ignatov_ma_setevye_fenomeny_v_kulture_filosofskokulturologic-1

утверждается новая, основанная на принципах автономности, корпоративная модель глобальных коммуникаций, и который претерпевает сложные метаморфозы в процессе своего генезиса на пути поиска новых принципов организации культуры и общества. Решительное вхождение «сетей» в

культуру связано с феноменом «посредничества», искусством соединять людей и устанавливать коммуникативные связи. Это позволяет заключить,

что гармоничная фигура «естественного порядка» именно там, где природная

«форма мира» походит на сеть.

101

ГЛАВА II. СИСТЕМНЫЙ ДИСКУРС

ИНФОРМАЦИОННО-СЕТЕВОЙ КУЛЬТУРЫ

В данной главе, во-первых, производится аналитика системных подходов и сетевой парадигмы: вертикаль vs горизонтали. И, во-вторых,

осмысливаются понятия «сетевой ментальности» и «net-мышления» в

контексте постиндустриальной культуры.

Одновременно показано, что с учетом сегодняшних новых реалий адекватная визуализация и рефлексия основных феноменов и культурных универсалий современного мироустройства и постнеклассической модели мира не представляется возможной в прежней линейной парадигме трехмерного пространства и необратимого времени, в связи с чем аналитике подвергаются системные и дискурсные парадоксы информационно-сетевой культуры.

Кроме того, выявляются смысловые значения понятий «сетевой ментальности» и «net-мышления» в контексте постиндустриальной культуры.

Особое внимание уделяется этической стороне рисков и потенциальных опасностей человеческого существования в новой сетевой реальности,

потенциальным возможностям новой парадигмы геокультуры.

2.1. Системные подходы и сетевые феномены:

вертикаль vs горизонтали

Ставя задачу описать сетевой подход в исследовании сетвой феноменологии и в связи с системно-синергетической методологией, мы должны определиться с основополагающей терминолоний данного параграфа. Изначально обратившись к этимологическим значениям понятий

«вертикаль и горизонталь, представленным в справочно-энциклопедической литературе, увидим следующее. «Вертикаль (от ново-лат. verticalis, от vertex,

102

verticis – верхушка, вершина) – это и круг (русское «вертеть»), проводимый мысленно через зенит и надир и служащий для определения высоты светила и его расстояния от горизонта»176, и «отвесная линия, перпендикулярная к горизонту; и большой круг небесной сферы, перпендикулярный к горизонту,

инструмент для измерения высот светил (в астрономической науке)»177, и

прямая, направление которой совпадает с направлением отвеса; вертикальная линия»178. В музыкальной сфере «вертикаль (от лат. verticalis – отвесный) –

это условно-образное понятие, связанное с применением к музыке пространственных представлений и обозначающее гармонический аспект музыкальной ткани; любое одновременное звучание двух и более звуков (в

буквальном смысле звучание аккорда), и в переносном (арпеджио,

гармоничная фигурация)»179.

Для нас понимание значения этих бинарных понятий представляет интерес с точки зрения их философско-культурологической интерпретации,

сопряжения языка и культуры, так они неотделимые друг от друга. Однако культурно-исторические аспектизации данных бинарных понятий различны,

и имеют неодинаковый смысловой контекст. Так, если вертикаль, будучи квинтэссенцией творческо-продуктивного начала, выступает олицетворением открытий и новых культурных формообразований (своего рода «езда в неведомое»), то горизонталь ассоциируется даже на уровне повседневных культурных практик с чем-то более-менее стабильным, равномерным,

линейно текущим, а в обществе – с процессами движения к конечному целеполаганию.

В ракурсе созидательной деятельности человечества вертикаль, как правило, олицетворяет собой творческий порыв в неведомое, связанное с

176 Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка / Чудинов А.Н. М., 1910.

С. 187.

177 Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка / Павленков Ф., М., 1907.

С. 231.

178Малый академический словарь. М., 1984. С. 119.

179Музыкальная энциклопедия: [в 6 т.] / гл. ред. Ю. В. Келдыш. М., 1973-1982. С. 95.

103

отклонениями от норм и традиций (скажем, в культуре) и носящее новаторский, неординарный заряд, по причине чего это явление ассоциируется с «прорывом» и нередко расценивается как самобытное и оригинальное, выпадающее из «общего стереотипного ряда», далеко не всегда оцениваясь должным образом традиционным (консервативным)

мышлением, предпочитающим жить в старой парадигме мыследеятельности,

укоренненных в культуре видовых предпочтений и оценочных норм.

Строго говоря, в широком философском контексте генезис культуры в вертикальном измерении олицетворяет собой, во-первых, авангардное начало с опережающим свое время новаторским эвристическим потенциалом, и, во-

вторых, отражает собой идею бесконечности перспектив человечества.

Одновременно важно подчеркнуть, что представления о вертикали,

восходящие к ранним культурным практикам человечества, неразрывно связаны с представлением о другом, противоположном конструкте – о

горизонтали. Причем в такой мере, что есть основания говорить о том, что

«актуализация одного из осевых направлений создавала потенциальную возможность для актуализации другого. А сама связь, сцепка между направлениями осуществляется через представление о движении от начальной точки к конечной: вверх или же вперед»180.

Если попытаться дать лаконичное определение, то можно сказать, что горизонталь представляет собой более диалектический процесс по освоению нового, в ходе чего это «новое» становится достоянием многих. С точки зрения генезиса представлений о горизонтали, ее можно определить как

«узнаваемую» форму культуры, основанную на генерации уже известного, но в новой стадии развития. Кроме того, движение по вертикали и по горизонтали связаны и на символическом уровне. Так, В.Н. Топоров в своих исследованиях по этимологии и семантике, определяя смысловую мотивацию обозначения анализируемого слова, пишет о том, что «издревле движение по

180 Языковая картина мира и системная лексикография. М., 2006. С. 87.

104

горизонтали воспринималось как распространение вовне по отношению к некоторому центру – к сакральной точке, отмеченной сакральной вертикальной осью (алтарем, храмом, крестом и т.д.)»181. Таким образом,

движение, с одной стороны, от Земли к Небу, а с другой стороны, от центра к периферии обеспечивало связь частей мира, и, «следовательно, его целостность и нормальное функционирование»182.

Ю.Д. Апресян в монографическом труде по реконструкции языковой картины мира и системной лексикографии удостоверяет, что «сближение вертикали и горизонтали отражено во многих «пратекстах»; при этом прототипом вертикали выступает дерево, а горизонтали дорога. Связь между ними могла обусловливаться ситуацией прокладывания дорог через лес или через болото. В первом случае строительство дороги связывалось с выкорчевыванием деревьев, во втором, – с сооружением настилов из стволов деревьев»183. При этом связь между дорогой и деревом могла носить и символический характер, на что указывает в цикле работ специалист по языковым и теоретическим проблемам, относящимся к области семантики,

Е.В. Петрухин. Он отмечает, что «представление о пути, соединяющем

«этот» мир с «другим», могло воплощаться как в образе мирового древа

(связь «этого» земного мира с «верхним» и «нижним»), так и в образе дороги

(связь «этого» мира с «чужим»)»184. Одновременно и дерево и дорога могли служить воплощением представлений о жизненном цикле как таковом, о

пути от рождения (зарождения) к смерти»185. По всей видимости, изначально указание на горизонтальную ось соотносилось в языках со значением «один»

(то есть одинаковый, равный), или же как «не имеющий изгибов». В любом случае понятно: все эти культурно-исторические реконструкции указывают

181Цит. по: Языковая картина мира и системная лексикография. М., 2006. С. 47.

182Там же. С. 4647.

183Там же. С. 428-429.

184См.: Петрухин Е.В. Лингвистика Семантика. М., 1988.

185Цит. по: Языковая картина мира и системная лексикография. М., 2006. С. 48.

105

на «линейность» объекта, на его «прямизну», «ровность», равно как и на особенности структуры плоскости, подчеркивая ее визуальную гладкость.

Примечательно, что на заре письменности встречается одновременная приложимость смысловых значений прилагательного «прямой» – и к вертикально, и к горизонтально расположенным объектам, то есть допускалась двойное применение значении е термина. Иными словами,

исторический культурный контекст, включая генезис семантических трактовок слов, подтверждает выводы современных и специалистов в данной области относительно наличия связи, сопряжения горизонтали и вертикали: в

эти понятия вкладывался смысл представлений о движении к некой

«конечной точке», притом, что самому движению, имеющему «заданный» горизонтальный вектор придавался особый сакральный смысл.

Вместе с тем, «представление о направленности действия на объект-

ориентир указание на направление, восприятие маршрута: в нем выделяется конечная точка, при этом сам маршрут мыслится как такой, который не имеет промежуточных этапов на пути к цели, являясь оптимальным»186

(«прямой путь» по Далю). Семантика наречия, изначально связанная с локализацией, делала затруднительным перенесение данной характеристики на вертикальную ось. Но указание на маршрут способствовало выделению представления вообще о прямизне. Поскольку свойство прямой,

связывавшееся с горизонтальной осью, неизменно переносилось на вертикаль, постольку оппозиция «прямой vs непрямой» обретает свою метафорическую коннотацию. Движение по вертикали предполагает только движение по прямой, тогда как движение по горизонтали может протекать по-разному187. «Однако извилистость и кривизна касаются только пути на/по земле, то есть по горизонтали. Путь по вертикали, прежде всего в верхний

186Там же. С. 44.

187Там же. С. 43-44.

106

мир, совершенно иной: он должен быть прямым»188, – отмечает М.В. Цивьян,

советский и российский лингвист-славист и переводчик. Сама же идея прямизны отражала сложившееся в традиции понимание такиех феноменов,

как «истинность», «образец», «польза – полезность» и прочие близкие смысловые значения.

Строго говоря, горизонталь – это пространственное развитие культуры,

синхронное сосуществование различных локальных и национальных ее форм, их взаимодействие, взаимообогащение. Вертикаль символизирует процесс временного развития культуры, ее исторический характер, принцип преемственности, переход предшествующих культурных форм или их элементов в новые культурные формообразования. Так, например, античная культура, греко-римскя модель мира послужила образцом-эталоном для искусства ренессансного гуманизма; средневековая картина мира частично нашла свое преломление в сакрализации романтического движения. Можно привести и другие аналоги преемственности в анналах мировой культуры.

Помимо этого небезынтересен пример в контексте культурного поля

«серебранного века» с его бинарными тенденциями, в рамках которых первая

– массово-демократическая тенденция «культурного минимума»

(тиражирование отобранных культурных ценностей); в то время как вторая,

будучи «элитарной», самореализовывалась в создании новых культурных ценностей, выявляя и демонстрируя свои «ренессансные» потенции и в совокупности образуя собой «горизонталь» и «вертикаль» русской культуры.

Хорошо об этом сказал И.В. Кондаков: «На каком-то этапе эти две тенденции не имели между собой точек соприкосновения: они были взаимопроницаемы и независимы друг от друга, они не вступали в полемику между собой и как бы не замечали присутствие друг друга в культуре – они двигали русскую культуру – каждая в своем направлении, что и приводило в конце концов к

188 Цивьян Т.В. Движение и путь в балканской модели мира. М., 1999. С. 43.

107

драматическому разрыву, расколу культуры – на две»189. Интересно, что некоторые авторы сравнивают горизонталь с системой право/лево, с образом

«весов», где мерилом выступает не масса и не количество, но качество объекта или маркер эффективности процесса.

В известной мере диалектика представлений о «вертикали – горизонтали» являются иллюстрацией формирования представлений о мире,

выявляя взаимосвязи между культурно-историческими и мифопоэтическими смыслами, вложенными в модель мира190. С учетом сказанного, мы склонны полагать, что вопрос должен ставиться не столько о прерогативах какой-то одной тенденции, сколько о возможности гармоничного сочетания,

соединения в целом «теле» культуры ее «горизонтали» и «вертикали».

Поэтому и сеть, и систему порой надо «выуживать», как потерянный невод, из нелинейных и бурных потоков «синергетической» картины мира191.

И если вернуться к мифическому Протею Ф. Бэкона и его борьбе с идолами,

то концептуализация «сети» присутствует у синергетиков (еще ранее в мифах и у сократиков) в метафорах «огня», «воздуха» и «воды», в нелинейности и прочих интуициях. Поэтому этапы формирования сетевого подхода можно представить следующим образом.

Первый период – становление сетевого подхода, приходящийся на

60/80-е г ХХ века, характеризуется реальным осознанием в обществе места,

роли и значения феномена информации в сложившейся системе горизонтальных связей. Попросту говоря, вхождение такого понимания в общественное массовое сознание становится реальным, когда качество информации, скорость ее передачи и масштабность стали осознаваться как благо (для семьи, отдельного человека и т.д.).

189Кондаков И.В. Русская культура: краткий очерк. Истории и теории. М., 1998.

190См.: Языковая картина мира и системная лексикография. М., 2006. С. 46.

191Князева Е.Н. Одиссея научного разума. Синергетическое видение научного прогресса. М., 1995; Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем М., 1994; Пригожин И.С., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 1986;

идр.

108

Второй период – это утверждение сетевого подхода, который исследователи датируют периодом 90-х годов ХХ века, когда идут такие характерные процессы, связанные с «сетями» как развитие коммуникационной структуры и рост коммуникационных связей-отношений;

наблюдается заметная и прогрессирующая динамика роста информатизации общества; рост взаимовлияния между складывающимися «сетевыми структурами», формирующими «сетевую среду», с одной стороны, и целевое,

адресное вхождение «высоких технологий» в сферу социального жизнеобеспечения; повышение роли неправительственных общественных объединений («третий сектор») в развитии и укреплении «горизонтальных связей» и «горизонтальных структур. В эпицентре вопросов такие, как обеспечение прав и гражданских свобод, экологическая безопасность и т.п. (в

рамках «теории компромисса). Примечательно, что в 90-е годы и в России сложилась сеть общественных институтов, ориентированных на участие в обеспечении личной, общественной и государственной безопасности, на компромисс192. Оформление горизонтального сетевого подхода, сетевых структур связывается с развитием «Школы Человеческих отношений»

(направления в рамках теории менеджмента).

Третий период – это XXI век, когда сетевой подход обретает статус в познании нового глобального миропорядка, определяющего стиль жизни и

«образ мышления» человека третьего тысячелетия. Одновременно идут процессы, заставляющие нас задуматься. Мы имеем в виду, что возникает некоторая опасность всеобщей «информационной эйфории», когда люди не отдают себе отчета в том, что реализация только технических аспектов информатизации при отсутствии должного внимания к «человеческому фактору» приводит к негативным социальным издержкам, еще больше усугубляя проблему отчуждения и самоотчуждения человека в техногенном

192 См.: Кузнецов В.Н. Геокультурная энциклопедия-2009: Культура развития через

культуру безопасности. М., 2009. 192 Там же. С. 56.

109

сетевом мире. В этой ситуации наиболее оптимальным является принцип всесторонности в развитии всеобщей общественной информатизации.

Скажем, активным субъектом, двигателем современной, проективной по своей сути культуры является «homo projectus» (человек проектирующий),

который в силу своих качественных характеристик, рассматривается исследователями в качестве нового интеллектуального феномена, носителя новой «проективной» культурной реальности, выходящей за пределы традиционной культурной парадигмы.

Фундаментальные антропологические и социально-преобразующие проявления активности «homo projectus позволяют сказать, что идет формирование нового «сетевого» типа человека – деятеля, ощущающего себя

«за гранью» любых границ, свободного в собственной реализации; он – так называемый «чистый проект», который в проекции его бытийного статуса изначально активен по отношению к миру. Образ «homo projectus» – это собирательный, обобщенный образ человека-космополита, лишенного твердой опоры социального бытия; но при этом он, будучи мобильным, «идет в ногу» с темпами современного общества, которые во многом сам и задает. Все это выводит нас на важную проблему границ проектного мышления и проектной деятельности, тем более, на этапе сетевизации.

В первую очередь это связано с угрозой манипулирования культурным проектированием как «оружием», которое недобросовестные деятели могут использовать в качестве рычага специального воздействия на массы (своего рода форма культурного и социального насилия). И лишь предложение проекта на общественный суд уменьшает опасность такого призыва. Исходя из этого, нам представляется, что действенной формой внешнего ограничения проектирования (внешние границы) и «контроля» (особо эпатажных популистских проектных практик) может выступать такая организация, как «Институт общественного обсуждения проектов».

Разумеется, ограничение проектирования «извне» не в коей мере не

110