А.С. Донченко, Т.Н. Осташко, История ветеринарной медицины. Древний мир - начало ХХ века

1778 г., когда в Хреновое были переведены лошади из подмосковного имения «Остров». Степные просторы и обильные пастбища позволили в течение двух десятилетий довести число заводских маток до 500—600, с приплодом общее поголовье лошадей (при жизни А. Г. Орлова) доходило до 3 тыс. Ветеринарным обслуживанием лошадей Хреновского завода занимался знаменитый Л. М. Эвест, автор книги «Полный русский конский лечебник». Он руководил лечебной работой, проводил профилактические мероприятия. Первым ветеринарным врачом Хреновского завода с момента основания и до 1826 г. был И. П. Корчагин, ученик Л. М. Эвеста. После смерти Корчагина старшим ветеринарным врачом завода стал С. П. Курлин, происходивший, как и Корча- гин, из крепостных крестьян. Его посылали в Санкт-Петербург для обучения на ветеринарном отделении Медико-хирургиче- ской академии.

В 1824 г., через 15 лет после смерти графа, когда масштабы работы были «убавлены», в Хреновском заводе числились 604 матки, 62 жеребца и 1519 голов молодняка всех возрастов. Породистые лошади из Хреновского завода попадали во все губернии Российской империи. Особенно много их было куплено для малороссийских и новороссийских конских заводов, а также для придворных и военно-конских. Многочисленные частные конские заводы по выращиванию верховых лошадей стали, по сути, филиалами Хреновского завода, приобретая жеребцов-производителей преимущественно у него. Работа Хреновского завода, а также десятков и сотен заводов-филиалов во многом способствовала тому, что породные качества и экстерьер кавалерийской лошади в России к началу Отечественной войны 1812 г. существенно улучшились.

Хреновский конный завод графа А. Г. Орлова-Чесменского

181

Если коней для иррегулярной российской кавалерии закупали в донских и башкирских степях, то для регулярной — у конских заводов России.

Во время Отечественной войны 1812 г. российское коннозаводство сильно пострадало. Многие частные коннозаводчики были разорены, и для восстановления поголовья лошадей понадобилось возобновить деятельность государственных военно-конских заводов. Армия нуждалась в лошадях для кавалерии (верховых) и артиллерии (упряжных). Всеми вопросами, связанными с обеспече- нием конского состава императорского двора и армии, занималось особое ведомство, название его менялось с течением времени. Это ведомство содержало конские заводы, придворные и военные, с поголовьем маток, достаточным по расчету для ежегодного ремонта. Особое внимание уделялось заводам военным. В 1819 г. управление ими было особо выделено и передано «Комитету об управлении военно-конскими заведениями», в ведение которого перешли 6 конских заводов с поголовьем 2600 маток, а всего 9420 лошадей всех возрастов. Кроме них существовало еще не менее 10 заводов в военных поселениях при кавалерийских округах. Функции Комитета об управлении военно-конскими заведениями постепенно расширялись, в 1833 г. его переименовали в Комитет о коннозаводстве российском. Он не числился по военному ведомству, тем не менее «высочайшие приказы», касавшиеся армейских вопросов, по-прежнему считал для себя обязательными. Управление государственными конскими заводами было построено по военному образцу. Все заводы обслуживали «нижние чины», откомандированные в распоряжение Комитета из рядов войск. Постепенно частное коневодство восстанавливалось от разрушительных последствий войны с Наполеоном Бонапартом. Лошадей для дворцовых и армейских нужд стало значительно дешевле покупать, чем выращивать за государственный счет, и в 1848 г. конские заводы при кавалерийских частях были закрыты.

В середине XIX в., когда аграрный и крестьянский вопросы стали центральными во внутренней политике России, государство обратило внимание на состояние коневодства гражданского населения. Председатель секретного комитета по крестьянскому вопросу, министр Государственных имуществ П. Д. Киселев представил Николаю I в декабре 1842 г. докладную записку об улучшении коневодства во всем Российском государстве. Последовавший за этим Указ от 7 января 1843 г. принципиально изменил государственный курс в области коневодства и коннозаводства. Государственным военно-конским заводам было указано их новое назна-

182

чение: стать рассадниками племенных лошадей — улучшателей породы, чтобы качественно поднять коневодство страны. Конские заводы кавалерийских округов ликвидировались как не отвечавшие новым требованиям. За указом от 7 января последовал указ от 8 марта 1843 г. «О нормативном расписании состава земских слу- чных конюшен». Планировалось организовать 24 такие конюшни по 60 жеребцов в каждой с целью улучшения породности крестьянских лошадей.

Указом от 10 апреля 1843 г. Комитет о коннозаводстве российском был реорганизован в Главное управление государственного коннозаводства. Ему и предстояло проводить новый курс. Сравнительно легко было создать рассадники чистокровной английской, арабской, восточной и других пород; недостающее количе- ство племенных производителей верховых лошадей можно было закупить у частных коннозаводчиков. Но государство не располагало никакими племенными ресурсами для разведения лошадей упряжного, сельскохозяйственного и рабочего типа. Потребность же в массовом разведении таких лошадей была велика. Она обострилась в первой половине XIX в., когда внутренний и внешний товарооборот в России стал быстро расти. Железных дорог в то время еще не было, все перевозки производились исключительно водой и гужом. В этой ситуации в качестве породы-улучшателя упряжной и сельскохозяйственной лошади выступила орловская рысистая порода. Она завоевывала все большее признание в российских конских заводах, поскольку по своим качествам соответствовала необходимым требованиям. По решению правительства весь конский состав рысистого и верхового отделений Хреновского завода был куплен в казну и перешел в ведение Главного управления государственного коннозаводства с 1 января 1845 г.

Вплоть до крестьянской реформы 1861 г. число конских заводов увеличивалось. Однако в пореформенное время ситуация резко изменилась: в течение 5 лет после 1861 г. закрылось более 1 тыс. частных конских заводов, около 40 % общего их числа. Особенно большое сокращение произошло в южных губерниях. Такое положение объясняют следующими причинами (М.Е. Лобашев, 1954): во-первых, из-за роста цен на зерно увеличилась распашка земель на юге страны, что привело к потере наилучших пастбищ; во-вто- рых, в 1860-х годах сократилась численность кавалерийских частей, соответственно уменьшился спрос на лошадей; в-третьих, отмена крепостного права поначалу дезорганизовала помещичье хозяйство. Перестройка помещичьих хозяйств на капиталистиче- ской основе и развитие хозяйственных отраслей, нуждавшихся в

183

привлечении тягловой силы, стимулировали постепенное восстановление числа конских заводов. Ускоренными темпами коннозаводство развивалось в Воронежской, Тамбовской, Киевской, Рязанской, Тульской, Курской, Орловской, Пензенской губерниях, экономика которых наиболее быстро перестраивалась на принципах капиталистического производства. Поначалу эти заводы были небольшими (по количеству маточного поголовья) в сравнении с прежними: к концу XIX в. численность маточного поголовья увели- чилась всего на 1/3, а число заводов — почти в 3 раза.

В начале XX в. российское коннозаводство переживало очередной кризис. Ситуацию усугубила Первая мировая война: намного сократилась общая численность лошадей, окончательно была разрушена племенная работа. Восстановление коневодства и коннозаводства началось уже при советской власти, после окончания Гражданской войны.

Животноводство в Сибири

Главной предпосылкой и условием развития животноводства в Сибири было хозяйственное освоение ее территории на протяжении XVII—XIX вв. Постепенное заселение и освоение края нача- лось с середины XVI в., когда границы Московского государства на востоке приблизились к Уралу. Формальной датой присоединения Сибири к России историки считают 26 октября 1582 г., день взятия дружиной Ермака ставки хана Кучума — поселения Кашлык. После этого поход казачьей дружины Ермака в Сибирь продолжался еще не один год. С конца XVI в. начался массовый приток переселенцев из европейской части страны в Сибирь. Сюда бежали, спасаясь от усиливавшегося феодального гнета, черносошные, помещичьи и монастырские крестьяне; прибывали завербованные воеводами сибирских городов посадские люди и крестьяне из северных уездов европейской части России, а также ссыльные. Кроме участников казачьих, крестьянских и городских восстаний в Сибирь ссылали «иноземцев» из числа военнопленных. Правительство уже в XVI в. пыталось организовать сибирское «пашенное дело» путем административного «перевода» крестьян из России в Сибирь «на вечное житье». Кроме того, в Сибирь на пашню стремились привлечь «охочих», «гулящих» людей, «кто похочет идти, а не тягла», и «садиться на ту землю, какую похочут», со льготами, «смотря по пустоте». Все эти крестьяне назывались «пашенными», кроме обработки земли «для себя» они были обязаны обрабатывать и «государеву десятину». При царе Алексее Ми-

184

хайловиче правительство разрешило устройство «слобод» и пашен также частным лицам.

К началу XVIII в. почти вся территория Сибири была присоединена к России. Велось ее хозяйственное освоение, увеличивалась численность населения. В XVII — начале XVIII в. особенно интенсивно осваивались уезды Тобольский, Верхотурский, Туринский, Тюменский и частично Тарский, здесь сосредоточивалась основная часть сибирских земледельцев. С XVIII в. началось активное хозяйственное освоение притоков Оби — Ояша, Умревы

èЧауса. Русские селения стали возникать и в Барабинской степи. Освоение Барабы шло со стороны рек Иртышь и Обь. В XVII в. значительная часть русского населения Сибири занималась земледелием, непременным условием существования крестьянского двора было наличие рабочего скота. Покупали лошадей у местного населения или южных кочевников, пригонявших скот на продажу. По данным И. П. Трошина (1969), с 1622 по 1737 г. население Сибири увеличилось в целом в 2,7 раза, в том числе пришлое в 13 раз. В 1737 г. пришлое население уже преобладало над коренным. Переселенцам принадлежала и большая часть скота.

Существенные изменения в характере и направлениях заселения Сибири произошли в начале XVIII в.: поток русской колонизации сместился из северных таежных районов в южные, более пригодные для сельскохозяйственного освоения. В XVIII — первой половине XIX в. шло активное заселение Барабы, Прииртышья, Среднего и Верхнего Приобья, Алтая, Минусинской котловины, Прибайкалья и Забайкалья. Степные плодородные земли Западной Сибири представляли главный интерес для российского

èсибирского крестьянства. В результате население юга Сибири росло довольно быстрыми темпами, тогда как численность русских на севере и северо-востоке региона увеличивалась очень медленно, а порой даже сокращалась. В XVIII — первой половине XIX в. Сибирь оставалась малонаселенной и слабо обжитой территорией. Доля сибиряков (русских и аборигенов) в составе населения России была крайне низкая (1719 г. — 3,1 %, 1795 г. — 3,2, 1850 г. — 2,7 %), хотя население региона постепенно увеличивалось: с 500 тыс. в начале XVIII в. до 1190 тыс. в конце века, а в 1863 г. составляло 3141 тыс. человек. Число только русских увели- чилось с 300 тыс. в 1719 г. до 800 тыс. в 1795 г. и до 2,1 млн человек в 1850-х годах. Заселение южных, благоприятных по почвенноклиматическим условиям районов Западной Сибири заметно повысило темпы роста посевных площадей. Уже к началу XVIII в. местное хлебопашество удовлетворяло потребности русских жи-

185

телей Сибири в хлебе. Создание сибирского пашенного земледелия означало решительный шаг в развитии производительных сил региона.

Животноводство было важнейшей после хлебопашества отраслью крестьянского хозяйства сибиряков. Оно обеспечивало нормальное развитие крестьянского двора: давало тягловую силу, необходимую для возделывания полей и перевозки грузов, снабжало крестьянскую семью молочными продуктами, маслом, мясом, ов- чинами и кожей. В Сибири разводили лошадей, крупный рогатый скот, овец, коз, свиней, оленей, верблюдов. Переписей скота в XVIII в., как правило, не проводилось. По некоторым сведениям, в 1759 г. в Кузнецком уезде, например, в среднем на двор приходилось по 2,8 головы рабочего скота. По другим уездам сообщаются и более высокие показатели. В Западной Сибири, по данным Министерства государственных имуществ, насчитывалось в 1841 г. 702 499 лошадей, 594 975 голов крупного рогатого скота, 952 362 головы мелкого скота, 173 верблюда, 156 281 олень. В Восточной Сибири, по официальным сведениям за 1858 г., было 835 822 лошади, 1 112 930 голов крупного рогатого скота, 1 450 029 обычных овец, 1841 тонкорунная овца, 122 103 козы, 2 545 верблюдов, 109 557 оленей. По Якутской области указано еще 10 975 ездовых собак.

С начала XVIII в. государство занималось заселением Сибири, что, впрочем, не исключало и вольных переселений. В первой половине XIX в. легальное переселение из России в Сибирь происходило полностью по инициативе и под контролем государства. В 1806 и 1822 гг. были изданы сенатские указы, разрешавшие переселение в Сибирь государственным крестьянам; этим воспользовались тысячи крестьянских семей из малоземельных центральных губерний. В 1806 г. составлено новое Положение о переселении в Сибирь, в соответствии с которым «водворение людей» следовало проводить по усмотрению губернаторов и под надзором генерал-губернатора. В Тобольскую и Томскую губернии направляли преимущественно государственных крестьян из внутренних губерний России. Их освобождали на 5 лет от платежа податей и выполнения повинностей, за исключением воинской, и выдавали от казны денежную ссуду, подлежавшую погашению. Только в 1813 г. в Томскую губернию прибыли около 16 тыс. государственных крестьян. На каждую переселенческую семью полагались лошадь, корова, 2—3 овцы, сельскохозяйственный инвентарь. До первой жатвы на месте поселения переселенцы получали семена на посев и хлеб или кормовые деньги. Все категории переселенцев

186

имели временную податную льготу. По истечении льготного срока они были обязаны выплачивать все казенные подати наравне со старожилами и в течение 15 лет возместить ссуду.

По мере заселения Сибири спрос на скот и продукцию скотоводства постоянно возрастал. Лошади были необходимы для земледелия и извозного промысла, для работ на алтайских и нер- чинских рудниках и заводах, золотых приисках. В 1852 г. на золотых промыслах находились до 15 тыс. лошадей. На перевозку грузов по Московско-Сибирскому тракту требовалось до 50 тыс. лошадей. Крестьяне, жившие по трактовым дорогам, занимались извозным промыслом, многие — для приработка. Продукция скотоводства была нужна городскому, приисковому и заводскому населению, кожевенным и салотопенным заводам, суконным мануфактурам. С конца XVIII в. в горной части Алтая распространяется мараловодство. Первые маральники были устроены так называемыми бухтарминскими каменщиками — беглыми крестьянами и мастеровыми алтайских заводов. Продажа маральих рогов (пантов) была прибыльным делом: за лучшие рога «с гнездами» платили стоимость 4 лошадей. Разведение маралов в XIX в. распространилось с Алтая в горные районы Восточной Сибири.

После отмены крепостного права (1861) переселение в Сибирь стало возможным и для бывших крепостных. Однако правительство заботилось о том, чтобы в переселении участвовали только семьи крепкие, обладавшие значительным числом работников и достатком, и не давало разрешения на переезд беднякам. «Маломощные» семьи, наслушавшись рассказов о привольной и богатой жизни в Сибири, отправлялись туда безо всякого разрешения, на свой страх и риск. Одни самовольные переселенцы устраивались в старожильческих селениях, другие брали в аренду землю у аборигенного населения и казаков, третьи шли в наемные работники или пристраивались к какому-нибудь ремеслу. Большинство таких переселенцев проживало по просроченным паспортам или без всяких документов, никуда не приписываясь, поэтому определить их численность невозможно.

В 1889 г., при Александре III, был издан новый закон о переселении, которым устанавливались дополнительные льготы для переселенцев. Крестьяне, получившие разрешение на переезд, не обязаны были добывать еще и «увольнительный приговор» от сельского общества. Переселенцы освобождались от казенных платежей на 3 года после переселения, в последующие же 3 года платили только половину казенных платежей. На месте водворе-

187

ния они получали ссуду на продовольствие и семена. Для перевозки переселенцев по железной дороге до г. Тюмени был установлен льготный тариф, от Тюмени их перевозили на пароходах и баржах. С 1861 по 1891 г. в Сибирь переселились 450 тыс. человек, из них примерно 350 тыс. осели в западной ее части. За счет естественного прироста старожилов и массового переселения крестьян из Европейской России население края заметно увеличилось: c 1858 по 1897 г. с 2936 тыс. до 5760 тыс. человек, т. е. почти в 2 раза. При этом Западная Сибирь, занимавшая только 1/4 всей территории огромного Сибирского региона, вмещала 2/3 населения. Наибольшей плотностью населения отличались округа Тобольской губернии (Курганский, Барнаульский, Ялуторовский, Тюменский, Ишимский). Строительство Транссибирской железнодорожной магистрали намного ускорило темпы переселения в Сибирь: с 1897 по 1917 г. сельское население в земледельческих районах Сибири возросло с 2 667 400 до 6 196 100 человек, или в 2,3 раза.

К середине XIX в. в Сибири исторически сложились созданные упорным трудом крестьян очаги земледелия, где высевали типич- ные для России сельскохозяйственные культуры — яровую и озимую пшеницу, рожь, овес. Овес занял одно из первых мест среди возделываемых культур: в 1874—1877 гг. им засевалось 28—29 % всей обрабатываемой площади, среди яровых культур на его долю приходилось 39,5—42 %. Расширение посевов овса стимулировал растущий спрос на фуражное зерно, поскольку большое количе- ство скота держали и горожане. Владельцы городских усадеб имели не только большое поголовье молочного скота и свиней, но и табуны лошадей, так как ямская служба была наиболее распространенным промыслом у сибиряков. Горожане разводили также много овец, коз, домашней птицы.

Хлебопашество и животноводство особенно интенсивно развивались в степных и лесостепных районах Тобольской и Томской губерний, в Акмолинской и Семипалатинской областях. На исходе первой половины XIX в. поголовье сельскохозяйственных животных Сибири по каждому виду исчислялось многими сотнями тысяч. В одной только Томской губернии лошадей было до 500 тыс., крупного рогатого скота — 400 тыс. голов и овец — 300 тыс. В Тобольской губернии насчитывалось примерно 576 тыс. лошадей, 542 тыс. голов крупного рогатого скота, 670 тыс. овец и 234 тыс. свиней. В пересчете на 100 жителей губернии приходилось: лошадей — 57 (больше, чем в какой-либо губернии Европейской России), крупного рогатого скота — 54 головы. По последнему показателю Сибирь уступала лишь 9 европейским гу-

188

берниям, по поголовью овец (84 гол.) занимала 23-е место, свиней (23 гол.) — 32-е.

Примерно через 30 лет общее количество скота в Сибири ис- числялось миллионами голов. По отдельным уездам Западной Сибири на 100 человек приходилось: лошадей от 7,7 до 98; крупного рогатого скота от 4,7 до 84 голов; овец от 1,4 до 112,2; свиней от 0,4 до 24, а всего животных от 14,3 до 285 голов. Наиболее обеспе- ченными скотом были жители Барнаульского и Каинского уездов Томской губернии и Тюкалинского уезда Тобольской губернии (Трошин И. П., 1969).

Многотысячным поголовьем скота владели местные народыкочевники. До прихода русских в Сибирь аборигенное население держало мало овец и свиней, в общей структуре стада преобладали лошади. В таких населенных пунктах севера Западной Сибири, как Березов и Сургут, до прихода русских продуктивный скот не держали, занимались исключительно оленеводством. В 1876 г. в Березовском уезде Тобольской губернии на 26 956 человек оседлого населения приходилось 2818 лошадей, 2182 головы крупного рогатого скота, 457 овец, 109 свиней, 1848 коз. Кроме того, у местного населения, в том числе русского, было 13 548 оленей.

Для развития животноводства Сибирь располагала благоприятными условиями, обширными пастбищами и сенокосами. Большинство сел были хорошо обеспечены кормовыми угодьями, но, несмотря на это, сена заготавливалось недостаточно. В течение полугода скот находился на подножном корме. Весной животных выпускали на пашню или в леса безо всякого присмотра, в конце апреля — начале мая взрослый продуктивный скот объединяли в стада и сдавали пастухам, которые пасли его до поздней осени. Молодняк лошадей в течение лета кормился в поскотинах. В районах Забайкалья, южной части Бийского и Минусинского округов лошади, а также часть крупного рогатого скота и в зимнее время находились на подножном корме. Во многих деревнях животные не получали зимой полноценного питания и даже голодали. Сеном кормили прежде всего рабочий скот, молодняк, коров после отела или во время болезни. Остальной крупный рогатый скот и нерабочие лошади питались в основном соломой яровых культур, а при ее недостатке и ржаной.

Содержали животных в условиях, зачастую не отвечавших элементарным требованиям зоогигиены. В зимнее время они находились в хлевах — темных, низких, грязных. Для лошадей не строили и таких помещений, они всю зиму стояли во дворе, в лучшем случае под навесом. Не было, как правило, и теплых свинарников.

189

Один из участников съезда представителей молочных хозяйств (Курган, 1901 г.) так описывал зимнее содержание скота в одном из уездов Томской губернии: «Вместо того чтобы скот выходил из пригонов на пастбище, его приходится вытаскивать — настолько он заморен. Нельзя быть равнодушным свидетелем, сколько у местных крестьян он выстрадывает в течение долгой суровой зимы под открытым небом, а под ногами мерзлый навоз. И в пригонах скот мерзнет, а тут еще выгоняют поить на озеро, где вода воняет, потому что берега завалены навозом». Следствием неблагоприятных условий содержания были низкая продуктивность скота, высокая заболеваемость, падеж животных. Крестьяне лечили скот в основном средствами народной ветеринарии, основанными на многовековом опыте наблюдений за природой, а также на суевериях. В качестве лекарства применяли различные минералы, деготь, керосин, карболовую кислоту, медный купорос, раствор сулемы и проч. Особой грамотностью отличались знахари-коновалы у старообрядцев, которые пользовались древними лечебниками, хранившими наследие Византии, арабского Востока и латинского Запада. Одним из главных способов лечения болезни считались заговоры, их применяли в сочетании с лекарствами: считалось, что лекарства без заговора не действуют.

Сибирское скотоводство страдало от эпизоотий, особенно в восточной части региона. Эпизоотии наносили существенный ущерб и населению Западной Сибири. В 1872—1874 гг. в Тобольской губернии, например, от различных болезней погибло свыше 70 тыс. голов скота, на Алтае в 1884 г. — свыше 200 тыс. Эпизоотии сдерживали развитие животноводства, тем не менее в Сибири оно развивалось опережающими темпами по сравнению с общероссийскими показателями. В 1860—1890-е годы поголовье лошадей в Сибири увеличилось на 70,5 %; крупного рогатого скота — на 93,1; овец и коз — на 84,3; свиней — на 37,2 %. В Европейской России с 1864 по 1904 г. количество крупного рогатого скота увеличилось на 44,3 %; овец — на 37,4; а поголовье свиней уменьшилось на 13,2 %. Наиболее высокие темпы прироста поголовья скота отмечены в Томской, Тобольской и Енисейской губерниях. На рубеже XIX—XX вв. животноводство стало одной из важнейших отраслей крестьянского хозяйства, а в ряде западносибирских округов (Тарском, Тюкалинском, Омском, Каминском, Томском) — основным занятием населения.

Сибирские крестьяне имели больше возможностей для продажи продуктов животноводства, чем зерна. Во второй половине XIX в. эти продукты вывозили на Ишимскую, Крестовскую и Ир-

190