Глава 9. Социетальная система и социальная стратификация в ссср

группы. Правда, при этом находились под табу все сведения, скажем, об учащихся привилегированных спецшкол или, на­пример, о социальном происхождении студентов Института международных отношений. К тому же демагогически утверж­далось, что самая почетная позиция в обществе — быть рабо­чим. О противоречии между последним утверждением и идеей равенства шансов на продвижение умалчивалось.

С другой стороны, многие западные исследователи писа­ли о сходстве систем стратификации и характера мобильности на Западе и в странах с тоталитарным режимом. Они не учи­тывали, что в странах с качественно различным социально-экономическим и политическим устройством за одними и теми же индикаторами социальной мобильности скрыты принципи­ально разные социальные явления и процессы, различия соци­альных механизмов продвижения. В открытых обществах — это по преимуществу стихийный процесс, а в тоталитарных — мо­бильность, особенно на высших ступенях социальной лестни­цы, — управляемый, идеологически обусловленный процесс. В бывшем СССР действовали многочисленные закрытые ин­струкции, кто и какое социальной положение мог занимать. При этом брались в расчет и социальное происхождение, и на­циональность, и особенно демонстрируемая приверженность политическому режиму, не говоря уже о готовности принять систему норм и ценностей политико-партийной элиты.

В СССР период существования этакратической системы совпал с процессами интенсивного промышленного развития и урбанизации. Эти процессы, по определению польского со­циолога Януша Зюлковского, носили патологический харак­тер, но тем не менее фактом остается, что если в 1922 г. доля городского населения составляла в СССР лишь 16%, да и боль­шая часть этих горожан вела по преимуществу полукрестьян­ский образ жизни, то к моменту распада Союза, т.е. к 1991 г., городская часть жителей страны достигла 66% к общей числен­ности населения, а в собственно России — 74%. К этому же времени из примерно 130 млн работающих свыше 42 млн были заняты преимущественно умственным трудом. Если доба­вить к сказанному многомиллионные репрессии и гигантские жертвы времен Второй мировой войны, то очевидны и такие

331

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

последствия всего случившегося, как грандиозные масштабы социальной мобильности. Отзвук их, постепенно угасавший в 1960-1980-е гг., все же сказывался на всем протяжении су­ществования советского режима.

Россия являла собой в период высоких темпов индустри­ального строительства и массовой урбанизации динамичное общество, предоставлявшее выходцам из социальных низов огромные возможности для повышения социального статуса. Не имея возможности провести репрезентативные опросы по всей стране, мы избрали Татарскую АССР как типологиче­ский объект, относительно адекватно представляющий всю Россию. (Более полные данные содержатся в статье [Шкаратан, Ястребов, 2011 ], там же приведены сведения об источниках ин­формации.)

Таким образом, высокая динамика социальных пере­мещений в промышленно развитых советских городах, о ко­торой свидетельствуют данные, приводимые в табл. 9.1 по г. Казани, была вполне ожидаемой. Она была связана с тем, что, во-первых, как правило, дети крестьян по-прежнему пе­реезжали в город, чтобы стать квалифицированными рабочи­ми или, реже, служащими, а во-вторых, выходцы из рабочих семей успешно совершали карьеру квалифицированных про­фессионалов. Если говорить о временном периоде, представ­ленном в табл. 9.1, то необходимо подчеркнуть, что изменения технико-технологической основы труда, исторические успехи Советского Союза в организации общего и профессионального образования молодежи, широкое распространение современ­ных форм жизнедеятельности в процессе урбанизации привели к тому, что на смену работнику до- и раннеиндустриального ти­пов пришел образованный и культурно развитый индивид но­вой генерации, которому был доступен широкий диапазон про­фессиональных позиций в народнохозяйственном комплексе. Это, казалось бы, должно неизбежно привести к резкому воз­растанию количества социально-профессиональных переме­щений в течение трудовой деятельности людей. На деле ситуа­ция обратная: в 1970-1980-е гг. социально-профессиональная стабильность работников возрастала, хотя и незначительно.

332