Изучение Востока в России в XVIII е.

Принципиально новый этап в изучении стран Востока в России наступил в период реформ Петра Великого. Именно к этому времени отечественные ученые относят «за­рождение востоковедения как науки» в России. Радикальные петровские преобразова-

ния, охватившие все стороны общественной жизни, затронули сферу науки и образо­вания.

Активная внешняя политика требовала расширения знаний о сопредельных стра­нах. Петр I направлял посольства в Турцию, Иран, Китай, Джунгарию, Бухару, импе­рию Великих Моголов. Именно Петр 18 июня 1700 г. подписал первый в истории России указ об изучении русскими восточных языков. Петр I предписал митрополиту тобольскому, чтобы тот «привел бы с собой добрых и ученых не престарелых иноков двух или трех человек, которые бы могли китайскому и мунгальскому языку и грамо­те научитись...» (Адоратский 1887: 57).

К разработке проектов реформирования российской системы образования по просьбе Петра был привлечен великий немецкий ученый Готфрид Вильгельм Лейб­ниц (1646-1716). В его планах особое место было уделено востоковедению. Лейбниц рекомендовал Петру ввести в Санкт-Петербурге преподавание восточных языков. Именно Лейбниц посоветовал основать в Петербурге Академию наук. Этот совет сов­пал с собственным замыслом царя, мечтавшего превратить новый город в одну из научных столиц мира. В 1724 г. Петр I подписал исторический указ об учреждении в Петербурге Академии наук, университета и академической гимназии. Он стал основа­телем и первого в России музея — Кунсткамеры, сегодня заслуженно носящего его имя. В 1711 г. в Петербурге была создана типография. Сюда было перенесено издание первой русской газеты «Ведомости», в которой печатались статьи о жизни в России и других странах, там читатели смогли впервые увидеть сообщения из стран Азии.

Петр предпринимал усилия для создания в России школ, где изучались бы восточ­ные языки. Первая из них — школа японского языка — была открыта в Петербурге в 1705 г. Ее открытию предшествовал известный царский указ от 8 января 1702 г., в ко­тором Петр I предписывал потерпевшему кораблекрушение у русских берегов японцу по имени Дэмбэй: «И великий государь... указал его, Денбея, в Москве учить русской грамоте, где прилично. А как он русскому языку и грамоте навыкнет, и ему, Денбею, дать в научение из русских робят человек три или четыре — учить их японскому язы­ку и грамоте» (РГАДА. Ф.214. Оп.1. Ед. хр. 1282. Л.84. Цит. по: Черевко 1999: 51). В 1736 г. в Петербурге была организована школа японского языка при Академии наук, где преподавали потерпевшие кораблекрушение японцы Содза и Гондза.

Петр стимулировал отправку в Китай первой Российской Духовной Миссии в 1715 г. после того, как император Канси дал разрешение на ее прибытие в Пекин. Гла­вой первой Духовной Миссии был назначен архимандрит Илларион (Лежайский). По­мимо него в состав миссии входили еще семь священнослужителей. После кончины архимандрита Иллариона встал вопрос об отправке в Пекин новой миссии и назначе­нии ее начальника. Граф С. Л. Владиславич-Рагузинский предложил кандидатуру ар­химандрита Антония (Платковского), который был весьма образованным человеком и

создал при Вознесенском монастыре в Иркутске школу монгольского языка. Получив

- 521 -

назначение, архимандрит Антоний взял с собой в Пекин трех наиболее способных учеников из этой школы для того, чтобы в Китае они обучились китайскому и мань­чжурскому языкам. В свою очередь, граф С. Л. Владиславич во время переговоров в Кяхте сумел получить официальное согласие китайской стороны на пребывание в Пе­кине Российской Духовной Миссии, что было зафиксировано в Кяхтинском договоре 1727 г. В тексте договора также говорилось о возможности направлять в Пекин в со­ставе Миссии нескольких молодых людей для изучения китайского и маньчжурского языков, чем было положено начало китаеведным занятиям в стенах Миссии.

Юридическое закрепление статуса Пекинской Духовной Миссии способствовало активизации ее деятельности и росту ее авторитета в Китае. Руководствуясь указани­ем, сделанным еще Петром Великим, сотрудники Миссии в отличие от западных мис­сионеров не вмешивались во внутренние дела Цинской империи и не пытались навя­зать императорскому двору свои внешнеполитические установки. Вместе с тем рус­ские миссионеры часто выполняли ответственные дипломатические поручения своего правительства. Таким образом, Духовная Миссия фактически стала неофициальным представительством Российского государства в Пекине.

Из числа духовных и светских лиц, в разные годы состоявших при миссии, вышло немало выдающихся востоковедов. Так, учеником при 2-й Духовной Миссии, был Ил­ларион Россохин (1717-1761), человек незаурядных способностей, которым и сегодня по праву гордится отечественная наука. Находясь в Пекине, И. Россохин начал большую работу по переводу с маньчжурского языка «Обстоятельного описания происхождения и состояния манджурского народа и войска, в осми знаменах состоя­щего», продолженную уже в Петербурге совместно с Алексеем Леонтьевым. В 1741 г. Илларион Россохин вернулся на родину, став к тому времени китаеведом с широким кругозором. В Петербурге он служил при Академии наук, активно занимался перево­дами с китайского и маньчжурского языков и стал основателем первой в российской столице школы китайского языка.

Первым российским академиком-востоковедом стал немецкий ученый Готлиб Зигфрид Байер (1694-1738), владевший многими восточными языками. В ноябре 1724 г. он предложил свои услуги Петербургской Академии наук, а в 1734 г. академи­ческая конференция присвоила ему звание профессора восточных древностей. Живя в России, он интересовался многими вопросами востоковедения и написал значитель­ное количество научных трудов, главным из которых является работа, названная им «Китайский музеум, в котором объясняются особенности китайского языка и литера­туры» («Museum Sinicum in quo sinicae linguae et litteraturae ratio explicatur»), опубли­кованная в Петербурге в 1730-1731 гг. на латинском языке. Три экземпляра этого тру­да были подарены послам Китая, посетившим Петербургскую Академию наук 6 июня 1732 г.

В 1733 г. работавший в России немецкий арабист Георг Якоб Кер, прославивший­ся тем, что он доказал происхождение арабских цифр из Индии, представил интерес­ный проект организации «Академии или Общества восточных наук и языков в импе­рии Российской», который, правда, не получил осуществления. Г. Я. Кер подчеркивал значение для будущего России активизации ее связей с Востоком, указывал на важ­ность изучения «нравов и обычаев» восточных народов, писал о необходимости пре­подавать персидский, турецкий, арабский языки.

Одним из первых, кто осознал значимость и перспективы развития востоковеде­ния, был великий русский ученый, поэт и просветитель Михаил Васильевич Ломоно­сов (1711-1765). Постоянно интересуясь Востоком, он пришел к заключению о необ­ходимости для России более тесных торговых и культурных связей с этими странами. В черновых набросках «Слова благодарственного Всесветлейшей Державнейшей Ве­ликой Государыне Императрице Елизавете Петровне, Самодержице Всероссийской, на торжественной инаугурации Санкт-Петербургского университета», относящихся к 1759 г., он изложил свое видение перспектив развития контактов России со странами Дальнего Востока, уделив первостепенное внимание отношениям с Китаем. В 1752 г. М. В. Ломоносов в «Письме о пользе стекла» в поэтической форме описал фарфоро­вое производство, воздав должное заслугам китайцев в деле изобретения и произ­водства фарфора. Он также приложил немало усилий для того, чтобы Академия наук опубликовала перевод «Описания Китайского государства», выполненный китаеведа­ми И. К. Россохиным и А. Л. Леонтьевым. В своих проектах реформирования Акаде­мии наук М. В. Ломоносов неоднократно указывал на необходимость подготовки «знатоков восточных языков» и о полезности создания специальной Ориентальной академии.

Изучение и преподавание восточных языков получили развитие в царствование Екатерины II, когда в связи с русско-турецкими войнами и расширением связей с Ки­таем интерес к Востоку проникает и в императорское окружение. В 1769 г. был открыт класс татарского языка при Казанской гимназии. В 1778 г. в Москве вышло в свет первое на русском языке пособие для изучения восточного языка — «Азбука та­тарского языка» Сайта Хальфина. В соответствии с указом 1782 г. в народных учили­щах ряда приграничных губерний началось преподавание китайского и арабского языков. В 1789 г. в Омске была открыта «Азиатская школа» в целях подготовки пере­водчиков с татарского, монгольского и маньчжурского языков.

Растущий интерес к Востоку предопределил появление в этот период в России востоковедов-самоучек. Г. С. Лебедев, музыкант по профессии, двенадцать лет (1785— 1797 гг.) провел в Индии, изучил там санскрит и овладел некоторыми живыми вос­точными языками, а в 1801 г. издал на английском языке грамматику языка хиндуста­ни. После возвращения в Россию Г. С. Лебедев основал в Петербурге первую типо­графию с индийскими шрифтами.

К концу XVIII в. в Российской империи изучались уже почти все основные языки, на которых говорили в сопредельных с Россией странах Востока. Однако их препода­вание отвечало в основном требованиям практического характера. В этот период по­являются первые российские знатоки Востока — специалисты по странам Азии и Аф­рики. В XVIII в. в России постепенно формировались библиотечные собрания руко­писей, ксилографов и печатных книг на восточных языках, что создавало основу для накопления источниковедческой базы будущих востоковедных исследований. Основ­ным учреждением, где осуществлялось научное изучение Востока, стала Академия наук. Важнейшую роль в становлении подготовки специалистов по странам Дальнего Востока играла Российская Духовная Миссия в Китае. Постепенно накапливался опыт преподавательской работы. Началось формирование таких отраслей востоковед­ного знания, как монголистика, тюркология, кавказоведение, синология, маньчжури- стика. Влияние европейской науки на российское востоковедение сказывалось преж­де всего в тех сферах, которые к тому времени уже были развиты в Европе, преиму­щественно в изучении языков и культур стран Ближнего Востока. В то же время при изучении стран и народов, с которыми к этому времени Россия имела преимуще­ственные отношения (Китай, Средняя Азия), самостоятельность российской востоко­ведной школы очевидна уже в XVIII в.