agureev_sa_efiopiia_v_otrazhenii_rossiiskogo_obshchestvennog
.pdfОказание российской общественностью реальной гуманитарной помощи Эфиопии в один из наиболее сложных и переломных периодов ее истории вызвало искренние симпатии и особое доверие эфиопского народа к России и русским, став залогом дальнейшего развития и укрепления русскоэфиопских общественно-дипломатических отношений.
Глава III. Эфиопия в 1896-1906 гг. в оценке российского общественного мнения.
§1. Государственная власть Эфиопии на рубеже XIX-XX веков и политика Менелика II в отражении российского общественного мнения.
Конец XIX столетия стал во многом переломным в истории эфиопского государства.
Одержавшая победу в 1896 г. в бескомпромиссной борьбе с итальянским империализмом Абиссиния оказалась единственной африканской страной, сумевшей в период колониального раздела Африки с оружием в руках отстоять свою независимость. Весть о поражении итальянцев под Адуа распространилась далеко за пределы африканского континента и была с воодушевлением воспринята прогрессивной российской и мировой общественностью, породив надежды на появление в северо-восточной части африканского материка нового христианского государства с самобытной и богатой культурой.
В послевоенный период Эфиопия представляла собой довольно слабое в экономическом и социальном отношениях
121
121
государство, однако была преодолена феодальная раздробленность страны, завершился период централизации власти, создания многонациональной империи, одержана военная победа над итальянскими колонизаторами, вследствие чего сохранена независимость молодого эфиопского государства, появилась новая серьезная политическая сила на африканском континенте. Таким образом, создавались объективные предпосылки политического, экономического и социального развития страны, зарождались новые международные связи.
Комментируя важное событие - рождение молодой африканской империи и подчеркивая особую роль эфиопского негуса Менелика в объединении эфиопских земель и организации отпора завоевателям, непосредственный участник описываемых событий русский офицер Н. С. Леонтьев впоследствии отмечал в своих воспоминаниях: «… Менелик остался на высоте своего положения и верным своему девизу извлекать наибольшие выгоды для своей страны, оставаясь в то же время… рыцарем без страха и упрека …Пожелаем же от души Эфиопии и ее мудрому правителю, чтобы через…двери общения с Европой полились в Абиссинию волны цивилизации и прогресса»1.
Становление и развитие эфиопского государства, создание многонациональной империи действительно было неразрывно связано с личностью «объединителя Эфиопии», «царя царей» негуса Менелика, ставшего инициатором важнейших административных, социально-политических и военных реформ, явившихся необходимым условием отражения иноземной агрессии и образования национального государства.
«Успешная борьба с Италией, как с европейской державой, легкая и блестящая победа над оной ставят Менелика на недосягаемый пьедестал в глазах его народов… и внушает ему жажду к дальнейшим завоеваниям, вызываемым не насущными потребностями и государственными интересами, а лишь стремлением приобрести славу полководца и расши-
122
122
рить границы своих владений»2, – такую яркую и вместе с тем не лишенную противоречий характеристику эфиопскому императору дал другой современник описываемых событий – глава российской дипломатической миссии в Абиссинии П. М. Власов.
Для составления более полной характеристики личности императора, анализа его политической деятельности, а также с целью понять, под влиянием каких факторов формировалось отношение российской общественности к этой масштабной фигуре своего времени, необходимо хотя бы кратко ознакомиться с периодом, предшествовавшим восхождению негуса Шоа на престол и превращению его во властителя Эфиопии.
Будущий абиссинский монарх родился в 1844 г. в семье правителя одной из южных областей страны – царства Шоа, полунезависимого эфиопского государства в эпоху феодальной раздробленности.
В 1855 г., когда император Теодрос II (Феодор – С. А.), стремившийся к объединению под своей властью всех эфиопских земель, покорил Шоа, наследник престола СыхлеМарьям, вошедший впоследствии в историю как Менелик II, был отправлен в столицу империи Магдалу, где для молодого царевича начались долгие годы изгнания и плена. Однако время, проведенное юношей при дворе императора Феодора, не пропало для него даром. Проживая в Магдале, Менелик сумел не только изучить обычаи и придворный этикет Абиссинии, но и, по меткому замечанию российского дипломата П. М. Власова, близко знавшего будущего эфиопского императора, «…всесторонне познакомиться с характером народа и политикой вассальных расов и князей, …разобраться в хитросплетениях придворных интриг, а следовательно, пройти через лучшую школу во внутренней политике взвесить и оценить ее различные стороны »3.
Итак, плен в Магдале оказался не слишком томительным для Менелика. Со временем, проникнувшись доверием к
123
123
способному молодому человеку, император Теодрос II пожаловал ему титул деджазмача, один из высших военнофеодальных титулов Эфиопии. Но даже личное расположение императора Эфиопии к Менелику не смогло удержать юного наследника, который, даже находясь в императорской столице, сохранил свои связи с шоанской знатью, от побега. В ночь на 30 июня 1865 г. царевич незаметно скрылся из Магдалы, а через некоторое время, вернувшись в Шоа, провозгласил себя царем.
Чтобы упрочить свое положение и избежать военного столкновения с Теодросом, новый царь Шоа, отныне принявший имя Менелик, по словам известного итальянского путешественника А. Чекки, начал свое правление с «увеличения и обучения своей армии»4.
Со временем укрепившись на шоанском престоле, после трагической гибели императора Теодроса, Менелик, принадлежавший к древней династии Соломонидов, стал одним из основных претендентов на императорский титул Эфиопии. Впрочем, несмотря на столь знатное происхождение, дающее в глазах соплеменников неоспоримое право на древний эфиопский престол, Менелик не имел достаточных сил для провозглашения себя императором и был вынужден формально признать власть провозгласившего себя новым правителем Эфиопии негуса провинции Тигре Иоанна Касса, вошедшего в историю под именем Иоанна IV. В 1878 г. подчинивший своей власти большинство областей страны Иоанн короновал Менелика как негуса Шоа. Однако, несмотря на признание существующего положения, обе стороны понимали его временный характер, готовясь к решающему противостоянию. Поначалу избегая открытого столкновения с императором, Менелик постепенно укреплял свою власть в Шоа, одновременно налаживая торгово-дипломатические связи с европейскими державами и приглашая ко Двору иностранных специалистов. Используя для достижения своих целей чаще всего дипломатические средства, негус в случае
124
124
необходимости прибегал и к вооруженной силе. По свидетельству принимавшего в то время активное участие в торговле оружием на красноморском побережье, впоследствии известного литератора Э. Старки, будущий эфиопский император «…готов был купить любое количество оружия и боеприпасов и хорошо платил за его приобретение»5.
В течение нескольких последующих лет Менелик, уже заметно укрепивший свою власть внутри государства, приступил к завоеванию соседних земель, подчинив территории Годжеба, Лиму, Джанджеро и Уаламо, ставшие впоследствии ядром молодой эфиопской империи. Значительно усилил позиции шоанского негуса и его брак с царевной Таиту, дочерью владетельного князя Бытуля, позволивший Менелику распространить свою власть и влияние на обширные территории.
Как дальновидный и расчетливый дипломат, каким характеризовали в своих воспоминаниях будущего эфиопского императора большинство побывавших в Абиссинии путешественников, Менелик был крайне осмотрителен и в выборе политических союзников. Так, в 1875 г. правитель Египта обратился к Менелику с письмом, в котором призвал шоанского негуса к войне с Иоанном, обещая в случае победы свою поддержку в борьбе за императорский престол. Но всерьез опасавшийся, что военный союз с заклятыми врагами Эфиопии - мусульманами не будет способствовать росту его популярности среди большинства абиссинцев, Менелик отверг просьбу египетского хедива, отказавшись от соглашения против императора Иоанна, что сразу повысило авторитет правителя Шоа в глазах соплеменников.
Впрочем отказ от военно-политического союза с Египтом вовсе не означал намерения Менелика устраниться от борьбы за императорскую корону Эфиопии. Прекрасно разбирающийся в хитросплетениях внутриэфиопской и европейской политики претендент на престол настойчиво стремился к достижению своей цели-объединению под личной
125
125
властью всех эфиопских земель. Для реализации этой чрезвычайно важной задачи шоанский негус искал политического компромисса с европейскими державами, и, прежде всего, с Италией, всерьез рассчитывая на получение оттуда военной помощи в собственной борьбе за императорский престол. Еще в 1876 г. правительство Италии под видом приехавшей в Эфиопию географической экспедиции предоставило Менелику большую партию вооружения и боеприпасов. Оружейные поставки в Шоа продолжались и в последующие годы. В январе 1888 г., когда итальянское правительство отправило негусу очередную партию винтовок системы «Ремингтон» и боеприпасы, в сопроводительном письме премьер-министра Италии Ф. Криспи говорилось: «Пусть они (ружья – С. А.) увеличат Вашу силу и уничтожат Ваших врагов и врагов моей страны»6.
В свою очередь, развивая политическое и торговое наступление на Эфиопию, итальянская дипломатия последовательно продолжала проводить ранее намеченную политику, целью которой было ослабление Эфиопии изнутри при помощи разжигания сепаратистских настроений, использования разногласий правителей отдельных провинций, используя соперничество Менелика с императором.
Однако Менелик отнюдь не заблуждался относительно истинных намерений итальянцев, привлекая их лишь как временно необходимых союзников, умело лавируя между итальянским правительством и императорской властью. Так, дождавшись удобного момента, когда Италия готовилась к войне с Эфиопией в начале 1889 г., Менелик, готовый вступить в решающее противостояние с императором в борьбе за эфиопский престол, двинулся с армией к Дэбре-Бэрхану, где его внезапно настигло известие о гибели Иоанна. А в ноябре 1889 г., уже обладавший политическим и военным превосходством над всеми остальными претендентами на императорский престол Менелик был помазан на царство в столице Шоа городе Энтото, ставшем оплотом могущества империи
126
126
нового «царя царей». Начиналась иная эпоха в истории Эфиопии.
Однако начало правления императора Менелика стало временем наиболее тяжелых испытаний для абиссинского государства. Сложившаяся в Эфиопии экономическая и политическая обстановка – усиленный рост сепаратизма и постоянные набеги махдистов с территории граничившего с Абиссинией Судана, а также начавшиеся голод и эпидемии7 - требовали от нового правителя безотлагательных и энергичных решений по укреплению центральной власти в стране, незамедлительного проведения необходимых административных и экономических реформ, решительного отражения нависшей над Эфиопией угрозы иноземного вторжения.
«Менелик при самом вступлении своем на престол сразу оценил обстановку, и понял, что должен всеми силами создать себе иное положение, чем разные негритянские царьки и владетели»8, - отмечал журналист Ю. Елец, со слов пользовавшегося особым расположением негуса русского офицера Н. С. Леонтьева. «Для этого, - делал вывод журналист, -он (Менелик – С. А.) должен был сначала мощною рукой объединить Эфиопию и заставить беспрекословно повиноваться себе всех ее мелких владетелей, затем вооружить свою армию по европейскому образцу и, наконец, померяться силами с какой-либо европейской державою, дабы в слу-
чае успеха открыто вступить в семью независимых государств»9.
И действительно, энергичная политика первых лет царствования Менелика (объединение эфиопских земель, реформа армии и административного управления, победа при Адуа) в скором времени снискала ему известность далеко за пределами империи.
С начала 90-х гг. XIX столетия европейская, а вслед за ней и российская пресса с интересом следила за восхождением на престол и деятельностью нового эфиопского императора. Так, знакомя своих читателей с историей провозгла-
127
127
шения Менелика на царство, с конца 1880-х годов внимательно следивший за эфиопскими событиями петербургский журнал «Нива» отмечал в начале 1895 г.: «В то время вицекороль провинции Шоа (до 1889 г. – С. А.) древнейшего царского происхождения, от Менелика I, опираясь на сильную армию, провозгласил себя негусом-негусти (т.е. царем царей), принял имя Менелика II и короновался в первопрестольной древней столице Аното (Энтото – С. А.)»10.
По свидетельству обозревателя журнала, «народ охотно признал Менелика II как потомка древнего рода и восторженно приветствовал его после коронации»11. Когда же сын царя Иоанна рас-Мангаша двинулся на негуса войной, произошла битва, после которой «побежденный рас Мангаша признал Менелика II царем, Менелик совершенно покорил
себе своего врага, назначив рас-Мангашу вице-королем Тигре»12.
Однако, не ограничиваясь лишь описанием деятельности императора Эфиопии, журналист с явной симпатией дает личностную характеристику эфиопскому негусу, отмечая, что Менелик отличается большим умом и мягкостью характера, обладает «замечательными способностями правителя», благодаря которым «сумел сплотить свою страну и устроить ее политически, создав империю, во главе которой стоит он «негус-негести», являющийся верховным сюзереном своих ленников»13. Подводя итог своим размышлениям, журналист заключает: «ревностный и убежденный христианин, покровитель православия, человек большого ума, в высшей степени любознательный, негус убежден в том, что все благо его родины в цивилизации»14.
Интерес российской и европейской печати к фигуре эфиопского императора еще более возрос в период вооруженного противостояния между Эфиопией и Италией (18951896 гг.), закончившегося разгромом итальянских войск под Адуа и превращением Эфиопии в централизованное африканское государство. Так, характеризуя впечатляющие успе-
128
128
хи эфиопского монарха в становлении страны как независимого государства, сумевшего самостоятельно противостоять итальянской агрессии, официальный орган российской печати газета «Правительственный вестник» отмечала в феврале 1897 г.: « С тех пор как Абиссиния стала независимым государством, ни один из негусов, когда-либо царствовавших в ней, не достиг такого могущества и политического значения, каким пользуется Менелик»15.
Со слов влиятельного немецкого издания «Berlinner Tageblatt» столичная газета далее констатировала: «Своим высоким положением и изысканным вниманием, которое ему (Менелику – С. А.) оказывают практически все европейские державы, он, прежде всего, обязан русской и французской прессе, превозносившим его до небес»16. В большей же степени, по мнению газеты, «Менелик был обязан… самому себе», т. к. «победы, одержанные негусом над итальянцами, имели решающее значение»17, « доказали могущество Менелика и превосходное качество его армии»18.
На статью в «Правительственном Вестнике» в середине февраля откликнулись и «Московские Ведомости». «Победа при Адуа обратила внимание кичащейся своею культурностью Европы на отдаленную Эфиопию»19, -отмечала влиятельная консервативная газета. «Теперь ко двору Менелика, -указывал с удовлетворением журналист, -идет посольство за посольством, и гордый потомок царицы Савской стал
таким правителем, с которым уже стала считаться и мощная Европа»20.
Усилиями российской прессы и специальной посвященной эфиопским событиям литературы в сознании обывателя постепенно формировался положительный образ гуманного и наделенного многими христианскими добродетелями императора, проявляющего сострадание даже к бывшим врагам.
Так, анализируя миролюбивую политику Менелика в отношении Италии, обозреватель газеты «Московские Ведо-
129
129
мости» подчеркивал желание эфиопского негуса вести свой народ по пути цивилизации и прогресса и утверждал, что Менелик, «отнюдь не желает увеличения своих владений (в Эритрее – С. А.) и итальянцы могут быть спокойны, что он не нападет на них, так как считает, что мир … есть лучшее из благ, и примет все меры, чтобы сохранить его»21.
«Враг всяческого кровопролития и искренний сторонник мира, - вторил «Московским Ведомостям» «Правительственный Вестник», -он (император –С. А.) готов заключить с итальянцами выгодный для них мир, несмотря на ужасное поражение, которое им нанесено в недавнее время»22.
С еще большей определенностью относительно миролюбивых устремлений правителя Эфиопии высказывался и автор посвященного победе абиссинских войск при Адуа издания «Абиссинцы в борьбе за свободу», отмечавший, что «… условия мира, предложенные негусом Менеликом, снисходительны до последней невозможности», так как «этот поистине христианский монарх, впервые выступая перед Европой в роли грозного победителя, являет просвещенным народам запада невиданный ими пример давно забытого чувства любви к страждущим и великодушия к побежденным»23.
Многие российские издания, дополняя личностную характеристику эфиопского негуса, отмечали гуманное отношение императора Менелика к итальянским пленным. Так, принадлежавший князю Мещерскому столичный журналгазета «Гражданин», свидетельствуя о достойном христианского правителя проявлении милосердия в отношении попавших в плен итальянцев, отмечал в декабре 1896 г., что «…к общему удивлению публики (европейской – С. А.), многие пленные Менелика выразили желание остаться в Шоа»24. «По сведениям же неаполитанской газеты «Don Mario», -обращал внимание читателей обозреватель влиятельного петербургского издания, - находящиеся в плену у абиссинцев простые солдаты даже ходатайствовали о том, «чтобы им было разрешено не возвращаться на родину», поскольку
130
130