XVIII в., подразумевала неожиданные и неоправданные

отклонения от темы, продик-

В исключительных обстоятельствах 1812 г., видимо сти-

хийно, "Певец во стане русских воинов", задуманный Жу-

ковским как гимн, в духе "Славы" Мерзлякова (традиция

восходила к Шиллеру), обрел черты подвижного, текучего,

откликающегося новыми сгрофами на новые события стихот-

ворения. Превращение текстов этого типа в печатные

всегда будет в определенной мере условным.

тованные необходимостью преодолеть трудности, свя-

занные с техникой рифмы. Рифма диктует ход повествова-

ния, давая ему порой неожиданные повороты. Техника сти-

ха в этом случае приближается к сочинению на заданные

рифмы (см. "Рассуждение о жизни, смерти и любви" В. Л.

Пушкина), и поэт, с явной натугой подбирающий рифму,

проявляет мастерство изобретательства в соединении ни-

чем по смыслу не связанных слов. Культивируется вольный

ямб, но строго запрещается нарушение силлабо-тоники.

Показательно, что послание В. Л. Пушкина к П. Н. Прик-

лонскому, первый стих которого обессмертил Пушкин,

включив в свое послание к Вяземскому, не вызывало ни у

кого протеста - над ним посмеивались как над "нормаль-

ным" плохим стихотворением. Послание же его с дороги в

"Арзамас" вызвало в этом обществе целую бурю, было

осуждено на специальном заседании и повлекло разжалова-

ние В. Л. Пушкина из арзамасских старост. В чем причина

бурной реакции? Стихотворение было "плохим не по прави-

лам", оно нарушало литературную просодию, употребляя

говорной стих, ассоциировавшийся с ярмаркой, и площад-

ной стиль. Неприятие его "Арзамасом" не менее показа-

тельно для литературной позиции этого общества, чем его

декларации.

Неумелость, известная наивность проникала и в "высо-

кую" поэзию В. Л. Пушкина, уже в качестве внесистемного

элемента, придавая стихам связь с личностью поэта, не-

который налет bonhomie, простодушной важности. Иным был

тон, окрашивающий поэзию Воейкова. Взятые отдельно,

тексты его произведений звучат иначе, чем в общем кон-

тексте его творчества, биографии и характера. Но твор-

чество его никогда не было собрано и до настоящего вре-

мени полностью не выявлено - Воейков часто пользовался

литературными масками, публикуя стихотворения то под

именами уже умерших поэтов (так он воспользовался име-

нем А. Мещевского), то вымышляя никогда не бывших. В

цензурном ведомстве хранятся его мистификации о якобы

уже умерших поэтах Сталинском и других. Биография Воей-

кова изобилует темными пятнами: какое-то неясное, но

ощутимое отношение имел он к антипавловскому заговору;

неожиданное его появление в Москве и пламенные речи на

заседаниях Дружеского литературного общества' плохо

согласуются со всем, что мы знаем о его дальнейшей дея-

тельности. Не изучена роль Воейкова в войне 1812 г.

(есть сведения, что он был партизаном), а в дальнейшей

биографии драматическое вторжение в судьбу семьи Прота-

совых и Жуковского заслонило все остальные его поступ-

ки. Воейкова мы знаем в основном по мемуарам, оставлен-

ным его литературными противниками. Воейков был много-

лик, и сама игра масками ему, видимо, доставляла удо-

вольствие. Будучи "чистым художником" интриги, он не

потому находился в постоянной ожесточенной борьбе, что

имел врагов, а напротив, заводил себе врагов, чтобы оп-

равдать жажду конфликтов, питавшуюся огромным честолю-

бием, неудачной карьерой и завистью.