Шаталкин А.И. Политические мифы о советских биологах

УДК 57(47+57)(072)

ББК 28д(2) Ш 28

А.И. Шаталкин. Политические мифы о советских биологах. О.Б. Ле­ пешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие. Мос­ ква: Товарищество научных изданий КМК. 2016. 472 с., 1 ил.

В книге рассматриваются научные, идеологические и политические аспекты пос­ левоенного противостояния советских ученых в биологии и последующее отра­ жениесвязанных с этим трагических событий в общественном сознании и в сред­ ствах массовой информации. В контексте последних утверждалось, что в исто­ рии отечественной биологии бьши позорные страницы, когда советская власть поддержала лжеученых - из наиболее осуждаемых говорят о Лысенко, Лепе­ шинской и Бошьяне (1), продвигавших свои псевдонаучные проекты - мичу­ ринскую биологию, учение о происхождении клеток из живого вещества, учение о связи «вирусов» и бактерий и т.д. (2), которые они старались навязать взамен истинной науки (3); советская власть обвинялась в том, что она заставляла на­ стоящих ученых отказываться от своих научных убеждений (4), т.е. действовала как средневековая инквизиция (5); для этой цели она устраивала специальные собрания, суды чести, сессии и т.д., на которых одни ученые, выступавшие ранее против лженаучных теорий, должны бьши публично покаяться, открыто при­ знать последние и тем самым отречься от подлинного знания (6), тогда как дру­ гим ученым (конформистам) предлагалось в обязательном порядке одобрить эти инквизиторские действия властей в отношении настоящих ученых (7). Показа­ но, что все эти негативные утверждения в адрес советской биологии, советских биологов и советской власти, как не имеющие научных оснований, следует счи­ тать политическими мифами, поддерживаемыми ныне из пропагандистских со­ ображений. В основе научных разногласий между учеными лежали споры по натурфилософским вопросам, которые на тот момент не могли быть разрешены в рамках научного подхода. Анализ политической составляющей противостоя­ ния привел автора к мысли, что все конфликты так или иначе бьши связаны с борьбой советских идеологов против Т.Д. Лысенко, а если смотреть шире, с их борьбой против учения Ламарка. Борьба с ламаркизмом бьша международным трендом в ХХ столетии. В СССР она оправдывалась необходимостью консенсу­ са с западной наукой и под этим лозунгом велась партийными идеологами, начи­ ная с середины 1920-х гг., продолжалась предвоенное и послевоенное время, завершившись «победой» над псевдонаучным наваждением в биологии к сере­ дине 1960-х гг. Причины столь длительной и упорной борьбы с советским ла­ маркизмом бьши связаны с личностью Сталина. По своим убеждениям он бьш ламаркистом и поэтому защищал мичуринскую биологию, видя в ней дальнейшее развития ученияЛамарка. Не исключено, что эта борьба против советского ламар­ кизма со стороны идеологов на самом деле имела своим адресатом Сталина.

Предисловие. Мифологизация нашей истории

Непосредственным поводом для написания настоящей работы послужило чтение книги проф. В.Н. Сойфера «Красная биология. Лженаука в СССР». Я не нашел убедительными его доказательства псевдонаучности работ разбираемых им советских авторов. Более того, у меня сложилось впечатление, что он невнимательно прочи­ тал критикуемые работы. Сам я читал их, когда был еще студентом и естественно полагался на свое прошлое восприятие, которое, конеч­ но, могло быть ошибочным. Поэтому я решил снова перечитать ра­ боты О.Б. Лепешинской, Г.М. Бошьяна и других авторов, причаст­ ных к трагическому повороту в развитии биологии тех лет.

Автор не ограничился разбором теорий, называемых лженауч­ ными (или псевдонаучными), но решил подвергнуть критическому разбору саму идею псевдонаучности в виду постоянных попыток рассматривать ее в качестве чуть ли не родовой черты науки «реаль­ ного» социализма, проистекающей, как нас убеждают, из его тота­ литарной сущности. В тоталитарном государстве, каким был, как нам говорят, СССР, заведомо ложные научные теории будто бы специ­ ально внедрялись с тем, чтобы через унижение ученых, вынуждае­ мых выступать против истинного научного знания, подчинить их партийному диктату и лишить воли к сопротивлению. В итоге боль­ шинству советских биологов, живших в то время, ныне бездоказа­ тельно предъявляются обвинения в нравственном падении, в том, что они будто бы поддались диктату властей и не выступили с осуждени­ ем лженаучных теорий Лысенко, Лепешинской, Бошьяна и др.

Возникает вполне закономерный вопрос, почему в нарушении принципа парсимонии было принято такое сложное объяснение, бо­ лее похожее на политическое обвинение. Оно не проверяемо научно, хотя его и высказывают ученые. А раз так, то не ошибались ли уче­ ные в своей научной оценке работ отмеченных авторов. Действитель-

4 Предисловие

но ли мы имеем дело с лженаучными теориями? А вдруг это не так. Этот вопрос представляется более простым хотя бы потому, что до­ пускает научную проверку. Поэтому с решения этого второго вопро­ са я и начал свои исторические разыскания. В итоге родилась пред­ лагаемая читателю книга.

Забегая вперед, сразу скажу, что ученые в своей оценке работ Лысенко, Лепешинской, Бошьяна и др. не во всем были правы. И причины этого скорее всего политические, предопределившие пред­

взятое отношение к авторам. Поразительно, но я ни у кого из советс­ ких и нынешних критиков не нашел внятного изложения положений критикуемых ими авторов. Обычно говорят, что там и обсуждать соб­ ственно нечего; что можно сказать об откровенной чепухе. Но этой «чепухе» верила огромная армия советских ученых. Поэтому пред­ взятость в этом деле означала неуважение к их мнению, которое с порога, по существу бездоказательно отвергалось. Крайне предвзя­ тым подходом к оценке деятельности советских ученых грешит упо­ мянутая мной книга проф. В.Н. Сойфера, а также его вторая книга «Власть и наука. Разгром коммунистами генетики в СССР». В после­ дней книге о вине коммунистической власти сказано лишь в общих словах, т.е. практически ничего, но зато по полной программе выска­ заны обвинения в адрес ученых как самостийных творцов зла.

В таких сложных и деликатных делах как межличностные от­ ношения между учеными необходимо проявлять определенный такт и, главное, подходить дифференцированно к свидетельствам непос­ редственных участников трагического разворота нашей истории и к материалам тех лиц, которые пытаются разобраться в случившемся, в том числе с научно-исторических позиций.

Ученые, ставшие жертвой круговорота обрушившихся на них бед, в своих воспоминаниях повествуют о выпавших на их долю тя­ желых испытаниях, оставивших тягостный след на всю их жизнь. Даже если они ошибались в своих оценках произошедшего, для них и их близких личные переживания есть такая же реальность, как и все остальное, То, что они рассказывают ими глубоко выстрадано и составляет ту правду жизни, которую нельзя отменить, даже если она в чем-то неточна, и тем более забыть; она всегда с собой, от нее неку­

да убежать.

Для всех остальных, отважившихся разобраться в событиях прошлых лет, целью должно быть выяснение в меру сил подлинной картины произошедшего. А для этого надо с особой осторожностью

относиться к любым обобщениям, имевшим хождение в обществе. Одним из таких обобщений, которое не может быть доказано с науч­ ной точки зрения является уже отмеченное выше мнение о советс­

ком обществе как источнике зла, укорененного в нем в силу его тота­ литарной природы.

Я исхожу из глубокого убеждения, что ничего такого дурного, приписываемого советскому обществу, включая и научное сообще­ ство, на самом деле не было, что в СССР жили и работали в целом нормальные люди, что в руководстве страны сидели такие же нор­ мальные люди. Поэтому я не могу принять и поверить в то, что наши

руководители будто бы специально раскручивали проходимцев от науки, чтобы заставить научную интеллигенцию поступиться своей совестью и против своей воли славословить этих партийных выдви­ женцев. Утверждать такое - это значит, выставлять в карикатурном виде советское научное сообщество, считать, что в нем преобладали и верховодили плохие люди. Еще раз повторю, что я не могу пове­ рить в то, что советские ученые выступили в роли пособников зла, творимого будто бы сверху, называя по указке партийных властей «черное» «белым».

Но раз такие обвинения были выдвинуты, в том числе против конкретных ученых МГУ, которых я знал, одних по личному обще­ нию, других по лекционным занятиям, то с этим надо по справедли­ вости разобраться - насколько, во-первых, все это серьезно и дока­ зательно и, во-вторых, не скрывается ли за этим поддерживаемая за­ падом банальная пропаганда по дискредитации нашей страны и со­ ветского общества.

Последнее никак нельзя исключить, учитывая проявляемое на западе недоброе внимание к личности Т.Д. Лысенко, которое поче­ му-то с годами не ослабевает. В последнее время, пишет проф. Э.И. Колчинский (2014), там «прошли три конференции по лысенко­ изму (Нью-Йорк, 2009; Вена, 2012; Токио, 2012)>>. Ведь кто-то давал деньги на проведение этих мероприятий с политическим осуждени­ ем советского ученого и возглавлявшегося им научного направления. Я не слышал, чтобы аналогичные международные конференции устраивались для осуждения американских, английских, французс­ ких и любых других ученых зарубежных стран. Получается, что толь­ ко в Советском Союзе были столь плохие ученые, что это стало пред­ метом обсуждения международной общественности и до сих пор вызывает нездоровый интерес к этому делу ученых всего мира. А

может быть, все-таки нездоровый интерес проявляют не сами уче­ ные, но западные политики? Ведь не ученые в складчину собирали деньги на проведение подобных конференций.

Чтобы в мире науки только советские ученые были носителями мирового зла, такого в принципе быть не может. В это невозможно поверить. Если, конечно, не придавать серьезного значения мнению наших западных недоброжелателей, утверждавших, как это сделал бывший президент США Ричард Никсон (Nixon, 1980, р. 50), что именно у нас из-за татарского ига сконцентрировано мировое зло и все проявления недобрых чувств в нашем народе составляют теперь его природную суть, т.е. заложены в наших генах.

Неужели противники Лысенко пошли по стопам Никсона, со­ знательно демонизируя нашего ученого и его сторонников. А может быть все куда проще. Многое говорит за то, что приближается время научной реабилитации Ламарка, а вместе с ним и мичуринской био­ логии, ныне идущей по разделу лженауки. Не исключено, что на за­ паде может возникнуть потребность в «разборе полетов», в частно­ сти, в выяснении обстоятельств, связанных с дискредитацией Ламарка и его учения. И вот в предвидении этого на западе начался новый виток демонизации Лысенко. Упомянутые выше три конференции, организация которых не бьша привязана к каким либо «юбилейным» датам, связанным с Лысенко, призваны были напомнить о его пре­ ступной деятельности и как бы объяснить временное неприятие за­ падным обществом Ламарка. Отрицательная реакция на Лысенко - советского последователя Ламарка, могла, намекают нам, отвратить западных ученых от серьезного изучения трудов Ламарка.

Подтверждением этому я вижу в следующем заключении авто­ ров (Seong et а!., 2012\'.р. 250-251): «Имея пример каммереровских

экспериментов, трудно улучшить репутацию ламарковского насле­ дования... Действия Лысенко сделали ламарковскую теорию наследо­ вания еще более неприемлемой для большинства ученых». Авторы положительно отвечают на вопрос о возможности наследования при­ обретенных признаков, и им надо как-то объяснить, почему весь ХХ век такая возможность западными (но не советскими) учеными

категорически отрицалась. Оказывается, научный шарлатан Лысен­ ко, запретивший в СССР генетику, да еще научный мошенник Камме­

рер виновны в том, что западные ученые Х?( века отвергли теорию наследственности Ламарка. Мичуринская биология настолько ухудши­ ла репутацию идей Ламарка, что их нормальное восприятие учеными

стало, как нас стараютсяубедить, практически невозможным. Вот так, на наших глазах формируется очередной политический миф.

Что такое мичуринская биология, получившая столь дурную репутацию? Это прежде всего отраслевая наука, в которой работало и работает огромная армия специалистов, агрономов, зоотехников, селекционеров, ученых профильных биологических дисциплин, зна­ ния которых были востребованы в решении проблем сельского хо­ зяйства. И вот против этой сельскохозяйственной дисциплины выс­ тупила академическая наука. Почему? В этом мы и должны разоб­ раться. О том, что в советской действительности имело место борь­ ба академической науки с отраслевой, т.е. теоретиков против практи­ ков, говорил еще до войны академик М.М. Завадовский, выступив­ ший как раз в защиту Лысенко и его сторонников в агрономии про­ тив нападок со стороны теоретиков.

Академическая наука в конечном итоге одержала победу над отраслевой наукой. Ныне признано, что мичуринская биология бьmа лженаукой. Но вопросы остаются. Почему я должен принять на веру, что мичуринцы в своем научном поиске ошибались? Такое, конечно, нельзя исключить. Никто в науке не застрахован от неудач. Но ведь в нашей стране не было написано ни одной(!) научной работы, с кри­ тическим разбором основных положений мичуринской биологии. Почему я должен верить победившей стороне, обвиняющей Лысен­ ко и других советских ученых в злодействе? Обвинение бьmо выд­ винуто против целого научного направления, в котором работало в разы больше специалистов, чем в генетике и близких к ней академи­ ческих дисциплинах. Последователи Лысенко в агрономии, вклю­ чая и тех уважаемых и заслуженных ученых, которые знали его лич­ но, говорили и говорят о нем как о нормальном ученом. В таких слу­ чаях, как подсказывает логика жизни, нет оснований верить побе­ дившей стороне.

Еще один миф, упорно поддерживаемый в обществе, рассказы­ вает нам о возникшей в биологии монополии Лысенко. Этот миф возник не на пустом месте, он отражает реальные попытки отдель­ ных групп ученых захватить командные высоты в науке и, как ре­ зультат, установить контроль над научной мыслью. Но тех, кого об­ виняли в монополизации, работали в отраслевых науках и не имели никаких реальных рычагов, с помощью которых можно было бы ус­ тановить свою монополию над всей наукой, включая академическую и университетскую.

В середине 1960-х гг. в биологии покончили с «монополией)) Лысенко, пытавшегося искоренить истинные знания в пользу своих лженаучных построений. Не успели ученые отдохнуть от лженауч­ ного наваждения, как на их голову, как нам говорят, свалился новый дракон советской биологии, которого в кругу биологов стали обзы­ вать «Лысенко № 2)). С помощью физиков победили и это второе «пришествие Лысенкш), но тут же появился «Лысенко № 3)). Как здесь не поверить Никсону, если цепь злодеев российской науки прерва­ лась лишь с началом перестройки, когда надобность в них отпала в связи с тем, что рухнула сама наука.

Миф о монополии Лысенко в биологии родился в недрах Агит­ пропа(см. Шаталкин, 2015), т.е. придуман с пропагандистскими це­ лями. Разговоры о так называемой «монополию) Лысенко не более чем слова, за которыми нет реального содержания. Разве это отрас­ левая наука, которой руководил Лысенко, т.е. агрономия в широком смысле слова, подмяла под себя академическую науку. Такого не может быть в принципе. Везде мы видим обратную картину. Акаде­ мическая наука пытается навязать отраслевым направлениям, как тем следует работать. Разве это Лысенко контролировал денежные пото­ ки и не малые, которые шли на академическую науку. Нет, деньги они получали из разных касс. Разве это Лысенко определял учебную политику. Нет, это компетенция министерства образования, которое до 1948 г. не пропустило ни одного(!) учебника по мичуринской био­ логии. Разве это Лысенко определял научную политику Академии наук СССР. Нет это делало само руководство Академии при опреде­ ленном контроле со стороны Агитпропа.

Вот что пишет Д.Т. Шепилов (2001, с . 129), который, будучи вторым лицом в Агитпропе, руководил после войны борьбой с Лы­ сенко: «... мы бессильны были что-нибудь сделать, чтобы обуздать невежд [т.е. Лысенко и его сторонников] и поддержать в науке ис­ тинные, а не мнимые силы прогресса. И так продолжалось вплоть до падения Хрущева, когда постепенно, со скрипом, при сопротивле­ нии заскорузлых чиновников, начало выявляться истинное лицо и опустошительные последствия лысенковщины...)) (выделено нами).

Д.Т. Шепилов открытым текстом сказал, что борьба за науку шла между чиновниками, что основная причина конфликта в действиях заскорузлых чиновников, которые не дали возможности прогрессив­ ным силам в партии снять Лысенко раньше, сразу после войны. Но отсюда следует, что если и были какие либо проявления «монопо-

лизма Лысенко)), то вина за это полностью ложится на тех заскоруз­ лых чиновниках, о которых говорил Д.Т. Шепилов. Почему же мы в злодеях числим лишь одних ученых.

Здесь важно подчеркнуть еще один имевший ключевое значе­ ние момент. Разговоры о том же «Лысенко № 2)) шли в научных кру­ гах на неформальном уровне обсуждения, обрастая всевозможными слухами и разного рода домыслами. Но на западе их воспринимали как серьезные и объективные свидетельства, раз они попали на стра­ ницы респектабельной книги, изданной в США и переведенной у нас (Грэхэм, 1991). В этом качестве эти частные разговоры, опирав­ шиеся более на молву, чем на реальные факты, начали новую жизнь как элемент антисоветской пропаганды.

Но ведь то же самое произошло в отношении «Лысенко № 1)), т.е. в отношении Т.Д. Лысенко. Разговоры отдельных советских уче­ ных о том, что Т.Д. Лысенко губит генетику, трансформировались на западе в пропагандистский миф о преследовании советских ученых за их научные взгляды. С началом перестройки этот миф вернулся к нам как отражающий реальную жизнь советской науки.

Вот какую характеристику ученым тех лет дал философ В.С. Сте­ пин (1991, с. 429--430): «Сложился направляемый Сталиным и Жда­ новым союз невежественных философов и карьеристов из среды ес­ тествоиспытателей, благодатной почвой для которого была репрес­ сивная система социального и идеологического контроля, постоян­ но выпалывающая ростки философской и научной мысли)). А чтобы закрепить этот образ морально падших советских ученых, начинают поиск оправдывающих мотивов. Безусловно нравственному падению можно найти смягчающие обстоятельства. Но сначала надо выяснить, а было ли оно. Иными словами, бьшо ли принуждение со стороны государства выступать против научных истин, заставляло ли оно «гре­ шить)) ученых, навязывая им заведомо ложные научные концепции? Сама постановка такого вопроса кажется абсурдной.

Советские ученые безусловно отличались от своих западных коллег большей вовлеченностью в политику. Но в этом нет ничего удивительного, учитывая, что большинство из них бьши коммунис­ тами. А для коммунистов политическая активность в деле строитель­ ства социализма определялась уставом Партии и была обязательной. Но именно то, что многие советские ученые были коммунистами, поверить в их конформизм перед злодейством я не могу. Об этом бы шли разговоры в обществе и сейчас бы нам представили массу при-