1833 Г. Датировка принадлежит п. В. Анненкову' и осно-

вывается на содержании. Можно предположить, что тема

сумасшествия и противопоставление романтического безу-

мия трагической реальности навеяны не только мыслями о

Батюшкове, тем более что реалии стихотворения не напо-

минают условий, в которых находился больной Батюшков. В

стихотворении создается трагический образ сумасшедшего,

подверженного насильственному лечению:

Да вот беда: сойди с ума,

И страшен будешь, как чума,

Как раз тебя запрут,

Посадят на цепь дурака

I См.: Пушкин а. С. Соч. / Изд. П. Анненкова. СПб.,

1855. Т. 3. Примеч. С. 39.

 

И сквозь решетку, как зверка,

Дразнить тебя придут (III, 322-333).

Условия заключения Батюшкова, столь далекие от этой

ужасной картины, были Пушкину хорошо известны: поэт по-

сетил больного Батюшкова, окруженного заботой и попече-

нием, и, конечно, не вынес впечатлений, напоминающих

описанные в стихотворении. Пушкину могли быть известны

глухие слухи о жестокой расправе с Дмитриевым-Мамоно-

вым, который предвосхитил судьбу Чаадаева в самом

страшном ее варианте: он был не только объявлен сумас-

шедшим, но и подвергнут грубому насильственному "лече-

нию", в конечном счете действительно сведшему его с

ума. Это был первый случай "карающей медицины" в исто-

рии России.

Интерес Пушкина к судьбе Мамонова подсказал ему не

только образ безумца в тюрьме: он был источником еще

двух творческих сюжетов.

Размышления о судьбах России в 1812 г. неожиданно

переплелись у Пушкина с мыслями о Мамонове. В повесть

"Рославлев" Пушкин ввел упоминание о нашумевшем в том

году событии, являвшемся первым проявлением политичес-

кой активности Дмитриева-Мамонова: "Везде повто-

ряли бессмертную речь молодого графа Мамонова, пожерт-

вовавшего всем своим имением. Некоторые маменьки после

того заметили, что граф уже не такой завидный жених, но

мы все были от него в восхищении" (VIII, 154).

Пушкин обошел ту сторону выступления Мамонова, кото-

рая придавала ему политическую остроту и высоко подни-

мала над длинным рядом патриотических речей этого пери-

ода. Указанный текст Мамонова до нас не дошел, но мы

можем судить о нем по косвенным данным: Мамонов ставил

- конечно, в осторожной форме - патриотические жертвы

дворянства в зависимость от получения сословием полити-

ческих прав: дворянство, выполняющее, по его убеждению,

ведущую роль в спасении Отечества, должно получить пра-

ва, ограничивающие самодержавие, и сделаться "помощни-

ком" царя в управлении. Выступление Мамонова не получи-

ло поддержки со стороны собравшихся в Москве представи-

телей дворянства, но мстительный Александр I его не за-

был.

Эпизод этот интересным образом отразился в "Войне и

мире". Л. Н. Толстой разделил поступок Мамонова на две

части. Одну из них он сохранил за историческим лицом, а

другую передал Пьеру Безухову (образ Пьера Безухова -

богача-магната, масона и декабриста - вобрал в себя,

бесспорно, некоторые черты М. А. Дмитриева-Мамонова). В

романе есть упоминание о том, что "граф Мамонов жертву-

ет полк"2, и этот патриотический поступок толкает Пьера

на аналогичные пожертвования. Политическую сторону ак-

Расправа с Т. Е. фон Боком при Александре I хотя и

была предварением подобных действии правительства, но

все же имела несколько иной характер: Т. фон Бок был

осужден за дерзкий поступок, но освобожден из крепости,

когда действительно сошел с ума (см.: Записка Т. Е. Бо-

ка / Публ. А. В. Предтеченского // Декабристы и их вре-

мя. М.; Л., 1951). Мамонова же не освободило от заклю-

чения даже безумие: он умер, как и жил, под замком.