Румынские княжества и «восточный вопрос»

Эволюция «восточного вопроса», прогресс, обусловленный Французской революцией, и распространение революционного духа в Юго‑Восточной Европе сказались и на политической ситуации в румынских княжествах. В конце XVIII в., в тесной связи с международной ситуацией на континенте формируется новый политический климат, способствовавший политико‑территориальным изменениям на юго‑востоке Европы.

После заключения Кучук‑Кайнарджийского мира, который не разрешил международных разногласий, «восточный вопрос» /404/ обострился в связи с началом новой войны. Российская империя и Австрийская монархия продолжали демонстрировать свои экспансионистские намерения, а Англия и Франция все более активно действовали в границах османских владений. Встреча Екатерины II и Иосифа II в Могилёве открыла дорогу к созданию антиосманского союза. Окончательный текст русско‑австрийского договора (май 1781 г.), дававший взаимные гарантии владениям обеих сторон, был направлен против Османской империи. Последующее уточнение взаимных обязательств дало повод и к уточнению намерений обеих держав в отношении румынских княжеств.

Екатерина II предложила создать буферное государство под названием Дакия, состоящее из Молдовы и Валахии во главе с монархом, исповедующим православную религию. Государство должно было быть независимым, и ни Россия, ни Австрия и никакое другое государство не могло аннексировать его. Хотя «Дакийское королевство» так и осталось проектом, важным был сам факт признания общности судеб румынских княжеств. Однако в действительности обе империи продолжали преследовать собственные интересы в отношении Османской империи. Австро‑русский союз облегчил экспансию России, которой договоренность 1782 г. позволила занять Очаков. В результате начавшейся в 1787 г. войны и побед, одержанных Суворовым при Фокшанах и на реке Рымник, а также австрийского наступления в конце 1789 г. Молдова и Валахия оказались заняты союзниками. После выхода Австрии из войны и заключения мира в Систове (август 1791 г.) Россия осталась в одиночестве. Мир с Турцией, который был заключен в Яссах 9 января 1792 г., подтвердил требования предыдущих договоров, обязав Порту уважать права Молдовы и Валахии. Война дала местным силам новую возможность принять участие в борьбе против османского господства, а европейской дипломатии – повод проявить открытый интерес к княжествам. Проект создания «Дакийского королевства» и стремление Австрии завладеть занятыми территориями привели к возобновлению дискуссии о международном статусе Валахии и Молдовы. Инцидент в Очакове показал Англии направление политических устремлений России и убедил ее в необходимости проводить политику по защите европейских владений Оттоманской империи.

В конце XVIII в. на Юго‑Восточную Европу оказывали все большее влияние последствия Французской революции. С одной /405/ стороны, распространение революционных идей и восприятие их румынским политическим движением в соответствии с уровнем его развития стимулировали разработку новых проектов реформ, а с другой – начался новый этап в восточной политике Франции. Открытие французских консульств в княжествах (1796) говорило о расширении содержания «восточного вопроса» и способствовало диалогу Франции с румынским обществом в духе новых идей. Присутствие Франции в регионе и экспансионистские цели России заставляли проявлять все больший интерес к судьбе княжеств и Англию.

В этих условиях наполеоновская политика, для которой «восточный вопрос» представлял собой средство достижения широкомасштабных целей на Востоке, имела следствием направление петиций Наполеону (1802). Боярство просило защиты против турок и в 1807 г. направило Наполеону новый меморандум. В связи с присутствием Франции на юго‑востоке Европы Талейран после создания в 1805 г. третьей антифранцузской коалиции включил судьбу княжеств в план своей европейской дипломатии. Он посоветовал Наполеону предложить Австрии аннексировать княжества и Болгарию. Это лишило бы Россию возможности экспансии в направлении Константинополя и противопоставило бы ее Австрии. Последующие события не позволили осуществиться проектам, связанным с «восточным вопросом», и не оправдали ожиданий в княжествах. Напротив, в результате перемирий, завершивших конфликт великих держав, Россия 28 мая 1812 г. включила в состав своих владений территорию между Днестром и Прутом, точно так же как в 1775 г. Австрия аннексировала северную часть Молдовы.

С точки зрения румынских требований результаты этого этапа истории «восточного вопроса» в XVIII в. представляли для княжеств неоспоримый прогресс. Их политическая судьба обсуждается на международном уровне, выносится на повестку дня различных переговоров и, в конце концов, фигурирует в заключенных мирных трактатах. Фирманы, сенеды и хатишерифы, которые Порта обязана была предоставить княжествам в 1774–1802 гг., изменили их юридический статус. Султанская власть была вынуждена гарантировать княжествам их привилегии и учитывать в своей политике положения договоров, заключенных между иностранными державами. В этих условиях национальное движение получило новый импульс, хотя по‑прежнему развивалось в ус‑ /406/ ловиях османского сюзеренитета, который сохранялся, поскольку заинтересованные стороны не смогли решить вопрос о разделе Османской империи.

Эпоха реакции в Трансильвании и кризис фанариотского режима. События 1790–1792 гг. заставили две большие империи, Османскую и Габсбургскую, понять, что новые обстоятельства требуют изменения их традиционной политики. В то время как Османская империя постоянно капитулировала перед лицом внутреннего и внешнего давления и пыталась проводить политику уступок в ответ на требования Дунайских княжеств, Австрийская империя скатывалась в сторону реакции.

Глубокий кризис фанариотского режима менял ситуацию еще более серьезно. Кучук‑Кайнарджийский мир, определивший ведущую роль России в Восточной и Юго‑Восточной Европе, приблизил падение режима фанариотов. Хотя этот режим был после заключения мира восстановлен, он разлагался на глазах, чему способствовали преобразования, происшедшие в Юго‑Восточной Европе. Военные поражения Османской империи и вмешательство европейских держав в турецко‑румынские отношения создали широкие возможности для развития национально‑освободительного движения. В этих условиях Порта была вынуждена пойти навстречу требованиям румынских княжеств, четко определить их денежные обязательства и отказаться от произвола при закупке румынских товаров. В 1802 г. Порта несколько изменила саму политическую систему, установив семилетний срок правления господарей‑фанариотов. Вынужденная идти на уступки, империя попыталась создать климат, необходимый для разрешения противоречий, существовавших между фанариотским режимом и враждебными ему внутренними политическими силами.

Войны и сложность «восточного вопроса» в целом, темп изменений, происходивших на политической арене Юго‑Восточной Европы, явились определяющими факторами в модификации характера турецко‑фанариотского пакта. Внимательно следя за эволюцией политической ситуации в Европе, фанариоты постепенно отходили от политики, проводимой Портой; господарь Константин Ипсиланти (1802–1806) решительно стремился к освобождению от османского господства. Будучи связан с Россией и освободительным движением на Балканах, он поддержал сербское восстание под руководством Карагеоргия (1804). Ростки демокра‑ /407/ тической революции были подавлены полицейскими мерами. Планы создания собственной армии и проект основания «Дакийского королевства», рожденный в семье Ипсиланти, явились ярким свидетельством понимания господарем‑фанариотом национальных интересов румынских княжеств. События конца XVIII – начала XIX в. ясно показали, что национальное движение в румынских княжествах было нацелено на политическое решение, способствовавшее освобождению от турецко‑фанариотского владычества. В то же самое время последний господарь‑фанариот Молдовы Михай Шуцу (1819–1821) сблизился с руководителями национально‑освободительного движения в Греции.

В правление Франца I (1792–1835) австрийская внутренняя политика в Трансильвании все более отходила от реформаторского курса и, в конце концов, сделалась реакционной. Полиция, цензура следили за любым проявлением свободной мысли. Рационализм сметали волны иррационализма, росло влияние ультрамонтанского католицизма и монашеских орденов. Запретив национальную политическую деятельность, режим обязал глав румынской церкви заниматься сугубо церковными делами, практически отняв у них возможность использовать традиционные методы в национально‑политических целях. Установка на иррациональное, поддержанная властями, была отмечена и в области культуры, которая все более ориентировалась на религию и конформизм.

В 1794–1795 гг. империя подавила «якобинское» движение в Венгрии под руководством Мартиновича, сумевшего вовлечь в свою тайную деятельность и представителей румынских интеллектуальных кругов. Успехи Французской революции окончательно убедили дворянство пойти на сотрудничество с троном. Режим начал использовать в своих интересах конституционные методы и работу с сеймом, поскольку император был убежден, что перед угрозой, которую несут социальные крестьянские движения и национальная политическая деятельность, дворянская оппозиция уже не представляет собой реальной политической опасности. Начиная с 1794 г. сейм доказал это в полной мере, приняв по наиболее острым социальным и национально‑культурным вопросам такие решения, которые говорили, что его политика полностью совпадает с косной политикой государства.

В новых, тесных рамках, суженных режимом до предела, национальное движение стало приспосабливаться к обстановке, вырабатывая новые способы самовыражения посредством куль‑ /408/ туры, начинавшей отныне приобретать все более политическую окраску.

И все‑таки благодаря некоторым представителям интеллектуальной элиты предшествующего поколения политическая деятельность продолжалась. В 1804 г. был разработан новый меморандум, также названный Supplex , в котором наряду с преемственностью прежних политических идей прослеживалось внимание к социальным проблемам и к вопросам общерумынского характера. Среди множества политических и культурных инициатив происходило движение и в конфессиональной сфере, – например, попытки воссоединения, предпринятые в конце века православным и греко‑католическим духовенством. При этом национальному вопросу придавалось большее значение, чем конфессиональному, а активная работа в области культуры и внимание интеллигенции к острой крестьянской проблеме создали в Трансильвании накануне революции Тудора Владимиреску основу, на которой будут разрабатываться новые планы политических действий. В то время как политические деятели в Дунайских княжествах, решительно выступая за достижение национальной независимости и разрыв отношений с Османской империей, выдвигали, по сути, традиционные требования, в Трансильвании преемственность программы, предложенной в меморандуме Supplex 1791– 1792 гг., и новые национальные акценты в политической деятельности, ставшие результатом проникновения новых идей в широкие интеллектуальные слои, предвещали уже зарю новой эпохи.

Просвещение и общество. В начале XVIII в. в румынском культурном пространстве распространяются новые идеи предпросветительского характера. Димитрий Кантемир в конце XVII в. в своих ранних философских сочинениях, например в «Диване», излагая православные догмы, проявлял нонконформистские настроения, выражая и высказывая дерзкие мысли, близкие к идеям протестантов‑антитринитариев. В начале XVIII в. он уже занимался проблемами, созвучными с ценностями раннего просветительства. К сфере интересов ранних просветителей относится географический труд этого господаря, ученого и энциклопедиста Descriptio Moldaviae , ²²³ написанный в духе немецкой науки о государстве (Staatenkunde ). Вдохновленный идеями политического освобожде‑ /409/ ния румынских княжеств, Димитрий Кантемир в своих исторических сочинениях Historia Moldo‑Vlachica ²²⁴ и Hronicon a vechi‑ mii romano‑moldovo‑vlachilor ²²⁵ посвятил многочисленные страницы вопросу латинского происхождения румынского языка и румынского народа, подчеркивая идею его принадлежности к той цивилизационной общности, которую он связывал с понятием румынской земли как первоначальной родины всех румын. Господарь явился продолжателем гуманистических идей XVII в. Используя научную аргументацию, он придал идее латинского происхождения форму идеологической доктрины.

В связи с политическим развитием Европы Димитрий Кантемир посвятил Османской империи серьезное исследование Historia incrementorum atque decrementorum Aulae Othomanicae ,²²⁶ написанное на основе изучения турецких источников и ставшее знаменательной вехой в развитии тюркологии. Переведенный на английский, немецкий и французский языки, этот труд стал важным источником информации о войнах Османской империи на юго‑востоке Европы. Господарь написал также книгу о мусульманской религии («Система турецкого вероисповедания»), получившую широкую известность.

Значительным трудом румынской историографии в Трансильвании стала «История церкви Шкей‑Брашова», автором которой был Раду Темпя II (1691– 1742). Она была посвящена истории центра православного сопротивления унии с римской церковью.

В Валахии историографическая традиция была продолжена историческими трудами об эпохе Константина Брынковяну и другими сочинениями, посвященными первой половине XVIII в. Из плеяды валашских летописцев выделяется Ион Некулче (1672–1745), историк и мемуарист, который сам был непосредственным участником многих описываемых им событий. В целом в румынской историографии, за исключением трудов Кантемира и стольника Кантакузино, по‑прежнему преобладали жанры летописи, хроники и исторических записок, в которых участники событий пытаются передать атмосферу эпохи и выделить основные ее проблемы. Издаются также сочинения, посвященные событиям современности, например «История осады Вены». /410/

Контрреформация на юго‑востоке Европы вызвала реакцию православной церкви в виде целого ряда публикаций на греческом и румынском языках, оспаривавших положения католического вероучения. Особенно значительным был вклад Антима Ивиряну, развернувшего антикатолическую полемику, направленную против унии. В своем сочинение Tomul bucuriei («Книга радости», 1705) он выдвигал аргументы против папского примата и против католического прозелитизма, проводимого кардиналом Коллонихом.

В этот период, отмеченный бурным политическим развитием и насыщенный религиозными диспутами, утверждается православный рационализм и происходит распространение таких книг западного происхождения, как Floarea darurilor («Цветок даров») и Pilde filozofeşti («Философские примеры»). Пропаганда в конце XVII – начале XVIII в. идеи translatio studii ²²⁷ была характерна для тех представителей румынской интеллигенции, которые ратовали за интеграцию своего народа в европейскую цивилизацию.

Независимо от межконфессиональных отношений в румынском пространстве контрреформация и католическая реформа в Трансильвании имели следствием обсуждение политического и социального положения румын. Не менее важную роль в формировании национальной программы играл «латинизм», восходивший к идеям Димитрия Кантемира и утвердившийся как масштабное идеологическое движение. При этом решение проблемы происхождения народа было связано с необходимостью поддержать его политические требования. В середине XVIII в. национальная идеология оформилась в типичную для нового времени политическую программу, в которой равное место занимали естественное и историческое право, а также идея преодоления конфессиональных предрассудков.

Таким образом, румынские просветители отталкивались от концепций, сформулированных в начале века деятелями раннего европейского Просвещения или изложенных в трудах Кантемира. В эпоху расцвета идей исторического права аргументация в пользу освобождения от османского господства посредством договоров и соглашений и «латинская» идея становятся лейтмотивом новой культуры. /411/

В середине XVIII столетия в Трансильвании создается ряд новых культурных учреждений. Рядом с культурными центрами, существовавшими уже в XVII в., такими, как Брашов, Сибиу, Аюд, Алба‑Юлия и Клуж, очаг греко‑католической культуры формируется в резиденции греко‑католических епископов, которой стал город Блаж. Здесь создаются гимназическое и высшее учебные заведения (1754), возникают греко‑католические монастыри, открываются типография и библиотеки, живущие европейской духовной жизнью. Петр Павел Аарон открывает новые школы и покровительствует выпуску книг теологического содержания, в которых защищаются основы унии, соединившей католическое вероучение и греческую обрядность.

В таких сочинениях, как Floarea Adevărului («Цветок истины», 1750), в латинской версии Flosculus Veritatis (1753) и Doctrina Christiana ²²⁸ (1757), излагались основные положения католической реформы. Распространение новой доктрины происходило посредством поучений, разработанных еще в «Римском катехизисе» (1566), с помощью перевода «Вульгаты» и других книг, написанных в духе контрреформации. Ориентация на образование в католическом духе предшествовала светскому этапу просвещения, начавшемуся в 70‑х годах XVIII в., когда идеи, высказанные интеллектуалами из среды духовенства, получили новое развитие.

Инициативы в области культуры определили развитие историографии и филологии на всем румынском пространстве. История была призвана обосновать право Валахии и Молдавии на независимость от турецкой Порты, тогда как в Трансильвании «латинская» идея способствовала эмансипации румын и их интеграции в более широкое европейское сообщество с помощью католицизма.

Для развития просвещения в Трансильвании большое значение имело знакомство нового поколения интеллигенции с работами немецкого философа Кристиана Вольфа. Благодаря переводам и изучению философских трудов венгерская и румынская культура шли в ногу с философией века. Несомненных успехов добивается и филология. В своем сочинении Elementa linguae daco romanae sive valachicae ²²⁹ Самуил Мику стремился показать латинскую грамматическую структуру румынского языка. Лексикографы и грамматисты этого времени разработали научный инст‑ /412/ рументарий для будущих поколений исследователей, а историки достигли немалых успехов в определении национальной идентичности румын, саксов и венгров.

В Молдове и Валахии идеи Просвещения, попав на благодатную почву, благодаря развитию контактов с западной культурой вступали во взаимодействие с демократическими, что заметно расширило взгляды элиты на местное общество и его связи с европейской цивилизацией. Румынская интеллигенция развернула дискуссии о формах правления, которые нашли отражение в проектах реформирования общества. В конце XVIII–XIX в. распространяются идеи просвещенного абсолютизма, конституционной монархии и республики.

В последней трети XVIII в., в особенности в 70‑х годах, в церковных и светских кругах Трансильвании и Дунайских княжеств все более утверждается национальное румынское сознание. Если в Валахии и Молдавии в это время основным выразителем национальных чаяний выступало крупное боярство, то в Трансильвании просветительские идеи, подчиненные идее освобождения нации, выражали деятели церковных греко‑католических и православных кругов и интеллигенция, вышедшая из среды мелкопоместного дворянства.

Историография эпохи Просвещения отличается чрезвычайным разнообразием и богатством – большое внимание уделяется и истории отдельных провинций, и общей истории румынского пространства. Сложность политической жизни Центральной и Восточной Европы придавала особое звучание историческим сочинениям, отражавшим национальные политические чаяния. При этом сохраняется традиция летописных хроник XVII в., которая обогащается, однако, историческими трудами иного типа. Михай Кантакузино пишет «Историю Румынской земли», где особое внимание уделяет экономическим вопросам, не лишенным политического подтекста. Одновременно он работает над «Генеалогией семьи Кантакузино». Дионисий Экклезиарх дает описание эпохи в «Хронографе», вписывая национальную историю в общий исторический контекст. В том же ряду стоит и «Хроника» протосингела Наума Рымничану, в которой сведения из политической истории перемежаются информацией об экономике, финансах и государственных институтах.

В эпоху Просвещения в Трансильвании зарождается историография нового типа. Трансильванские ученые поддерживают /413/ постоянные контакты с европейскими историками, главным образом, немецкого происхождения. Румынская историография Трансильвании заявляет о себе трудами Самуила Мику. Это, прежде всего, Brevis Historica Notitia ²³⁰ (1778), сочинение на латинском языке, адресованное научным кругам и написанное под сильным влиянием позднего Просвещения. Будучи глубоко убежден в необходимости распространения исторических знаний, Самуил Мику пишет «Краткое изложение румынской истории», в котором идеи Просвещения находят выражение в трактовке истории культуры, религиозной жизни и политической проблематики. В работе Istoria şi lucrurile şi intămplarile românilor Самуил Мику попытался подробнее изложить историю румынского исторического пространства и румынского народа. Однако это сочинение осталось на уровне традиционной «historia rerum gestarum» :²³¹ несколько провинциальные рассуждения автора перемежаются в нем главами общего характера, посвященными религиозной жизни и культуре.

Румынскую историографию XVIII в. обогатил своими энциклопедическими знаниями и Георге Шинкай, автор целого ряда сочинений под общим названием Rerum Spectantium ad universam gentem daco romanam ,²³² в котором он на основе повествовательных источников широко представил историю румын с древнейших времен до XVIII в. Опираясь на эти труды, он создал Hronica românilor şi amai multor neamuri («Хроника румын и многих других народов») – сочинение, которое заложило основы обобщающих трудов по румынской истории в XIX в. Усвоив концепцию Самуила Мику, Георге Шинкай внес огромный вклад в развитие исторической науки и выдвинул идею необходимости интеграции румынской истории в общеевропейскую.

В атмосфере утверждения национализма, ориентированного на просвещение румын, Петру Майор пишет свою Istoria pentru inceputul românilor in Dacia («История происхождения румын в Дакии», 1812), в которой полемический дух в сочетании с вольтерьянскими нотками уже предвещает эпоху раннего романтизма. Будучи представителем формации просветителей и приверженцем католической реформы и реформаторской политики в целом, /414/ Петру Майор развивал в своих трудах политические идеи, выраженные в меморандуме Supplex . Еще один выходец из духовной среды, Ион Будай‑Деляну, в своем сочинении De originibus populorum Transylvaniae ²³³ пытается объяснить генезис трансильванского населения в соответствии с политическими идеями века. В его трудах переплетаются разнообразные культурные влияния, идеи немецких, главным образом, гёттингенских, а также французских и английских просветителей. Лексикографические и исторические труды Будай‑Деляну, в которых он выступает демократическим сторонником идеи современной нации, написаны под влиянием идей Шлецера. Будай‑Деляну стоит у истоков идеи объединения румынских княжеств.

В эпоху Просвещения в румынской поэзии и прозе находят отражение мотивы европейской литературы. Со своей комической эпопеей «Цыганиада» Ион Будай‑Деляну занял видное место в румынской словесности. Большой шаг вперед делает поэт Енэкицэ Вэкэреску, который нередко отходит от лэутарского духа поэзии прежних времен. Важную роль в проникновении новых идей в румынское общество Дунайских княжеств играет греческая культура. Этому способствует как деятельность господарских академий в Бухаресте и Яссах, так и интерес румынских интеллектуалов к западным сочинениям, с которыми они знакомились как в оригинале, так и в греческих переводах. В последней трети XVIII в. на основе классицизма возникают новые литературные жанры, а в произведениях Костаке Конаки и Алеку Вэкэреску заявляет о себе зарождающийся романтизм.

С художественной точки зрения конец эпохи Просвещения ознаменован появлением новых идей. Совершается переход от литературы чисто церковного содержания к светскому художественному творчеству; то же явление наблюдается в области архитектуры и живописи, где все явственнее звучит призыв к использованию собственного художественного языка. В этот период благодаря тесным связям с Западом особенно заметным становится влияние немецкого (особенно австрийского) искусства. Воздвигаются монументальные сооружения – дворец графа Банфи в Бонциде и дворец его сына Георге Банфи в Клуже, представляющие собой великолепные архитектурные памятники в стиле трансильванского барокко. Эти примеры послужили импульсом для /415/ строительства многочисленных дворцов трансильванской знати. Во второй половине XVIII в. в городе Блаж по проекту архитектора Мартинелли строятся греко‑католический собор и семинария.

В целом благодаря тесной связи между просветительским и национальным духом Просвещение внесло значительный вклад в интеграцию румынской культуры в европейскую. Его влияние обусловило создание многих самостоятельных оригинальных произведений. Филологические изыскания в области лексикографии и грамматики и концепция латинизма помогли определить место румынского языка в романской языковой группе. /416/‑417/

VII. Румыны в период реформ и

демократических революций (1820–1859)

(Иоан Болован)

«Восточный вопрос» и румынские

княжества

«Этерия» и революция 1821 г. под руководством Тудора Владимиреску. Бесспорно, что Французская революция и особенно Наполеоновские войны придали в начале XIX в. «восточному вопросу» новый смысл: отстаивание национальной идеи, утверждение самого понятия «национальность» привели к осложнению международных отношений на юго‑востоке Европы. Рост движения за национальное и социальное освобождение на Балканах (сербы, болгары, греки) приблизил революционную волну и к границам румынских княжеств. Многочисленные меморандумы, направленные, особенно начиная со второй половины XVIII в., в адрес великих держав, свидетельствовали о стремлении румынских бояр добиться изменения международного статуса княжества и обновления внутренних социально‑экономических структур, однако оказались недостаточными и малоэффективными. Для реализации национально‑политической программы (устранение турецко‑фанариотской власти) патриотически настроенная элита Валахии и Молдовы отказалась от петиций и решила прибегнуть к восстанию. Тудор Владимиреску оказался человеком, способным обеспечить военную организацию стихийных народных масс. Этот мелкий боярин из Олтении занимал различные должности в местной администрации, поддерживал широкие связи с сельским населением, а затем приобрел достаточный военный опыт в качестве командующего пандурами (румынскими добровольцами) в рядах российской армии во время русско‑турецкой /418/ войны 1806–1812 гг. Трое представителей крупного боярства: Григоре Брынковяну, Григоре Гика и Барбу Вэкэреску, входившие в Национальную партию Валахии, создали после смерти последнего фанариотского господаря Александра Шуцу временный политический орган под названием «Управленческий комитет», а 15/27 января 1821 г. уполномочили Тудора Владимиреску поднять «вооруженный народ» для достижения «общего блага для христиан и нашей родины».^{125}

Выступление румын должно было стать частью более широкого процесса и начаться одновременно с восстанием греков под руководством тайного общества «Этерия» (Philike Hetairia ), основанного в 1814 г. в Одессе. Все эти действия пользовались поддержкой со стороны России, которая выступала в качестве защитника прав проживавших в османских владениях христиан. В период 1815–1820 гг. в различных городах румынских княжеств были созданы филиалы (попечительские советы) «Этерии», куда входили греческие купцы, помещики, представители духовенства, а также румынские бояре. В планах членов «Этерии» по подготовке восстания греков на Балканах значительная роль отводилась румынским княжествам. Народному восстанию в Олтении под руководством Т. Владимиреску предстояло сдерживать натиск турок, а созданные в Молдове опорные отряды «Этерии» должны были в это время беспрепятственно продвинуться к югу Дуная и освободить Грецию. Заключенное в январе 1821 г. соглашение между Владимиреску, с одной стороны, и Йордакием Олимпиотом и Иоаном Фармаке (этеристские военачальники в Бухаресте) – с другой, предусматривало для «достижения общей цели» организацию диверсий, вносящих беспорядок среди турок.

Вечером 18/30 января 1821 г. Владимиреску покинул Бухарест и направился в Олтению для осуществления согласованного с этеристами и патриотически настроенными боярами плана военных действий. Он начал с укрепления некоторых монастырей в Олтении, концентрации сил пандуров и распределения оружия, хранившегося в его укрепленной усадьбе в Чернецах. К пандурам присоединились и некоторые крестьяне, что позволило создать ядро национальной армии, названное в документах того времени Народным собранием. 23 января/4 февраля 1821 г. Тудор призвал народ к восстанию, огласив текст Падешской прокламации, в которой на понятном для народа языке, цитируя Библию, обосновал свой призыв к борьбе, ссылаясь на право угнетенных во имя граж‑ /419/ данских и общечеловеческих свобод оказать вооруженное сопротивление. «Никакие правила и законы не помешают человеку противостоять насилию… Приходите, братья, чтобы силой покарать зло ради нашего общего блага. Выбирайте среди нас тех руководителей, которые могут быть лучшими».^{126}

На первый взгляд Падешская прокламация давала понять, что восстание под руководством Т. Владимиреску носило только антифеодальный характер и было направлено против румынского и греко‑фанариотского боярства. Свидетельством тому стало крестьянское движение, которое приобрело широкий размах; часть румынского населения вступила в Народное собрание, а другая, действуя параллельно, избрала традиционные формы крестьянских выступлений времен средневековья. Однако революция 1821 г. имела преимущественно национальную окраску. Тесные связи лидеров румынского движения с «Этерией», работы по укреплению стен монастырей в Олтении (Тисмана, Стрехая, Мотру) и превращение их в опорные пункты по военной организации Народного собрания, строгая дисциплина, установленная Тудором, подтверждали истинную цель восстания в Валахии. Из соображений безопасности из‑за некоторых сомнений относительно организационной эффективности членов «Этерии», а также из‑за возможного вмешательства России на стороне румын и греков Владимиреску пытался отвлечь подозрения Порты. Для предотвращения возможной интервенции турок в официальных документах революции не говорилось о ее антиосманской направленности, но эта цель часто подчеркивалась самим Тудором. Она нашла окончательное подтверждение в ходе революционных событий летом и осенью 1821 г., когда в меморандумах, направленных великим державам, бояре добивались признания данных событий частью «восточного вопроса». В эти годы действия румын не были единичным явлением. На борьбу против османского господства на Балканах поднялись также сербы и греки. В течение февраля 1821 г. был разработан программный документ под названием «Требования румынского народа», который содержал положения о внутренней реорганизации страны. В числе неотложных революционных требований предусматривались ликвидация административного произвола, упразднение внутреннего таможенного контроля, снижение налогов, создание национальной армии и др. Все эти шаги Владимиреску, направленные на модернизацию румынского общества, не должны были полностью /420/ подорвать экономическую и политическую власть боярства, поставившего его во главе восстания. Хотя возглавлявшееся Тудором движение должно было обеспечить сплочение всех внутренних сил для свержения турецко‑фанариотского правления, тем не менее, были приняты меры для сдерживания социального накала революции и предотвращения насильственных действий крестьян против бояр.

Во главе революционной армии Владимиреску отправился из Олтении в сторону Бухареста и достиг его окрестностей в конце марта 1821 г. Одновременно из Молдовы подошли и силы «Этерии» во главе с Ипсиланти, которым предстояло перейти Дунай и вступить в борьбу за освобождение Балкан от турок. Однако международная ситуация не благоприятствовала развитию революционного движения. На конгрессе Священного союза в Лайбахе русский царь осудил действия Т. Владимиреску и Ипсиланти и отрекся от них, предоставив туркам возможность подавить их. В этих условиях для придания легитимности созданному политическому режиму в Бухаресте Тудор был вынужден идти на сотрудничество с боярами. На протяжении почти двух месяцев Владимиреску правил в Валахии подобно настоящему господарю, и неслучайно в народной памяти он остался как «господарь Тудор». Он стремился также к сотрудничеству с политической элитой Молдовы, где социально‑экономические и политические условия напоминали ситуацию в Валахии. Это намерение Владимиреску свидетельствовало о национальном антиосманском характере событий 1821 г. Тудор призвал диван (правительство) в Бухаресте тесно сотрудничать с ясским правительством, ибо, «будучи едины в помыслах и действиях с Молдовой, мы смогли бы на основе взаимопомощи добиться справедливости в обоих княжествах».^{127}

Грабежи и насилия со стороны этеристских сил, отказавшихся перейти Дунай, а также вступление турецких войск в Валахию в начале мая значительно осложнили обстановку в стране. Понимая, что его армия численностью 6 тыс. человек вместе с дезорганизованными этеристскими войсками без поддержки со стороны России не имела шансов на успех в случае столкновения с турками, Владимиреску продолжил переговоры с ними, не проявляя открыто и официально никакой враждебности. Одновременно его войска начали отступление в сторону Олтении в надежде, что под прикрытием укрепленных монастырей они смогут оказать /421/ продолжительное сопротивление османской армии до возможной интернационализации событий и вмешательства великих христианских держав на стороне греков и румын. Тудор отказался действовать против турок вместе с этеристскими отрядами и обязался не атаковать их. Ипсиланти расценил такое решение как предательское нарушение предыдущих соглашений. Члены «Этерии» стали готовить покушение на жизнь Т. Владимиреску. Скоро румынская революционная армия распалась, а в начале июня этеристские войска потерпели поражение в столкновениях с турками при монастыре Нучет и в Дрэгушанах.

Революция 1821 г. охватила и Молдову, однако основные события развернулись в Валахии. Иностранные наблюдатели отмечали, что по своим причинам, подготовительным действиям и общему настрою масс она была общенациональным румынским явлением. Национально‑политические итоги революции были одинаковыми для Валахии и Молдовы. Возглавлявшееся Тудором Владимиреску революционное выступление румын, впервые заявивших о себе как о единой нации, открыло дорогу к эпохе идеалов свободы и национального объединения, положив начало модернизации румынского общества в обоих княжествах. В ноябре 1843 г. М. Когэлничану отмечал: «Всеми достигнутыми успехами мы обязаны событиям 1821 г., ибо они побудили наш дремавший до той поры национальный дух».^{128}

Расширение внутренней автономии. Восстановление власти местных господарей. О необходимости ликвидации фанариотского гнета заявлял не только сам Тудор Владимиреску, это подчеркивалось в десятках меморандумов и петиций, отправленных боярами Валахии и Молдовы в 1821–1822 гг. в адрес Турции, Австрии и России. В результате этих усилий 1/13 июля 1822 г. Порта назначила Ионицэ Санду Стурдзу на престол Молдовы, Григория Дмитрия Гику господарем в Валахии, а также согласилась исключить греков‑фанариотов из гражданской и церковной администрации княжеств.

Восстановление власти местных румынских господарей стало первой важной уступкой со стороны Османской империи на пути расширения внутренней автономии румынских княжеств. Восстановление института местных господарей в «эпоху национального возрождения» имело для румын особый, символический характер и означало восстановление старых свобод, которыми Вала‑ /422/ хия и Молдова пользовались до фанариотов. Ведомство господаря становится символом национальных интересов и центром движения за национальную солидарность.

В период правления И. С. Стурдзы и Г. Д. Гики (1822–1828) главный внутренний конфликт сводился к противостоянию между крупным консервативным боярством и требовавшим изменений мелким и средним боярством. В области внешней политики этот период был отмечен соперничеством между Россией и Турцией за расширение или сохранение влияния над румынскими княжествами. Крупные европейские державы стали проявлять все большую заинтересованность судьбой этого региона, ибо необходимость сохранения равновесия на европейском континенте обязывала их следовать новым геополитическим стратегиям. В этих условиях Россия начала менять свою политику в отношении княжеств, отказавшись от аннексий и территориальных компенсаций, и в целях усиления своего политического и экономического влияния установила официальный протекторат над Молдовой и Валахией.

Каждый кризис в русско‑турецких отношениях завершался подписанием договоров и соглашений, в которых особое внимание уделялось румынским княжествам. Так, 25 сентября/7 октября 1826 г. в Аккермане было подписано соглашение между Турцией и Россией, к которому прилагался специальный документ о Валахии и Молдове. Он как нельзя лучше отражал изменения международной конъюнктуры в «восточном вопросе» и статусе Дунайских княжеств. Если до этого румынские государства рассматривались как составные части Османской империи, то в отдельном приложении о княжествах уточнялось, что они являются самостоятельными политическими образованиями.

На основании этого документа диваны (государственные советы) обоих княжеств получали право избирать господарей на семилетний срок из числа местных бояр, однако Турция и Россия должны были утверждать этот выбор. В течение двух лет княжества освобождались от выплаты ежегодной дани, которую они платили Порте, а также получали право свободно торговать своим зерном после выполнения поставок для нужд Порты. Заключением этого соглашения Россия добилась новых успехов на пути расширения своего политического влияния в устье Дуная. /423/

Россия и Адрианопольский мирный договор. Вскоре после подписания Аккерманского соглашения русско‑турецкое соперничество привело к войне 1828–1829 гг., в ходе которой румынские княжества были заняты русскими войсками, остававшимися на их территории до 1834 г. Исполнительная власть господарей в княжествах была передана назначенному царем председателю двух диванов; председатель первого находился в Яссах, а его заместитель – в Бухаресте. На протяжении русской военной оккупации в 1828–1834 гг. должность председателя двух диванов занимали граф Федор Петрович Пален (1828–1829), генералы Петр Желтухин (1829) и Павел Дмитриевич Киселев (1829–1834).

Русско‑турецкий мирный договор был подписан 2/14 сентября 1829 г. в Адрианополе. Он содержал отдельное приложение о Дунайских княжествах, подтверждая тем самым их политическую идентичность. В плане международных отношений договор представлял собой шаг на пути интернационализации румынского вопроса, был новым благоприятным фактором для утверждения румынской нации. Согласно Адрианопольскому мирному договору, были упразднены турецкие райи Брэила, Джурджу и Турну, а их территории присоединены к княжествам. Граница с Османской империей устанавливалась по течению Дуная, что позволило создать санитарные и карантинные кордоны. Диваны княжеств получили право выбирать господарей из числа местных бояр пожизненно. Порта обязывалась соблюдать административную и законодательную автономию княжеств. Экономическая монополия Порты в виде обязательных для княжеств поставок была ликвидирована, признавалась полная свобода торговли Молдовы и Валахии, свобода судоходства на Дунае на собственных судах. Турция также обязывалась соблюдать разработанные русской военной администрацией принципы по внутренней реорганизации княжеств. Ослабив влияние Порты, Россия сумела укрепить свое влияние, добиваясь официального признания за собой статуса силы, покровительствующей Молдове и Валахии.

Благоприятные для румынских княжеств положения Аккерманского соглашения и Адрианопольского мирного договора были навязаны Турции в результате умелых действий российской дипломатии, которая преследовала в регионе собственные интересы. Эти интересы, тем не менее, соответствовали требованиям румынского общества, заявленным во время революции 1821 г. и после нее в десятках меморандумов бояр в качестве неотлож‑ /424/ ных задач развития румынской нации. Россия присоединилась к этим требованиям национальных сил, стремясь стать выразителем их интересов и укрепить свое влияние.

Балто‑Лиманская конференция 1849 г. Установленный мирным договором 1829 г. юридический и политический статус румынских княжеств оставался в силе почти три десятилетия. Режим османского сюзеренитета и российского протектората часто оспаривался национальными силами, а в наиболее решительной форме это произошло в ходе революции 1848 г. В целях подавления революции в Молдове и Валахии обе державы действовали сообща и для сохранения своих позиций ввели на территорию княжеств войска, которые оставались там до 1851 г. С политической точки зрения двойное подчинение княжеств (сюзеренитет Порты и покровительство России) было восстановлено подписанием Балто‑Лиманской конвенции 19 апреля/1 мая 1849 г.

Этот международно‑правовой документ ограничивал автономию румынских княжеств, предоставляя султану право назначать господарей сроком на семь лет. Часть полномочий упраздненных Народных собраний (мини‑парламентов) была передана вновь созданным комиссиям или диванам ad hoc, в состав которых вошли «доверенные» лица из числа крупных бояр и высшего духовенства. Предусматривалось сохранение в княжествах оккупационных войск России и Турции (25–30 тыс. солдат) до полного наведения порядка с последующим сокращением их числа до 10 тыс. человек с каждой стороны. Пятая статья соглашения содержала уточнение относительно присутствия в Валахии и Молдове турецкого и российского чрезвычайных комиссаров, обладавших довольно широкими полномочиями по осуществлению контроля за действиями господарей. В период 1849–1856 гг. Порта назначила господарями Барбу Штирбей в Валахии и Григория Александра Гику в Молдове. Несомненно, что Балто‑Лиманское соглашение восстановило российско‑турецкий кондоминиум и явилось шагом назад по сравнению с предыдущими двумя договорами, но, к счастью для румын, оно действовало лишь несколько лет.

Крымская война и юридический статус румынских княжеств. Резкое ухудшение отношений между Россией и Турцией привело осенью 1853 г. к возникновению нового военного конфликта, /425/ получившего название «Крымской войны»; в него с 1854 г. были втянуты и другие страны. Было положено начало новому этапу в эволюции «восточного вопроса», хотя крупные европейские державы по‑прежнему действовали, руководствуясь собственными интересами. В ходе этого очередного военно‑политического и экономического кризиса румынам удалось поставить вопрос о княжествах на международном уровне и добиться максимальной выгоды для себя в деле обеспечения дальнейшего государственно‑национального строительства. Данный успех был достигнут в результате упорных и настойчивых действий, предпринятых революционной эмиграцией в крупных европейских столицах при огромной симпатии и поддержке со стороны европейского общественного мнения. Русские войска, находившиеся в румынских княжествах с лета 1853 г., были заменены в 1854 г. австрийским контингентом, который оставался здесь до весны 1857 г. В этот период участились официальные дипломатические контакты профранцузски настроенного господаря Григория Александра Гики, а также приватные визиты революционеров Молдовы и Валахии, находившихся в эмиграции в крупнейших европейских городах.

Вопрос объединения румынских княжеств официально был предложен вниманию европейской дипломатии на конференции послов в Вене в марте 1855 г. В ходе дебатов 26 марта о замене одностороннего протектората России над Дунайскими княжествами режимом коллективных гарантий великих держав представитель Франции, барон Франсуа Адольф де Буркене, в меморандуме французского правительства выдвинул идею объединения двух княжеств. По его мнению, путем создания единого румынского государства – буфера в устье Дуная – можно было бы лучше обеспечить целостность Османской империи. «Среди существующих возможностей по обеспечению Молдове и Валахии стабильности и достаточной силы нам кажется, что первой должно быть объединение двух княжеств в одно государство».^{129} Румынский вопрос вышел за рамки кабинетных дискуссий великих держав и стал частью европейского общественного сознания, а ряд известных общественных деятелей и ученых публиковали в прессе того времени статьи в поддержку румын. В этих условиях в феврале 1856 г. в Париже открылся мирный конгресс, на котором представитель Франции, граф Валевский, предложил вариант объединения Молдовы /426/ и Валахии, а в ходе дебатов была высказана идея об их объединении под скипетром иностранного государя. Мнения участников конгресса по данному вопросу разделились следующим образом: Франция, Россия, Сардиния и Пруссия открыто поддержали идею объединения, Австрия и Турция решительно выступили против, а Англия воздержалась.

Согласно подписанному 18/30 марта 1856 г. Парижскому мирному договору, румынские княжества оставались под сюзеренитетом Порты, но перешли под коллективную гарантию семи подписавших его стран. Значительным достижением в этой связи стало включение в договор положения о запрещении любому из этих семи государств‑гарантов осуществлять одностороннее политическое или военное вмешательство в дела княжеств; это обстоятельство способствовало созданию благоприятного международного контекста для достижения основной цели румынского народа – достижения объединения и независимости. Порта обязалась соблюдать законодательную и административную автономию княжеств. Мирный договор определил новый статус Дуная и урегулировал судоходство на реке, а княжества, в свою очередь, получили право иметь своих представителей в постоянной комиссии Дунайских государств. Молдове были возвращены три уезда на юге Бессарабии (Кагул, Болград и Измаил), что вызвало напряженность в отношениях с Россией в течение последующих десятилетий. Одновременно было решено узнать мнение самого румынского народа относительно его будущего. Турции надлежало обеспечить созыв в Яссах и Бухаресте чрезвычайных собрании, члены которых должны были высказаться по вопросу объединения княжеств. Великие державы решили образовать в Бухаресте комиссию из представителей семи государств, перед которой поставили задачу изучить положение в княжествах и дать рекомендации по реорганизации их политических учреждений.

На этом этапе развития «восточного вопроса» румыны впервые с начала нового времени добились наиболее благоприятного политического и юридического статуса. Как в Аккерманском соглашении и Адрианопольском договоре, вопрос о румынских княжествах в Парижском мирном договоре 1856 года занял особое место, положив конец попыткам Порты считать их составной частью или обычной провинцией Османской империи. /427/