Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть Драма (1886)

Осень. В просторной избе зажиточного, болезненного мужика Петра — жена Анисья, Акулина, его дочь от первого брака, поют песни. Сам хозяин в который раз зовет и ругает, грозясь рассчитать Никиту, щеголеватого парня лет двадцати пяти, работника ленивого и гулящего. За него с яростью вступается Анисья, а Анютка, их деся­тилетняя дочь, вбегает в горницу с рассказом о приезде Матрены и Акима, родителей Никиты. Услышав о предстоящей Никитиной же­нитьбе, Анисья «взбеленилась <...> ровно овца круговая» и еще злоб­ней набросилась на Петра, задумав любыми средствами расстроить свадьбу. Акулина знает тайные намерения мачехи. Никита открывает Анисье желание отца насильно женить его на девке-сироте Маринке. Анисья предупреждает: если что... «Жизни решусь! Согрешила я, закон рушила, да уж не ворочаться стать». Как Петр умрет, обещает взять Никиту в дом хозяином и разом покрыть все грехи.

Матрена застает их обнявшись, сочувствует Анисьиной жизни со стариком, обещает помешать Акиму и напоследок, тайно сговорив­шись, оставляет ей сонных порошков, снадобье опоить мужа — «ни­какого духу нет, а сила большая...». Заспорив при Петре с Акимом, Матрена порочит девку Марину, артельную кухарку, которую Никита обманул, живя прежде на чугунке. Никита лениво отпирается на людях, хоть и «боязно в неправде божиться». К радости Матрены сына оставляют в работниках еще на год.

От Анюты Никита узнает о приходе Марины, о ее подозрениях и ревности. Акулина слышит из чулана, как Никита прогнал Марину: «Обидел ты ее <...> так-то и меня обидишь <...> пес ты».

Проходит шесть месяцев. Умирающий Петр зовет Анисью, велит послать Акулину за сестрой. Анисья медлит, ищет деньги и не может найти. Как бы случайно навестить сына приходит Матрена с извести­ем о свадьбе Маринки с вдовцом Семеном Матвеевичем. С глазу на глаз переговариваются Матрена с Анисьей о действии порошков, но Матрена предупреждает держать все в тайне от Никиты — «жалос-тив очень». Анисья трусит. В этот момент, держась за стенку, на крыльцо выползает Петр и просит в который раз послать Анютку за

626

сестрой Марфой. Матрена отправляет Анисью немедля ошарить все места, чтобы найти деньги, а сама усаживается на крыльце с Петром. К воротам подъезжает Никита Хозяин расспрашивает его о пахо­те, прощается, и Матрена уводит его в избу. Анисья мечется, молит о помощи Никиту. Деньги отыскиваются прямо на Петре — нащупала Матрена, торопит Анисью до прихода сестры скорей ставить само­вар, а сама наставляет Никиту прежде всего «денежки не упустить», а уж потом и «баба в руках будет». «Если <...> похрапывать начнет <...> ей укороту можно сделать». А тут и Анисья выбегает из избы, бледная, вне себя, неся под фартуком деньги: «Помер никак. Я сни­мала, он и не почуял». Матрена, пользуясь ее растерянностью, тут же передает деньги Никите, опередив приход Марфы и Акулины. Начи­нают обмывать покойника.

Проходит еще девять месяцев. Зима. Анисья ненарядная сидит за станом, ткет, ждет из города Никиту с Акулиной и, вместе с работ­ником Митричем, Анютой и заглянувшей на огонек кумой, обсужда­ют Акулинины наряды, бесстыдство («растрепа-девка, нехалявая, а теперь расфуфырилась, раздулась, как пузырь на воде, я, говорит, хо­зяйка»), злой нрав, неудачные попытки выдать ее замуж да сплавить быстрей, беспутство и пьянство Никиты. «Оплели меня, обули так ловко <...> Ничего-то я сдуру не примечала <...> а у них согласье было», — стонет Анисья.

Отворяется дверь. Входит Аким просить у Никиты денег на новую лошаденку. За ужином Анисья жалуется на «баловство» и без­образия Никиты, усовестить просит. На что Аким отвечает одно: «...Бога забыли» и рассказывает о ладном житье-бытье Маринки.

Никита пьяный, с мешком, узлом и с покупками в бумаге ос­танавливается на пороге и начинает куражиться, не замечая отца. Следом идет разряженная Акулина. На просьбу Акима Никита выни­мает деньги и созывает всех пить чай, приказывая Анисье ставить самовар. Анисья с трубой и столешником возвращается из чулана и смахивает полушальчик, купленный Акулиной. Вспыхивает ссора. Ни­кита выталкивает Анисью, приговаривая Акулине: «Я хозяин <...> Ее разлюбил, тебя полюбил. Моя власть. А ей арест». Потешась, возвра­щает Анисью, достает наливку, угощенье. Все собираются за столом, только Аким, видя неладное житье, отказывается от денег, еды и ноч-

627

лега, и, уходя, пророчествует: «к погибели, значит, сын мой, к поги­бели...»

Осенним вечером в избе слышны говор и пьяные крики. Уезжают Акулинины сваты. Соседки судачат о приданом. Сама невеста лежит в сарае, занемогши животом. «С глазу», — уговаривает сватов Матре­на, — а так «девка как литая — не ущипнешь». К Анисье после про­водов гостей на двор вбегает Анютка: Акулина в амбар ушла, «я, говорит, не пойду замуж, я, говорит, помру». Слышен писк новорож­денного. Матрена с Анисьей торопятся скрыть, толкают Никиту в погреб рыть яму — «Земля-матушка никому не скажет, как корова языком слижет». Никита огрызается Анисье: «...опостылела она мне <...> А тут порошки эти <...> Да кабы я знал, я бы ее, суку, убил тогда!» Медлит, упорствуе?: «Ведь это какое дело! Живая душа тоже...» — и все же сдается, берет младенца, завернутого в тряпье, мучается. Анисья выхватывает у него из рук ребенка, кидает в погреб и сталкивает Никиту вниз: «Задуши скорей, не будет живой!» Скоро Никита вылезает из погреба, трясется весь, со скребкой бросается на мать и Анисью, потом останавливается, бежит назад, прислушивает­ся, начинает метаться: «Что они со мной сделали? <...> Пищал как <...> Как захрустит подо мной. И жив все, право, жив <...> Решил­ся я своей жизни...»

Гости гуляют на Акулининой свадьбе. Во дворе слышны песни и бубенцы. По дорожке мимо сарая, где заснул в соломе с веревкой в руках пьяный Митрич, идут две девки: «Акулина <...> и выть не выла...» Девок догоняет Марина и в ожидании мужа Семена видит Никиту, который ушел со свадьбы: «...А пуще всего тошно мне, Ма-ринушка, что один я и не с кем мне моего горя размыкать...» Разго­вор прерывает Семен и уводит жену к гостям. Никита, оставшись один, снимает сапоги и подбирает веревку, делает из нее петлю, при­кидывает на шею, но замечает Матрену, а за ней нарядную, краси­вую, подвыпившую Анисью. В конце концов будто бы согласившись на уговоры, встает, обирает с себя солому, отсылая их вперед. Выпро­водив мать и жену, снова садится, разувается. И вдруг пьяное бормо-танье Митрича: «Никого не боюсь <...> людей не боюсь...» словно придает сил и решимости Никите.

В избе, полной народа, Акулина с женихом ждут благословения «вотчима». Среди гостей — Марина, муж ее и урядник. Когда Ани-628

сья разносит вино, песни замолкают. Входит Никита, босой, ведя с собой Акима, и, вместо того чтобы взять икону, падает на колени и кается, к восторгу Акима, — «Божье дело идет...» — во всех гре­хах — в вине перед Мариной, в насильной смерти Петра, совраще­нии Акулины и убийеАе ее ребеночка: «Отравил я отца, погубил я, пес, и дочь <...> Я сделал, один я!» Отцу кланяется: «...говорил ты мне: «Коготок увяз, и всей птичке пропасть». Аким обнимает его. Свадьба расстроилась. Урядник зовет понятых допрашивать всех и вязать Никиту.

Толстой «Отец Сергий»

Повесть Льва Николаевича Толстого «Отец Сергий» состоит из восьми частей, повествование ведется от автора. Главный герой повести – князь Степан Касацкий, впоследствии – отец Сергий. … В Петербурге как-то случилось удивительное событие: красавец князь, командир лейб - эскадрона Степан Касацкий ушел в монастырь. Предварительно он разорвал помолвку с красавицей - фрейлиной, отдал свое имение сестре и простился с матерью. Подобное поведение Касацкого было непонятно тем, кто не знал причин. А причина была. За месяц до свадьбы Касацкий узнал, что его невеста, «идеал чистоты», год назад была любовницей Николая I.  Оказавшись в монастыре, Касацкий, с усердием, свойственным ему и в обычной жизни, принялся постигать азы духовной науки. Так прожил он семь лет. Затем постригся в иеромонахи с именем Сергия. За прошедшее время умерла его мать, а бывшая возлюбленная вышла замуж. Оба известия Сергий принял довольно равнодушно. А вскоре его назначили в столичный монастырь, и он не посмел отказаться. В столичном монастыре было много соблазнов – особенно женского, и отец Сергий усмирял свою плоть многократными молитвами. Но это едва помогало. Тогда отец Сергий отправился в Тамбинскую пустынь, чтобы стать затворником. Жить ему надлежало в пещере, выкопанной в горе.  Прошло еще шесть лет. Про затворника отца Сергия ходило много слухов: говорили, что он весьма красив, и в то же время очень строг. Однажды недалеко от его жилища гуляла веселая компания богатых людей. Одна женщина – известная чудачка – поспорила со своими друзьями, что непременно попадет в келью к завтраку. Она притворилась заблудившейся и отец Сергий нехотя, но впустил ее. Через несколько минут женщина лежала на нарах полураздетая, причитала, что болеет, и звала затворника к себе. Отец Сергий, убежденный, что это дьявол в лице женщины соблазняет его, вышел в сени и отрубил топором себе палец. Боль мгновенно отрезвила его. А женщина, когда увидела, что произошло, испугалась, собрала свои одежды и выбежала вон. После отец Сергий узнал, что она стала монахиней.  Прошел еще год. Неожиданно об отце Сергеи стала распространяться слава, как о целителе. Он и сам удивлялся, но его молитвы помогали многим. Рядом с жилищем отца Сергия построили церковь, гостиницу, и народ толпой приходил к нему.  Казалось, отец Сергий уберег себя от соблазнов. Но это было не так. В один из вечеров немного слабоумная дочь купца, которую он должен был лечить, соблазнила его. Тяжесть совершенного греха не давала ему покоя, и наутро, переодевшись, он тайно ушел из своей обители. Долго скитался, немного жил у родственницы своей, Прасковьи Михайловны, обнищавшей дворянки, с горечью осознавая, что именно такая жизнь – просто грешника, была уготована ему. Стал бродяжничать, его сослали в Сибирь, там поселился у богатого мужика, работал у него в огороде и учил детей его.