127

ДАНИЭЛЬ

ЕЛИСЕЕВ

ХИДЭЁСИ

СТРОИТЕЛЬ СОВРЕМЕННОЙ ЯПОНИИ

Евразия

Санкт-Петербург

УДК 94(520)(092)

ББК63.3(5Япо)-8

Е51

Danielle Elisseeff

HIDEYOSHI

BATISSEER DU JAPON MODERNE

Перевод с французского М.Ю. Некрасова

Оформление С.Е. Власова

Компьютерный дизайн М.Р. Хафизова

Елисеев, Д.

Е51 Хидэёси : Строитель современной Японии /Даниэль Елисеев; пер. с фр. М.Ю. Некрасова — СПб.: Евразия, 2008. — 318, [2] с.

ISBN 978-5-8071-0308-6 (С.: Ист.библ.(84))

ISBN 8-5-8071-0317-8 (С.: Ист.библ.(новая))

1536 год: по Японии расползается страх. Старинные структуры управления, централизованные в китайском духе, уже более четырехсот лет как растворились в ленных отношениях общества, феодального по природе. Провинциями управляют обедневшие потомки знатных семейств и энергичные лидеры, ставшие главами родов; их деятельность, порой полезная и активная, приводит к катастрофам, когда их охватывает зависть или ненависть к более богатому или более слабому. И они присваивают себе поле, дерево или укрепление соседа.

В Киото, столице, повсюду воцаряются неуверенность, бедность и отчаяние; даже император царствует, не будучи коронован, а сегун трепещет, напрасно ища поддержки.

Однако всякая крайность вызывает ответную реакцию — пробил час порядка. Хидэёси (1536—1598), человек низкого происхождения, но поднявшийся благодаря удаче и гению на пост верховного правителя, вернет Японии, проведя ее через тысячу и одно сражение, мир, необходимый для прогресса, и восстановит ее единство, благодаря которому над страной воссияет заря новых времен.

© Libraire Artheme Fayard, 1986

© Перевод. М.Ю. Некрасов, 2008

© Издательство «Евразия», 2008

_______________________________________________________________________

ОСR – Aspar, 2011.

Содержание

Предварительное замечание

Введение

Глава I. В поисках господина

Глава II. Рождение даймё

Глава III. Горизонты расширяются

Глава IV. В направлении столицы

Глава V. Огонь Нагасино

Глава VI. Перелом

Глава VII. К высшей власти

Глава VIII. Как далеко простирается мир?

Глава IX. Годы блеска

Глава Х. За морем

Глава XI. Радость и ненависть

Глава XII. Фусими

Глава XIII. Небытие

Приложения

Хронология

Перечень основных мест и лиц

Библиография

Предварительное замечание

В японском языке обычно сначала ставят патроним (например, Тоётоми), а потом личное имя (например, Хидэёси), а не наоборот, как у нас. Когда человек хорошо из­вестен или знаменит, обходятся только личным именем, как у нас в отношении монархов. Мы будем строго следо­вать этому обычаю.

Даты приводятся по современному западному цер­ковному календарю, который служит системой от­счета во всем мире. Известно, что японцы применяли (и параллельно применяют до сих пор) другую систе­му: она позаимствована в Китае, и в ее основе лежит не срок, отсчитываемый от некой даты жизни выдающей­ся личности, бога или пророка, а отрезки времени, эры. Решение о начале новой эры принимает правительство, его провозглашает император, и — до 1868 г. — эры не совпадали с царствованиями. Это периоды, кото­рые имеют собственные названия, ассоциирующиеся, например, с понятиями «цивилизации» и «блага», как годы Бунроку, соответствующие 1592-1595 гг. на За­паде. Наконец, поскольку год начинался, как когда-то в Европе, весной, а не с зимой, как у нас, не с «первого января», перерасчет японских дат, как можно догадать­ся, представляет некоторые сложности. Этим объясня­ются небольшие расхождения в толковании дат, кото­рые можно встретить в разных изданиях, даже в самых серьезных. Здесь мы приняли решение по возможности ориентироваться на новейшее издание - книгу Э.Берри (см. библиографию).

Письма Хидэёси, если нет особого указания, цитируются по превосходному изданию, где они напечатаны по-японски с переводом на английский и которое лет десять том назад выпустила Адриана Боскаро (см. библиографию).

Введение

Хидэёси не страшился смерти, но он боялся забвения, этого ада, куда настоящее ссылает прошлое. По примеру своего господина Нобунага он при жизни велел записать собственную историю — «Тэнсёки», за составлением которой внимательно следил, тайно велев прекратить ее в 1592 г., когда казалось, что его начинания, исход которых был еще неясен, не всегда оборачиваются в его пользу. Но он вызвал к жизни легенду, и после его смерти люди сле­дующего поколения, завороженные его образом, в свою очередь принялись рассказывать о его жизни. Одзэ Хоан (1564-1640) к 1625 г. закончил его биографию в двадцати двух частях («Хоан тайкоки») на основе документов, по­лученных из первых рук: писем Хидэёси, эдиктов, заве­ренных большой красной киноварной печатью, которой герой штамповал все важные бумаги, архивов крупных феодалов, таких как род Маэда. Но, исполненный вос­хищения перед своим удивительным «персонажем», он столь же всерьез принимал на веру необыкновенные россказни, которые усердно распространял о самом себе лично Хидэёси. На основе этого текста, преимущество которого состоит все-таки в том, что это рассказ очевид­ца, историки XVII в., а в еще большей мере — историки позднейших эпох, написали фантастические картины, где назидательное соседствует со сверхъестественным.

Эти тексты в свою очередь вдохновляли авторов боль­ших циклов (разного размера) иллюстраций или эстампов (таких, как «Эхон тайкоки»). Создатели таких рассказов в рисунках черпали материал также из другого повество­вания, более сосредоточенного на военной тематике и по­священного последним годам жизни Хидэёси, — «Тайко гунки», хроники его походов в двух частях, которую со­ставил Гюити, рыцарь, служивший сначала Нобунага, а потом Хидэёси. Эти бурные и фееричные романы, порой весьма наивные, послушно воспроизводили в своих сочи­нениях некоторые иностранцы, открывавшие Японию в конце XIX в., такие как пастор Уолтер Денинг, чья «Жизнь Тоётоми Хидэёси», вышедшая в Кобэ и в Лондоне, от­крыла Западу гений человека, которого там в основном не знали либо представляли в мрачном и иногда отталки­вающем виде — как изверга, который перебил христиан, после того как они послужили ему, хотя это неправда.

Действительно, Хидэёси несколько раз встречался с португальскими иезуитами, с испанскими францискан­цами, с капитанами или лоцманами этих столь больших кораблей, что они не отваживались подходить к рифам Внутреннего моря и ждали возвращения своих экипажей в одной из гостеприимных бухт северного Кюсю. Боль­шинство таких путешественников составило об этом от­четы — либо вышестоящему начальнику в Европе, либо вице-королю Индий, представлявшему короля Португа­лии в Гоа — на этом перекрестке религиозных и торго­вых миссий, направлявшихся из Испании и Португа­лии в Азию. Так, надо прочесть тексты Родригиша (см. Rodrigues, Joao. This island of Japan: Joao Rodrigues' account of 16th-century Japan. Translated and edited by Michael Cooper. Tokyo & New York: Kodajisha International, 1973), прибывшего в Японию в 1566 г., вступившего в 1580 г. в Общество Иисуса и ставшего переводчиком Хидэёси; нужно упомянуть и отца-визитатора Валиньяно, а осо­бенно отцов Коэлью и Луиша Фроиша, которых Хидэёси официально принял в 1586 г. и чьи свидетельства широко использовал, например, Джеймс Мердок (Murdoch, James. A history of Japan during the century of early foreign intercourse, 1542-1651. By James Murdoch in collaboration with Isoh Yamagata. Kobe, Japan: Published at the Office of the «Chronicle», 1903).

Вознесенный до небес в период реставрации Мэйдзи, а потом в первой половине XX века (Кусака Хироси пред­принял издание всех его архивов, которые смог найти, см. Hoko ibun. Ed. Kusaka Hiroshi. Tokyo: Hakubun-kan, 1914), став символом военной и культурной энергии целого на­рода, сразу после войны образ Хидэёси несколько по­мерк. Потом интерес к его экономической и администра­тивной деятельности снова усилил благосклонность к нему историографии, претендовавшей на то, чтобы быть чисто социальной. Через некоторое время он опять стал вызывать симпатии, и на сей раз масштаб его личности поразил сразу и японских, и западных исследователей: в 1975 г. Кувата Тадатика, посвятив всю жизнь изучению архивов героя, собрал основные документы, имеющие к нему отнощение (Kuwata, Tadachika. Toyotomi Hideyoshi kenkyu. Tokyo: Kadokawa Shoten, Showa 50 [1975]), в то время как Адриана Боскаро перевела на английский язык сто одно из ныне известных писем его частной перепи­ски. А в 1982 г. Мэри Элизабет Берри, опираясь на по­следние находки, посвятила целую книгу (Berry, Mary Elizabeth. Hideyoshi. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1982) изощренным теоретическим размышлениям о политической природе его власти и смысле его деятель­ности с современной точки зрения. По крайней мере, таковы главные вехи богатой библиографии, о которой с. 312-318 дают лишь общее представление.

Настоящая биография не претендует на сенсационные откровения: японские архивисты и историки-специалисты имеют для этого больше возможностей, чем кто-либо. Но, напомнив о существовании одного из величайших организаторов нового мира, которого у нас слегка подзабыли, мы пытаемся воздать ему должное, соединяя образ чело­века с описанием его мечтаний, историческое свидетель­ство с легендой, в которую он сам отчаянно пытался об­лечься. Мы не доверяем нелепым историям, сочиненным задним числом, но не считаем нужным отвергать с по­рога то, что распространял он сам, — те мифы, которые сегодня, конечно, могут показаться смешными, но кото­рые много говорят о намерениях этого человека и спо­собствуют лучшему пониманию его поступков. Историк не может просто-напросто их игнорировать, не впадая в худшую измену — нежелание проникать в психологию своего персонажа. Такой человек, как Хидэёси, никогда не позволял заключить себя в рамки какой-то системы, а в те трудные времена жизнь любила усложнять задачу различения истинного и правдоподобного, не слишком простую и для более мирных веков. Мудрость приходит с новыми страницами, как, должно быть, произошло и с Хидэёси, и легенда постепенно уступала место истории по мере того как персонаж все больше отождествлял себя с развитием своей родины, жестко направляя ее судьбы.

Мы также не отвели очень большого места обвинени­ям нашего героя — конечно, отчасти обоснованным, — в гордыне и безумии. Разве эти страшные болезни не по­лучает вместе с властью любой в качестве отравленного подарка? Разрушительные приступы гнева у стареющего и жестокого Хидэёси, его сошествия в ад вызывали у нас содроганье, но мы видели в них не столько признак по­мрачения рассудка, сколько отчаяние человека, который чувствует угрозу для дела всей своей жизни, а ведь это дело — дело мира.