Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

19706, с. 23]. Оба социолога считали возможным классифици­ровать (и классифицировали) структурные элементы общества без классов (рабочих, колхозников), а также без интеллигенции как некоего целостного образования. Эти же авторы подчерки­вали, что социальные слои в условиях снижающейся важности различий в формах собственности и возрастающего значения характера труда (или по иной концепции — меры присвоения собственности) все в меньшей степени выступают как внутри­классовые группы и все в большей мере — как непосредствен­но внутриобщественные группы (слои).

Социальные слои, выделяемые в исследованиях, были ранжированы от неквалифицированных рабочих (или колхоз­ников) до руководителей предприятий (колхозов) и руководи­телей региональных органов управления. В этих классификаци­ях вообще отсутствовали классы и интеллигенция. Последняя была представлена слоями работников управленческого труда (в ряде случаев с выделением руководителей высшего и сред­него звена), работников высококвалифицированного научно-технического труда, работников свободных профессий (твор­ческого труда) и квалифицированного умственного труда.

Первые же попытки социологов принять во внимание ряд факторов, влияющих на неравенство в обществе, и измерить это неравенство, выделить по ряду взаимосвязанных харак­теристик социальные слои, иерархически размещенные в со­циальном пространстве, вызвали ответную реакцию отторже­ния этих идей. М.Н. Руткевич и Ф.Р. Филиппов в своей книге «Социальные перемещения» (М.: Мысль, 1970, с. 41-42 и др.) решительно выступили против применения «буржуазных» стратификационных схем для анализа советского общества. Они утверждали, что в условиях социализма речь может идти о вертикальной градации только в том смысле, что существует еще неравенство по степени сложности труда, так как «более сложный труд требует более высокой квалификации и образо­вания работника и поэтому вознаграждается обществом выше в соответствии с принципами социализма. Поэтому продвиже­ние работника в результате роста его образовательного уровня, квалификации, накопления им опыта и т.п. к более сложному труду можно рассматривать как перемещение «по вертикали»,

I

Глава 8. Основные концепции социального порядка и стратификации в обществах...

т.е. как социальное восхождение. Руткевич и Филиппов были далеки от признания, что за вертикальной мобильностью по сложности труда стоит одно из измерений социального нера­венства, что такого рода неравенства перманентно переплета­ются между собой и кумулятивный эффект таких отношений и выражается в стратификации социальных групп.

Надо заметить, что теоретические конструкты социологов 1960-х гг. заслуживают и научной критики. Верхние слои обще­ства, подлинные хозяева страны, никогда не фигурировали в этих изысканиях. То же можно сказать о многих миллионах сограждан, оказавшихся в самом низу социальной пирамиды (заключенные, бомжи, так называемые бичи и т.д.). Даже в лучших исследованиях фактически не принимался во внима­ние властный стратификационный срез, хотя он имплицитно присутствовал в виде групп, выделенных по характеру труда (индикаторы — должность и политическая деятельность, чис­ленность и «качество» подчиненных). Однако реально в число опрошенных попадали персоны рангом не выше директоров заводов и председателей колхозов, второстепенных лиц из ре­гиональной администрации.

К тому же, отражая верно внешние проявления социаль­ного неравенства, даже наиболее значительные изыскания не могли дать объяснения причинам и механизмам социальной дифференциации. Дело в том, что советский тип общества не воспринимался как некая данность, с особой структурой, отно­сящейся, быть может, к другому типу цивилизации, к другому типу экономической организации, чем западные. Современное научное знание является европейским по своему происхожде­нию. Сложившиеся теории и категориальный аппарат могут быть однозначно поняты и интерпретированы применительно к обществам, строящимся на частной собственности, гражданских отношениях и индивидуализме. Но они не вполне адекватно от­ражают реалии обществ, обладающих другими институциональ­ными структурами, другими культурами, другими социально-экономическими отношениями. (Об этом мы поговорим далее, в заключительном параграфе этой главы.)

Уже в канун коллапса «реального социализма» болгарский социолог Николай Тилкиджиев взял на себя труд систематизи-

300

301