2 Русская старина. 1904. № 5. С. 448-449.

3 Архив Тургеневых. Ед. Хр. 618. Л. 53 об.

Мерзляков в присутствии Жуковского на заседании Общест-

ва любителей российской словесности.

Вместе с тем, выступая против карамзинской традиции.

Мерзляков не был последователен и сам в своем творчест-

ве испытывал ее воздействие. Особенно это влияние проя-

вилось в романсах. Некоторые из них, как, например,

"Велизарий", пользовались широкой популярностью, однако

в целом они мало оригинальны в своей художественной

системе и укладываются в рамки периферийной поэзии ка-

рамзинского направления. Так, например, достаточно

сравнить романс Мерзлякова "Меня любила ты, я жизнью

веселился..." и "Песню" Жуковского ("Когда я был любим,

в восторгах, в наслажденье..."), чтобы разительная бли-

зость обоих стихотворений - стилистическая и текстуаль-

ная - навела на мысль не только об общем оригинале

(стихотворения, видимо, являются переводами с французс-

кого), но и о творческом соревновании между двумя поэ-

тами.

Период после 1812 г. - время заката поэтической из-

вестности Мерзлякова. Свободолюбие его слабело. Уступая

давлению университетского начальства, он стал писать

торжественные оды, над которыми сам прежде смеялся. По

поводу оды Мерзлякова на Пултусское сражение Жихарев

писал:

"Чему посмеешься, тому и поработаешь: вот наш Алек-

сей Федорович наконец облепился". И добавлял: "Готов

держать заклад, что эта ода написана им по заказу, по-

тому что от первого стиха: "Исполнилась, о весть зла-

тая!" и до последнего, один только набор слов".

Ослабление свободолюбия причудливо сочеталось в

творчестве Мерзлякова с глубокой ненавистью к паразити-

ческому барству. Вместо гражданственной героики в его

поэзии теперь выдвигается тема труда, "святая работа",

как говорит он в идиллии "Рыбаки". Если прежде связью

вселенной был свободолюбивый энтузиазм славы и братс-

тва, то теперь Мерзляков пишет космическую апологию

труда. В стихотворении "Труд" созидающий труд скрепляет

вселенную, его голос движет стихиями:

От ветров четырех четыре трубны гласа

Беседуют с тобой, о смертный царь земли!

Се! лето, и весна, и осень златовласа,

И грозная зима тебе рекут: внемли! (263)

Стихотворение содержит характерное противоречие по-

литически незрелой антидворянской мысли тех лет. В нем

наряду с вполне благонамеренным прославлением царя на-

ходим гневное обличение праздности и тунеядства, сопро-

вождаемое многозначительным намеком на то, что дом

"дряхлой знати" построен на вулкане:

Чертоги праздности возносятся блестящи

На пепле пламенем чреватыя горы,

Являются сады и рощи говорящи,

Веселии и забав приветные шатры;

И звуки сладких лир, и песни обольщенья...

Жихарев С. П. Записки современника. С. 312-313.

Обман! - То всё скорбен, недугов облаченья,

Без тела тени лишь одне,

Мрак в свете, бури в тишине!

Там образ видится обилья недвижимый;

Там, мертвый предков блеск разбрасывая, знать

На персях лести пьет сон дряхлости томимый;

Самонадеянье там крадет дни, как тать... (с. 267)

Этой картине противопоставлен "труд честный" "ратая

семьи". Стихотворение это вызвало сочувственный отзыв

заключенного в крепости Кюхельбекера. Отметив, что в

нем много тяжелых стихов, он увидел "также и такие, ко-

торые служат сильным доказательством, что ему точно бы-

ло знакомо вдохновенье".

Таким образом, развитие поэтического дарования Мерз-

лякова с известными оговорками может быть разделено на

следующие периоды: ранняя поэзия (до 1799 г.), далее -

цикл гражданственных стихотворений (1799- 1802 гг.),

затем - период создания основных песен (1803-1807 гг.)

и, наконец, - время работы над переводами из греческих

и латинских поэтов (начиная с 1807 г.). Потом наступил

упадок. Мерзляков отставал от запросов времени. Это

становилось особенно заметным по мере формирования но-

вого передового литературного лагеря - декабристского.

В 1824 г. Вяземский писал, сообщая А. Тургеневу о пись-

ме Мерзлякова, "в коем обнажается его добрая душа":

"Жаль, что он одурел в университетской духоте"2. Почти

одновременно Кюхельбекер писал: "Мерзляков - некогда

довольно счастливый лирик, изрядный переводчик древних,

знаток языков русского и славянского, но отставший

по крайней мере на 20 лет от общего хода ума человечес-

кого..."3

Двадцатые годы были тяжелым для Мерзлякова временем.

В дворянском обществе он был чужим. В этом отношении

любопытен не лишенный черт автобиографизма образ Тассо,

созданный Мерзляковым в предисловии к переводу "Осво-

божденного Иерусалима". Тассо Мерзлякова - это не гени-

альный безумец Батюшкова, а поэт-труженик, бьющийся в

материальной нужде: "Робкое, стеснительное ремесло

придворного противно было врожденной гордости его ха-

рактера".

Последние годы жизни Мерзляков провел в бедности. Он

с горечью писал Жуковскому, прося заступничества и де-

нежной помощи: "Право, брат, старею и слабею в здо-

ровье, уже не работается так, как прежде, и, кроме то-

го, отягчен многими должностями по университету: время

у меня все отнято или должностью, или частными лекция-

ми, без которых нашему брату - бедняку обойтись немож-

но; а дети растут и требуют воспитания. - Кто после ме-

ня издать может мои работы и будут ли они полезны для

них, ничего не

1 Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи.

Л., 1979. С. 231.

2 Остафьевский архив кн. Вяземских.: В 5 т. СПб.,

1899-1913. Т. 3. С. 13. Ср. письмо А. Бестужеву (Русс-

кая старина. 1888. № 11. С. 330-331).

3 Кюхельбекер В. К. Путешествие. Дневник. Статьи. С.

498.

имеющих". Мерзлякова тяготило сознание невозможности

собрать и напечатать свои сочинения. Рукописный том его

стихотворений, подготовленный автором к печати, зате-

рялся бесследно, а литературно-критические статьи до

сих пор не собраны, хотя подобное издание было бы весь-

ма полезным.

Казалось, время литературной славы Мерзлякова прошло

безвозвратно, когда появление в 1830 г. - в год смерти

поэта - тонкой книжки "Песен и романсов" снова привлек-

ло к нему внимание критики. Автор "Обозрения русской

словесности в 1830 году" в альманахе "Денница" писал:

"Как поэт он замечателен своими лирическими стихотворе-

ниями, особенно русскими песнями, в коих он первый умел

быть народным, как Крылов в своих баснях"'. В таком же

духе писал и Надеждин. Похвальный характер этих оценок

станет понятен, если вспомнить, что именно в 1830 г. в

критике шли ожесточенные бои вокруг проблемы народнос-

ти, - бои, подготовившие появление "Литературных мечта-

ний" Белинского. Многочисленные высказывания Белинского

о Мерзлякове-поэте могут быть правильно осмыслены толь-

ко в связи с его пониманием проблемы народности. Сказав

в статье "О жизни и сочинениях Кольцова" (1846), что

новый демократический этап развития литературы требует

нового писателя - сына народа "в таком смысле, в каком

и сам Пушкин не был и не мог быть русским человеком",

Белинский подчеркнул ограниченность народности Мерзля-

кова, который, по его словам, "только удачно подражает

народным мелодиям". Но и здесь критик тотчас оговари-

вался, что его мнение "о песнях Мерзлякова клонится не

к унижению его таланта, весьма замечательного"2.

Русская критика неоднократно обращалась к песням

Мерзлякова. Такого внимания не привлекала его гражданс-

кая поэзия. Между тем для своего времени она была при-

мечательным литературным явлением.

Творчество Мерзлякова в своих истоках было связано с

первыми попытками критики карамзинизма как ненародного

направления в искусстве и откликнулось на заключитель-

ные этапы этой полемики. Это не случайно: Мерзляков был

поэтом, чей творческий путь, как и у Востокова, Гнеди-

ча, Крылова и ряда менее значительных поэтов, шел в

ином направлении, чем господствующие течения современ-

ной им дворянской поэзии. Испытывая ее влияние и, в

свою очередь, влияя на нее, творчество Мерзлякова в

лучшей его части предсказывало демократический период

литературы, в частности - поэзию Кольцова.

1958