История литературы

Если теория литературы стремится определить сущность литературы (система категорий и их понятийный анализ), то ее история отслеживает сам процесс проис-

хождения и развития литературы. Часто под историей литературы подразумевают историю литературных идей, кодов, приемов, стереотипов, мотивов и т. и., т. е. произведения литературы рассматриваются как исторические документы, отража­ющие идеологию и ментальность той или иной эпохи.

Здесь уместно остановиться на взаимоотношениях истории и истории литера­туры. Традиционный взгляд сводился к тому, что литературоведение занимается текстом, а история — контекстом. Таким образом, история воспринималась как объяснительный контекст литературы, а значит, литература меняется, потому что меняется контекст вокруг нее. Отсюда привычные для истории литературы оппози­ции: старое-новое, традиция-новаторство, эволюция-разрыв и т. и. Писатель и его творчество понимались и объяснялись лишь как обусловленные исторической си­туацией. История литературы при этом становилась некой суммой, панорамой «ве­ликих», «значительных», «знаковых» авторов и их сочинений в хронологическом порядке. Но при таком подходе получается, что история литературы отказывается от изучения собственно текста, сосредотачиваясь на изучении персоналий и набора внелитературных установок и идеологий, что превращает историю литературы в «просто историю».

С другой стороны, многие считают, что само прошлое (история) доступно нам только в форме текстов (архивы, документы, надписи и т. и.), т. е. исторический контекст — это тоже текст или тексты и в конечном итоге сам он тоже литература. Позволим себе еще одну цитату: «Если мы хотим понять, как набиралась армия, как собирались налоги, как украшалась комната или каким человеком в действи­тельности был Гарун аль-Рашид, то можем сделать это лишь благодаря тем расска­зам и анекдотам, которые мы должны отбрасывать как историки. Спорна надеж­ность этих повествований, под большим сомнением находится их правдивость, сложно отделить факты от выдумки. ...Но все они... отражают то, что люди ду­мали о случившемся, то, что, по их мнению, могло случиться именно так» (курсив наш. —А. О.)» (Кеннеди 2007: 20). Следовательно, историк сам конструирует исто­рический объект, обусловленный идеологией, поэтому объективность истории как на уровне отбора фактов, так и, в первую очередь, на уровне их интерпретации, т. е. субъективной оценки, приобретает характер субъективного конструкта. Исто­рия литературы теснейшим образом связана с исторической поэтикой, так что даже существует опасность их смешения.

В идеале история литературы должна обеспечивать конкретность литературо­ведению и удержать теорию литературы от чрезмерной абстрагированности. Тео­рия же литературы призвана сохранить широкую перспективу и масштаб исследо­вания. Это тем более важно, что в литературоведении идет процесс дробления предмета: «слависты», «западники», «восточники», «американисты», «античники»,

специалисты по отдельным периодам развития литературы или отдельным жанрам

- 76-

(«древники», «новисты», «романоведы» и т. п.), отдельным авторам («дантоведы», «пушкинисты», «шекспироведы» и т. п.) и даже отдельным произведениям («гам- летоведы», «онегиноведы» и т. д.).