8.2.4. Власть нормы

Наряду с наблюдением, осуществляемом в паноптическом об­ществе, в котором можно осуществлять тотальное наблюдение, норма играет решающую роль в укреплении власти и микродиспо­зиций, созданных в ХУШ-Х1Х вв. С тех пор Норма и Нормальное функционируют как инструменты власти. Эти инструменты начи­нали использовать и ранее. Еще в XVII в., например, это выража­лось в оценке и трактовке безумия. Но лишь начиная с XIX в. норма, воспринимаемая как ценностное правило, заявляет о себе как едва ли не главная форма контроля за индивидами.

В отличие от писаного, строгого и кодифицированного зако­на, который регулирует конфликты и не предполагает различия в интерпретациях, власть нормы, которая скрытно управляет соци­альными отношениями, характеризуется широкой степенью раз­личий и уровней. Нормализация как одно из проявлений власти является более гибким и утонченным инструментом власти, чем закон. Она позволяет лучше разделить на участки социальное тело общества. «Нормальное становится принипом принуждения в обучении с введением стандартизированного образования и воз­никновением «нормальных школ». Оно становится таковым в по­пытке организовать национальный медицинский цех и больнич­ную систему, руководствующихся общими нормами здоровья. Оно проникает в стандартизацию промышленных процессов и изделий. Подобно надзору и вместе с ним нормализация стано­вится одним из главных инструментов власти в конце классичес­кого века. Ведь знаки, некогда свидетельствовавшие о статусе, при­вилегиях, принадлежности к чему-то, все больше заменяются — или, по крайней мере, дополняются — целым рядом степеней нормальности, свидетельствующих о принадлежности к однород­ному общественному телу, но также играющих некоторую роль в классификации, иерархизации и распределении рангов»⁵⁵⁴.

^{5 53} Фуко М. Надзирать и наказывать. С. 333-334.

⁵⁵⁴ Там же. С. 269.

Норма, воспринимаемая как правило и модель того, что долж­но быть, как мера оценки соответствия реальности этому правилу, обладает властью тем более сильной, чем более она диффузна и скрытна. Норма измеряет малые расхождения, фрагментарные раз­личия. И в то же время она смягчает «индивидуальные различия».

Норма по-особенному адаптируется к историческому полю микровласти, подвергаемой распаду и фрагментации. Граница между нормальным и патологическим оказывается столь неопре­деленной, что власть нормы приспосабливается легче, чем закон степеней и вариаций.

Утверждение нормы как инструмента власти во Франции, на­пример, сопровождалось введением в речевой оборот в XVIII— XIX вв. новых для своего времени понятий и терминов. Ж. Рюсс дает следующую хронологию. В 1753 г. в речевой оборот во Фран­ции вводится прилагательное «нормальный». В 1834 г. начинает использоваться понятие «нормальность». В 1868 г. — вводится по­нятие «нормативность», а в 1923 г. — понятия «нормализация» и «нормализовать»⁵⁵⁵.

Норма, исследуемая М. Фуко в «Надзоре и наказании», харак­теризуется подвижной дифференциацией, вовсе не обязательно ведущей к заточению. «Великому заточению» общества XVII в. противопоставляется относительная «открытость» обществ XVIII—XX вв. С утверждением власти нормы общество прекраща­ет быть закрытым и определяется через коммуникацию групп, ин­дивидов, индивидуальных субъектов. Норма в известном смысле обозначает принцип открытости.