Глава III. Советские исследования

1. Марксистско-ленинский подход и основные итоги теоретического изучения международных отношений в ссср: от “холодной войны” до “перестройки” м. Горбачева

Совершенно очевидно, что изучение международных отношений и внешней политики в СССР после Великой Отечественной войны, как и в предвоенный период, определялось официальной идеологией советского государства – марксизмом-ленинизмом. Также вполне понятно, что до смерти И. Сталина в марте 1953 г. труды по международной и внешней политике освящались не только именем В. Ленина, но и именем “отца народов”.

Ему приписывалось соавторство в разработке марксистской теории империализма, названной “ленинско-сталинской”. Со смертью И. Сталина не случились и не могли случиться какие-либо внезапные и радикальные перемены в советской идеологии и политике, в частности внешней.

В послесталинский период постепенно спадал психоз “холодной войны”. В 1954 г. на совещании министров иностранных дел СССР, КНР, США, Великобритании и Франции, состоявшемся в Женеве 26 апреля – 21 июля, были приняты соглашения, положившие конец длившейся с января 1945 г. войне Франции против Вьетнама, Лаоса и Камбоджи. Начался период отношений между Западом и СССР, который назвали “оттепелью”.

Этот процесс в исторической и политической литературе обычно связывается с именем преемника И. Сталина – Н. Хрущевым. Его секретный доклад с критикой И. Сталина на XX съезде КПСС в феврале 1956 г., произведший на делегатов эффект разорвавшейся бомбы, положил начало “десталинизации” советского общества, т.е. смягчению репрессий, форм партийной диктатуры и т.д.

В области внешней политики послесталинское руководство СССР стало выдвигать на первый план “ленинский принцип мирного сосуществования”. Конкретизируя этот принцип применительно к условиям ядерной эпохи, советское руководство на XX съезде КПСС заявило о возможности предотвращения мировой войны. Соответственно, тема мирного сосуществования стала ведущей в работах советских международников. Вместе с тем официальная теория внешней политики СССР в хрущевский период, отраженная в третьей программе КПСС, принятой на XXII съезде партии в 1961 г., гласила, что мирное сосуществование государств с различным общественным строем является “специфической формой классовой борьбы на международной арене”. Учитывая, что целью этой программы провозглашалось строительство в СССР коммунизма, формула “классовой борьбы” в международных отношениях обесценивала подобный принцип “мирного сосуществования”.

Эмоциональное, импульсивное поведение Н. Хрущева, бросившего в одной из своих речей реплику “Мы вас закопаем!”, обращенную к международной аудитории, тем более подрывало доверие к внешнеполитической идеологии советского правительства.

После отстранения Н. Хрущева от власти в октябре 1964 г. руководство КПСС и СССР во главе с Л. Брежневым избрало курс на разрядку международной напряженности. Идея “разрядки” выдвигалась на Западе реалистически мыслящими государственными деятелями, например Ш. де Голлем. В СССР эта формула была возведена в ранг государственной доктрины.

Несомненно, что в основе такого явления в отношениях двух противостоявших военно-политических блоков (НАТО и Варшавского договора) в 60-е – 70-е годы лежали весьма сложные объективные, геополитические и другие причины. Разрядка была феноменом мировой политики. В изложении же советских руководителей и специалистов- международников она представала прежде всего как результат осуществления ленинских принципов мирного сосуществования. Тем не менее, двойственность марксистско-ленинской теории внешней политики, изначально проистекавшая из сочетания ленинской идеи “мировой революции” и прагматического “мирного сожительства”, была присуща и советской доктрине “разрядки” брежневского периода.

С одной стороны, в Конституции СССР 1977 г. говорилось, что внешняя политика СССР направлена на “последовательное осуществление принципа мирного сосуществования государств с различным социальным строем” (ст. 28). Но с трибуны XXV съезда (1976) Л. Брежнев заявил, что разрядка ни в коем случае не отменяет идеологической и классовой борьбы. Советские международники так или иначе должны были следовать официальной идеологической установке о непримиримости идеологических противоречий между капитализмом и социализмом в сфере международных отношений.

Таким образом, если идея “мировой революции” уже давно была предана забвению как революционно-утопическая, то ее дух, стиль мышления и общая схема продолжали диктовать марксистско-ленинский теоретический подход к изучению международных отношений и внешней политики. Скованное постулатами марксизма- ленинизма изучение международных отношений в СССР все больше отставало от зарубежной науки.

Тем не менее, неверно сводить весь спектр, всю совокупность исследований советских международников к марксистско-ленинскому подходу.

Во-первых, практические интересы в сфере международной политики, обеспечение государственной безопасности СССР требовали как применения современных научных методов, так и обращения к накопленному политической историей опыту и представлениям, не вмещавшимся в рамки официальной идеологии.

Во-вторых, с расширением международных связей, развитием современных технологий было невозможно отгородиться “китайской стеной” от зарубежных научных школ.

Кстати, начиная еще с 50-х годов в СССР издавались переводы зарубежных международников, в основном специалистов по вопросам национальной безопасности и военно-политической стратегии. В ведущих советских исследовательских центрах, таких, как Институт мировой экономики и международных отношений, постепенно осваивался опыт западной науки международных отношений.

В этом смысле наиболее значительной стала уже цитированная коллективная работа ИМЭМО “Современные буржуазные теории международных отношений”, подготовленная под руководством профессора В. И. Гантмана. Совершенно ясно, что ее авторы должны были разоблачать политическую и методологическую “несостоятельность” всех “буржуазных” школ в области международных отношений, которые, по их утверждению, “не выдержали “очной ставки” с историей”, “показали свою оторванность от реальной почвы, неадекватность историческим процессам, неспособность дать объективный анализ и прогноз их закономерностей, тенденций и перспектив их развития” . Ирония заключается в том, что издание работы, в сущности опровергало эту идеологическую установку. До сих пор коллективный труд ИМЭМО остается ценным источником, дающим весьма широкое представление о западной науке международных отношений. Несмотря на обязательные ссылки на марксистско-ленинскую теорию, зарубежный опыт оказывал все более заметное влияние на советских международников. Возникал вопрос о теоретическом изучении международных отношений, публиковались работы по социологии международных отношений, в частности по международным конфликтам, американской, французской внешнеполитической мысли.

Советский ученый-международник Э. А. Поздняков опубликовал в 1976 г. работу “Системный подход и международные отношения”, в которой можно видеть своеобразное соединение традиции “реализма”, системного подхода и марксисткой теории общества и политики.

Эта публикация отметила существенный рубеж в развитии советских теоретических исследований международных отношений. Принятие советским международником части теоретического наследия “реалистов” проявилось в его работе в том, что он считал силовые отношения основополагающими в образовании исторических систем международных отношений.

Вместе с тем, подвергнув критике категорию “силы” как некую суммарную величину параметров “государств-наций”, Э. А. Поздняков выдвинул положение о том, что инвариантом (т.е. неизменной при всех условиях величиной, качеством) структуры международных отношений являются не “сила”, а центросиловые отношения, т.е. отношения между крупнейшими в каждую историческую эпоху державами, чьи взаимоотношения играют доминирующую роль. Автор исходил из того, что “сила” не есть “статическое” качество государств, а что она формируется и проявляется в динамике.

Центросиловые отношения, образующие структуру-инвариант межгосударственных отношений в качестве “внешней среды” имеют, с точки зрения Э. А. Позднякова, мировую социально-экономическую систему, т.е. исторически определенные общественно-экономические формации.

Таким образом, системный подход вписывался в марксистскую теорию общественно-историческою развития.

В конце 70-х – начале 80-х годов системные представления, методы системного анализа стали весьма характерными, если не преобладающими как в научных разработках советских международников, так и немногих учебных пособиях.

Параллельно проводились исследования с использованием количественных методик, математического моделирования с помощью ЭВМ: в Центральном институте математических исследований, в Проблемной лаборатории МГИМО под руководством М. А. Хрусталева, в Дипломатической академии СССР и в других институтах и научных центрах.

Некоторые из них проводились в закрытых для научной общественности или секретных учреждениях. Имея в виду это обстоятельство, советский международник Р. Н. Долныкова высказала в одной из откровенных дискуссий, ставших возможными в период “перестройки”, свое мнение о состоянии теоретических исследований международных отношений за рубежом, в частности в США и в СССР: “Я бы не сказала, что американские теоретики, хотя и обладают разными техническими чудесами, в мыслительном или теоретическом отношении находятся заметно впереди нас. Я не знаю какой-либо серьезной работы, которая в теоретическом смысле опережала бы нас, была бы впереди наших разработок”. Но все-таки очевидно, что государственная идеология марксизма-ленинизма сильно затормозила развитие международных исследований в СССР, что выяснилось уже в годы “перестройки” и “нового политического мышления”.