Академик НАНИ ЧРПОЛИТИКА МОСКОВСКОГО

Академик НАНИ ЧР ПОЛИТИКА МОСКОВСКОГО

В.Д. ДИМИТРИЕВ ПРАВИТЕЛЬСТВА В ЧУВАШ-

СКОМ КРАЕ В XVII ВЕКЕ

(по наказам воеводам)*

В XVII – начале XVIII вв. городовые воеводы, назначаемые обычно в тот или иной город с уездом на один год, редко на два года, получали в московских приказах наказы, составленные в них от имени “государя царя и великого князя” и называющие себя “государевыми наказами”. В литературе чаще называют их царскими наказами. Эти наказы городовым воеводам давно признаны ценнейшими источниками для изучения политики Московского правительства, системы управления, состава вооруженных сил в городах, социальных и национальных отношений, социального протеста тяглых слоев, национально-освободительной борьбы этносов. К сожалению, наказов воеводам вообще, средневолжским в особенности, сохранилось очень мало.

В наказах перечислялись обязанности и права воевод по управлению городом и уездом. Воеводам Чувашского края наказы выдавались от имени царя Приказом Казанского дворца. В XVII в. чуваши проживали в Казанском уезде (в 200 с лишним селениях), Чебоксарском, Кокшайском, Цивильском, Козьмодемьянском, Ядринском, Курмышском, Свияжском, Симбирском, Тетюшском уездах. Нам удалось выявить и опубликовать наказы царя Михаила Федоровича чебоксарскому воеводе Ф.И. Михалкову от 14 июня 1613 г. [1] и казанскому воеводе Ю.П. Ушатому от 16 апреля 1613 г. [2], царевококшайскому воеводе В.Я. Воронову от 29 марта 1628 г. [3], царя Алексея Михайловича казанским воеводам Г.И. Морозову и И.А. Хилкову от 16 мая 1649 г. [4], царя Федора Алексеевича казанским воеводам М.Л. Плещееву и В.Л. Пушечникову от 22 марта 1677 г. [5], царей Иоана Алексеевича и Петра Алексеевича казанским воеводам П.С. Урусову и А.П. Соковнину от 21 июля 1686 г. [6]

¹Ранее были опубликованы: наказ подмосковных правителей Д.Т. Трубецкого и И.М. Заруцкого ядринскому воеводе М.И. Соловьеву от 29 июля 1611 г. [7], наказы царя Михаила Федоровича кокшайскому воеводе А. Соловцову 1645 г. [8], царя Петра Алексеевича казанскому воеводе П.Л. Львову от 31 марта 1697 г. [9] и курмышскому воеводе М.В. Шишкину от 19 декабря 1701 г. [10].

Царские наказы городовым воеводам позволяют определить основные направления политики Московского правительства в Чувашском крае в XVII в., проследите ее эволюцию. Сохранившаяся дело производственная документация по Казанскому и другим уездам, в особенности дела Курмышской приказной избы за весь XVII в., фонд Ядринской приказной избы за вторую половину XVII в. свидетельствует о том, что правительственные требования, содержащиеся в наказах, воеводами выполнялись, причем последние систематически отчитывались о выполнении своих функций перед Приказом Казанского дворца, все свои действия согласовывали с ним. Права воевод в решении многих вопросов были ограничены. На многие управленческие решения требовалось согласие приказа. Не только важные уголовные дела, но и значительной суммы гражданские иски, случавшиеся в Чувашском крае, рассматривались в Приказе Казанского дворца. Немалому числу чувашей приходилось ездить в Москву по вызову Приказа, для решения своих проблем.

Наказ 1611 г. (далее будем ссылаться лишь на год наказа) был дан М.И. Соловцеву не царем, а подмосковным правительством. Поэтому он специфичен. Назначенному воеводой М.И. Соловцеву так и не удалось занять пост ядринского воеводы, т.к. назначенный царем В.И. Шуйским или семибоярщиной воевода В. Кушников не уступил свое место назначенцу подмосковного правительства. Данный наказ был написан по образцу прежних наказов Приказа Казанского дворца, но с учетом условий смутного времени. М.И. Соловцеву предлагается принять у В. Кушникова город, артиллерийские орудия (наряд) в городе и остроге, в казне – прежний ядринский наказ и указные грамоты, всякие дела, приходные и расходные книги, сметные списки (статьи расхода), наличные деньги, в казне порох и свинец, “ядра железные и нарядные”, всякие пушечные запасы, именные списки служилых людей, десятни – списки вновь сверстанных на службу, хлеб: рожь, овес, крупы и толокно, полтевое мясо, вино горячее и меды кислые, пресный мед, всякие кормовые и питейные запасы. Все принятое следовало включить в ведомость, один экземпляр которой за подписью нового воеводы передать прежнему воеводе, а на экземпляре, оставляемом новому воеводе, расписывается прежний воевода. Воевода обязывается ведать по наказу город, “посадских, служилых и уездных людей во всем”. При подходе к городу крымских и ногайских воинских людей воевода обязан организовать захват языков, допросить и сопроводить их в подмосковное правительство, а против крымцев и ногайцев выступить с отрядом служилых людей. Воевода обязуется организовать силами служилых людей уезда и соседних уездов отражение нападений крымских и ногайских воинских людей и каких-либо (русских) ратных людей, т.е. повстанцев; укреплять крепостные стены города и острога; помогать соседним уездам в борьбе против ратных людей (т.е. тех же повстанцев); обеспечить несение караульной службы в городе; следить, чтобы среди горожан и уездных людей “ни в ком шатости никаковы и лихих заводов и самовольства не было”; без указа подмосковного правительства, чтобы людей не ожесточить, не позволять кому то ни было владеть людьми, т.е. закрепощать их; “к служилым ему ко всяким людям ласку и привет держать, и словом во всяких делах обнадеживать”. Наказ предлагает воеводе “суд... и расправа меж всяких людей делати в правду, по дружбе и по посулом никому ни в чем не норовити и по недружбе не мстити”. Судебные пошлины записывать в книги. Эти книги и отписки присылать в Приказ казанского и мещерского дворца. Как видим, в условиях еще не прекратившихся народных движений подмосковное правительство страшилось опираться на местных служилых людей, предлагало властям не жесточить людей, справедливо осуществлять суд и расправу. В наказе вовсе не говорится о сборе с тяглых людей уезда налогов и доставке их в Москву. Мы не можем ставить данный наказ в один ряд с царскими наказами. Он свидетельствует о том, что политика подмосковного правительства, исходя из обстановки, носила сдержанный характер.

Наказы 1613 г. чебоксарскому воеводе и казанскому воеводе идентичны. Они по объему малы. Эти наказы – одни из первых наказов правительства Михаила Федоровича. Российское государство в то время жило под впечатлением недавно отгремевшего мощных народных движений смутного времени и победы над польско-шведскими интервентами. Чувашские, русские, марийские и татарские крестьяне Чебоксарского, Курмышского, Ядринского, Козьмодемьянского, Свияжского, Кокшайского и Казанского уездов, стрельцы и посадские люди городов края участвовали в народных движениях 1606 – 1610 гг., а в 1611 – 1612 гг. часть служилых и ясачных людей края участвовала в освобождении страны от польских и шведских интервентов. Правительство опасалось новых вспышек народных движений, хотя и было намерено твердо проводить политику пополнения опустевшей за годы смуты казны налоговыми поступлениями.

В обоих наказах вновь назначенным воеводам предлагается принять от прежних воевод городовые и острожные ключи, артиллерийские орудия в крепости и остроге; порох, свинец и всякие пушечные запасы, прежних государей наказы и грамоты, всякие дела, книги прихода и расхода денег, по книгам наличные деньги – все то, что хранилось в государеве казне; в житницах всякие хлебные и кабацкие запасы; именные списки дворян, детей боярских и всяких служилых людей (мурз, казаков, стрельцов, служилых людей из местных национальностей). Прежний воевода обязан был отчитаться по приходным и расходным книгам в деньгах, в том числе в поименных деньгах, в хлебных запасах, в случае обнаружения недостатка возместить его. О приеме и сдаче всего указанного выше сообщалось в Приказ Казанского дворца. Сохранилась роспись передачи воеводой А.П. Вельяминовым воеводе Ф.И. Михалкову от 9 августа 1613 г. городских кличей Чебоксар, в городе и остроге четырех пищалей полуторных, четырех пищалей девятипятных двух пищалей сороковых, 21 пищали затинных в станках (пищаль – артиллерийское орудие на вооружение русских войск в XV – XVII вв., а также тяжелое ружье), в государеве казне 8180 ядер к пищалям, 14 пудов пороха и 9 пудов свинца, 9 стрелецких пищалей в станках и ствол, 185 рублей 31 алтына 5 денег, 2731 чети без полуосьмиены ржи, 3016 чети и полполтретника овса. Под росписью вместо неграмотного воеводы А.П. Вельяминова расписался его племянник Федор Вельяминов. 16 апреля 1615 г. Ф.И. Михалкова сменил воеводе А.И. Чоглоков. Первый передал второму те же 31 пищаль, 8150 ядер, 16 пудов 38 гривенок с полугривенного пороха, 1,5 пуда свинца, 1,5 пуда горючей серы, 9 пищалей стрелецких в станках и ствол; в казне денег 494 рубля 24 алтына 4 деньги; в государевых житницах 1991 четь с полуосьминою ржи, 1260 четей ржаной муки, 5 четей пшеницы, 3542 четы без четверике овса, 500 чети круп, 476 четей толокна в казенную меру (в то время четь (четверть) вмещала 4 пуда ржи, а с 1624/25 г. – 6 пудов, с 1679 г. – 8 пудов); столпы государевых гримечи 1613 – 1615 гг. (всего 192 грамоты).

В наказах предлагается воеводам всякие государевы дела решать по прежним государевым наказам и грамотам, по данному наказу и вновь поступающим грамотам, во всем отчитываться перед государем. Основная обязанность воеводы – “о всем ему государевым делом промышлять и государеве казне прибыль чинить, смотря по тамошнему делу”. Московское правительство, осуществляя колониальную политику в крае, заинтересовано было получать из национального региона максимальную прибыль. Н.А. Фирсов в своем исследовании, опубликованном в 1866 г., подчеркивал, что главнейшей целью Московского правительства во вновь присоединенных землях, где “инородцы” находились “в вечном, неизменном холопстве у великого государя”, где “земли инородческие составляли полную собственность государя” и служили для получения государством наивысшей прибыли с них, где труд “инородца” составлял также собственность государя для получения той же наивысшей прибыли. Ученый пришел к таким выводам: “10. Чистая прибыль, которую Московская государственная власть получала с труда тяглых инородцев, могущественно содействовала усилению власти Московского государя.

11. Ясак и другие повинности, падавшие на инородцев, в различных местах были различны, и в раскладке их правительство не всегда руководствовалось справедливостию и благоразумною умеренностию.

12. Все учреждения, которые Москва вводила в тяглых и ясачных инородцев, вызывались одним соображением правительства: чтобы казне не было порухи, а было ей как можно прибыльнее” [11].

В смутное время ясачные люди Чувашского Поволжья налогов не платили. Поэтому правительство Михаила Романова первым долгом предлагало воеводам “доимочные доходы (т. е. недоимки. – В.Д.) по окладу в которых годех с ново не взято, велеть выбирать а ко государю доимочный список всяким доходом и хлебу прислати тотчас. А збирая те деньги из недобору велеть записывать в приходные книги и держать их в государеве казне с великим береженьем за своею печатью”. Как видно из росписей: Ф.И. Михалков за два года управления уездом увеличил сумму денег в казне уезда почти в 2,7 раза. Как известно, резкое увеличение фиксального гнета, введение сбора запросных и пятинных денег ясачных людей вызвали мощное восстание ясачных людей Среднего Поволжья и Приуралья 1615 – 1616 гг., в котором активно участвовали и чуваши [12].

В обоих наказах воеводам предлагается сказать служилым людям, верно служившим правительству в смутное время, жалованное слово царя Михаила Романова, сообщить им, что их “правда и служба государю и всей земле ведома и за тое их прямую службу и за правду государь хочет жаловать великим своим жалованьем”. В наказе казанскому воеводе добавлено: “оне бы (т. е. служилые люди. – В.Д.) государю служили и прямили и правду свою свершили, на чем они души свои далее и крест целовали, и на государеву милость были надежны”. В дальнейшем, во второй половине 10-х и в 20-х годах была проведена массовая раздача земель в вотчину и поместье князьям, боярам, дворянам и детям боярским.

Предлагалось составить именные списки всем служилым людям – дворянам, детям боярским, стрелецким головам, “татарским головам”, т. е. головам служилых националов, стрельцам, служилым мурзам и служилым националам – и управлять ими. Чебоксарский воевода обязан был ведать кремлем и острогом, судить служилых и тяглых людей. Для управления нерусским населением уезда помощником воеводы назначался так называемый “татарский голова”, который имел право судить всякие дела националов в исках до пяти рублей, а в исках больше пяти рублей судил воевода. Казанскому воеводе и дьякам наказ предлагает: “И будучи им на государеве службе в Казани город ведати, и дворян, и детей боярских, и всяких служилых людей, и князей, и мурз, и татар, и вотяков, и башкирцев, и чювашу, и черемису судили и управу меж их чинили по государеву указу”. Как и во всех наказах, предлагается судить всякие дела “вправду по государеву указу”, “безволокитно”. Это требование не соблюдалось, приходилось повторять его в каждом наказе.

Две статьи наказа чебоксарскому воеводе посвящены пресечению шатности и смуты в людях. В первой статье предлагается “беречи накрепко, чтоб в Чебоксарах и на посаде и в уезде во всяких людях шатости и смуты никоторые не было”, следить, чтобы в кремле и остроге днем и ночью без караула не было. Если станет известным о движении к Чебоксарам “каких воровских людей”, воевода тотчас обязан обратиться за помощью в Казань и Свияжск, чтобы предотвратить разорение города. Он должен был следить за тем, чтобы в Чебоксарах и уезде “приезжие люди и воры (т. е. повстанцы. – В.Д.) безъявочно не жили”. Если они обнаруживаются, то их допрашивать, узнавать, откуда и для чего прибыли, куда направляются, чтобы не допустить нарушения ими порядка. Если приезжие люди окажутся причастными к “воровскому (т. е. повстанческому. – В.Д.) делу, то воеводе велеть сажать их в тюрьму до государева указа, немедленно сообщив об этом в Москву.

Следующая статья на предупреждение участия местного населения в восстаниях: “А то бы велети беречи накрепко, чтоб в Чебоксарах в чюваше и в черемисе шатости и смуты воровские никоторые не было, а которые воровские люди учнут в них какие воровские слова вмещать, и Федору тех людей велети, сыскивая, приводить перед себя и тех людей розпрашивати и сыскивати накрепко и по сыску велети им наказанье учинити, смотря по вине до чего доведетца, чтоб отнюдь в Чебоксарах в руских людях и в чюваше и в черемисе воровства и смуты никоторые не было”.

В наказе казанскому воеводе 1613 г. о борьбе против шатости и смута сказано в одной статье: воеводе и дьякам “беречи накрепко, чтоб в Казани на посаде и в уезде в руских людех и в князех, и в мурзах, и в татарех, и в вотяках, и в башкирцах, и в чюваше, и в черемисе шатости и смуты никакие не было”, подозреваемых в таких преступлениях задерживать и наказывать.

В данном наказе имеется дополнительная статья: если возникнет угроза нападения “воров или нагайских и крымских людей на понизовые города, включая средневолжские, и воеводы этих городов попросят помощи то “посылати ис Казани голов с служивыми ратными людьми. А велеть им тех городов от воров и от крымских, и от нагайских людей оберегати, чтоб тем городом порухи никоторые в том не учинилося”.

В обоих наказах воеводы предупреждаются: “И посулов (т. е. взяток. – В.Д.) и поминков ему ни у ково ничево не имать”. Если воевода нарушит этот запрет, начинает “какие дела делать не по государеву наказу и учинит своим нерадением государеву делу какую поруху, а после про то сыщетца, и Федору за то от государя быти в великой опале”. Такое предупреждение повторяется во всех других наказах. Это свидетельствует лишь о том, что взяточничество и вымогательство воевод и приказных служителей в национальных регионах стали традиционной практикой и отменить ее возможности не было.

Эти два наказа 1613 г. показывает, что одновременно воеводе и крупного города и уезда, какими были Казань и его уезд с пригородами Лаишев, Арск, Олаты, Малмыж, Оса, и среднего города и уезда, какими были Чебоксары и его уезд, давались идентичные наказы. Наказа воеводе Чувашского края, соответствующего по времени наказу царевококшайскому воеводе В.Я. Воронову 1628 г., не сохранилось. Сообразуясь с наказами 1613 г. можно допустить, что в 1628 г. и воеводам уездов Чувашского края выдавались аналогичные же наказы.

Как и в других наказах воеводам, В.Я. Воронову предлагается придирчиво принять от В.П. Зиновьева кремль (в документе он назван городом) острог, ключи от них, пушки, оружие, боеприпасы, казеные деньги, житницы и хранившийся в них хлеб, приказное делопроизводство, Новый воевода обязан был составить роспись приема города, счетный список служилым и жилецким людям, включая стрельцов и новокрещенов, и прислать эти документы в Приказ Казанского дворца.

В наказе подчеркивается, что правовой основой военно-административной деятельности воеводы должны составлять прежние наказы и грамоты, данный наказ и другие государевы грамоты, которые будут поступать к нему впредь. Он обязан проявлять радение и осуществлении государственных интересов и во всем искать прибыли государю.

В подчинении воеводы находилось все городское служилое и посадское, уездное крестьянское население. Он выполнял функции военного и административно-полицейского управления, фискальные и судебные. Представляет интерес распоряжение о взимании с марийцев судебной пошлины в половинном размере по сравнению с нормой пошлины с русских. Наряду с судебными пошлинами речь идет и о тюменской пошлине, взимавшейся с так называемого тюменского денежного оброка за мед. Согласно наказу, сумму медвяных и других денежных оброков следовали высылать в Приказ Казанского дворца.

Собранный с ясачных марийцев посойный хлеб, составляющий “низовые хлебные запасы”, отпускался в “низовые города” (в основном нижневолжские) района Приказа Казанского дворца.

Воевода обязывается предъявлять строгие требования по взысканию налоговых и оброчных недоимок тяглых, прежде всего ясачных людей.

Согласно наказу, были установлены два срока выдачи государева годового денежного и хлебного жалованья (руги и оброка) царевококшайским мелким служилым людям и духовенству – оброчникам и ружникам.

В управлении местным населением любого средневолжского уезда царское правительство применяло варварский, бесчеловечный институт аманатов. И в Царевекокшайске попеременно содержались в аманатном дворе заложники от марийских деревень, причем в аманаты брали “лутчих людей”, т. е. состоятельных ясачников. Заложники отвечали головой за поведение своих односельчан.

Воевода, дети боярские, подьячие, сборщики денежного и хлебного ясака, оброков и пошлин, толмачи, приставы, кабацкие и таможенные откупщики, служилые люди допускали среди марийцев, простого люда невообразимый произвол, беззаконие, вымогательства, взяточничество. Большинство статей наказа направлено на пресечение такого беспредела. Как уже указывалось выше, подобные требования содержатся в наказах средневолжским воеводам в течение всего XVII века. Это свидетельствует о том, что такое зло было непреодолимым.

Особая статья определяет мера борьбы против корчемства – нарушения монополии феодального государства на производство и реализацию спиртных напитков.

В большой статье перечислены запреты воеводе допускать разнообразные злоупотребления. Ему предлагается “к царевококшайским новокрещеном и к черемисе держати ласки и привет, и береженье, чтоб они в Цареве Кокшайском измен не завели и какова дурна не учинили”. Воевода обязан был поддерживать систему организованной тайной слежки за ясачными марийцами и новокрещенами, чтобы проведывать “шатость и измену” с их стороны. Подозреваемых в измене под выдуманным предлогом должны были доставлять в Царевококшайск, допрашивать под жестокой пыткой. (“пытати накрепко”). О результатах пыточных допросов следовало сообщить в Москву, арестантов содержать в тюрьме. Воевода обязывается защищать рядовых ясачных марийцев от ябедников из их же среды, от ложных обвинений со стороны толмачей, приставов и всяких людей в измене, следить, чтобы марийцы русских людей не обижали и чтобы русские люди не творили насильства в отношении марийцев. Такие намерения наказа свидетельствуют только о том, что такие явления случались (трудно верить, что марийцы обижали русских). Подобные статьи не могли иметь реальною воплощения в жизнь, поскольку такие явления были свойственны строю.

Выполняя полицейские функции, воевода не должен был допускать появления в городе и уезде пришлых “безъявочных” людей, изолировать их при подозрении и разжигании смуты и “воровском заводе” (т. е. в призыве к восстанию). Он обязан был строго следить за “тюремными сидельцами” и отчитываться за них.

Статьи наказа свидетельствуют о том, что еще до принятия Соборного уложения 1649 года ясачные люди были прикреплены к тяглу, т. е. на них распространялось крепостное право. Беглых ясачных людей из других уездов должны были возвращать в свои деревни для несения ясачного тягла. “Новоприбылые” ясачные люди Царевококшайского уезда, живущие своими дворами, должны облагаться ясаком.

В наказе предусмотрены противопожарные меры в Царевококшайске.

Наказ завершается угрозами в адрес воеводы за допущение возможных злоупотреблений и нерадение в соблюдении интересов государя.

В конце 20-х гг., по всей вероятности, аналогичными были наказы городовым воеводам Свияжска, Чебоксар, Козьмодемьянска, Цивильска, Ядрина, Курмыша.

Наказ воеводе г. Кокшайска и уезда А.П. Суровцеву был дан в апреле – начале июня 1645 г., вероятнее всего, в апреле. Начало наказа, где была указана дата его выдачи, не сохранилось, В сохранившейся части названо только имя воеводы – Афанасий.

Наказ датирован мною по упоминаемым в нем именам приказного судьи – боярина, дьяков. Мною же установлены отчество и фамилия воеводы – Афанасий Петрович Суровцев, управлявший г. Кокшайск и его уездом с апреля 1645 г. по 1646/47 год [13]. Кокшайск был только небольшим военно-административным центром уезда, состоявшегося из одной левобережной, Чемуршинской, марийской волости и одной правобережной, Сундырской (Сотниковской) чувашской волости.

Из-за утери начала наказа невозможны сказание о первых его статьях. Разумеется, первые статьи были посвящены приеме и сдаче вооружения, казны и канцелярии. Какие статьи следовали далее, сказать трудно. Сохранившаяся часть начинается с мер наказания за корчемство, т. е. незаконное изготовление спиртных напитков: от денежных штрафов до битья “кнутом по торгом нещадно” и заключения в тюрьму, затем перечислены меры наказания за табакокурение по прежним указам и по указу 1634 года.

Далее наказ запрещает самому воеводе: заниматься виновнедрением и пивоварением; безденежно брать вино из кабака; прикрывать злоупотребления и недоборы в казну со стороны сборщиков налогов и пошлин, подьячие, кабацкого головы и целовальников; творить насильства, вымогательства, взяточничество, что фактически постоянно практиковалось; предлагает, во избежание народных возмущений и выступлений (“воровства”) “к кокшайским новокрещеном и к чюваше и к черемисе и ко всяким людем держати ласка и привет и береженье, чтоб оне в Кокшайском измены не завели и никаково дурна не учинили”. Для предотвращения этого вводится тайная слежка: “велети в них шатости и измены проведывати всякими мерами тайно, чтоб было не явно”. Если проверяют в ком “шатости и измену”, то таких людей под придуманным предлогом приводить в Кокшайск и их “про измену распрашивати и сыски всякими сыскивать себе тайно ж”, их пытать накрепко. Что они с пытки станут говорить, о том сообщить государю в Москву, а также воеводам в Казань, “а тех воров и завотчиков (т. е. инициаторов восстаний. – В.Д.) велеть вкинуть в тюрьму до государева указу”.

Значительная часть наказа посвящена запретительным мерам воеводы против широко распространенных злоупотреблений, насильства, вымогательств, взяточничества и других отрицательных явлений, обязывая воеводу следить, чтобы ябедники из русских людей, чувашей и марийцев своих же общинников не обижали вымогательствами и напрасными обвинениями; чтобы приставы и толмачи “для своей корысти и недружбы” не затевали среди марийцев и чувашей напрасных дел по ложным обвинениям в чем-либо; чтобы русские люди марийцев и чувашей “из города в город не свозили и не продавали, и не побивали, и напрасные продажи и насильства ни в чем не чинили”; чтобы и марийцы с чувашами в отношении русских людей этого не делали, “и во дворах бы у себя... однолично руских людей не держали”; чтобы торговые люди без ведома воеводы, не представляясь в таможне с проезжими грамотами в Кокшайск и уезд не приезжали; чтобы толмачи и приставы самовольно

в чувашские и марийские деревни не ездило, ясачным людям насильства и вымогательств не чинили, чтоб чувашам и марийцам “от руских людей и от толмачей насильства и обиды напрасные ни от ново ни в чем донолично не было”. Такие запреты: повторяемые и в дальнейших наказах, свидетельствуют не столько о стремлении запрещать, столько о широком распространении насилия, вымогательстве, взяточничестве воевод и приказных служителей сореди чувашей и марийцев.

Основываясь на царских указах, наказ обязывает русских служилых и чинов людей, новокрещенов за долги чувашей, марийцев, удмуртов, мордву, татар, башкир, их жен и детей, а также их поместные, вотчинные, ясачные и оброчные земли, бортные ухожан и другие угодия “ в закладные записи и в кабалы и ни в какие крепости не писали и в заклад к себе не имали”, т. е. не брали. Данная статья также позволяет утверждать о распространенности этого явления. В наказе и националам запрещается закабалять русских людей. Однако такое могли допускать, возможно, только мурзы и служилые татары, а не чуваши и марийцы. Наказ, ссылаясь по повелении царя, предлагает отдавать закладные записи, заемные кабалы и всякие крепыши заемщикам бережно, по этим кабальным документам заемщики не должны платить заемщикам, а список отмененных кабальных документов прислать в Приказ Казанского дворца. О претворении в жизнь этого распоряжения документальных свидетельств не сохранилось.

Следующая большая статья наказа запрещает воеводе, дьяку, подьячим, сборщики, целовальники, старосты при сборе денежного и хлебного ясака, других податей с ясачных чувашей и марийцев с русских крестьян и посадских личей сверх “государевых указных денежных доходов и хлебных запасов” денег и хлеба не взимали, вымогательством не занимались, “никаких поборов и подвод” не требовали, на воеводу и других приказных служителей “ни от каких дел” денег не давали, на них незаконно хлебное вино не курили, пиво не варили, для них подвод и наймитов не посылали. Воевода должен был следить, чтобы “посадцкие и уездные и всякие ясашные люди” сборщики податей без отписей (т. е. без квитанций, государевы налоги, ясачные деньги и хлеб не платили. Воеводе “беречи накрепко, чтоб сверх государевых податей в Кокшайском с посадцких и со всяких ясашных людей никаких зборов не было и никому б ничего без государева указу не давали”. За нарушение перечисленных запретов в наказе установлены наказания виновных, а за скрытие злоупотреблений воеводе от царя “быть к великой опале и в жестоком наказанье”. Эта статья фиксирует традиционно установившуюся в Чувашии практику. Воевода и приказные сборщики во второй половине XVI - XVII вв., да и в XVIII - XIX вв. постоянно занимались мздоимством, вымогательством, взяточничеством, собирали на себя доходов не меньше, чем на государство. Это зло невозможно было искоренить (да и сейчас, в 2002 г., Президент РФ в своем послании Государственному собранию отметил, что коррупция и взяточниечство прриняли угрожающие размеры, что почти ни одно дело не решается без взятки).