9.5. Власть религии

Религия, как известно, играла и играет весьма значительную роль в жизни общества. Она вносит свой вклад в реализацию по­литической власти. При этом совокупность так называемых риту­альных действий, связанных с тем, что мы называем священным, порождает и формы мирского господства.

Никто не оспаривает тот факт, что религиозные ритуалы иг­рают в жизни людей спасительную роль, освобождая их от страха и компенсируя их слабость. Бог дает успокоение людям. Он по­кровительствует им, вселяя к тому же перспективу бессмертия. Власть религии, ее престиж, особенно в глазах верующих, связа­ны с бессмертием души, с воскресением умерших. Кажется, Лук­рецию, римскому поэту и философу, принадлежит мысль о том, что страх создал богов. И вера изгоняет этот страх, создавая тем самым жизненное пространство.

Но помимо смерти, в контроле нуждаются такие человечес­кие качества, как агрессивность и необузданные желания. Рели­гиозный контроль в борьбе с ними весьма эффективен. Правда, в наше время организованное на основах социального контракта общество рационально управляется при помощи закона. Именно закон подчиняет человека и определяет власть, приносящую по­рядок в общество. Религия, в свою очередь, гармонизирует обще­ство при помощи ритуальной манипуляции. И потому власть вли­яния приобретает политико-социальную форму.

Религия и религиозные институты регулируют те виды наси­лия, которые порождаются желаниями людей. Они вносят свой вклад в утверждение мира в обществе, состоящем и из людей, на­деленных ненавистью и агрессивностью, присущими человечес­кому виду вообще. Умиротворяющая и регулирующая функция религии является проявлением ее власти. Жертвоприношение ис­пользуется в религиях как символ отвержения насилия, средство регулирования, а значит, и выживания общества. Религиозный обряд вообще, ограничивая проявление, а тем более эскалацию насилия, является также выражением власти и силы. Ж. Рюсс приводит следующее размышление французского политического мыслителя Жан-Жака Вюненбюргера: «Насилие оказывается... перехваченным священным... Ритуальная манипуляция священ­ным может поглотить значительную часть его энергии, которая без него оказалась бы непредсказуемой и неконтролируемой. Не­которые культуры, или, по крайней мере, ритуалы, артикулиру­ются, в основном, вокруг контролируемой чувствительности и аполлоновской силы тяжести. Выживают только те ритуалы, ко­торые основаны на приручении этого насилия и на его символи­ческом сохранении... Празднества представляют собой, вероятно, самый сильный ритуал концентрации реального и символическо­го насилия. Агонистические игры, сексуальные вольности, продо­вольственные излишества, интенсификация эмоциональной жиз­ни в танце — все это каналы для циркуляции насилия, но наси­лия, удерживаемого под контролем мифической традиции»⁶¹³.

Религия, господствуя над страхом смерти и насилием, облада­ет очистительной для общества властью, избавляя его от беспо­рядков и эксцессов, несущих ему угрозу разрушения.

512

⁶¹² СГ. Лиху/. Ор. сИ. Р. 235-236.

⁶¹³ Кшз /. Ор. сИ. Р. 237-238.

33 Заказ 125

513

Но не только насилие выражает суть религии. В центре любо­го вероисповедания находится опыт Священного, мистика боже­ственного Присутствия, загадочная Трансцендентность. Встает вопрос: как обращаться со Священным, если оно отделено от мирского разного рода запретами? Нуждается ли оно в админист­рировании и управлении? Специалисты вмешиваются в эту для многих запретную сферу, вооружившись властью. В этой области появляются прорицатели, претендующие на предсказание буду­щего на основе знания природы: раббины (иудейская вера), клер­ки, вышедшие из священнических кругов и ставшие докторами права, различные священнослужители, т.е. все охранители власти, администрирующие Священным и обеспечивающие ортодоксаль­ность веры.

Взять, к примеру, католическую церковь. Папа и епископы обозначают центр силы, источником которой является Иисус Христос. Римская курия — это «штаб» папы с епископальным со­ветом. Существуют приходские священники и клерки. Осуществ­ляется, таким образом, распределение власти внутри системы, ко­торая администрирует Священным. Папа римский является гла­вой миниатюрного государства. А это значит, что к его духовной власти добавляется власть мирская. Подобная организация прису­ща и государству как таковому, государству, скажем так, универ­сального предназначения, опирающегося на местную политичес­кую власть в решении задачи навязывания неких норм или цен­ностей.

Писатель и идеолог дворянско-монархической Франции Франсуа Рене де Шатобриан (1768—1848) в своей работе «Гений христианства» (1802) почти восторженно говорит о порядке влас­тей в Церкви: «Нет ничего более умно организованного, чем эти круги, которые, начиная с последнего деревенского певца, подни­маются до папского трона, который они поддерживают, и кото­рый их коронует»⁶¹⁴.

Религиозная власть не ограничивается управлением Священ­ным. Очень часто она находится в основании собственно полити­ческой власти. Пример тому - французская монархия, где госу­дарь почитался посредником между Богом и людьми, концентри-

руя в себе силу трансцендентного порядка. Власть государя арти­кулируется на полюсе священного, которое придается его персо­не. И потому король обладает божественной властью, а религиоз­ная сила обосновывает политическое господство. «Священность политической функции иллюстрирует пример французской мо­нархии: как и цари древнего Израиля, франкские короли, особен­но со времен Карла Великого, являются помазанниками Бога, про­тежировавшего им в осуществлении их функций, и они были ви­кариями в истории. Институт включает тем самым посвящение папой, и король оказывается обеспеченным чудотворной влас-

тью»⁶¹⁵ .

Таким образом, священность предстает в конечном счете как политическое основание, как символ религиозной мощи, выража­ющейся через тело короля. И тогда мирская власть становится ви­димой формой и видимым выражением небесного закона, вопло­щением связи между небом и землей.

Однако в XX в. отмечена устойчивая тенденция упадка влия­ния религиозной власти. Бурный прогресс науки и техники спо­собствует дистанцированию человека от абсолютного и священ­ного. Наука чем дальше, тем больше способствует десакрализации реальности, все большая часть которой действует в отрыве от ре­лигии и религиозных институтов. Получается так, что техника, особенно ее новейшие наукоемкие отрасли, как бы образует но­вый мир, а наука определяет власть. Так, скажем, еще недавно все, что было связано со смертью, управлялось священниками и Цер­ковью. Теперь большая часть забот в этой сфере перешла в руки медиков. То же самое происходит в области насилия. Влияние ре­лигии здесь стало значительно меньше. Насилие теперь в боль­шей мере подчиняется регулированию со стороны политической власти и закона. Необузданные желания, социальный порядок и управление конфликтами — все это регулируется с помощью со­циального контракта и юридической формы.

Скажем и о том, что политическая власть в современном де­мократическом обществе не определяется в полной мере боже­ственным и священным. Религия не играет решающего значения в сущности силы политики. С рождением демократической фор-

¹ О".

. Ор. сН. Р. 239.

615

1ЬШ.

514

33*

515

мы правления основания власти, воплощаемые в персоне Госуда­ря, испытывают на себе все большее влияние светской политичес­кой власти, отделенной в значительной мере от священного. А потому религия единолично не определяет более политической динамики и социального порядка.

Встает вопрос: Священное исчезает из нашей жизни? Сказать да - означает впасть в большое преувеличение. Мы живем в про­тиворечивое время. И это в полной мере относится к России, пе­реживающей эпоху коренной ломки, глубочайших преобразова­ний во всех сферах жизни. На огромных российских просторах действительно идет процесс десакрализации власти, однако в то же время на наших глазах происходит ренессанс религии, веры и всего, что входит в понятие Священного.

Невольно задаешься вопросом: не является ли усиление пози­ций православной религии, как, впрочем, и других конфессий в России, «реваншем Бога»? Не является ли это знаком новой влас­ти и новой силы? Воспользуемся высказыванием социолога Жиля Кепеля, которое приведено в работе Ж. Рюсс: «Крах политичес­ких идеологий, распыление экономической собственности, ос­лабление социальной ткани способствовали после 1975 г. показа­тельному новому подъему чистых и устойчивых религиозных дви­жений, нашедших новые силы в священных текстах, и ставших убежденными противниками светскости... Приводимые в дей­ствие молодыми образованными и современными активистами, эти движения, будь то христианские, еврейские или мусульманс­кие, оказываются способными, действуя "сверху", добиться влас­ти, и, действуя "снизу", — мобилизовать массы»⁶¹⁶.

Такой вывод вряд ли в полной мере применим к характеристи­ке религиозных движений современной России. Но в том, что про­исходит усиление Церкви и религиозных движений, нет никаких сомнений. Как афоризм звучит формула: когда возвращаются боги, появляется священность политической власти, возвращается рели­гиозное регулирование политики. Священное вновь легитимизиру­ет политическое действие. Показателен в этой связи пример Польши, где религиозное регулирование политики налицо. Можно вспомнить и об «исламских революциях» в арабских странах.

616

К ш$1. Ор. си. Р. 240-241.

516

Возвращение, пусть даже частичное, божественного свиде­тельствует о невозможности существования полностью атеисти­ческого общества и, как нам представляется, о непреодолимых трудностях тотального подчинения политики Рациональному. И в новых, весьма изменившихся условиях Священное продолжает вдохновлять жизнь внутри разных форм политического господ­ства, в том числе и в России.

Таким образом, священное и божественное как источники бла­готворной веры и, как полагал 3. Фрейд, спасительной иллюзии, оказывают значительное влияние и обладают немалой властью. Из­вестная беспомощность человека перед многими силами природы нередко рождает страх у человека, который можно преодолеть с по­мощью ритуала. А это важный источник силы религии, позволяю­щей хотя бы частично освободить верующего от тревог и нонсенса, которые несут в себе угрозу разрушения человека. Кроме того, ре­лигия — средство управления ежедневной жизнью, которую она организует во множестве областей — от питания до образования се­мьи, включая организацию труда, отпуска и т.п. И потому власть религии предстает как спасительная жизненная стратегия.