1.4.1. Сила и принуждение

Силу можно рассматривать как свидетельство агрессивности власти. А физическая сила нередко соседствует с жестокостью. А как она соотносится с властью?

«Самый сильный, — отмечал Ж.-Ж. Руссо, - никогда не быва­ет настолько сильным, чтобы всегда быть хозяином положения, если он не преобразует свою силу в право, а подчинение ему — в долг»⁵⁶. В такой трактовке сила близка к физической власти, для которой не существует ни морали, ни долга. Но вместе с тем сила выражает собой суверенную и основополагающую энергию, зани­мая как бы промежуточное положение между правом и насилием.

Связанная с принуждением сила несет в себе черты жестокос­ти, насилия и террора. «Силой, — утверждала религиозный фило­соф Симона Вейль (1909—1943), — является то, что принуждает

⁵⁵ Вебер М. Указ. соч. С. 651.

⁵⁶ Коиззеаи /.- /. Би Соп1га1 $ос1а1. Р., 1966. Р. 56.

44

45

кого-либо подчиняться вещи. Когда она доходит до конца, она превращает человека в вещь в буквальном смысле этого слова, так как превращает его в труп»⁵⁷.

Нужно сказать, что сила может взывать и к власти права, к ду­ховной динамике взаимоотношений человека и общества. На этом пути известны два подхода. Философскую традицию сторон­ников всемогущего права характеризует обращение к силе без ог­лядки на справедливость. Такой подход мы встречаем в рассужде­ниях Калликла в произведении Платона «Горгий», что, в общем-то, чуждо самому праву. Второй подход связан с силой как принципом действия, которое формирует легитимность. В этой связи видный французский политолог Жюльен Френ использует понятие механической силы, которая способна изменить состоя­ние покоя или движения массы. И эта сила способна, по мнению Ж. Френа, приобретать выражение равновесия или суверенитета. В то же время она может быть и выражением потрясения, жесто­кости и насилия. Сила означает в таком подходе и господство, бу­дучи основным средством политики. «Мы называем силой, — ут­верждает Ж. Френ, - совокупность средств давления, принужде­ния, разрушения и строительства, которую политическая воля и разум... приводят в действие, чтобы сдержать другие силы»⁵⁸.

Сила может взывать к принуждению, которое, в свою оче­редь, может осуществляться как на основе права, так и вопреки ему. Принуждение, как правило, применяется во имя утвержде­ния определенного порядка, предполагая подчинение индивидов и групп некоему общему (публичному) порядку.

Сила, насилие, принуждение неизбежно порождают страх в обществе, который, как отмечал Ш. Монтескье, побеждает муже­ство. Нет необходимости доказывать, что страх — основа суще­ствования деспотических политических режимов.

Иногда силу определяют как совокупность средств, позволя­ющих осуществление власти вопреки возможному сопротивле­нию. Триумф политической воли всегда связан с социальным не­равенством. Видный французский социолог и социальный антро­полог Жорж Баландье утверждает следующее: «Власть — какой бы

функциональной она ни была — вносит асимметрию в область об­щественных отношений. Если бы последние покоились на почве со­вершенной взаимности, общественное равновесие было бы автома­тическим и власть была бы обречена на захирение. Но дело обстоит не так; и совершенно гомогенное общество, где взаимные отноше­ния между индивидами и группами исключали бы всякую противо­положность и всякий разрыв, кажется невозможным. Власть усили­вается вместе с усилением неравенств, которые являются условием ее проявления на том же самом основании, на каком она является условием их поддержания в действующем состоянии»⁵⁹.

Сила, предполагающая асимметрию, должна учитывать нали­чие неравного обмена между людьми, их способность к определен­ным маневрам и осуществлению определенных стратегий. И пото­му власть в условиях асимметричных социальных отношений дол­жна позволять определенную свободу соперничества и стратегий различных, в том числе и оппозиционных, сил.

Сила отражает и предполагает определенную иерархию как вы­ражение социального неравенства и асимметрии власти. Сила сво­им действием или угрозой действия устанавливает определенный порядок, в котором интегрируются разнообразные элементы обще­ства, авторитет и влияние которых далеко не одинаковы. И этот порядок играет существенную роль в проблематике власти.

Насилие, сила, принуждение связаны с командованием, осу­ществляемым при помощи санкций. Факт командования получает свое выражение в приказе, который можно рассматривать как проявление воли обладателя власти по осуществлению к какому-то действию. Как было уже отмечено выше, командование пред­полагает интериоризацию подчиненными предписаний власти. В поле политики командование неразрывно связано с наличием специализированного аппарата и его структурированной органи­зации. Власть и командование настолько близки друг другу, что некоторые авторы рассматривают командование как власть в чис­том виде. Так, французский социолог и экономист Бертран де Жувенель (1903-1987) утверждает: «Я буду понимать под властью в чистом виде командование, существующее в себе и для себя»⁶⁰.

⁵⁷ ШИ5. Ьа коигсе ёгесяие. Р., 1955. Р. 11.

⁵⁸ РгеитМ. Ои'ез1-се яие 1ароН^ие? Р., 1967. Р. 123.

⁵⁹ Баландье Ж. Политическая антропология. М., 2001. С. 45. ^тЛиуепе1В. йе. Оироттаг. Р., 1972. Р. 171.

46

47

ющих классов, то одновременно она является свидетельством воз­можностей, степени политической мобилизованности и классов, находящихся в политическом подчинении⁶².

Командование строится на основе санкций, которые являют­ся позитивными или негативными. Первые одобряют за действия в соответствии с нормами и правилами власти, вторые же, наобо­рот, наказывают за действия вопреки этим нормам и правилам. При помощи командования власть добивается подчинения себе со стороны индивидов и групп. Тем самым создаются предпосыл­ки для в известной степени добровольного подчинения власти, которое получает свое выражение в том, что называется послуша­нием. В послушании находит свое выражение факт подчинения граждан законам и установленному порядку. Однако послушание имеет свои границы. Власть не может существовать иначе как в условиях постоянного сопротивления своим требованиям. «Нор­мальность» сопротивления власти является выражением традици­онного нежелания, с каким человек встречает всякое предписа­ние, ограничивающее свободу действий, облагающее обязаннос­тями, выходящими, по его мнению, за пределы его личных потребностей. Иногда такое сопротивление называют «фрикци­онным», и оно является постоянным спутником власти, по мне­нию ряда социологов, так как власть, по идее М. Вебера, призвана реализовать свою волю. Как полагает Э. Ален, весь секрет органи­зации общества сводится к тому, что нужно подчиняться сопро­тивляясь. «То, что разрушает послушание, является анархией, то, что разрушает сопротивление, является тиранией»⁶¹.

Принуждение, насилие, командование, санкции и т.п. — все это «жесткие» силовые проявления власти. Однако общественная жизнь не может строиться только на силовых методах воздей­ствия. В демократическом обществе возникает острая необходи­мость проведения такой стратегии, которая сводила бы к миниму­му применение силы и «экономила» бы на негативных санкциях. При этом нужно учитывать, что прямые силовые воздействия по­рождают противодействие, растущее сопротивление оппозицион­ных сил, что вовсе не усиливает влияния власти.

Власть — это всегда момент равновесия социальных сил. Бо­лее или менее насильственная власть выражает лишь большую или меньшую социальную цену, которую приходится платить за это равновесие. Если власть выражает интересы лишь господству-

¹ А1ат Е. Ор. ск. Р. 265.