Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

ков и умений, знаний, которыми должен обладать индивид как актор данного вида деятельности. Это высокоинформативный показатель. Объединение определенных занятий в социальные классы в европейском подходе основано на том, что последние сложились в соответствующих странах как социальный инсти­тут и воспринимаются как реальные социальные группы. В ев­ропейской неовеберианской (доминирующей) традиции имен­но так принято конструировать социальные классы. После известной классификации ISCO-88 (International Standard Classification of Occupations 1988) все последующие дискуссии шли в направлении ее уточнения.

В то же время есть, по крайней мере, два существенных системных ограничения. Первое связано с тем, что зачастую конкретные виды экономической активности обладают мень­шей исторической стабильностью, чем социальные классы, слои, к которым они принадлежат. Социальные классы в своем воспроизводстве меняют круг «присваиваемых» ими видов за­нятий, сохраняя характер родов занятий.

Второе ограничение связано именно с Россией, ее специ­фической историей. Речь идет о связи видов и родов занятий с институциональной системой общества и социальной закреп­ленностью общностью ценностей и норм, передающихся от поколения к поколению. В России же мы имеем дело именно с занятиями, различающимися характером (т.е. содержанием и условиями) труда, а не качественными статусными характери­стиками, выработанными корпоративностью общей принад­лежности к одной профессии. Отсюда вытекает «рыхлость» ее структуры с неустойчивыми занятиями и престижностями.

Тем не менее при только что высказанных оговорках мы ниже попытаемся, опираясь на данные о социально-профес­сиональной дифференциации нашего современного общества (предположив псевдореальность выделенных нами групп), осмыслить динамику социально-профессиональной страти­фикационной иерархии в постсоветской России в сопоставле­нии с европейскими классификациями, сконструированными по сходным основаниям.

В нашей практике мы производили отнесение того или иного вида занятий к тому или иному социально-профес­сиональному слою на основе экспертных оценок с учетом таких характеристик, как: 1) соотношение исполнительских и органи-

370

Глава 11. Формы социального неравенства в современной России

заторских функций; 2) степень многообразия функций, несте­реотипности, творчества, эвристичности; 3) степень самоорга­низации в труде; 4) экономическая оценка сложности труда на рабочем месте (строится на основании показателя «уровень об­разования»); 5) социально-экономическая оценка измеряемой рабочей позиции (строится на основании показателя дохода).

11.2. Социально-профессиональные группы как псевдореальные

Начнем с сопоставления социально-профессиональной структуры России и ряда европейских стран. Эти расчеты вы­полнил Г.А. Ястребов [Шкаратан, Ястребов, 2007а, с. 66-67].

Первое, что бросается в глаза при сравнительном анали­зе, — это крайне малая доля самозанятых в России (в сумме 4,4%) на фоне более высокой доли самостоятельных работников в европейских странах в первой половине 2000-х гг. Так, в сле­дующей по данному показателю стране за Россией, Германии, их доля составляет 7,4%. Мы считаем, что это наглядное свиде­тельство того, что за 15 лет рыночных преобразований в России так и не сложилось класса мелких предпринимателей и работ­ников, занятых индивидуальной трудовой деятельностью, тог­да как в ряде восточноевропейских государств данная группа занятых (8—22%) является достаточно многочисленной.

Характерно, что значительную часть занятых в нашей стране продолжают составлять квалифицированные рабочие, причем данная группа превалирует над группой неквалифи­цированных рабочих, тогда как в европейских странах их со­отношение внутри рабочего класса является более или менее выровненным. В целом преобладание представителей рабочего класса в России (44,6%) объясняется наследием крупного про­мышленного комплекса, доставшегося от советской экономи­ки и потребляющего значительную часть квалифицированной рабочей силы. Наряду с этим относительно низкой остается доля тех, кого можно отнести к высококвалифицированным профессионалам, руководителям высшего звена и крупным предпринимателям (8,4%).

Таким образом, в отличие от стран, демонстрирующих начатки информационной экономики (преобладание высо-

371