10.3. Философские данные господства и подчинения

Как было показано выше, 3. Фрейд и психоаналитическое на­правление вообще полагают, что «господин» и «раб» заложены в нас самих еще до утверждения социальных отношений. Филосо­фы, в свою очередь, также стремятся интериоризировать отноше­ния господства и подчинения, уловить в нем форму сознания, противопоставляемого себе самому.

«Господин» и «раб» находятся в наших душах. В сознании сталкиваются опасение и страх, агрессор и тот, кто подвергается агрессии, что позволяет увидеть фигуры господства и подчинения как своеобразное порождение нашего воображения. Тревога, страх смерти уводят далеко от свободы, где человек видит себя по­кинутым, и он проявляет волю в том, чтобы отыскать при помо­щи «любви к господину» примирения сознания с самим собой. И все это становится источниками и формами зависимости.

И не случайно Э. де Ла Боэси задается чрезвычайно важным вопросом: почему люди бьются за рабство так, как если бы речь шла об их спасении? И как бы уточняя его, И. Кант утверждает, что субъекты боятся стать свободными, что гораздо удобнее быть ведомым господином. А Гегель говорит о страхе смерти, поселив­шемся в душе человека.

Значит, господство держится только на страхе, желании или согласии тех, кто раздавлен. Так утверждает философская мысль. Пружина рабства коренится в первичном страхе, соединенном с лю­бовью к господину.

Такая постановка проблемы находит отражение и в литерату­ре. Ж. Рюсс приводит пример, заимствованный у Жана Полана: «Необычное восстание в 1838 г. пролило кровь на острове Барба­дос. Около двухсот негров, как мужчин, так и женщин, получив­шие мартовскими ордонансами свободу, утром пришли просить старого господина, некоего Гленеля, вновь взять их в рабство. Были зачитаны жалобы, записанные анабаптистским пастором, которые они принесли с собой. Потом началась дискуссия. Но Гленель, будучи застенчивым, скромным человеком, а также из опасения санкций закона не позволил им себя убедить. За это был вместе с семьей избит неграми, которые в тот же вечер заняли

552

36 Заказ 125

553

свои дома и были возобновлены привычные им речи и заботы»⁶⁴⁹. Негры не только не смогли обходиться без хозяина. Но они были просто влюблены в него. Как видим, правда литературы приходит на помощь философии.

10.3.1. Воля к рабству

В своем произведении «Рассуждения о добровольном раб­стве» Э. де Ла Боэси, как мы уже отмечали, задается простым и вместе с тем загадочным вопросом: как получается, что столько людей и столько наций соглашаются с тиранией одного лица, не будучи к этому принужденными силой? И действительно, трудно понять, почему народы, которые могли бы без особого труда осво­бодиться от подчинения, терпят все.

Назовем волю к рабству загадочной операцией, злом, поражаю­щим толпу. Но где его истоки? В странном очаровании, в обольще­нии всего нашего существа, через его обаяние и даже околдова­ние. Тиран нас обольщает и захватывает в сети идентификации: каждый, подчиняясь, идентифицируется с господином и участву­ет в его всевластии при помощи своего воображения.

Что околдовывает в господине последнего из рабов? Ощуще­ние себя при помощи идентификации с господином и богом. Во всяком обществе существует тираническая цепь: любой раб по­зволяет себя обольстить и очаровываться в проектировании себя в господине. Господство функционирует в нас, через нас, в наших душах столь алчных, делая их идентичными душе тирана.

И так возникают миллионы и миллионы людей, «и не через принуждение силой, а потому, что они очарованы и так сказать околдованы именем одного, от которого они не должны испыты­вать страх, потому, что он — единственный, не должны пенять, по­тому что он по отношению к ним ко всем является негуманным и жестоким... чтобы утвердиться, тираны стремятся приучить народ не только к подчинению и рабству, но и к почитанию»⁶⁵⁰, делает вывод Э. де Ла Боэси.

Секрет господства и рабства заложен не столько в тираничес­кой власти, сколько в воле служить тирану, идентифицируясь с ним. И тогда оказывается не просто различить тех, кто господ­ствует, и тех, кто подчинен. Складывается как бы удивительная цепь, где каждый отождествляет себя с начальником, становясь его рабом. И в каждом сердце, в каждой душе осуществляется странная диалектика рабства и иллюзий господства.

Цепь отношений, о которой говорит Ла Боэси, французс­кий философ Клод Лефор комментирует следующим образом: «Такова цепь идентификации, что последний из рабов желает еще и Бога. Нельзя недооценивать это суждение: тирания пере­секает все общество. И если верно, что есть только один госпо­дин, при котором все люди — рабы, то эта истина скрывает дру­гую истину: рабство всех связано с желанием каждого носить имя Одного перед лицом Другого. Фантазм Одного — это не только фантазм объединенного народа, это и фантазм каждого отдельного человека, мелкого тирана в обществе»⁶⁵¹. Если на­роды «перерезают себе горло», то это происходит потому, что они носят в себе тирана и сгибаются под игом его воображае­мой силы.

Мы уже отмечали, что Спиноза был знаком с этими мыслями Э. де Ла Боэси, что находит отражение в предисловии «Богослов-ско-политического трактата». Он видит истоки рабства в привер­женности людей к суевериям, при помощи которых «народу легко внушается то почитать своих царей как богов, то проклинать и не­навидеть их как всеобщий бич рода человеческого. Но ведь если высшая тайна монархического правления и величайший его инте­рес заключается в том, чтобы держать людей в обмане, а страх, ко­торым они должны быть сдерживаемы, прикрывать громким име­нем религии, дабы люди сражались за свое порабощение, как за свое благополучие, и считали не постыдным, но в высшей степе­ни почетным не щадить живота и крови ради тщеславия одного какого-нибудь человека»⁶⁵².

554

⁶⁴⁹Дгш/. Ор. (Л. Р. 290-291.

⁶⁵⁰ Ьа ВоёНе Е. йе. Ор. ск. Р. 132-133.

36*

⁶⁵¹ СГ. Ким /. Ор. сИ. Р. 293.

⁶⁵² Спиноза Б. Избранные произведения: В 2 т. М., 1957. Т. 2. С. 9-10.

555