1. Роль церковнославянской языковой и церковной

культурной традиции для поэзии начала XIX в. обычно ре-

шается как стилистическая проблема:

соотношение "высокого" и "среднего" слога. Церков-

нославянизмы воспринимаются в отношении к их стилисти-

ческой функции в системе Ломоносова, то есть внутри

русской секуляризованной культуры послепетровской эпо-

хи. В первую очередь при этом, естественно, рассматри-

ваются стилистические дублеты, слова, в которых одному

лексическому значению соответствуют две стилистические

формы. При таком подходе получается смещенная картина:

Пушкин, находящийся явно вне русской церковной куль-

туры и видевший в старославянском культурном пласте

лишь резерв для выражения "высоких" эмоций, оценивается

как поэт, для которого церковнославянская стихия поэти-

ческой речи обладает высокой значимостью. Лермонтов же,

который вел непрерывный "диалог с Богом" то как богобо-

рец, мятежник, романтический демон, то как автор "Мо-

литвы" ("Я, Матерь Божия..."), рассматривается как по-

эт, находящийся вне церковной языковой традиции. По

словам

1 Корректурное примечание. Данная работа находилась

в печати, когда высказанное в ней пожелание в значи-

тельной степени реализовалось. В "Тезисах межвузовской

научной конференции литературоведов, посвященной 50-ле-

тию Октября" (Л., 1967) появилось краткое изложение

доклада Г. И. Сенникова "Сибирский вольнодумец XVIII

века". Анализируя творчество П. А. Словцова, автор так

же, как и мы, приходит к выводу о принадлежности "Древ-

ности" перу сибирского поэта. К сожалению, аргументации

в этом кратком тексте не приводится. Можно лишь поже-

лать скорейшего опубликования полного текста работы Г.

И. Сенникова.

 

В. В. Виноградова, эта традиция "усыхает" в поэзии Лер-

монтова. "Лермонтов делает дальнейший шаг за Пушкиным

по пути освобождения русского языка от пережитков ста-

рой церковно-книжной традиции".

2. Для решения этой проблемы полезно обратить внима-

ние не только на стилистику, но и на общую соотнесен-

ность структуры семантики русского романтизма и церков-

ной культурной традиции. "С небом гордая вражда" роман-

тизма определила тенденцию к кощунственному, "богохуль-

ному" словоупотреблению. А это, в свою очередь, повлия-

ло на создание "обращенной" семантической системы,

построенной на той же структуре смысловых сцеплений,

что и в церковной традиции, но ориентированной противо-

положным образом. В секуляризованной системе стиля из

старославянского в основном заимствовались формальные

элементы (морфо-фонологические и синтаксические), кото-

рые выполняли роль сигналов высокого стиля. Церковная

культура просто была вычеркнута как некоторый особый

тип смысловой организации мира. Романтизм (романтичес-

кий индивидуализм) возобновил борьбу с церковной куль-

турой и тем самым оживил память о ней.

3. Рассмотрим некоторые опорные слова-символы в сис-

теме романтизма. Напомним, что всякий русский человек

начала XIX в. самим фактом причастности к православной

церкви, необходимостью выполнять обряды и знакомиться с

текстами был поставлен в условия, исключающие незнание

церковнославянского значения этих слов.

а. Мечта, мечтание, мечтательный - в церковной куль-

туре означало нечто не только призрачное, но и ложное,

мнимое. Оно прилагалось к деяниям бесовским и в антите-

зе "земля - небо" характеризовало именно землю. Если у

Пушкина в стихах:

Когда, к мечтательному миру

Стремясь возвышенной душой (II, 59)

"мечтательный" означает "неземной", то в выражении

Владимира Мономаха "света сего мечетнаго кривости ради

налезохъ грехъ co6e2, то "мечетный" ("мечтательный") -

именно земной. "Мечтанья бесовския" упоминаются в

Ипатьевской летописи под 6758 г. и в ряде других мест.

Под влиянием церковных текстов такое употребление про-

никало и за их пределы. Когда В. Г. Анастасович в пос-

лании И. И. Варакину (1812) опровергал утверждение дво-

рян о своем врожденном превосходстве, он писал:

С мечтой их всех ли мненья сходны?

Ты первый против, как и я.

В. Ф. Раевский при аресте был характеризован началь-

ством как "мечтатель политический", то есть человек

ложных мнений.