3.1. Механизм, столь проницательно показанный в дан-

ном случае Л. Толстым, во многом совпадает с трансфор-

мацией неосознанных впечатлений в творческие импульсы

повествовательного типа. В особенности это относится к

детским впечатлениям: забываясь, они оставляют в созна-

нии писателя глубинные свернутые тексты, которые, всту-

пая во взаимодействие с контекстами более позднего соз-

нания, могут подвергаться весьма сложным развертывани-

ям2.

3.2. Разговоры о смерти Грачевского вылились в соз-

нании Блока-ребенка в образ человека, убивающего себя,

садясь на лампу, что скоро сделалось самому Блоку и

странным, и смешным. Но можно ли считать случайным, с

одной стороны, то, что в дальнейшем творчестве Блока

образы огня и борьбы оказались слитыми, а с другой -

что в определенный момент его эволюции понятия "русский

революционер" и "старообрядец-самосожженец" оказались

синонимами, а "огненная смерть" стала символом револю-

ции?

3.3. Образы группы "огонь" ("огонь", "пламя", "го-

реть", "костер", "пожар" и др.), игравшие в творчестве

Блока важную роль, не раз меняли значение. Первоначаль-

но ("Ante lucem") оно было четко фиксированным и свя-

занным с широкой традицией лирики, уже обратившей в

шаблон мета-

1 Фигнер в. Шлиссельбургские узники // Полн. Собр.

соч. С. 62, 59 (курсив наш. - 3. М., Ю. Л.).

2 См. Ряд весьма интересных статей на эту и близкие

темы в польском сб.: Teksty. 1973. N 2 (8).

форические образы "огней зари" и "сердечного огня",

"огня страстей"; соединение неметафорического словоу-

потребления с эсхатологическими описаниями. Начиная со

"Стихов о Прекрасной Даме" эти образы деавтоматизи-

ру-ются превращением их в символы со сложной игрой пря-

мого и переносного, словарного и окказионального значе-

ния. Одновременно расширяется и их семантика: кроме

прежних значений еще и "огонь" - электрический свет,

символ "инфернальности" современного города (циклы

"Распутья", "Город");

"огонь", "костер" и "пожар страстей" как характерис-

тика людей из народа ("Мне снились веселые думы...",

"Прискакала дикой степью..."); "огонь" - символ револю-

ции ("Пожар", статья "Михаил Александрович Бакунин" и

др., вплоть до "мирового пожара" в "Двенадцати").

3.3.1. На фоне этой общей эволюции возникают и ло-

кальные упорядоченности - тексты, где образы группы

"огонь" связываются с более узким и определенным кругом

значений. Таков ряд произведений, созданных в годы выз-

ревания идей "народа и интеллигенции" (1906-1909). В

стихотворении "Угар" (1906) "дьявольская Судьба" симво-

лизируется сценой сожжения ребенка на костре. При этом:

а) сожжение здесь - тяжкий, но добровольный шаг ("На

костер идти пора" - 2, 212');

б) герой - "ребенок" (ср.: "Будьте как дети") и, од-

новременно, "царь";

на него возлагают "венок багряный / Из удушливых уг-

лей". Герой отчетливо сближен с Христом, а сожжение - с

распятием.

Образы "костра" и "креста" (ср. эвфонический повтор:

кстр - крст) сближаются во многих произведениях этих

лет:

И был костер в полночи

И змеи окрутили

Мои ум и дух высокий

Распяли на кресте (2, 136);

И взвился костер высокий

Над распятым на кресте (2, 252).

Связь образов "огня" и "костра" с мотивом доброволь-

ной, жертвенной гибели раскрывается и как связь их с

темой гибели революционера:

Только в памяти веселой

Где-то вспыхнула свеча.

И прошли, стопой тяжелой

Тело теплое топча (2, 59) -

а затем - как самосожжение старообрядцев ("Песня

Судьбы", "Задобренные снегом кручи..."). При этом приз-

наки жертвенности и пассивности не совпадают, а проти-

вопоставляются: песни самосожженцев несут "весть о сжи-

гающем Христе" (3, 248; ср. в публицистике Блока мысль

о родстве жертвенного

Здесь и далее в текстах А. Блока курсив наш. - 3.

М., Ю. Л.

и бунтарского лика народа). Костер самосожженца стано-

вится для Блока одновременно символом и национальной

формой бунта, и национальной формой распятия (народным

вариантом христианской этики), а образ человека, сжига-

ющего самого себя, синтезирует бунтаря и Христа. Позд-

нее (конец 1900-х - 1910-е гг.) эта мысль трансформиру-

ется в утверждение права человека на сожжение себя в

"пожаре жизни", в осмысление такой гибели как мести,

протеста. А поскольку в лирике зрелого Блока значения

символов раскрываются не только в ближайшем контексте

(часть текста, текст), но и в контекстах значительно

более широких (цикл, том, в пределе - все творчество),

постольку и каждое конкретное упоминание "огней", "по-

жаров" и т. п. потенциально заключает в себе и все от-

меченные выше значения.