростью и главное – в режиме диалога»196.

Во-вторых, данный подход не иерархичен (необязательность лидерства),

центрируется не отдельным лидером, а «живым человеком» и коммунитарен

(в его рамках человек преодолевает одиночество и отчуждение)197. В-третьих,

философия сетевого подхода оформилась как коммунитарное направление

(исследования Р. Рорти, Ю. Хабермаса и др.), преодолевающее индивидуализм и утверждающее приоритет прав и интересов не отдельной личности, а социального коллектива или общества. Коммунитарная идеология ставит во главу угла ценность коллективного блага (в нормах,

доктринах, концепциях, традициях и пр.).

К наиболее типическим признакам глобальных сетей можно относить такие, как отсутствие иерархической структуры как таковой;

воспроизводство социального «сетевого субъекта» (коллективный актор)

посредством коммуникационных и других ресурсных сетей (одним из разработчиков методологии сетевой парадигмы в отечественной науке считается О.Н. Яницкий с социологическим подходом, в рамках которог дана интерпретация субъекта «сети»). Здесь отмечается также большая доля влияния общественных институтов и достаточный уровень гражданского сознания общества, которые содействуют подготовке глобальных

196Сетевой подход // Геокультурная энциклопедия. М., 2009. С. 67.

197Кузнецов В.Н. Мир после кризиса: Основные гуманитарные тенденции становления в XXI веке концепции культуры развития человека, общества и цивилизации. М., 2009. С. 85.

113

политических «повесток дня», выработке тематики обсуждений, повышению общественного сознания пользователей сетей, а информация становится основным ресурсом и продуктом деятельности. Можно обозначить и направленность на консенсус в сфере глобальных мировых стандартов

(включая механизмы контроля за реализацией соглашений) и пр. То есть, «в

условиях нестабильной, быстро меняющейся обстановки потребовались люди и коллективы, способные к нестандартным, инновационным решениям.

Одновременно наблюдается положительный сдвиг в направлении практик согласия, доверия, терпимости, солидарности, компромисса в реальной жизни. Честность и порядочность, уважение человеческого достоинства постепенно осознаются актуальными ценностями»198. С описанных нами позиций информационно-сетевая культура, сетевой подход, отвечая новому культурно-цивилизационному миропорядку, и выступает носителем запросов современного общества.

Разумеется, становление глобальных сетей – это не только всемирная Интернет-сеть. Данный необратимый по своему существу процесс включает в свою «расширяющуюся Вселенную» многие и очень многие структуры,

куда входят и объединения международных институтов, и такие же организации гражданского общества и частного сектора. Здесь в едином порыве центрируются усилия «стран и народов» на пути достижения общих целей. Поставим вопрос: каких именно?

И ответим: самых разнообразных, но гуманистически ориентированных во благо человека и человечества (начиная от проработки систем гражданской и государстенной безопасности до сферы культурной политики. В целом данный спектр образует собой широкую сетевую панораму, где «правит свой бал» по законам и нормам информационно-

сетевых обществ и сообществ стратегическая партнерская культура компромисса.

198 Кузнецов В.Н. Теория компромисса. М., 2010. С. 79.

114

В рамках эксплицированных нами общих контуров движения сетевизации особо пристальный взгляд рефлективно мыслящие ученые обращают в сторону важной мировой проблемы – проработки потенциальных возможностей геокультурной парадигмы как магистрального вектора рационально осмсыленной культуры безопасности. Не случайно набирает силу движение, объединяющее в свое лоно свободные творческие коалиции, получившее «говорящее» название «3a нашу и вашу безопасность». Оно удостоверяет, что глобальное управление – это не просто игра с нулевой суммой, где все партнеры в такой сети видят рост своего влияния»199 и «движущую силу» толерантного «духа» сетевых коммуникаций.

Бесполезно отрицать, да и не стоит, что «информационное общество коренным образом изменило характер взаимоотношений между людьми.

Парные взаимодействия еще играют существенную роль, однако на смену им идут взаимодействия коллективные, когда, благодаря средствам массовой информации, компьютерным сетям, новейшим средствам связи и транспорта в общении могут принимать участие десятки и сотни людей. Это ведет к существенному увеличению степени нелинейности системы, и переход к новым соотношениям между источником и диссипацией, между производством и распространением информации, материальных ценностей,

людей, по-видимому, и представляет собой сущность нынешнего переломного периода в развитии человечества»200. В этой связи напомним,

что в современных теориях коммуникативного действия, в основание изучения когнитивных феноменов кладется «социабельность» всякого знания

илюбого действия и коммуникативные сообщества разного рода,

исследование которых осуществляется с позиций такого рода размерности.

199 Кузнецов В.Н. Геокультурная энциклопедия-2009: Культура развития через культуру безопасности. М., 2009. С. 78.

200 См.: Белавин В.А., Курдюмов С.П. Режимы обострения и законы коэволюции сложных систем. К 90-летию С.П. Курдюмова // Актуальное. Синергетика и эволюционизм. URL: http://spkurdyumov.com.

115

Характеризуя эту особенность, А.П. Огурцов, подчеркивал, что

«подход к изучению когнитивных феноменов с позиций размерности коммуникативного действия и сообщества уже сам по себе кардинально меняет постановку вопросов и способы их решения: знание оказывается одной из функций коммуникативного действия и сообщества, «личное знание» – видом компетенции»201. Г.Н. Калинина пишет: «Коммуникативное действие, ориентированное на взаимопонимание и предполагающее понимание и признание со стороны «Другого», выступает исходным пунктом анализа знания и культуры и поднимается (от этапа внутринаучного коммуникационного анализа) до уровня осмысления методологии как правил дискурса и коммуникаций.

При этом его трансцендентальным условиям является принцип универсализации, воплощенный в этике дискурса, нормы которой признаются всеми участниками. Трансцендентальные предпосылки знания и культуры осмысливаются здесь в терминах предпосылочных «языковых игр» в сфере языкового сообщества». И далее: «Обоюдное когнитивное и культурное пространство образуют собой понятие «когнитивной базы» как совокупности коллективных представлений участников коммуникации).

Особо подчеркнем место и значение прецедентных текстов, которые в составе когнитивной базы нужны для осмысления ценностных предпочтений,

ориентаций, границ историко-научных дискурсов, для определения парадигмы и конфигурации культуры и ее рецепции членами коммуникативного сообщества»202. В сетевую структуру коммуникации входят также аксиологическое понимание языковых выражений конкретным лингвокультурным сообществом и расширение процедуры понимания до осознания смысла алгоритма поведения. Кульминацией коммуникативного

201Огурцов А.П. Философия науки. Двадцатый век. Концепции и проблемы: В 3 частях.

Ч. 3. СПб., 2011. С. 202.

202Калинина Г.Н. Культурно-историческая феноменология паранауки. Дисс. … д. филос.

н.. 24.00.01. Белгород, 2015. С. 215.

116

поворота является «риторический подход», для которого характерно обращение к средствам неориторики и ее высокая роль в росте науки.

Наверное, мы будем правы, сказав, что «все исследовательские изыскания по части новых социальных моделей всегда вызывали интерес и были в орбите пристального внимания в философских и научных кругах, где предпринимались попытки «просчитать», спрогнозировать горизонты и, что важно, перспективы будущего, его диалектические модели»203. Не случайно сегодня для научного описания реальности, включающей человека и природу, все чаще используется термин «нестабильность» (в противовес господствовавшей долгое время точке зрения детерминизма, по причине чего наше видение мира оставалось не полным), а сама идея нестабильности,

непредсказуемости и такой сущностной переменной как время, потеснив детерминизм, позволила вместить в поле зрения естествознания человеческую деятельность, включить человека в природу.

В чем же смысл тех изменений, которые произошли в отношениях человека к природе? Наш ответ отчасти может быть таким: в

детерминистском мире природа поддается полному контролю со стороны человека, представляя собой инертный объект его желаний. Если же природе,

вкачестве сущностной характеристики, присуща нестабильность, то человек просто обязан более осторожно и деликатно относиться к окружающему его миру, хотя бы из-за неспособности однозначно предсказывать то, что произойдет в будущем.

Порядок и беспорядок оказываются тесно связанными – один включает

всебя другой. И эту констатацию мы можем оценить как главное изменение,

которое происходит в нашем восприятии универсума сегодня.

203 К тому же мы уже неоднократно развивали этот аспект в ряде публикаций по данной проблеме, в том числе в одной из недавних. См.: Игнатов М.А. Сетевая парадигма (философская рефлексия) // Научные ведомости Бел ГУ. Серия «Философия Социология Право». № 17 (266). Вып. 41. Белгород, 2017. С. 49.

117

Как отмечает бельгийский физиохимик, физик, первооткрыватель диссипативных структур И.Р. Пригожин: «Порядок и беспорядок сосуществуют как два аспекта одного целого и дают нам различное видение мира. Все более наше восприятие природы становится дуалистическим,

представление о неравновесности, ведущей не только к порядку и беспорядку, но открывающей также возможность для возникновения уникальных событий, ибо спектр возможных способов существования объектов в этом случае значительно расширяется (в сравнении с образом равновесного мира), а в точках смены типов решений – в точках бифуркации

– может происходить смена пространственно-временной организации объекта»204. Примером подобного возникновения новой пространственно-

временной структуры могут служить так называемые химические часы – химический процесс, в ходе которого раствор периодически меняет свою окраску с голубой на красную. В этой парадигме синтеза стабильности/нестабильности только и возможно целостное понимание природного и человеческого мира, объемлющего собой все сферы реальности

(от биологической организации человека до глобальных проблем современности, включая экологию). Это, с одной стороны.

С другой стороны, идея нестабильности делает, по меньшей мере,

утопичными всякие стремления на достижение абсолютно контролируемого общества, рождая новое отношение к столь же нестабильному миру с его непредсказуемым специфическим характером и многогранными ликами его нестабильных феноменов, выпадающих из поля зрения нашего человеческого

«тотального контроля» по управлению динамикой универсума. В самом деле,

открытие неравновесных структур сопровождалось революцией в изучении траекторий. Оказалось, что траектории многих систем нестабильны, а это значит, что мы можем делать достоверные предсказания лишь на коротких временных интервалах. Краткость же этих интервалов (называемых также

204 Пригожин И.Р. Философия нестабильности // Вопросы философии. 1991. № 6. С. 46-57.

118

темпоральным горизонтом или экспонентой Ляпунова) означает, что попрошествии определенного периода времени траектория неизбежно ускользает от нас, т.е. мы лишаемся информации о ней. В этом плане образ нестабильности можно описать как состояние маятника.

В этой же парадигме мыслит С.П. Курдюмов, отмечая, что «хотя сама идея нестабильности мира не столь уж нова, тем не менее, стержнем сегодняшних изменений можно считать признание неустойчивости и нестабильности в качестве фундаментальных характеристик мироздания, что заставляет не только по-иному взглянуть на прежние теоретические концепции, восходящие к построениям ньютоно-лапласовского типа, но и в какой-то степени по-новому оценить положение человека в космосе»205. В

современной научной картине мира неустойчивость как бы пронизывает мироздание сверху донизу, обеспечивая на разных уровнях разный ход событий, существуя одновременно с присутствующий на микроуровне хаосом, котрый (по теории И.Р. Пригожина) порождает порядок, и который выражается еще и в том, что возникать могут не какие угодно структуры, а

лишь их определенный набор, задаваемый собственными функциями среды.

Последние описывают идеальные формы реально возможных образований и являются аттракторами, к которым только и может эволюционировать рассматриваемый объект.

Иными словами, представление о нестабильности, подразумевающее помимо всего прочего многовариантность путей эволюции природных и не только природных объектов, позволяет говорить о внутренних тенденциях,

присущих фрагменту реальности, о наличии в нем некоего внутреннего измерения. Причем признание подобных тенденций ведет к переосмыслению также и отношения к миру. В этом случае окончательно разрушается образ

«Великого администратора», направляющего движение каждого атома по

205 Интервью с член-корр. АН СССР Сергеем Павловичем Курдюмовым URL: http://spkurdyumov.com.

119

заданной траектории. Достаточно лишь возбудить действие внутренних тенденций, и природа сама построит необходимую структуру. Нужно только знать потенциальные возможности данной природной среды и способы их стимуляции.

И здесь вновь возникает постановка вопроса о нашей судьбоносной ответственности за выбор пути или стратегии развития: механизмы самоорганизации, таковы, что допускают «свободу выбора», то есть,

сознательного ввода в среду соответствующей флюктуации, с тем, чтобы столь же осознанно и разумно направить ее вектор в русло потенциальных возможностей самой среды. Разумеется, нужно учитывать, что границы свободы выбора объективно определяются потенциалом объекта, который, со своей стороны, также наделен «свободой».

Если искать предельно краткую характеристику синергетики как новой научной парадигмы, близкой к сетевому подходу и сетевому мышлению, то такая характеристика включили бы в себя три основные идеи: нелинейность,

открытость, диссипативность. Именно эти три базовых характеристики выделяют В.А. Белавин и С.П. Курдюмов в статье «Режимы обострения и законы коэволюции сложных систем»206. К ним они относят нелинейность как необычная реакция на внешние воздействия, когда «правильное» воздействие оказывает большее влияние на эволюцию системы, чем воздействие более сильное, но организованное не адекватно ее собственным тенденциям.

Учѐные также выделяют открытость – наличие внешних источников

(стоков) как необходимое условие существования неравновесных состояний,

в противоположность замкнутой системе, неизбежно стремящейся, в

соответствии со вторым началом термодинамики, к однородному равновесному состоянию.

206 См.: Белавин, В.А., Курдюмов С.П. Режимы обострения и законы коэволюции сложных систем. К 90-летию С.П. Курдюмова // Актуальное. Синергетика и эволюционизм. URL: http://spkurdyumov.com.

120