2 Письма разных лиц к и. И. Дмитриеву. С. 68.

3 Там же. С. 51.

4 Там же. С. 101.

5 Там же. С. 106.

6 Дмитриев и. И. Соч. Т. 2. С. 277.

 

Роль Дмитриева как главы литературной школы карамзинис-

тов могла быть только временной и даже, более того,

кратковременной. С приходом Пушкина и развертыванием

полемики вокруг романтизма он с неизбежностью должен

был быть отодвинут на почетное, но чисто страдательное

место уважаемого портрета в картинной галерее предков

"новой поэзии". Даже Жуковскому его программа была глу-

боко чужда. Однако союз Дмитриева и Воейкова имел более

глубокие корни.

Воейков, конечно, не был той карикатурной фигурой,

которую рисует в своих мемуарах Н. И. Греч и которая, с

его легкой руки, сделалась достоянием большинства исто-

рико-литературных характеристик. Описание его некраси-

вого поведения во взаимоотношениях с Жуковским также

слишком часто заменяет анализ его литературной позиции

и места в истории русской поэзии. Да и личность Воейко-

ва была не такой простой. Наиболее объективный портрет

Воейкова оставил в своих мемуарах злоязычный, но умный

и не имевший личных конфликтов с переводчиком "Садов"

Ф. Ф. Вигель: "Он был мужиковат, аляповат, неблагороден

Да какое неуклюжество не простил бы я, кажется,

за ум: а в нем было его очень много. В душе его не было

ничего поэтического, и стихи, столь отчетливо, столь

правильно им написанные, не произвели никакого впечат-

ления, не оставили никакой памяти даже в литературном

мире. Лучшее произведение его был перевод Делилевых

"Садов". Как сатирик он имел истинный талант; все еще

знают его "Дом сумасшедших", в который поместил он и

друзей и недругов: над первыми смеялся очень забавно,

последних казнил без пощады. Он был вольнопрактикующий

литератор, не принадлежал ни к какой партии, ни к како-

му разряду".

"Вольнопрактикующий литератор", вне партий и разря-

дов - характеристика очень меткая. Но к ней надо доба-

вить, что одновременно Воейков был артистом интриги и

мастером групповщины. Стоя вне разрядов из-за равноду-

шия к принципам, которые он менял с поразительной лег-

костью, он тем более дорожил связями личными, которые

умел завязывать и искусно использовать.

В литературном мире Воейков появился на рубеже XVIII

и XIX вв., когда, выйдя в отставку, он переехал из Пе-

тербурга в Москву и вошел в Дружеское литературное об-

щество - молодой кружок литературных энтузиастов. "Ко-

рифеи" общества - Андрей Иванович Тургенев и Алексей

Федорович Мерзляков - были настроены бунтарски не толь-

ко в литературном отношении. Идеи патриотического сво-

бодолюбия, героического самопожертвования в борьбе с

тиранами бродили в их юных головах. Они ненавидели

рабство и преклонялись перед молодым Шиллером. Среди

членов общества были Андрей Кайсаров, Жуковский и Алек-

сандр Тургенев, еще совсем мальчик. Воейков вошел в об-

щество, и это надолго определило его дружеский и лите-

ратурный круг.

В Дружеском литературном обществе Воейков сразу же

привлек внимание умом и смелостью языка: его тираноу-

бийственные речи звучали совсем не абстрактно в дни

убийства Павла I. Он был широко, хотя и не системати-

чески,

Вигель Ф. Ф. Записки. М., 1928. Т. 2. С. 102-103.

 

образован. В отличие от других членов общества, фран-

цузская литература;

интересовала его больше, чем немецкая и английская,

а политика - больше, чем поэзия. В его полуразвалившем-

ся доме на Девичьем поле в Москве происходили основные

сборы общества. Здесь гремели смелые речи.

Сильной стороной Воейкова был едкий, критический ум,

так восхитивший

однажды Вяземского, когда тот в 1818 г., по пути в

Варшаву, заехал в Дерпт, Воейков был профессором. Ору-

жием Воейкова была холодная издевка. Он был опасным ли-

тературным противником, а в доверительном разговоре

позволял себе и смелые политические суждения. Иллюзий у

него не было никаких. Слабой стороной его было полное

отсутствие положительных воззрении. Беспринципность и

цинизм были его принципами, и он, не стесняясь, выстав-

лял их напоказ.

Очень показателен его разговор с Мерзляковым, сохра-

ненный мемуарами Жихарева: "На этих днях, после раз-

гульного обеда у А. Ф. Воейкова, Мерзляков спро-

сил у него: "Да знаешь ли сам ты, что составляет насто-

ящую силу красноречия?" Воейков захохотал. "Это знает

всякий школьник, Алексей Федорович: ум, логика, позна-

ние, дар слова, звучный и приятный орган и ясное произ-

ношение составляют оратора". - "Не на вопрос ответ,

Александр Федорович. Я спросил, что составляет настоя-

щую силу красноречия?" - "Да что ж другое может состав-

лять его, как не те качества, которые я уже назвал?" -

"Эх, любезный! да разве простой мужик имеет какое-ни-

будь : понятие о логике? разве он учился чему-нибудь?

разве произношение его ясно и правильно? А между тем мы

видим часто очень красноречивых людей из простонародья.

Нет, Александр Федорович, действительная сила красноре-

чия заключается единственно в собственном неколебимом

убеждении того, в чем других убедить желаешь. Не знай

ничего, имей какой хочешь орган и выговор, но будь про-

никнут своим предметом, и тогда будешь иметь успех,

иначе со всеми твоими качествами ты останешься только

простым школьным ритором""1.

У Воейкова не было собственных убеждений, и поэтому

все его произведения отдают холодной риторикой. Но не

имея убеждений, он имел страсти: его снедало честолю-

бие, терзала зависть, он жаждал власти и признания в

том кругу, в котором обращался. К деньгам он тоже не

был безразличен. Все это заставляло его искать сильных

и выгодных покровителей, встав под знамя которых, он

мог бы стать литературным ландскнехтом. В 1810-е гг.

таким был Дмитриев, умеренная и по существу антироман-

тическая позиция которого была Воейкову близка. Оба они

были воспитаны во французской школе и косо смотрели на

романтическую моду, на немецкую и английскую литерату-

ру; обоим "разумный" XVIII в. говорил больше, чем "вар-

варское" средневековье, оба втайне недоброжелательство-

вали Жуковскому.

Литературные друзья отнеслись скептически к эпичес-

ким замыслам Воейкова: "Метишь в Херасковы, любезный!.

- сказал Мерзляков, - лучше напиши хорошую песню: ско-

рее доплетешься до бессмертия. Ты человек умный и

должен знать, что страсть к необдуманным колос-

сальным