Глава I

Ветхозаветная литература рисует нам мудреца (Моисей, Давид, Соломон, пророки), находящегося внутри жизнен­ной ситуации, активно действующего, использующего всю полноту жизненных возможностей, к чему-то стремящего­ся и, таким образом, достигающего высшего совершенства и знания. Философ сам приходит к познанию истины, биб­лейского мудреца бог призывает в пророки, открывается ему в особых образах, понятийно не выразимых. Пророк как бы «захватывает» бога своей волей, и бог (активное воле­вое начало, динамическая сила) обращается к миру его уста­ми. Отсюда пророки часто говорят в первом лице от имени бога.

У греческого мыслителя на первом месте стоит онтоло­гия. Вечный и неизменный макрокосмос, природа — вот предмет постоянных устремлений его разума. Человек для него лишь ступень в природном порядке, особый вид жи­вотного — «общественное животное» (ср. рплйфйкпн ж&пн Аристотеля). Для ветхозаветного мудреца человек — тво­рение божие. Он — господин природы (Пс. 8, 6—9). Он даже не всегда повинуется своему богу, но «судится» с ним как «верный» (!) Иов; он стоит перед богом и жаждет ин­тимного общения со своим единым личностным богом ³⁷; он боится бога. Весь этот противоречивый комплекс чисто человеческих отношений и переживаний выдвигает на пер­вое место в древнееврейской культуре психологию, и пси­хологию личностную, ибо и весь библейский народ часто идентифицируется с личностью и понимается как индивид, персонификацией которого служил женский образ ³⁸. Ха­рактерной чертой ближневосточной эллинистической фило­софии является стремление к осуществлению практических целей. Не логика и физика, но этика выступает в ней на пер­вый план. Не абстрактное созерцание, но практическое «воспитание человека в истинной нравственности и благо­честии» становится главной ее целью ^зв. Греческой фило­софии слова она противопоставляет «философию дела». В греко-римском «языческом» мире, пожалуй, только кини­ки, слывшие чудаками и сумасшедшими, также настойчиво ратовали за «практическое» воспитание людей, но совсем в ином культур но-идеологическом плане.

Своеобразно и различно отношение в этих культурах к таким понятиям, как пространство, время, история. Уже неоднократно показывалось в научной литературе, что пространство играло для греков значительно большую роль, чем время, а у библейских народов — наоборот⁴⁰. Греки мыслили пространственными категориями *\ а древние евреи — временными. «Для грека содержание мира в пер­вую очередь пространственно, для израильтянина главным образом — временно» ^4а. Грек понимал бытие как существо­вание в определенном месте космоса — некой неизменной пространственной структуры. Для ветхозаветного человека бытие — это участие в живом потоке событий, потоке вре­мени ⁴³, который обозначается всеобъемлющим еврейским термином olam. «Олам» ■— это бесконечный поток времени, вмещающий все существующее ⁴⁴. Бог открывался пророку в «оламе». В эллинистический период евреи переводили гре­ческое слово кьумпт как 'olam. Но космос неизменен, его красоту можно созерцать, а «олам» динамичен, внутри него надо действовать; его содержание — история. История же — движение к цели, установленной богом, и человеку необходимо в нем участвовать. Для древних греков исто­рия ■— часть природы, духовная жизнь «аисторична» ⁴⁵, поэтому грек так мало интересуется своим прошлым (оно для него сразу же становится мифом, теряет реальное значение). Он живет настоящим. История для него — веч­ное повторение, ибо и время в греческой культуре циклич­но, его символом является круг ⁴⁶. Греки стремятся вы­рваться из вечного круговорота времени. Напротив, для биб­лейских народов время линеарно и необратимо ". Отно­шение библейской традиции ко времени двойственно. С одной стороны, бог открывается во времени, поэтому устрем­ления древних евреев связаны с ожиданием лучшего буду­щего, а с другой ■— бог все же находится вне времени, над ним; время — его творение и, следовательно, стоит вне ряда абсолютных ценностей.

В эллинистический период греческая мысль в лице стоицизма и эпикурейства отрицает загробную жизнь, а ближневосточный памятник «Книга Еноха» (li в. до н. э.) Дает развернутое учение о грядущих после смерти на­градах.

Различие основных мировоззренческих принципов биб­лейской и эллинской культур отразилось и на их эстетиче­ском сознании.

Античная духовная культура вся пронизана искусством, На что указывал еще Винкельман. Греческая философия

24