Этнопсихология

Этот раздел посвящен описанию и анализу методик этнопсихологического исследования. Ключевое внимание, как и в случае с социальной психологией, будет уделено экспериментальным методам и методикам устных и письменных опросов. Тем не менее, начать следует с классификации методов этнопсихологического исследования по отдельным группам, а также с указания принципов, на которых должно строиться любое исследование.

Если говорить о классификации методов, то здесь наибольший интерес представляет позиция Л.Г. Почебут, которая считает, что этнопсихологические методы можно объединить в пять групп.

1. Первая группа направлена на изучение личности представителей различных этносов с помощью многообразных личностных тестов и опросников;

2. Вторая группа использует психоаналитические методики для интерпретации этнической сущности человека, например анализ сновидений, символов, верований;

3. Третья группа ориентирована на изучение невербальных форм общения (поз, жестов, мимики и пр.), типичных для различных этнических общностей;

4. Четвёртая группа использует контент-анализ личного, биографического материала с целью раскрытия мотивов поведения, чувств, этнопсихологических установок, стереотипов, предубеждений;

5. Пятая группа методов связана с проективными психологическими методиками для измерения таких установок человека, которые невозможно выявить на основании вербальных или поведенческих параметров¹⁶².

Это довольно странно, но Л.Г. Почебут ни в одной из групп не упоминает экспериментального исследования, являющегося одним из столпов этнопсихологии и социальной психологии. Объяснение здесь может быть только одно – специфичность эксперимента, который в том или ином виде может входить в любую из перечисленных групп.

В последнее время многие исследователи стремятся пересмотреть устоявшиеся принципы этнологических, социологических и психологических исследований. Например, З.В. Сикевич, говоря об этническом самосознании, указывает, что «этничность не только «переживается» более других состояний, но относится к интимным, сокровенным проявлениям человеческой психологии»¹⁶³, что обязывает этнопсихолога учитывать вероятную «стыдливость» гипотетического респондента. Это вызывает необходимость неукоснительного соблюдения анонимности индивидуального ответа. Кроме того, категорически недопустимы прямые («лобовые») вопросы, которые могут привести к ощутимым потерям при сборе первичных данных. В то же время, как показала практика, весьма продуктивным оказалось применение открытых вопросов и прожективных ситуаций. По словам З.В. Сикевич, открытые вопросы (т.е. вопросы без предварительных вариантов ответа) дают возможность свободного самовыражения на заданную тему, а следовательно, они позволяют «раскрыть и структурировать те глубинные, но неотчетливые мифологемы, идеологические клише, этностереотипы, которые обычно теряются за ответами-подсказками в вопросах закрытого типа»¹⁶⁴. Напомним, что традиционно у социологов существует предубеждение против открытой формы вопроса, и её рекомендуется использовать лишь на стадии пилотажа, в ходе отработки методики. Однако последние тенденции опровергают это убеждение, так как чётко и интересно сформулированные открытые вопросы часто вызывают у респондентов живой отклик, провоцируют их на выход в своих рассуждениях за рамки тематической заданности, что не усложняет интерпретацию, а, наоборот, «расцвечивает» предмет исследования. Ещё одним перспективным способом получения информации, по мнению З.В. Сикевич, является использование живой ткани народного творчества и прежде всего фольклора при составлении опросника, т.е. использование не прямых вопросов, а иносказания. Простейшим примером может быть анкета с определённым количеством пословиц, которые оцениваются респондентом по балльной шкале, в зависимости от близости респонденту. Соответственно, в этом случае работа над опросным листом приобретает ненавязчивый, игровой характер, способствует психологической релаксации и позволяет получить более качественные данные.

И.С. Кон концентрирует внимание на ещё одной проблеме этнопсихологии – необходимости всегда и везде учитывать возраст респондентов, который серьёзно воздействует на «образ Я»¹⁶⁵. Так, обследование большой группы (свыше 1000) американцев, англичан и австралийцев показало, что молодые люди (от 18 до 29 лет) чаще задают себе вопрос: «Кто же я такой в действительности?», чем люди среднего и пожилого возраста¹⁶⁶. Отсюда вывод, что переход от юности к зрелости в большинстве случаев сопровождается упрочением, кристаллизацией чувства личной идентичности. Трудности также связаны и с неравномерностью формирования личности: одни индивиды взрослеют раньше, чем другие. Молодой человек усваивает систему взрослых ролей разновременно, в разной последовательности. Он может видеть себя в одних отношениях уже взрослым, а в других – ещё нет. Отсюда неодинаковый уровень серьёзности и ответственности за разные аспекты своего поведения и его последствия¹⁶⁷. Естественно, все эти факторы оказывают непосредственное влияние на самоидентификацию того или иного индивида.

Также, по мнению И.С. Кона, при оценке тех или иных качеств другого человека надо учитывать то, как оценивает индивид те же самые свои собственные качества. Например, среди обследованных А.А. Бодалевым людей был человек, который, согласно принятой в антропологии рубрикации длины тела, относился к низкорослым (158см). Однако в словесном автопортрете он назвал свой рост средним, и, соответственно, других людей низкого роста он также причислял к средней категории¹⁶⁸.

Среди экспериментальных методов, если уж речь зашла о трудах И.С. Кона, можно сразу выделить небольшое исследование, которое отчётливо показывает зависимость человеческого восприятия от предшествующего опыта или ранее выработанной установки к объекту. Так, группе из 58 взрослых испытуемых поочерёдно предлагали словесно воссоздать облик человека, фотографию которого им только что показали. Перед показом одной и той же фотографии одной группе испытуемых было сказано: «Сейчас вы увидите портрет героя», а другой – что на снимке изображён преступник. Это существенно сказалось на восприятии. И.С. Кон приводит наиболее характерные описания одного и того же портрета из двух групп: «Этот зверюга понять что-то хочет. Умно смотрит и без отрыва. Стандартный бандитский подбородок, мешки под глазами, фигура массивная, стареющая, брошена вперёд» (преступник); «Очень волевое лицо. Ничего не боящиеся глаза смотрят исподлобья. Губы сжаты, чувствуется душевная сила и стойкость. Выражение лица гордое» (герой)¹⁶⁹. Нетрудно понять, как можно модернизировать данную методику для определения межэтнических взаимоотношений. Достаточно лишь использовать портрет представителя какой-либо национальности и отобрать респондентов другой национальности. Добавим, что неплохо бы было использовать два портрета (героя и преступника) сразу и просто менять их местами при работе со второй группой.

Здесь же можно кратко остановиться на проективной технике в психологии, которую, так или иначе, рассматривали в своих исследованиях И.С. Кон, Л.Г. Почебут, З.В. Сикевич и Е.С. Романова. Интересен тест Роршаха, который состоит в том, что испытуемому предъявляется десять карточек, всегда в одном и том же порядке, на которых изображены чернильные пятна определённой конфигурации. Испытуемый должен сказать, что он видит в этих пятнах, а экспериментатор записывает его ответы, отмечая одновременно, сколько времени потребовалось для обдумывания. Естественно, после этого экспериментатор беседует с испытуемым, чтобы выяснить характер его реакции, мотивы ответов и т.п. Также привлекает внимание тест тематических апперцепций (ТАТ): испытуемому показывается серия рисунков, изображающих различные сцены или ситуации человеческой жизни; от него требуется рассказать, что вызвало изображённую сцену, описать мысли и чувства участвующих в ней людей и сказать, каким будет результат этого эпизода. Предполагается, что, сочиняя рассказ на основании двусмысленной картины, человек невольно проецирует собственные переживания¹⁷⁰. В итоге, сравнивая результаты тестирования представителей разных этнических групп, психологи получают возможность делать определённые заключения о специфике соответствующих культур или характеров. Однако интерпретация подобных проективных тестов представляет большие трудности и содержит в себе много субъективного даже в рамках одной и той же культуры, и тем более когда приходится иметь дело с людьми, принадлежащими к совершенно другой культуре и исходящими из другой системы ценностей¹⁷¹. Были и продолжаются попытки создать межкультурные тесты такого характера, однако это дело очень трудное, и серьёзных успехов достичь пока что не удалось.

Вспомогательное значение, по мнению И.С. Кона, также имеет анализ рисунков людей, особенно детей, принадлежащих к разным этническим общностям. Однако и тут возникает множество трудностей при интерпретации: различия разных культур; открытым остаётся вопрос о том, выражает ли рисунок особенности индивидуально-личностные или же стандартное восприятие этнической группы¹⁷².

Наиболее масштабные экспериментальные исследования рассматривает в своей работе Л.Г. Почебут. И речь идёт, в первую очередь, о социальной категоризации. Согласно теории самокатегоризации, разработанной Дж. Тернером в 1987г., человек рассматривает себя как представителя социальной категории (расы, нации, этнической или религиозной группы и т.д.). Соответственно, в процессе межгруппового взаимодействия человек начинает более чётко осознавать определённые социальные категории. Например, общение представителей двух разных этносов приводит к более чёткой, рельефнее осознаваемой этнической идентичности.

Одним из наиболее знаменитых экспериментов, изучающих межгрупповые установки, является исследование Музафера Шерифа, проведённое в 1953-1961гг. Несмотря на такой возраст этого эксперимента, он претерпел множество модификаций и по сей день остаётся актуальным. Его гипотеза состояла в том, что враждебные чувства и действия возникают из межгрупповой конкуренции за ограниченные ресурсы, а также из других реальных или кажущихся конфликтов интересов. При этом полагалось, что межгрупповая враждебность не является неизбежным следствием самого факта существования различных социальных группировок.

Процедура исследования, по словам Л.Г. Почебут, была следующей: на протяжении нескольких лет М. Шериф и его сотрудники организовывали летний лагерь. В лагере отдыхали и были участниками экспериментов мальчики-бойскауты. Все участники экспериментов случайным образом распределялись для проживания в двух коттеджах. Таким образом, формировались две группы, контакт между которыми был затруднён. Соответственно, в каждой группе начинала развиваться групповая динамика: вырабатывались определённая внутренняя структура, свои символика, ритуалы, жаргон и другие неформальные нормы поведения¹⁷³. На второй стадии исследователи организовывали ряд соревнований, в которых эти группы соперничали: бейсбол, футбол, перетягивание каната и т.п. Победители получали коллективные и индивидуальные призы, а проигравшим не доставалось ничего. Соревнования привели к напряжённости в отношениях между двумя группами, которая постепенно перерастала в открытую враждебность. На третьей стадии психологи попытались снять враждебный настрой и организовали контакты детей в бесконфликтных ситуациях. Интересно, что это не сработало, и враждебность продолжала нарастать. На четвёртой стадии исследователи применили новый подход, - обе группы оказывались перед целым рядом обстоятельств, в которых они должны были преследовать общую цель, поскольку она могла быть достигнута исключительно в результате межгруппового взаимодействия (вытянуть сломанный грузовик, починить систему водоснабжения и др.). В результате враждебность и негативные установки по отношению друг к другу у обоих групп значительно уменьшились.

Ясно, что этот эксперимент легко можно модернизировать для этнопсихологии, просто разделив обе группы по национальному признаку. Однако, как показал ещё один эксперимент, приведённый Л.Г. Почебут в качестве примера, такое разделение может привести и к срыву всего исследования¹⁷⁴. Так, Л. Дьяб пытался повторить эксперимент М. Шерифа в Ливане. Самое важное отличие заключалось в том, что экспериментаторы оказались просто не в состоянии контролировать проявления агрессивности подростков, и эксперимент был остановлен уже на второй стадии. Решающую роль в этом сыграла новая переменная, а именно религиозное чувство испытуемых. В частности, агрессивность подростков в Ливане была направлена не только на другую группу, но и на членов своей собственной, принадлежащих к другому вероисповеданию¹⁷⁵. Поэтому организация подобного эксперимента должна быть продумана до мелочей, чтобы удержать как внутригрупповые, так и межгрупповые взаимоотношения в определённых рамках.

Также интерес вызывает эксперимент Г. Тэджфела, который был призван показать, что простое, чисто номинальное разделение людей на группы может порождать внутригрупповой фаворитизм и дискриминацию по отношению к членам других групп даже при отсутствии сколько-нибудь тесных отношений между членами одной и той же группы¹⁷⁶. В эксперименте принимали участие дети, которых разделили на две группы, в зависимости от их предпочтений в искусстве: одним больше понравились картины Клее, другим – Кандинского. Затем им было дано задание распределить деньги между членами как собственной, так и другой группы. При этом дети ничего не знали о тех, кому давали деньги, ничего, кроме их групповой принадлежности. В итоге эксперимент подтвердил гипотезу и доказал существование социальной категоризации. Этот эксперимент, по мнению Л.Г. Почебут, отличается, прежде всего, тщательным исключением из экспериментальной ситуации всех возможных факторов, которые обычно интерпретируются в качестве причин межгрупповой дискриминации.

Отдельно следует кратко упомянуть сравнительно новый метод исследования, получивший особенно широкое распространение под влиянием психоанализа, - это интерпретация снов, видений, фантазий и т.д. По мнению И.С. Кона, сны, подобно интимным документам, отражают воспринятые человеком внешние условия, но одновременно выражают его бессознательное, то, что не осознано им самим¹⁷⁷. Существует два способа изучения снов. Первый из них – коллективный, который предполагает сбор данных о содержании снов многих членов данного общества, с последующей их классификацией, анализом и статистическим обобщением. Второй – индивидуальный – состоит в том, чтобы истолковать содержание снов определённого лица в контексте его личной биографии, дополняя информацию, полученную из рассказа о снах, другими данными. Итак, первый подход позволяет выделить типичное содержание снов и фантазий, преобладающих в той или иной этнической группе, установить, какие сны типичны для людей разного возраста, пола, семейного положения и т.п. Однако, как правильно замечает И.С. Кон, интерпретация снов и фантазий носит ещё более субъективный характер, нежели анализ рисунков. Этот метод, несмотря на свою новизну, не может быть использован для изучения снов в разных культурах, у разных народов, ведь даже в рамках одной и той же культуры истолкование снов содержит в себе очень много субъективного и произвольного¹⁷⁸.

Среди довольно специфических исследований нельзя не выделить и изучение поз и жестов, типичных для различных этнических групп. Существует мнение, что на основе разницы в жестикуляции можно говорить об определённых различиях в национальных характерах. Однако, как и в случае со снами, исследователи сталкиваются здесь со многими трудностями. Так, практически единственным источником информации выступает непосредственное наблюдение. Естественно, присутствие постороннего наблюдателя влияет на поведение людей, которые уже не могут чувствовать себя свободно. Чтобы избежать этого, наблюдатель должен длительное время жить в этой этнической группе, сродниться с нею. Ещё одна трудность состоит в том, что фиксировать все проявления поведения невозможно. «Если же прослеживать только одну какую-то линию поведения, скажем, определённые жесты или определённую систему взаимоотношений, то можно исказить картину целого»¹⁷⁹. И третья проблема, вновь, заключается в сложности интерпретации наблюдаемых жестов, ведь они имеют смысл лишь в контексте определённой, специфической культуры. Один и тот же жест может иметь разное символическое значение в разной культурной среде.

И всё же наиболее распространённым и доступным методом этнопсихологических исследований всегда были и остаются устные и письменные опросы. Среди огромного числа подобных опросов мы постарались выделить наиболее продуманные и перспективные.

Например, В.Г. Крысько предлагает интересную методику, с помощью которой можно проводить сопоставление ролевых позиций и выявлять стоящие за ними идентификации через описание характерных поступков. По его словам, апробация этой методики проводилась на материале русской и азербайджанской выборок (девушек-студенток от 20 до 30 лет), для которых было выделено 90 возможных поступков из семейно-бытовой сферы: «познакомиться с парнем на улице, стремиться к высшему образованию», «распоряжаться семейным бюджетом, курить сигареты» и т.д.¹⁸⁰. Сами эти поступки выделялись с учётом их типичности для сопоставляемых культур и естественности для исследуемой социальной группы. Испытуемые должны были оценить значимость каждого поступка по шестибалльной шкале с 12 ролевых позиций:

1. Я сама;

2. Моя мать;

3. Идеал женщины с моей точки зрения;

4. Идеал женщины, принятый в обществе;

5. Типичная женщина;

6. Женщина 40 лет назад;

7. Женщина через 20 лет;

8. Женщина с неудавшейся личной жизнью;

9. Презираемая мною женщина;

10. Русская (для азербайджанок) и азербайджанка (для русских);

11. Грузинка;

12. Эстонка¹⁸¹.

Затем строились так называемые семантические пространства с использование факторного анализа, что позволило свести результаты к обобщённым «типичным» показателям.

Таким образом, эта методика позволяет выявить идентификацию индивида и его самооценку в том числе, не задавая прямого вопроса, ответ на который может серьёзно расходиться с реальным положением.

Л.Г. Почебут выделяет несколько методов изучения этнической идентичности, среди которых одно из ключевых мест отведено уже рассмотренному тесту «Кто я» или «тесту двадцати высказываний» М. Куна и Т. Макпартлэнда. В качестве примера использования данной методики для изучения этничности Л.Г. Почебут приводит модификацию теста З.В. Сикевич, которая определила ранги значимости этнического статуса для респондента: «1-7 ранги демонстрируют высокую акцентуацию этнического статуса, 8-14 ранги – среднюю, 15-20 – слабую акцентуацию этнического статуса»¹⁸². При этом З.В. Сикевич для изучения степени выраженности этнического «Я» задавала дополнительный вопрос и предлагала варианты ответов:

Кем вы себя чувствуете в большей мере?

1. Гражданином мира;

2. Европейцем;

3. Петербуржцем;

4. Русским;

5. К какому народу вы себя причисляете?¹⁸³

Для ответов предлагалась шкала из трёх пунктов: «прежде всего», «в определённой степени» и «почти совсем не чувствую».

Возможно, данный тест можно будет модернизировать и следующим образом: убрать «свободный» ответ, заменив его уже готовыми высказываниями (должны быть подобраны на основе предшествующих ТДВ), которые респондент должен расположить в убывающем или возрастающем порядке. Соответственно, такой подход позволит узнать не только идентичность человека, но и иерархию идентичностей данного индивида.

Вторая важная методика, которую описывает Л.Г. Почебут, - «Этническая идентичность» О.Л. Романовой, которая позволяет определить самоидентификацию через осознание особенностей этнической группы и субъективной значимости для человека членства в данной этнической группе¹⁸⁴. Респондент должен согласиться или не согласиться с 21-м высказыванием¹⁸⁵, на основе которых определяются: чувство принадлежности к своей этнической группе, значимость этнической принадлежности и оценка взаимоотношений большинства и меньшинства¹⁸⁶. Чувство принадлежности к этнической группе может оцениваться как:

• Повышенное чувство принадлежности (гиперидентичность);

• Нормальная идентичность;

• Пониженное чувство принадлежности (гипоидентичность).

Значимость этнической принадлежности оценивается как:

• Очень значимая этническая принадлежность;

• Нормальная значимость;

• Низкая значимость этнической принадлежности;

Оценка взаимоотношений этнического окружения:

• Этническое большинство должно доминировать;

• Равенство в отношениях этнического большинства или меньшинства;

• Этническое большинство не должно иметь никаких преимуществ.

Итак, с помощью этой методики выявляется не только самоидентификация индивида с какой-либо этнической группой, но и сила идентификации, отношение индивида к другим этническим группам, т.е. прогнозируются возможные межэтнические конфликты.

Также отдельного рассмотрения заслуживает методика «Типы этнической идентичности», которая направлена на изучение тенденций трансформации этнического самосознания в условиях роста межэтнической напряжённости. По словам Л.Г. Почебут, типы идентичности различного качества и степень выраженности этнической толерантности здесь выделяются на основе широкого диапазона шкалы этноцентризма, при «отрицании» идентичности фиксируется негативизм и нетерпимость по отношению к собственной этнической группе. При национальном фанатизме – апофеоз нетерпимости и высшая степень негативизма по отношению к другим этническим группам¹⁸⁷.

Методика основана на 30-и отобранных суждениях, интерпретирующих конец фразы: «Я такой человек, который…»¹⁸⁸. Эти суждения, по мнению авторов, отражают отношение к собственной и другим этническим группам в разных ситуациях межэтнического взаимодействия.

В итоге типы этнической идентичности оцениваются по шести показателям:

• Этническую идентичность по типу нормы характеризуют высокая толерантность и готовность к межэтническим контактам.

• Этническая индифферентность – это идеология гражданина мира.

• Этнонигилизм представляет собой форму гипоидентичности, т.е. нежелание поддерживать собственные этнокультурные ценности.

• Этноэгоизм может выражаться в безобидной форме конструкта «мой народ», но способен вносить напряжённость и раздражение в общении с представителями других этнических групп.

• Этноизоляционизм проявляется как убеждённость в превосходстве своего народа, в признании необходимости «очищения» национальной культуры, негативном отношении к межнациональным брачным союзам, ксенофобии.

• Национальный фанатизм – это готовность идти на любые действия во имя этнических интересов, вплоть до этнических чисток, отказа в праве пользования ресурсами и социальными привилегиями другим народам, оправдания любых жертв в борьбе за благополучие своего народа¹⁸⁹.

В целом, эта методика призвана выявлять и разрешать практические проблемы межэтнических взаимоотношений. Её целесообразно применять не столько для выявления этнической идентичности, сколько для прогнозирования возможных конфликтов в том или ином регионе.

Кратко следует упомянуть и методику изучения социальной идентичности, которую Л.Г. Почебут поместила в конце главы об исследованиях этнической идентичности. Методика состоит из трёх блоков. В первом респонденту предлагается решить два задания. Вначале респондент должен ответить на открытый вопрос «кого он считает «своей» группой». Ему предлагали завершить фразу: «Для меня свои – это…»¹⁹⁰. Затем интервьюер, выяснив, какую группу респондент назвал своей, просит охарактеризовать именно эту группу в стандартизированной форме. Были сконструированы 25 шкал по трём блокам¹⁹¹ – атрибутивные, эмотивные и поведенческие шкалы.

На основе этой методики исследуются точки размежевания «на своих» и «чужих» в сознании респондентов. Опять же, эта методика имеет чёткую практическую направленность, так как позволяет, если уже известны враждующие группы в обществе, точно определить, какие проблемы являются наиболее критичными во взаимоотношениях для дальнейшего их разрешения.

Н.М. Лебедева для проведения собственного исследования¹⁹² перевела на русский язык и адаптировала опросник Шварца, который представляется крайне перспективным. Он направлен на изучение ценностей на культурном уровне и включает 57 ценностей, отобранных таким образом, чтобы представлять каждый описанный тип ценностей. Этот опросник выделяется среди всех прочих, в первую очередь, тем, что ценности были взяты из всех основных мировых религий и вопросников, разработанных в Азии и Африке, а также на Западе. Коллеги из многих стран добавляли свои ценности в этот вопросник. Кроме того, во избежание зависимости от языка одновременно разрабатывались версии на иврите, финском и английском языках. Таким образом, опросник Шварца носит межкультурный характер и может проводиться, не считая некоторых исключений, практически во всех странах мира.

Респонденты в этом опроснике ранжируют ценности по степени важности как руководящие принципы в их жизни: шкала ранжирована от -1 (отвергаемая ценность) до 7 (наиболее важная ценность). При этом основная масса цифр должна варьироваться в пределах от 0 до 6, т.к. при – 1 ценность полностью противоположна ведущим принципа в жизни респондента, а при 7 ценность является важнейшей и руководящей (обычно, указывает Н.М. Лебедева, таких ценностей не более двух¹⁹³).

По мнению самой Н.М. Лебедевой, работа с опросником Шварца далеко не закончена. Требуется дальнейшая унификация названий и содержания ценностей опросника для применения его на территории России, «поскольку в настоящий момент каждый исследователь переводит его самостоятельно, и различия в названиях ценностей затрудняют сравнение полученных данных»¹⁹⁴. Кроме того, она рекомендует провести работу по сбору ценностей, релевантных в русской культуре и отсутствующих в опроснике Шварца с тем, чтобы включить их в опросник и посмотреть, изменится ли от этого структура базовых культурных ценностей.

В заключение этой главы хотелось бы поместить ещё один тест, а именно тест на свойства менталитета под редакцией В.А. Ядова¹⁹⁵. Он интересен, прежде всего, тем, что вопросник состоит из афоризмов, пословиц, суждений, взятых из Евангелия, высказываний выдающихся писателей и учёных. Таким образом, этот тест иллюстрирует слова З.В. Сикевич о перспективности использования иносказания при опросах.

Сам тест состоит из 25 высказываний, и респондент напротив каждого из них должен отметить степень своего согласия или несогласия по 9-балльной шкале: 9 – безусловно да; 8 – да; 7 – в основном да; 6 – Скорее да, чем нет; 5 – и да, и нет (примерно поровну); 4 – скорее нет, чем да; 3 – в основном нет; 2 – нет; 1 – безусловно нет¹⁹⁶. При этом суждения перемешаны так, чтобы следующих друг за другом полярно отличались¹⁹⁷.

В итоге этот тест, как и было предсказано, показал хорошие результаты в выявлении идентификации респондента и, естественно, свойств его менталитета. И главной причиной этого успеха можно назвать иносказательность, так как респондент отвечает в известной мере отвлечённо.