Глава II

(Sophia) является божественным даром, она существовала значительно раньше философии. «Вся мудрость человече­ская заключена в одном — познавать и почитать бога,— таков наш догмат, таков смысл [нашего учения]» (Div. inst. 30,3). В этом истина, которую искали все философы и не могли найти (ibid., 30,4). В этом выводе и смысл спора, ко­торый раннее христианство вело с античной философией. Итак, полемизируя с античной философией, Лактанций, а он подводил определенный итог апологетической традиции (окончательные выводы сделает на латинской почве Авгу­стин, в развернутом виде представив и логически завершив многие идеи апологетов), противопоставлял ей основные положения новой духовной культуры. Философию у него сменяет София, слово оспаривается делом, бесконечные по­иски истины завершаются ее обретением в христианском абсолюте, осмысление уходящей культуры перерастает в созидание новой.

Чтобы понятнее было становление новой эстетики в этот период, остановимся несколько подробнее на значимых для эстетики положениях философско-религиозной концепции ранней патристики.

2. ФИЛОСОФСКО-РЕЛИГИОЗНАЯ КОНЦЕПЦИЯ РАННЕЙ ПАТРИСТИКИ

В своем диалоге с греко-римской культурой апологеты, наиболее последовательно и осознанно — греческие, а вслед за ними и латинские, опирались на библейские тек­сты, ближневосточную мудрость, авторитет ветхозаветных пророков. Синтез ближневосточной и греко-римской куль­турных традиций наиболее глубоко и последовательно про­ходил на грекоязычной почве, однако и латинские апологеты внесли в него свой вклад. При этом, если ранняя греческая патристика чаще опиралась непосредственно на сами биб­лейские тексты, и прежде всего на Септуагинту, то латин­ские христиане II—III вв.— больше на эллинистическую литературу, уже являвшуюся результатом западно-восточ­ного синтеза — на книги Сивилл и герметику. На Западе только Тертуллиан прямо поставил вопрос об Афинах и Иерусалиме. Он, как и греческие апологеты его времени, был убежден в том, что библейские мудрецы и пророки стар-

КУЛЬТУРОЛОГИЯ РАННЕЙ ПАТРИСТИКИ

95

греческих мыслителей и поэтов и даже старше египет­ских, халдейских и финикийских мудрецов. Ветхозаветная мудрость является источником всякой мудрости (Apol. 19). Эту же мысль повторяет и Лактанций (Div. inst. IV,5,8), подробно разбирая вопрос о времени жизни пророков. Ис­тинность пророческой мудрости подтверждается, по мнению Тертуллиана, тем, что многие предсказания пророков сбы­лись в истории (Apol. 20). Поэтому истине «мы учились от пророков и Христа, а не у философов, не у Эпикура» (Adv. Marc. II, 16). Для него непререкаем авторитет апостола Павла, который бывал в Афинах, узнал философию и уви­дел, что она искажает истину. Выбор Тертуллиана однозна­чен и категоричен: «Итак, что [общего] у Афин и Иерусали­ма? Что — у Академии и Церкви? Что — у еретиков и хри­стиан? Наше учение берет начало с портика Соломона (de porticu Salomonis est), который сам сообщил, что Господа следует искать в простоте сердца*. Пусть обратят на это внимание те, кто представляет христианство стоицизмом и платонизмом, и диалектическим [учением] (dialecticum)» (De praes. haer. 7). Полемизируя с древними критиками хри­стианства, уже тогда (что важно для истории культуры) справедливо усматривавшими в христианстве черты стои­цизма, платонизма, аристотелизма, Тертуллиан стремится резко отделить христианство от античной философии, уви­деть в нем нечто принципиально иное, чем философию. В этом плане он был первым и самым категоричным из аполо­гетов и отцов церкви. Никто из его последователей не под­держал его в столь резкой односторонности, хотя идея при­оритета пророков над философами была и на Востоке, и на Западе непоколебимой на протяжении всей сложной исто­рии христианства.

Главное отличие христианства от античной философии Тертуллиан усматривал в гносеологической сфере. Отсюда вытекали и остальные несовпадения. Античная философия во всех своих направлениях мучительно стремилась найти истину. Христос — сам истина и принес людям истину, так что искать теперь нечего, надобность в философии отпала. Знаменитый призыв: «Ищите, и найдете» (Мф7,7; Лк 11,9), вдохновлявший всю христианскую экзегетику и философию почти два тысячелетия ⁶⁴, был своеобразно понят Тертуллиа-

* Прем. Сол. 1,1.— В- Б,

98