agureev_sa_efiopiia_v_otrazhenii_rossiiskogo_obshchestvennog

ла, что ее приезд – начало новой эры в отношениях Эфиопии с Россией, духовного (по церковной линии), а затем и политического сближения. Эфиопское посольство, по мнению автора, «…должно было укрепить позиции Эфиопии и России…», а также гарантировать сохранение Абиссинии в качестве независимого государства.

Кроме того, приезд абиссинской дипломатической миссии в Россию совпал по времени с началом новой эскалации итальянской агрессии против Эфиопии. Энергичная подготовка итальянских войск к вторжению в Эфиопию уже не оставляла сомнений относительно истинных намерений правительства Ф. Криспи в отношении Абиссинии. «Теперь уже трудно сомневаться в том, что Италия намерена в скором времени предпринять экспедицию для расширения своих владений в Африке, хотя уже давно ее поведение в этом деле казалось подозрительным»31, -комментировала сложившееся положение в Восточной Африке газета «Московские Ведомости». Подводя итог своим размышлениям, обозреватель газеты отмечал: «Италия, желавшая округлить владения в Эритрее, лишь искала подходящий повод к конфликту, сочиняя всевозможные небылицы о враждебных намерениях Менелика…. Как бы то ни было, война должна начаться вскоре. Итальянское правительство ждет блистательных побед, которые очень нужны ему в настоящее время»32.

Агрессивные устремления Италии и положение в Эфиопии все более приковывали к себе внимание российской прессы, являясь наиболее «популярными» и «излюбленными» темами для политических обозревателей.

Возвращаясь в одном из номеров газеты к абиссинским событиям, «Московские Ведомости» выступили с еще более суровой критикой колониальной политики Италии, отметив желательность скорейшего предоставления помощи Абиссинии со стороны европейских держав. «Абиссиния настоятельно нуждается в помощи европейского военного искусства, чтобы отстоять свою независимость. Эту помощь

81

81

Абиссинии могут оказать Россия и Франция и сделать это так же уверенно и спокойно, как делает Пруссия в Турции и Китае, Англия в Афганистане и так далее», -говорилось на страницах газеты. Оказание подобной помощи, по мнению журналиста, было «освящено продолжительным опытом» международных отношений и потому вполне уместно. Поэтому никто из европейских держав «…не будет иметь основания вмешаться и в том случае, если Россия пошлет военную миссию в Абиссинию»33, -делал вывод обозреватель газеты.

Борьба абиссинцев за свою независимость нашла широкий общественный отклик в России, получив яркое отражение на страницах сочувствующей эфиопскому народу отечественной печати. Именно поэтому на приезд эфиопской делегации в Россию доброжелательно откликнулись многие ведущие российские газеты и журналы того времени. Даже известный своими подчеркнуто осторожными либеральными взглядами петербургский журнал «Вестник Европы» открыто сочувствовал эфиопам в их справедливой борьбе за независимость. «Было бы очень печально, - отмечал автор обзора, – если бы невинное желание абиссинцев завязать известные сношения с Россией навлекло на них неприятельские нападения, и было бы еще печальнее, если бы они надеялись на нашу военную помощь, о которой в действительности не может быть и речи»34. Однако в этом журналист ошибался. Узнав о начале вооруженной экспансии Италии в отношении Эфиопии, российское правительство не ограничилось лишь выражением дружеских чувств и моральной поддержкой эфиопского императора. Уже осенью 1895 г. в Эфиопию начались крупномасштабные поставки российского вооружения и боеприпасов, был отправлен транспорт с большой партией современного оружия35.

Восточноафриканские события получили чрезвычайно широкий общественный резонанс. Эфиопская тематика прочно обосновалась на страницах многих российских изда-

82

82

ний. Теме приезда эфиопского посольства в Россию отводились первые полосы влиятельных столичных и провинциальных газет и журналов, в подробностях описывающие все этапы пребывания дипломатической миссии в России. Так, комментируя приезд абиссинской делегации, политический обозреватель петербургского журнала «Нива» отмечал особую торжественность приема, оказанного эфиопским дипломатам в России. «Абиссинскому посольству, сопровождаемому членами экспедиции Н. С. Леонтьева, - отмечал журналист, - во все время пути оказано было много внимания и почестей…В Александрии, в Константинополе наши дипломатические представители во главе с русским послом при Высокой Порте Нелидовым оказали все зависевшее от них, чтобы встретить посольство с должным почетом и предоставить ему все удобства»36.

Прибытие делегации в Одессу ознаменовалось еще более пышным и торжественным приемом. «Встреча была самая радушная, несколько дней, которые провели наши гости в Одессе, были рядом празднеств. В местном кафедральном соборе была отслужена… торжественная литургия. В честь высоких гостей был в лагере устроен парад войск»37, - констатировал журналист.

По прибытии в Петербург члены делегации поклонились праху императора Александра III, а 30 июня 1895 г. состоялся Высочайший прием чрезвычайного абиссинского посольства, призванный послужить, по мнению автора статьи, «идее скорейшего сближения двух братских народов»38.

Не менее восторженным на приезд абиссинской делегации в Россию был и отзыв «Церковных ведомостей», акцентировавших внимание читателей на набожности и религиозности абиссинцев, «твердости хранения древних церковных уставов» которых «можно и нам поучиться»39.

По окончании официальных церемоний эфиопское посольство с большим почетом в обстановке особой торжественности отбыло на Родину.

83

83

Таким образом, оказанная российским правительством дипломатическая и материальная поддержка Эфиопии в период обострения итало-эфиопского конфликта объективно способствовала сохранению независимости этой восточноафриканской страны и повышению ее международного авторитета.

Известие о победе при Адуа в марте 1896 г. и обретение Эфиопией независимости российская общественность встретила с ликованием. В каждой крупной российской газете появились восторженные отклики на данное событие, редакции многих печатных изданий были переполнены письменными поздравлениями российских граждан эфиопскому правительству и лично императору Менелику. Большинство российских изданий открыто выражали свое восхищение победой эфиопских войск при Адуа и их императором - «грозным негусом» Менеликом.

Так, монархическая газета «Московские Ведомости» не ограничиваясь простым сочувствием к абиссинцам и желая предугадать ход стремительно развивающихся в СевероВосточной Африке событий, отмечала: «Последние события, разыгравшиеся в Африке, приковали к этой части света внимание всего цивилизованного мира. Несомненно, что в центральной части «черного материка» бродят какие-то еще темные силы, ищущие себе точки приложения и внушающие серьезные опасения за будущность недавно насажденной в Африке европейской цивилизации. Очевидно, «черный материк» пробуждается к самодеятельности»40.

Даже известный своей подчеркнуто либеральной позицией петербургский журнал «Вестник Европы», оценивая события в Восточной Африке, выступил с резкой критикой колониальной политики Франческо Криспи. «Фантастическая политика Криспи, увлекшая Италию на путь непосильных военных расходов…, -говорилось в одном из апрельских номеров журнала, -получила наконец достойное возмездие: итальянское войско предназначенное для расправы с непо-

84

84

корной Абиссинией, потерпело жестокое поражение при Адове 1 марта, и все здание Эритреи, воздвигнутое с такими огромными жертвами, грозило рухнуть бесславно под ударами туземного победителя. Мечта об обширных колониальных завоеваниях в Африке разбита наглядно и реально истреблением местных итальянских войск в решительном сражении 1 марта»41. При этом всю вину за создавшиеся в итальянских колониях положение орган либеральной печати возлагал на членов Римского кабинета и «злого духа современной Италии» премьер-министра Ф. Криспи, пожертвовавших тысячами жизней «…ради поддержания внешней репутации Италии»42.

Не вызывает сомнений и личная симпатия автора к абиссинцам, сражавшимся за свою свободу. Так, пытаясь установить причину невиданного поражения Италии, журналист отмечает: «…обыкновенно упускают одну существенную причину, дающую всегда перевес туземцам перед иноземными пришельцами: люди, защищающие свою родину и своих близких от иностранного нашествия, действуют совершенно иначе, чем солдаты, не знающие сами, ради чего их послали драться, а нравственное настроение, чувство правоты дает войску ту внутреннюю силу, для которой не существует преград»43.

Отмечая справедливость борьбы абиссинцев за независимость, корреспондент выражает в заключение обзора и собственное отношение к итальянским завоевателям: «И сколько бы ни посылали солдат из Рима в Эритрею, … невозможно все-таки послать вместе с ними то настроение, которое ведет к победе; туземцы всегда будут чувствовать себя дома, всегда будут обновлять свои силы… сознавать за собой право и необходимость энергической обороны, тогда как пришельцы должны внутренне считать себя неправыми и имеют вид разбойников, вторгшихся в чужое жилище. Положение завоевателей крайне незавидно, когда их окружает

85

85

сплошная масса неприязненного населения… таково именно положение итальянцев в Эритрее»44.

Подобная моральная оценка деятельности итальянского правительства в отношении Эфиопии широко разделялась различными слоями российской общественности, всецело поддержавшей борьбу «маленького, но трудолюбивого наро-

да» за свою независимость с «жадным и заносчивым пришельцем»45.

Под воздействием отечественной прессы в сознании российского обывателя старательно формировался положительный образ древнего и благочестивого христианского государства. Особенно подчеркивались такие черты абиссинцев, как трудолюбие и патриархальность, верность их вековым традициям и религиозным устоям, противопоставлявшиеся жадности и стремлению к наживе итальянцев.

Таким образом, эхо событий в Северо-Восточной Африке прокатилось по всей России, вызвав усиление интереса со стороны российской общественности и правящих кругов к Эфиопии и восточноафриканскому региону в целом, послужив своего рода основой для развития и укрепления дипломатических и общественных отношений двух стран.

Проведенный анализ политической обстановки в Се- веро-Восточной Африке и позиции различных слоев российской общественности в отношении противоборствующих в итало-эфиопском вооруженном конфликте сторон позволяет сделать следующие выводы и обобщения.

Заинтересованное в расширении зоны своего колониального влияния в Восточной Африке и захвате важнейших стратегических позиций в регионе итальянское правительство Ф. Криспи любыми средствами стремилось к покорению местных африканских народов, выступив инициатором вооруженной агрессии против Эфиопии в 1895-1896 гг. Находившаяся на пороге войны с Италией молодая эфиопская империя крайне остро нуждалась в дипломатической и военной поддержке крупнейших европейских держав, активно

86

86

искала пути к политическому сближению с Российской империей, не имевшей собственных колониальных интересов в зоне Красного моря, как другие европейские державы. В немалой степени эту заинтересованность эфиопской стороны в поиске дипломатического партнера в лице России определяли сугубо антибританский характер российской внешней политики в отношении Абиссинии и симпатии, питаемые различными слоями российской общественности к эфиопскому народу, ставшие важнейшими условиями формирования дружественных отношений двух стран. Вследствие этого расчетливая и направленная на сохранение независимости эфиопского государства расчетливая политика эфиопского императора Менелика II объективно способствовала развитию русско-эфиопских политических, культурных и общественных связей. Необходимо отметить, что целям укрепления политических отношений между Россией и Эфиопией послужила отправка в Эфиопию научно-исследовательской экспедиции Н. С. Леонтьева, результатом которой стал приезд абиссинского посольства в Россию. Прием абиссинского посольства в России совпал с решающей фазой италоэфиопского конфликта и позволил эфиопскому императору заручиться надежной дипломатической поддержкой дружественной европейской державы, одновременно способствуя укреплению авторитета и позиций Эфиопии в мире.

Таким образом, Россия стала единственной державой, открыто поддержавшей Абиссинию в борьбе за независимость и строившей свои отношения с Эфиопией на партнерской основе, что снискало ей искреннюю признательность и доверие народа и правительства этой африканской страны

Политические и военные события в СевероВосточной Африке в конце XIX в., положившая конец итальянской агрессии победа эфиопов при Адуа, абиссинское посольство в Россию – все это объективно способствовало усилению интереса к Абиссинии со стороны российских правя-

87

87

щих кругов и общественности, заложив прочную основу для развития дружеских отношений двух стран.

§2. Итало-эфиопская война 1895-1896 гг. в оценке очевидцев и непосредственных участников событий.

Итало-эфиопская война 1895-1896 гг. стала крупнейшим событием колониальной эпохи, связавшим историю Европы и Северо-Восточной Африки. Трагически соединив уходящий XIX и нарождающийся XX в., абиссинская война, как впоследствии и англо-бурская , означала для великих держав Западной Европы вступление их в новую фазу конкурентной борьбы за передел мира, явилась фактором обострения колониальных противоречий европейских держав.

За военными действиями в Северо-Восточной Африке следил весь цивилизованный мир. Европейская пресса отводила теме итало-эфиопского конфликта первые полосы газет; дипломаты, журналисты и военные старались предугадать ход стремительно развивающихся событий.

Российская общественность также откликнулась на эту войну искренне и бурно. Буквально все слои русского общества прониклись симпатией к единоверной «африканской Швейцарии», как именовала Эфиопию русская либеральная пресса. И либеральные, и монархические издания жестоко осуждали «итальянскую колониальную авантюру», сочувствуя справедливой борьбе эфиопского народа за свою

88

88

независимость. Изображения эфиопских солдат и командиров, императора Менелика и его военачальников появились во многих российских журналах.

Значение борьбы африканских народов против колониального угнетения осознавали многие современники и очевидцы тех событий. Так, известный путешественник, русский офицер А. К. Булатович отмечал в своих мемуарах: «…Менелик вступает с Италией в отчаянную борьбу за существование своего государства, его свободу и самостоятельность, одерживает над врагом ряд блестящих побед и этим…доказывает неопровержимым образом, что в Африке есть черная раса, могущая постоять за себя и имеющая все данные на независимое существование»46.

Сочувствие эфиопскому народу со стороны российских правящих кругов и общественности выражалось не только на страницах печати, но и в практических действиях правительства и граждан. В России был организован сбор средств для оказания помощи больным и раненым эфиопским солдатам, поставлялись партии оружия для абиссинской армии, а по окончании военных действий в Эфиопию отправился состоявший из добровольцев отряд Российского Общества Красного Креста для оказания абиссинцам медицинской помощи, что явилось первым серьезным шагом к развитию русско-эфиопских отношений.

Военные и политические события 1895-1896 гг. в Эфиопии пробудили огромный интерес русских к Африке в целом. По окончании итало-эфиопского конфликта в России вышло множество книг и статей, посвященных абиссинской истории, быту, нравам и обычаям ее жителей; издавались пользовавшиеся большой популярностью воспоминания и записки многих отечественных и зарубежных путешествен-

ников, побывавших в Эфиопии незадолго до начала конфликта47.

События итало-эфиопской войны 1895-1896 гг. получили отражение и в трудах многих видных отечественных48 и

89

89

зарубежных49 историков, изучавших ход, причины и дипломатическую предысторию конфликта.

И все же обширная зарубежная историография италоэфиопской войны 1895-1896 гг. и имеющиеся в распоряжении исследователей воспоминания участников и очевидцев событий по-прежнему не раскрывают многих аспектов вооруженного противостояния в Эфиопии. Большинство зарубежных исследований и мемуаров участников конфликта отражают точку зрения лишь одного из участников противостояния – Италии - и потому страдают известной односторонностью и тенденциозностью, краткие же эфиопские хроники практически не дают информации по исследуемому вопросу.

Особый интерес в последнее время представляет оценка политического и военного положения Эфиопии конца XIX в. зарубежными и российскими очевидцами и участниками описываемых событий. Конечно, оценки европейцев не знакомых с африканской действительностью, были сформированы под воздействием иной культуры, и потому во многом носят субъективный характер50. Восприятие иностранцами чужой культуры и чужой реальности не всегда адекватно этой самой реальности, однако, отражает внимательный и пристальный взгляд со стороны, столь необходимый для познания иной цивилизации.

Всоответствии с этим особую значимость приобретает изучение психологии солдат враждующих сторон, их отношения к крупнейшей колониальной войне уходящего XIX столетия, противнику, восприятия участниками конфликта «друзей» и «врагов», оказавшихся по обе стороны линии фронта.

Всвязи с этим особую ценность для современных отечественных исследователей приобретают в первую очередь воспоминания русского подпоручика Н. С. Леонтьева – единственного российского офицера - непосредственного очевидца военных действий с эфиопской стороны. «Будучи в

90

90