8.3. Мишель крозье: расколовшаяся власть 8.3.1. Власть и бюрократическая организация

М. Крозье⁵⁷⁹ является аналитиком властных отношений, по­нимаемых как обмен, но такой обмен, который не имеет обратно­го действия, будучи более предпочтительным для одних, чем для других. «Власть, — утверждают М. Крозье и Э. Фридберг, — явля­ется силовым отношением, в котором один может получать боль­ше, чем другой, но в котором также один никогда полностью не лишен всего перед лицом другого»⁵⁸⁰. Именно внутри крупных ад­министративных организаций М. Крозье изучает механизмы че­ловеческих и властных отношений. Ему принадлежит заслуга выдвижения нового взгляда на ключевое понятие в социологии — понятие организации. При анализе феномена власти М. Крозье от­дает предпочтение группе.

Что представляет собой организация? Она представляет фор­

му структурированной деятельности вокруг определенной цели. К

организациям относятся профсоюзы, религиозные ассоциации и

т.п. Организационный феномен включает в себя предприятие, ко­

торое превращается чем дальше, тем больше в способ организа­

ции, в место, где проходит значительная часть жизни тех, кто тру­

дится в нем. /

В «Феномене бюрократии» М. Крозье анализирует функцио­нирование крупных административных и бюрократических орга­низаций и властные отношения в них. Он выявляет дисфункции и патологии в них, что обнажает стратегическую и мобильную мо­дель власти. Там, где М. Вебер видит проявление рациональнос­ти современного общества и структурированную совокупность, М. Крозье обнажает не иерархическую закрытость, а феномен,

⁵⁷⁶ МаПиссеНЮ. Зосю1о

1е де 1а тойетМ. Р., 1999. Р. 308.

⁵⁷⁷ Крипт.. (гр. кгурЮз - тайный, скрытый) — первая составная

часть сложных слов, соттветствующая по значению слову «тайный».

⁵⁷⁸ МаЛиссеШБ. Ор. сИ. Р. 314.

474

³⁷⁹ М. Крозье (1922) - крупный французский социолог, преподает со­циологию в Институте политических наук в Париже и в Гарвардском уни­верситете, руководитель Центра социологии организаций. Автор ряда фундаментальных работ: «Феномен бюрократии» (1963), «Мир служащих бюро» (1965), «Актер и система» (1977) в соавторстве с Э. Фридбергом, «Общество не меняют декретом» (1979) и т.д.

⁵⁸⁰ Сготг М., ГпейЬегё Е. Ь'Айеиг е11е 8уз1ёте. Р., 1977. Р. 69.

475

испытывающий блокирования и пертурбации, в силу чего он ста­новится открытым. По Крозье, организация обозначает комплек­сную совокупность открытых игр. Что же касается бюрократии, она представляет собой только «парализующее наследие прошлого». Вот что пишет на этот счет М. Крозье: «Фактически бюрокра­тия, в том смысле как ее обычно понимают (т.е. климат рутины, жесткости принуждения и безответственности, которая характе­ризует организации, о чем сожалеют), вовсе не является очерта­нием будущего и не имеет тенденции возрастать с концентрацией предприятий. Она означает парализующее наследие прошлого, когда превалировала узкая и ограниченная концепция коопера­ции людей. Никакая организация в действительности не могла и никогда не сможет функционировать как машина. Ее производи­тельность зависит от способности объединенных ею людей раци­онально координировать свою деятельность. Эта способность за­висит от развития техники, а также (иногда особенно) от способ­ности людей реализовывать игру кооперации»⁵⁸¹.

Ясно, что функционирование организации прямо приводит к идее стратегической модели власти. Поскольку кооперация, дале­кая от гармонии, определяется проблемой власти, понимаемой как силовое отношение, присущее всякому обществу, а вовсе не как некая целостность, находящаяся на вершине иерархии (к сло­ву сказать, этот вывод М. Крозье делает раньше, чем М. Фуко), постольку говорить об организации означает, что речь идет о мо­бильных и непредсказуемых стратегиях.

Ранее, чем М. Фуко, М. Крозье отказывается от концепции власти, осуществляемой «сверху». В некотором смысле он отрубает голову королю для того, чтобы заняться исследованием бесконечно малых отношений, отношений отдельного индивида, каждого ак­тера (актерами у М. Крозье являются индивиды или группы), отно­шений непредсказуемых, но которые образуют организацию. Это новаторский и весьма оригинальный подход, представляющий организацию как проявление игры множества властей. Именно возможность проявления инициативы и игры формирует органи­зацию. «Организация, — утверждает М. Крозье, — не создана толь­ко из прав и обязанностей прекрасной бюрократической маши-

⁵⁸¹ Сго&егМ. Ье РЬёпотёпе ЬигеаисгаИяие. Р., 1963. Р. 9.

476

ны... Она представляет собой комплексную совокупность пересе­кающихся между собой и зависимых друг от друга игр, при помо­щи которых индивиды... стремятся максимизировать свой выиг­рыш»⁵⁸² .

Логика бюрократической организации обнажает тем самым вовсе не глобальный процесс рационализации как характеристи­ки современного государства, функционирующего на основе принципа жесткой иерархии (М. Вебер), не стратегию классовой борьбы, вырастающую из борьбы пролетариев в процессе труда (роль капитала у К. Маркса); эта логика вырастает из игр, конф­ликтов и очень мобильных властных отношений. Стратегический анализ, учитывающий подвижные силовые отношения, представ­ляется более плодотворным, чем анализ на основе глобальных схем. Крозье смещает проблемы. Он учитывает переход от макро-к микроуровню. Он оперирует небольшими совокупностями и дистанцируется от марксистской концепции власти. На передний план выходят стратегии актеров. И в итоге социология «впитыва­ет» социальную проблематику. В центре анализа оказывается ак­тивный агент.

Актеры сцены власти отныне не являются ни субъектами, включенными в процесс рационализации (М. Вебер), ни классо­выми агентами (К. Маркс), ни колесиками машины (психосоци­альная теория рациональной организации труда).

Зададимся вопросом: можно ли понимать организацию как рациональную координацию человеческой деятельности? Если дать положительный ответ на этот вопрос, то исчезает власть. Ей просто не находится места. А это расходится с реальностью, так как не существует бесконфликтных организаций. А преодоление конфликтов, как правило, невозможно без властного воздействия.

«Фактически, на современных предприятиях все более и бо­лее проявляется изменение перспектив рациональности. Все большая гарантия, получаемая как результат прогресса знаний, познание мира, которое этот прогресс 'Предполагает, вместо ут­верждения все более жесткой системы принятия решений, похо­же, напротив, должны привести к полному отказу от понятия опе Ьез1 \уау (единственного лучшего пути. — Б.Ж.). Самые передовые

™ СгоаегМ. Ор. ей. Р. 10.

477

организации ощущают себя все более способными интегрировать зоны неуверенности в свои экономические расчеты, начинают осознавать, что они слишком долго жили иллюзиями рациональ­ности, что беспокойство о логической строгости и неотложном единстве ослабло»⁵⁸³.

Существование прочной организации вовсе не означает ин­тегральной рациональности. Признавая право на существование и конфликтов, и неопределенности, и свободы актеров, мы тем самым поднимаем тематику власти, занимающую достойное мес­то в книге «Актер и система».